Пятно

Мы встречаемся впервые, когда твой брат умирает. Я жадно откусываю от мелкого кусочки, а после вгрызаюсь в тебя. Ты нежный, по-детски слабый и совсем не обжигающий. Даже не кричишь. Как мило: от ужаса проглотил язык или храбришься? Ах, нет, ты просто теряешь сознание. Ребёнок. Я смеюсь, а после облизываюсь: надеюсь, ты такой же вкусный, как твой брат. Тебя пытаются украсть из моих объятий. Я злюсь. Не хочу отпускать. Ты ведь тоже не хочешь, правда? Я знаю, но не спросить невежливо с моей стороны. С их тоже, но им всё равно. А мне нет. Поэтому я хочу остаться с тобой, пока ты сам меня приглашаешь. Ты просыпаешься и кричишь: остатки сна или осколки реальности? Моя тень сидит рядом на прикроватном столике, пока ты сдираешь с себя белоснежные повязки и расцарапываешь кожу до крови. Как мило. Мы теперь похожи — мои руки тоже все в крови. Крови твоего брата. На крик сбегаются люди, заставляя меня потеряться среди них, но только до тех пор, пока мы вновь не останемся одни. К слову, моя правота не оспорима: ты не хочешь отпускать меня. Цепляешься, словно ребёнок. Ах да, точно. Как мило. Ты не прогоняешь меня, а я баюкую твои истерзанные руки — так ведь легче, правда? Мы вместе стоим на похоронной церемонии. Погребальный саван (забавно, насколько я помню, на местном языке он называется shroud) прикрывает тело твоего брата. Ткань закрывает гораздо больше, чем лицо, чтобы скрыть последствия встречи со мной. Ах, разочарованно щёлкаю клыками: грущу, что отобрали раньше, чем я успел насытится. Но ничего, ты же меня ещё накормишь? Твоя плоть пахнет вкусно, особенно слёзы и кровь из прокушенных губ. Ты тоже грустишь — мы так похожи — и воешь, как раненый зверь, когда рыданий становится недостаточно. Неловко хлопаю тебя по голове в утешении: мне нравится твоё отчаяние. После ты запираешься в комнате и почти не выходишь. Я остаюсь с тобой. Нам хорошо вместе — твои зажившие руки это подтверждают. Велением родителей или заботливостью сотрудников еду приносят под дверь три раза в день. Сторого одну порцию, ненавязчиво намекая, что мне тут не рады. Фыркаю. Смешные. Ты делишься со мной своей порцией и худеешь с каждым днём всё больше. Мне нравится — выступающие скулы делают тебя взрослее. Особенно вкупе с потухшим взглядом, где отражаюсь я. Ты работаешь, а я рассказываю сказки. У меня неплохо получается, правда? Жаль только, что в конце кто-то обязательно умирает. Но только не ты, оцени мою заботу. Родители так и не приходят. Предпочитают не вмешиваться. Погрязают в своём горе? Ну, в работе точно. Может, просто не замечают. Они работают. Они устают. Долг важнее, вы это с братом давно уяснили. Ты не думаешь об этом, скрупулёзно воссоздавая ещё яркие в памяти черты лица. Запрашиваешь всё больше разных материалов, пытаясь добиться того самого чувства. Пока получается только чувство «Зловещей долины». Ничего, ты умный мальчик, сможешь научиться и вдыхать жизнь, а не только забирать, как я. Два года проходят, и ты совершаешь чудо. Я же говорю, ты умный мальчик. Твой брат «возвращается». Это делает нас ещё ближе, ты же чувствуешь это? Каждый раз, когда смотришь на «Орто»? Я утешаю тебя в объятиях, а после ночами ты беззвучно кричишь в подушку. Теперь «Орто» всегда закрывает половину лица. Самообман — это не поможет, ты всё равно узнаёшь каждую черту, что так тщательно создавал. Прекрасное творение, но не прекраснее твоих слёз. Становится хуже и уже даже родители интересуются твоими мешками под глазами. Благо, что они ещё не знают, как выглядит твоё тело под мешковатой толстовкой. В отличие от меня. В твоём гардеробе появляется всё больше бесформенных вещей, а на полке в ванной, рядом с бинтами, маленькая палетка теней. Ты пока слабо представляешь, что с ней делать, и только задумчиво подбираешь цвет. Синий слишком очевиден в данном случае, но я не против: тебе всё равно идёт. Милый ребёнок. Забавно, но неравномерно размазанные на веках тени устраивают окружающих больше, чем синяки под глазами, скрывающиеся под ними. Ты с головой погружаешься в игры, аниме и сериалы. Из-за этого почти совсем меня не замечаешь. Мне обидно. Поэтому я стараюсь максимально заполнить твоё время вне игры. Ты начинаешь помогать родителям. В общем, делаешь всё, чтобы максимально забить время. Это превращается в бесконечные соревнования: ты прячешься от меня, я догоняю и возвращаю упущенное сторицей. Меня ничуть такой расклад не утомляет. Наоборот раззадоривает. Знаешь, если бы ты, как многие считают, носил меня на плечах, то уже заполучил бы неплохую фигуру. Подумай над этим. А пока я не собираюсь исчезать просто потому, что ты меня игнорируешь. Мне не нравится инициатива твоих родителей отправить тебя в школу. Ты тоже не в восторге, но в итоге соглашаешься, когда им удаётся договориться с директором, чтобы «Орто» стал твоим компаньоном. Фыркаю. Кто бы знал, что тебя так просто подкупить. В школе мне не нравится. Здесь тебе будто бы напоминают, что ты Шрауд, заставляя твоё тихое пламя разгораться ярче. Я раздражённо и зло шиплю и вскрикиваю, когда получаю первый ожог. Ты даже не извиняешься. Думаешь, что маленькая боль заставить меня отказаться от тебя? Никогда! Я смиренно принимаю боль от тебя. Когда-то мои руки сделали тебе больно, теперь ты делаешь больно мне. Всё честно, утешаю себя я. Всё честно, говорю себе я, когда пламя перестаёт обжигать меня, зато голодно накидывается на тебя самого. Надеюсь, мои холодные руки не делают тебе больно, а дают немного облегчения. Сейчас ты, наверное, похож на того мальчика, каким был до встречи со мной. Милый. Ах. В итоге, этот день настал. День, когда ты наконец-то повзрослел. Твоё пламя стало достаточно сильно, и теперь я сгораю. Чернила застыли и теперь медленно догорают вместе со мной. Твои волосы горят так ярко. Это красиво. Хорошо, что я могу это увидеть перед тем, как наконец-то покину тебя. Наконец-то ты отпускаешь меня. Позволь мне напоследок сказать. Идия, в том, что ты хотел стать героем нет твоей вины. Ты всё ещё можешь стать им.