Бархатистый шоколад

Дождь бьётся о стёкла. Отражаются фары проезжих машин. Неоновые огни мерцают в тоскливой дымке, отбрасывая свет на мокрый асфальт. Тео Рэйкен мрачно рассматривает рекламный щит. «Ммм… наслаждение». Ещё одна надпись под фоткой Стилински, поедающего сладости собственного производства. Томный взгляд, рот приоткрыт, губы измазаны шоколадом. «Я раскрою для вас самые тёмные секреты». Рэйкен сдвигает брови. Для вас, да? Сколько там этих «вас»? Тео кутается в пальто и отворачивается. Через дорогу кондитерский магазин. Вывеска призывно сверкает. «Бархатистый шоколад». Буквы, от жара которых тает огромная шоколадная плитка. Густые струйки застыли, обнимая два сахарных слова. Пластик, но выглядит так аппетитно. Стайлз просто купил фотосессию у Мэтта Дэлера. Да, фотограф показался ему немного эксцентричным, но фотки же вышли отличные. Все довольны. Что-то подобное он говорил на интервью. В их маленьком городе не так уж много событий, так что рекламная кампания Стайлза произвела настоящий фурор. Особенное внимание к ней привлекло то, что фотограф был найден мёртвым вскоре после скандального проекта. Да, он мёртв, но теперь все смотрят на Стайлза глазами грёбаного психа Дэлера. Он не эксцентрик, он извращенец. Никто не ест шоколад таким образом. Всё это выглядит как совращение. Может быть, Рэйкен просто ревнует, и ему стоит уже успокоиться. А может быть, Дэлеру давно нужно было сдохнуть, а всем рекламным плакатам — сгореть. Тео ещё не решил. «Открыто», — гласит табличка за дверным стеклом. Латунная ручка отполирована ладонями покупателей, что бредут в магазин поглазеть на Стилински. Тео стоит посреди тротуара, мокрые волосы прилипают к лицу. Прохожие несутся мимо. Зонты качаются, как чёрные скаты в тумане. Окна магазина увешаны жёлтой гирляндой. Витрина манит сладкими обещаниями: мятные трюфели, грильяж и помадка, конфеты с ликёром и пралине. Порыв ветра швыряет к ногам Тео выброшенный журнал. Страницы трепещут и раскрываются на развороте. Реклама кондитерского магазина. Там, среди чернил, на фотографии запечатлён Стайлз. Он откусывает кусочек от шоколадной плитки, и это действие кажется соблазнительным в своей простоте. Под изображением размещена странная подпись: «Тёмный шоколад — портал в бездну, где каждый кусочек тянет вас ближе к краю». Тихий стук дождя проходится по страницам, и ветер подхватывает журнал, унося дальше, чтобы показать Стайлза кому-то ещё. Губы Тео кривятся в гнетущей улыбке. Промокшее пальто тяжелеет. Рэйкен оглядывается по сторонам и стремительно шагает вперёд. Ботинки рассекают лужи. До начала рабочего дня всего полчаса. Вчера Марсель говорил, что просто прикончит его, если Тео опять опоздает в лабораторию из-за какао. На самом деле, Рэйкен ни разу его не допил. Тео вообще не любит сладкое. Только безумец поплетётся в такую погоду за порцией дрянного какао. Наверное, Рэйкен и правда безумец, и опоздает сегодня даже сильнее обычного. Возможно, он не придёт на работу вообще. Неоновая вывеска над магазином мигает. Тео распахивает дверь и красный отблеск падает на его лицо. Колокольчик над входом пронзительно дребезжит, когда из холодного воздуха Рэйкен шагает внутрь магазина. В золотистом свете ламп виднеются полки, полные вкусностей в ярких обёртках. Витает сладковатый аромат. Рэйкен осторожно закрывает дверь. Табличка «открыто» покачивается на петлях, ударяясь о стеклянную вставку в двери. Рэйкен изучает табличку. Знакомая мысль мерцает в его голове, как повреждённая лампочка. Просто перевернуть табличку. Под кожей шевелится искушение. Взгляд Тео перемещается на дверную ручку. Она уже давно стала неотъемлемой частью его наблюдений. Полированный металл. В ручку встроен замок. Дверь закрывается изнутри. Рэйкен отметил множество деталей в магазине, пока проводил бесчисленные минуты в тени. Например, окно всегда заедает. Выдвижной ящик у кассы скрипит через раз. У трёх витрин облупилась краска. Одна дверь ведёт в уборную, а вторая — на кухню и склад. На потолке в левом углу след от старой протечки. Камера рядом — всего лишь муляж. Под прилавком Стайлза лежит бейсбольная бита. Для самозащиты. Пальцы Тео касаются прохладной поверхности дверной ручки. Пульсация в голове мешает сосредоточиться. Одним щелчком он способен отделить кондитерскую от внешнего мира. И здесь будут существовать только он и Стайлз, укутанные тошнотворно-сладкими ароматами. Словно из-под толщи воды раздаётся чей-то смех. Рэйкен вздрагивает, осознавая, что здесь есть другие посетители. Дыхание перехватывает. Тусклый свет играет с Тео, отбрасывая чужие тени, пляшущие по стенам. Рэйкен поворачивается и осматривает зал, хотя знает его наизусть. Вдоль полок выстроились разноцветные обёртки и заманчивые лакомства, составляя яркий контраст с серостью улиц. Помещение гудит от разговоров. Смех смешивается с тихой мелодией, играющей из динамика на потолке. Стайлз выглядывает из-за прилавка, ничуть не омрачённый ужасной погодой. Капли дождя стекают с намокших прядей, Тео проводит рукой по волосам, смахивая влагу. Высокая худая женщина фанатично копается в корзинке с конфетами. Одежда пожилого мужчины испачкана кондитерским кремом, но он не замечает этого, продолжая пожирать большое пирожное. Тео брезгливо морщится и обходит его. За спиной Стайлза выставлен ассортимент горячих напитков. От кофейного автомата исходит тепло. Слева витрина с леденцами ярких оттенков, справа — полки со старомодными сладостями в ретро-упаковке. Прилавок украшен банками с рождественскими конфетами и плитками шоколада. Покупатели не могут не улыбаться, когда расплачиваются за покупку. В Стайлзе есть какое-то очарование, что заставляет людей флиртовать или бросать игривые замечания. Рэйкен встаёт в очередь за хмурым мужчиной с идеально подстриженной бородой. Он выглядит таким напряжённым и окаменевшим. Тео борется с желанием толкнуть его, чтобы проверить не полетит ли он вниз, расколовшись, как статуя. Мужчина медленно оборачивается и сводит густые брови. Тео уже видел его пару раз в магазине. Наверняка приходит, чтобы поглазеть на Стайлза. Рэйкен грозно глядит в ответ. Будто он сам же здесь не за этим. Тео нервно переминается с ноги на ногу, стоя в очереди и предвкушая встречу со Стайлзом. Кожаная куртка мужчины впереди поскрипывает при малейшем движении. Через плечо перевешена сумка: из неё выглядывает туго скрученный журнал. Глянцевые страницы перекручиваются и перегибаются. Рэйкен видит знакомое изображение — рекламу кондитерского магазина. По позвоночнику пробегают мурашки, и Тео чувствует, что глаза бородатого мужчины впиваются в него. Но Рэйкен не может оторвать глаз от фотографии, зациклившись на том, как шоколад ласкает губы Стилински. «Когда вы разворачиваете обёртку шоколада, тени внутри разворачивают ваши самые глубокие страхи». Стайлз облизывает ложку с шоколадной пастой. Неестественно идеальное освещение подчёркивает чувственный мазок бархатистой сладости на губах Стайлза. Это изображение выходит за рамки простой рекламы. Это интимное откровение, напрямую говорящее о желании… Знает ли мужчина в кожаной куртке об одержимости Тео? Чувствует ли он дрожь, что сотрясает руки Рэйкена? Паранойя переплетается с вожделением в психологическом мучительном танце. Кондитерская превращается в сцену: прожектор освещает Тео — и все покупатели оборачиваются к нему. Яркие конфеты на витринах взрываются. Вонь кукурузного сиропа надвигается на Рэйкена, как густой туман. Пространство кривится под давлением расшатанного рассудка. Лица покупателей искажают гримасы: глаза становятся чёрными впадинами, а каждый взгляд — иглой, что вышивает на Тео красными нитями слово «лжец». Рука Стайлза поднимается, он указывает прямо на Тео. Прожектор освещает лицо Стилински. Стайлз хочет что-то сказать, но вместо слов из его рта вытекает поток горячего шоколада. Шоколад заливает прилавок, льётся на пол, подбираясь к ботинкам Рэйкена. Тео вздрагивает, отшатываясь назад. Он моргает, реальность вновь обретает фокус. Перекошенные лица посетителей обретают приятное выражение. Воздух становится чистым, игра теней прекращается. Губы Стайлза изгибает приветливая улыбка, пока он болтает с покупательницей о любви к мармеладу. Тео судорожно сглатывает. Кассовый аппарат издаёт резкий звук, очередь продвигается. На витрине сверкают леденцы с разными вкусами, жевательные карамельки и шоколадные кексы. Очередной счастливый покупатель отходит от кассы. Шёпот смешивается с шелестом конфетных обёрток. Рэйкен сужает глаза, наблюдая, как светловолосая девушка флиртует со Стайлзом, вместо того, чтобы взять уже своих мармеладных мишек с лакрицей и исчезнуть под проливным дождём. Пальцы Рэйкена постукивают по витрине. Мужчина перед ним морщится и косится на его руку. Губы Тео растягивает тревожная ухмылка, он начинает барабанить пальцами ещё быстрее. Кофемашина шипит. Насыщенный аромат расплывается по магазину. Стайлз случайно задевает банку с лакричными палочками. Она опасно наклоняется, но Стилински успевает её поймать до того, как она падает на пол. — Господи боже мой, — улыбается Стайлз, и девушка смущённо хихикает, когда он подаёт ей лакрицу. — Мне стоит быть аккуратней, правда? Я так весь магазин разнесу! Блондинка перегибается через стойку. Её ветровка расстёгнута, у белой блузки слишком глубокое декольте. Светлые волосы растекаются по столешнице мёдом, полная упругая грудь ложится на прилавок, как молочное бланманже. — Может быть, вы могли бы порекомендовать мне что-то… особенное? — шепчет девушка. Стайлз неловко пожимает плечами, наблюдая, как она игриво крутит прядь своих волос. Её попытки понравиться ему слишком очевидны. — Как насчёт того, чтобы попробовать наши новые карамельные трюфели? Они совершенно особенные. — Стайлз поправляет бейджик и указывает на витрину с красочной конфетной композицией. — Да ладно! — девушка надувает губы. — Я думала о чём-то более… личном. — Текущая акция предлагает отличную личную экономию! Зацените, — весело говорит Стайлз. На нём узкие брюки, бежевый джемпер и фартук тёмно-коричневого цвета. Длинные завязки болтаются сбоку. Похоже, Стайлз завязывал их в спешке и случайно затянул узел, вместо того, чтобы сделать бант. У него широкие плечи — ушитый дизайн фартука делает акцент на его талии ещё более резким. Пальцы Тео продолжают с силой барабанить по витрине. Мужчина с бородой невольно отстраняется от него, увеличивая дистанцию. Ладони мужчины потеют, он щупает мелочь в кармане, ощущая странную угрозу за спиной. — Эй, ты так много работаешь, не устаёшь? — мурлычет блондинка. Глаза Рэйкена сужаются. Он резко перестаёт барабанить пальцами, опасаясь разбить витрину, и сжимает руку в кулак. Бородатый мужчина с облегчением выдыхает. Ногти Тео впиваются в кожу. — Просто ещё один день в раю, — отвечает Стайлз с ноткой сарказма в тоне. Тео отворачивается к окну. По улице проезжает грузовик, украшенный рекламой с изображением лица Стайлза. Длинные ресницы опускаются на щёки. Стилински прикрывает глаза, прижимаясь губами к подогретой шоколадной плитке. Сладкие тёмные струйки стекают по его подбородку. «Зловещая эссенция горячего шоколада». Рэйкен переводит взгляд обратно — на реальное воплощение рекламы. Родинки рассыпаны по щекам Стайлза, как шоколадная крошка. Отвергнутая девушка захлопывает за собой дверь магазина, впуская прохладный воздух. Бородатый мужчина шагает вперёд, безразлично осматривая разноцветные конфеты. Он наклоняется к Стайлзу, словно собирается поделиться секретом. — Мне хочется чего-нибудь крепкого… такого, что будет сопротивляться во рту, — заявляет мужчина и прищуривает глаза. Стайлз указывает на полку с грильяжем: — Они точно заставят вашу челюсть потренироваться. Мужчина смеётся, его глаза задерживаются на Стайлзе слишком долго. — Знаете, я люблю конфеты так же сильно, как и парней… дерзких и смелых. — Эм… что ж, вам повезло, — отвечает Стилински с натянутой улыбкой. — У нас есть много… дерзких и смелых конфет. Рэйкен сжимает челюсть. Напряжение вонзается в его позвоночник, как лоза с шипами. Бородатый мужчина не обращает внимание на отсутствие интереса со стороны Стайлза. Он наклоняется ещё ближе, обхватывая его запястье своими пальцами. На фалангах чёрные волоски. Смуглая рука смотрится мерзко на фоне бледной кожи Стайлза: само прикосновение марает его, вытягивая свет из комнаты, оставляя жгучую пульсацию в груди Тео. Мысли сливаются и звучат, как мелодия из старой музыкальной шкатулки: «Убей же, убей». Смущение проносится по лицу Стилински, как розовый прилив. Его дискомфорт почти ощутим: Тео видит его в линии нахмуренных бровей и дрожании губ. Нельзя. Нельзя привлекать внимание. — Не хочешь проверить, подходим ли мы друг другу? Один поцелуй решит всё. Может, выпьешь со мной как-нибудь? — Допытывается мужчина. — Мне бы не помешала компания. Рэйкен хмуро следит за движением грубых пальцев — они отпускают запястье Стайлза и скользят выше, к его предплечью. Каждый удар сердца отзывается грохотом, в ушах стучит кровь. Стайлз осторожно высвобождает свою руку. — Спасибо за предложение, но я люблю сладкое, а не горькое. — Он отводит глаза и возится с кассовым аппаратом. Неловкие движения выдают охватившее его беспокойство. Мужчина усмехается и кивает на грильяж. — Похоже, пока мне придётся довольствоваться этим. Но кто знает, может быть, я вернусь за чем-нибудь более мягким. Он расплачивается. Убирая сдачу в карман, бросает на Стайлза последний двусмысленный взгляд. Молчаливое обещание. Или завуалированная угроза. Мужчина проходит мимо, едва не задевая Тео плечом. Рэйкен пытается держаться за края своего рассудка и не броситься следом, чтобы обхватить ладонью чужой затылок и приложить лицом в одну из витрин. Бить и бить… пока блядские трюфели не будут покрыты мозгами и кровью. Стайлз оглядывается по сторонам, ищет утешение в привычной обстановке. Теперь черёд Тео покупать свой какао. В тусклом свете силуэт Рэйкена отбрасывает длинную тень, когда он подходит к кассе. Темнота накрывает лицо Стилински. Негромкий звон колокольчика над дверью отдаётся эхом за спиной, означая, что появился новый покупатель. Тео встречается с тёплыми карими глазами Стайлза. Стилински отвечает смущённой улыбкой. Голос Стайлза прорывается сквозь тяжёлые мысли Тео. — Вы забыли зонт? — спрашивает Стайлз, наклоняя голову набок. — У вас волосы влажные. На улице такой сильный дождь. Контур его губ идеально очерчен. Безупречные линии, естественный красный цвет. Тео молчит. Желание преодолеть расстояние между ними, почувствовать тепло губ Стайлза на своих собственных, становится удушающим. Стайлз тянется за пультом от кондиционера. Движение вынуждает Тео отвлечься. Стилински увеличивает температуру, и поток тёплого воздуха устремляется к Тео. — Вам какао, как обычно? Мы теперь пишем имена покупателей на бумажных стаканчиках, — улыбается Стайлз, совершенно игнорируя посетителей, на чьих стаканах ничего не написано. Какой-то парень осматривает свой кофе, как будто ожидает увидеть там своё имя. — Я придумал это только что, — признаётся Стайлз и хватает маркер. — Предложение действительно с этой секунды до… — Стайлз косится на настенные часы: они показывают «08:15». — До восьми часов шестнадцати минут. Так как вас зовут? Тео рассматривает руки Стайлза: изящные длинные пальцы сжимают маркер. — Теодор, — произносит Тео. — Оу, значит, Тед? Или Тедди? — Стайлз лёгким росчерком скользит по поверхности бумажного стакана. — Лучше Тео. — Рэйкен улыбается, когда Стилински задумчиво прикусывает нижнюю губу. — Но я уже написал, — вздыхает Стайлз. — Вам не нравится «Тедди»? — Нравится. — Тео наблюдает за Стайлзом, пока он готовит какао. Его пальцы танцуют над панелью кофемашины. Стайлз включает её прогреться и снимает паровую трубку. — Чтобы молоко не пенилось, — зачем-то поясняет Стайлз, и Тео видит, как розовеют его щёки. Возможно, Стайлз заметил пристальное внимание Рэйкена и принял его за интерес к процессу приготовления какао. Когда Стайлз протягивает Тео стаканчик, их пальцы задевают друг друга. Мимолётное прикосновение, от которого Тео пронзает дрожь. Именно из-за этого чувства Рэйкен изо дня в день возвращается за этим дурацким какао. Простой акт встречи их рук… обычная покупка превращается в ритуал связи. Для Тео. Для Стайлза это, конечно, не имеет значения. И это так ранит. Рэйкен отходит, уступая место новому покупателю. Дождь ещё не утих, и Тео делает вид, что разглядывает ассортимент в ожидании смены погоды. Он даже пьёт какао. Ужасный на вкус, как всё сладкое, что когда-либо пробовал Рэйкен. Сладкое кажется привлекательным, только если его ест Стайлз. Облупившуюся краску на стене прикрывает плакат. Очередное изображение, что преследует Тео. На плакате Стайлз держит между пальцев глянцевую конфету, блестящую от соблазна. Пульс Тео учащается, пока он рассматривает снимок. В глазах Стайлза запечатлён тот же блеск, вызывающий трепет в сердце Тео. Изящные пальцы Стилински танцуют по конфетке, рисуя дразнящие контуры искушения. На лице выражение блаженного неведения, но Тео видит, что происходит на самом деле. Стайлз сам ведёт Тео по коридорам желания. Стилински высовывает язык — розовый и блестящий — навстречу своим пальцам, смакуя остатки конфеты. Чувственный миг, приглашение сделать… что-то. «За улыбкой шоколатье скрывается рецепт вечных мучений». Буквы на плакате расплываются. Изображения Стайлза расклеены по всему магазину. Газетные вырезки его рекламы разбросаны под ногами. Стайлз повсюду. Он смотрит на Тео даже с рисунка на бумажном стаканчике. В воздухе витает сладкий аромат шоколада. Тишину нарушает звон колокольчика над дверью. Он замолкает, остаётся лишь тихое гудение флуоресцентных ламп над головой, отбрасывавших бледный свет на стену. Там висит единственный плакат с иллюстрацией корзинки, наполненной конфетами. Последний покупатель ушёл. В магазине никого больше нет, кроме Тео и Стайлза. Горечь какао прилипает к ободку стакана, когда Тео делает осторожный глоток, и чувствует, как по жилам разливается предвкушение. Рэйкен разглядывает дверь. Наконец, сцена готова. Кондитерская превращается в подпольный театр, где в центре внимания ничего не подозревающий Стайлз. Тео беспечно направляется к витрине, якобы привлечённый стихающим на улице дождём. Снаружи по оконному стеклу стучат крупные капли. Щёлкает кассовый аппарат. В отражении стекла Тео видит, как Стайлз выходит из-за прилавка. — А я думал, ты захочешь ещё. — Стайлз подходит к окну и достаёт гирлянду из коробки на подоконнике. — Невозможно устоять перед какао, не так ли? Рэйкен пожимает плечами. Мерцающие золотые огоньки уже развешаны под потолком и отбрасывают тёплое сияние на стекло, залитое дождём. Превращают окно в сияющий холст, заслоняя серость улицы. Стилински включает новую гирлянду в розетку — она загорается алым. Стайлз, захваченный красотой момента, разглядывает блестящие лампочки. — Что ты думаешь о моем шедевре, Тедди? — спрашивает он с озорной улыбкой. — Это маяк для всех сладкоежек! — Никогда не был сторонником сладостей. — Рэйкен сминает бумажный стакан. Стайлз смеётся, огоньки гирлянды отражаются в его карих глазах. — Да ладно! Не может быть. Неужели ты не встречал ни одной вкусной конфеты? Губы Тео кривятся в усмешке, он бесстрастно пожимает плечами: — Я просто ценю изысканность какао без сахара. Стайлз притворно обижается и кладёт руку на сердце. — А ты уверен, что не упускаешь сладких радостей жизни? — интересуется он. — Я убеждён, что сахар — это просто заговор, чтобы отвлечь нас от горькой реальности этого мира, — парирует Рэйкен. Стайлз пододвигает табуретку к окну и встаёт на неё, прижимая к себе гирлянду. Он бросает косой взгляд на Тео. — Каждый покупатель здесь думает, что проходит прослушивание для романтического романа, — добродушно бормочет Стайлз. — А ты часто заглядываешь сюда… только из-за какао? — Наслаждаюсь атмосферой. — Тео бесшумно направляется к двери. — Ах, конечно. Атмосфера и какао. Классические ингредиенты тайной влюблённости. — Стайлз привстаёт на цыпочки, пытаясь зацепить конец гирлянды за гардину. Тео лёгким движением переворачивает табличку. «Закрыто». — Хороший какао найти тяжело. — Тео касается дверной ручки. — А атмосфера — это просто приятный бонус. Стайлз качает головой с забавной улыбкой, в воздухе танцуют тонкие светящиеся нити. — Не поможешь мне? — спрашивает Стайлз, перебирая длинными пальцами петли гирлянды. — Я тут запутался. — Конечно. — Металлический щелчок замка разносится по магазину. Стайлз невольно вздрагивает, и по его позвоночнику пробегает холод. Игривая атмосфера исчезает мгновенно. — Что ты делаешь? — спрашивает Стайлз, в его голосе звучит настороженность. Ещё пары секунд назад её не было. Выражение лица Рэйкена кажется безмятежным. Он подходит к ближе. — Всё в порядке. — Он мягко улыбается. — Просто принимаю некоторые меры предосторожности. Жуткое спокойствие в ответе Тео только усиливает беспокойство. Карие глаза сужаются. — По поводу… — начинает Стайлз и вскрикивает, когда Тео резким ударом ноги сбивает табуретку, на которой стоит Стилински. Он стремительно падает спиной назад. Мир переворачивается в одно мгновение. Гирлянда выскальзывает из его рук. Стайлз с грохотом приземляется на пол. Мигающие лампочки ложатся рядом, отбрасывая свет на паркет. Стайлз стонет, хватаясь за голову. Рука Тео скользит по гладкой поверхности прилавка, пальцы перебирают яркие обёртки от шоколада. Он поднимает одну плитку и внимательно разглядывает её. — Какого… — шепчет Стайлз, пытаясь приподняться. Тео поворачивается к нему с тревожным спокойствием. — Всё хорошо, — произносит Тео с пугающей нежностью в голосе. Плитка шоколада ломается, когда он сминает её. Цвета на обёртке, когда-то яркие и привлекательные, теперь кажутся искажёнными. Стайлз с ужасом наблюдает за тем, как обёртка сдаётся, обнажая тёмный шоколад внутри. Стилински неуклюже переворачивается на живот и пытается отползти за прилавок. Страх вцепляется Стайлзу в горло. Бейсбольная бита лежит всего в паре метров, однако дрожащие руки не успевают за неё ухватиться. Он бы всё равно не смог замахнуться: голова кружится после падения. Тео резко ударяет ладонью по прилавку. Хлопок звучит гулко, как выстрел. Стайлз судорожно вздрагивает, когда Тео вдруг появляется рядом. Перед глазами всё расплывается, Стайлз едва различает его силуэт. Рэйкен поднимает биту и осматривает её. Стайлз отшатывается назад, сердце бьётся о рёбра. Тео поднимает биту, подставляя под мерцание гирлянды. Огоньки играют на лакированном дереве. На губах Тео появляется ухмылка — холодная и лишённая радости. Гримаса кошмарного веселья. — Ты всерьёз собирался защищаться этим? — насмехается Рэйкен, и его голос, низкий и опасный, эхом разносится по застывшему воздуху. Бита плавно покачивается в его руках, как маятник. Улыбка не сходит с лица Тео. Стайлз может лишь наблюдать, как бита носится из стороны в сторону, как расширяется злая ухмылка. Рэйкен откидывает биту и подходит к нему. Внезапная близость парализует Стайлза. Тео хватает его за воротник джемпера и тащит за собой, чтобы с глухим ударом приложить спиной о стену. На мгновение Стайлз теряет сознание и валится вперёд, прямо на Рэйкена. Тео осторожно его обнимает, словно Стилински сам потянулся к нему за этим. Голос Рэйкена прорезает воздух, — змеиное шипение, окутанное медовыми тонами. — Сейчас, сейчас, сейчас, сейчас, — напевает он. Пульсирует голова. Мерцающие огоньки гирлянды выплясывают на стекле. Рэйкен обнимает Стайлза с неестественной заботой. — Сейчас, сейчас… — уверенный голос Тео несётся в воздухе, как постыдная мелодия. В словах сквозит плотоядная сладость. Он прижимает Стайлза к стене. Комната искривляется вокруг них и вытягивается, поглощая остатки здравого смысла. Рэйкен превращается в зловещую тень, полностью затмевая собою Стайлза. Границы между реальностью и кошмаром размыты. Хор призрачных шёпотов пробирается в мозг. Горячие пальцы Тео скользят по грубой ткани фартука Стайлза, прослеживая контуры завязок с извращённой интимностью. Шелест ткани кажется оглушающим. Рэйкен развязывает узел на боку Стайлза. Этот процесс бесконечно далёк от обыденного процесса обнажения. Сама сущность ужаса обретает осязаемую форму в образе Тео. Каждое осторожное движение Рэйкена вызывает болезненный трепет. Безобидные завязки фартука превращаются в нити страха. Если Рэйкен развяжет их — для Стайлза уже не будет пути обратно. — Нет, — шепчет Стайлз, вцепляясь в запястья Тео. Рэйкен останавливается, поглаживая завязки фартука пальцами. Он улыбается и обводит взглядом контур губ Стилински. Тео рвёт узел. Треск ткани напоминает хруст древних костей. Разум Стайлза разрывается вместе с тканью: реальность распадается. Рэйкен срывает фартук. Его руки движутся с искусной точностью, словно он совершает отвратительный ритуал. Фартук падает как сброшенный кокон, оставляя Стайлза беззащитным перед безумием. Рэйкен резко отстраняется, оставляя после себя мучительную пустоту. Стайлз остаётся один у холодной стены. Тео приближается к стойке и снова принимается распаковывать шоколад. Он оборачивается через плечо, мерцающий свет лелеет его черты. Обычно его лицо кажется очаровательным, но сейчас оно приобретает тревожное совершенство, будто его высекли из камня. Глаза Тео неестественного зелёного оттенка, как свет нездоровой луны. Под поверхностной привлекательностью скрывается что-то хищное. Рэйкен швыряет шоколад к ногам Стайлза. — Ешь, — велит Тео. Тон его голоса приобретает вес, превосходящий простой приказ. Расширенные глаза Стилински встречаются с холодной улыбкой Тео — резкий контраст мягкости и злобы. Стайлз косится на бейсбольную биту, лежащую в углу. — Даже не думай об этом, — Рэйкен опирается бедром на стойку. — Ешь. Стайлз колеблется, разрываясь между страхом ослушаться и инстинктом сопротивления. Пульс бьётся в висках. Возможно, стоит делать то, что он скажет, чтобы выгадать момент и сбежать. Стилински тянется дрожащими пальцами к шоколаду и подносит его к губам. Каждое движение ощущается как предательство собственной воли. Сладкий вкус заполняет рот. Бархатистая сочность покрывает его губы манящим соблазном. Слёзы текут по щекам. Невинное удовольствие от поедания шоколада запятнано контролем Рэйкена. Тео откровенно наслаждается зрелищем. — Смотри на меня, — произносит Рэйкен, и Стайлз давится лакомством. Вопреки ужасу, Стилински собирает остатки неповиновения. — Ты свихнулся из-за фотосессии или что? — шепчет он. — Хотелось бы мне видеть снимки, которые не вышли на всеобщее обозрение, — мрачно говорит Тео. — Переживаешь из-за нескольких потенциальных обложек для порно-журналов? — спрашивает Стайлз, и Рэйкен сжимает челюсть. — Ревнуешь? — Ну, я не в восторге, — беспечно отзывается Тео. — Пришлось убить Мэтта из-за этого. Спокойное признание Тео противоречит серьёзности его слов. Это окончательно разрушает самообладание Стайлза. Шоколад выскальзывает из его дрожащей руки и падает с тихим стуком. Стайлз в ужасе смотрит на красивое лицо Тео. Родинка на левой щеке превращается в дьявольскую метку. Мир сужается до его шагов. Рэйкен подходит ближе и медленно опускается на колени. Жуткая ухмылка растягивает его рот. У Стайлза перехватывает дыхание, он издаёт рваный вздох. Тео целует его, слизывая шоколад с красных губ. Стилински стонет ему в рот, когда руки Рэйкена задирают бежевый джемпер. Жар дыхания Тео, обжигающая ладонь на затылке, его запах — гипнотический, наркотический, похожий на смесь сгоревших спичек, какао и орхидеи — проникает в ноздри. Ужас Стайлза сгущается в точку. Никто его не спасёт. Единственная мысль кружится в водовороте: «Он закрыл дверь». Безысходность приковывает его к моменту. Инстинкт выживания бьётся о путы страха, побуждает Стайлза бороться. Стилински изворачивается, уходя от прикосновений: Тео скользит ладонями по его бёдрам, расстёгивает его брюки. Стайлз одной рукой упирается ему в грудь и тянется к бите, но она далеко. Далеко. Деревянная лакированная поверхность дразняще блестит. Рэйкен рывком возвращает Стайлза на место, вжимая в пол. — Ну-ну, — шепчет Тео, подхватывая его под колени и опуская ниже. Мышцы сводит от первобытного желания. Стилински остервенело вырывается и заходится криком. — Ты видишь, — улыбается Рэйкен, — только ты один виноват в том, что здесь происходит. В его словах есть тревожный подтекст. — Ты не узнал меня, — с упрёком произносит Рэйкен и целует его. Стайлз пытается вытолкнуть его горячий язык своим. Тео отстраняется на мгновение и между ними повисает нить слюны — багровая и тонкая, как паучий шёлк. Рэйкен смеётся, запрокидывая голову, обнажая горло — и нить удлиняется, устремляясь за ним, взлетая в воздух. Стайлз широко распахивает глаза и следит за движением красной нити. Метка родственных душ — узы, скреплённые в глубинах тьмы, связывают его с человеком, что нависает над ним с маниакальным блеском в глазах. Символ любви воплощается в страшный сон. Нить извивается, словно петля: затягивается туже и туже, стесняя свободу Стайлза, предопределяя его судьбу. Как он оказался связан с этой безумной душой? Отголоски хохота Тео тянутся целую вечность, резонируя в сознании Стайлза. Хохот обрывается резко, оставляя после себя тревожную тишину. Глаза Тео, только что полные веселья, теперь сверкают хищным блеском. Он наклоняется к Стайлзу, дыхание обжигает дрожащие губы. Изо рта Тео свисает красная нить, что тянется прямо в рот Стайлза. Нить слабо подрагивает, следуя за движением губ Тео, растянутых в извращённой ухмылке. Нить шепчет о будущем, полном мук и страданий, о будущем, с которым Стайлз безвозвратно связан. — Ты мой, — шепчет Рэйкен и вновь прижимается ко рту Стайлза. Нить растворяется, огненной струйкой стекая по глотке. Рэйкен прикусывает его нижнюю губу, спускается быстрыми поцелуями к его подбородку, кусает шею. Стайлз бессмысленно бьётся, пытаясь его оттолкнуть. Рэйкен стягивает с него брюки, царапая ногтями голые бёдра. Прилавок с конфетами раскачивается. Его хрупкое равновесие нарушает очередной быстрый толчок. Стеклянные банки, наполненные разноцветными конфетами, дребезжат. Скомканная обёртка от шоколадки, что Тео оставил на прилавке, падает на пол. Свет гирлянды искажает её изломы, придавая жуткое подобие жизни. Весёлые огоньки всё пляшут и пляшут. А Стайлз всё кричит и кричит. Табличка «закрыто» прижата к стеклу.