***
— Мы дома! Ниалл вытер мокрые ладони о полотенце и, подготовившись к худшему, быстро прошел в коридор. Да так и застыл в проеме, нервно улыбнувшись и предчувствуя его долгие корячки над ванной в попытках отстирать одежду сына. Возле двери стояли довольные Никкаль и Аннэр, измазанные в грязи, но со сверкающими глазами и красными щеками. Была довольно прохладная осень, но матери и сыну не мешало бегать по лужам, весело гогоча и наслаждаясь обществом друг друга. Как бы Ниалл не старался, все-таки связь у Аннэр была сильнее именно с Никки, и это даже грело его душу, потому что видеть, как эта буйная огненная дама становится рядом с их ребенком нежным котенком, было особым наслаждением. — Ноги не промокли у вас хоть? — Он прошел к Аннэр, аккуратно подхватив его на руки и поразившись в какой раз его весом - хоть тому и было всего пять, но он был уже очень крепким мальчиком, и Никкаль где-то после четырех лет перестала брать его на руки. Чтобы спина точно не отказала. — У меня промокли.. У Аннэр, - я проверяла, - нет. Ниалл аккуратно стащил с сына резиновые радужные сапоги, при виде которых он прямо в магазине вытаращился и стал агрессивно указывать пальчиком, с огромным желанием уставившись на родителей, и понес его в ванную, слушая тихие шмыги над своим ухом. И боже, как ему нравилось быть отцом. Расстегнув теплый комбинезон, Ниалл оставил сына только в подштанниках и футболке, а потом обернулся и взглянул на Никки, которая стояла в его рубахе, теплых шерстяных носках и с нежной улыбкой наблюдала за Аннэр, что всеми силами пытался схватить Ниалла за пряди и потянуть их на себя. С самого рождения это было его любимой игрушкой, потому юный отец еще не обстриг их, а даже наоборот - отрастил до плюс-минус поясницы. Глядеть на такую умиротворенную жену было до скрежета сердца приятно. Особенно когда она подошла к Ниаллу и чмокнула в крепкую шею, повиснув на ней же и глядя открыто, он и вовсе поплыл. Аннэр перестал пытаться растрепать косу Ниалла и уставился на них, приоткрыв рот. Он всегда так делал, стоило родителям начать открыто проявлять свою любовь. И это не было отталкивающим, наоборот - во взгляде карих глаз читалось абсолютно искреннее восхищение. Никки рассмеялась, взглянув на сына, и прижалась теснее к Ниаллу, жарко выдохнув. Они были счастливы. Их сын тоже. Что может быть еще важнее?Часть 1
16 декабря 2023 г. в 06:41
Когда Никкаль в возрасте шестнадцати лет поставили диагноз «бесплодие» та лишь порадовалась - все-таки в венах плескался юношеский максимализм, и теперь она могла сказать «нет» контрацепции.
В двадцать один она была вся в учебе, бегая за преподавателями и пытаясь выстроить хорошие отношения хоть с одним. Так Никкаль и сблизилась с преподавателем русского - Ниаллом. Высокий, статный, умный и симпатичный, Никки соврет, если скажет, что он не привлекает внимание одним фактом существования. После такого знакомства она не могла больше ни о чем думать кроме как о его зеленых глазах и мягких губ, которыми он касался ее лица после учебы на парковке, словно сам стал вновь подростком.
К тридцати годам, стоило перейти в рутинную работу и семейную жизнь, девушка впервые задумалась о детях. Это не было каким-то внезапным озарением, просто взгляд ее все чаще цеплялся к детям, что носились по коридорам школы, в которой преподавал ее муж. Тот самый учитель русского, который покорил ее с первого взгляда. Каждый раз, стоило маленькому мальчишке или девчонке пробежать мимо нее, как Никки становилась более задумчивой, и после она перестала посещать работу мужа.
Никкаль никогда не жаловалась на свой диагноз - так было проще. Но проснувшийся столь не вовремя материнский инстинкт сжирал ее по ночам, стоило рукам Ниалла опуститься на ее плоский живот в бережном жесте. Это, безусловно, грело ее душу, но в тот же момент пронзало миллионами осколков. Она понимала, что ничего сделать с этим не может, а потому молчала, накапливая это всё в душе.
Девушка знала, как ее муж относится к детям. Он их любил до одури, иногда даже оставался на дополнительные, просто чтобы поторчать с детьми и впитать в себя их "раннюю, не омраченную взрослением и пороками светлость". Стоило им прийти в гости к друзьям, как все подружки давали ему в руки детей, дабы отвлечься и посплетничать с Никки, а тот не был против, и пока все мужчины на празднике выпивали, он возился с пеленками, бутылочками и игрушками. И не жаловался - ему это приносило удовольствие и душевный покой.
До двадцати пяти дети ее жутко раздражали. Детский плач выводил из себя, заставляя стискивать зубы до скрежета, а один их вид вызывал панический страх. Вскоре с этим пришлось идти к психотерапевту, потому что как-то не самая умная ее бывшая подружка сказала, что это ненормально. Однако специалист опроверг ее слова, одновременно с этим успокоив.
— Это абсолютно нормально. Очень много женщин сталкиваются с этим страхом. Стоит Вам столкнуться с маленьким, беззащитным созданием, который даже сам за себя не может отвечать, Вас охватывает дикий страх.
Никке пришлось это проработать, отвалив кучу денег за сеансы - впрочем, Ниалл помогал ей с этим -, и со временем ей и впрямь стало легче находиться с детьми. Уже не было страшно взять на руки ребенка Су, пока та вытаскивает еду из духовки, и она могла даже повеселить его, потрещав игрушкой или пощекотав. Детский смех стал греть душу, а не раздражать.
Со временем Никкаль поняла, что иметь ребёнка становится ее мечтой - больной, неосуществимой, но мечтой. Ее начала поглощать без остатка эта ярость на диагноз, на который раньше было безразлично, она ходила по несколько раз на обследование, и итог один. И каждый раз было тошно видеть сочувствующие взгляды врачей.
Впрочем, Ниалл тоже не был глупым, и очень скоро увидел волнение жены. Никкаль всегда была взбалмошной, но сейчас ситуация выходила из-под контроля - все дошло вплоть до того, что девушка разбила тарелку о стену со злости, накричав на него по пустяку, и прорыдала два часа, сидя у мужа на руках и жалобно скуля в крепкое плечо.
Однако как бы Ниалл не пытался выведать у жены причину срывов, та отмалчивалась, но мужчина все-таки купил легкие успокоительные, от которых Никкаль стала просто ватной и апатичной.
Оказалось, нервы Никки тоже не бесконечные, и однажды она таки высказалась ему обо всем, что накипело - как хочет ребёнка, возиться с этими пеленками и бутылочками, но все упирается в ее диагноз, который поставил жирный крест на ее мечте. Думала сказать жизни, но все было не так глобально, ведь у нее есть Ниалл.
Он сидел рядом с ней на кухне, гладил ее костяшки большим пальцем, и внимательно слушал, следя за эмоциями на лице любимой. Никкаль запиналась, резко прекращала говорить, но возвращалась к этой теме и высказывала все, что так накипело.
Под конец монолога уставшие глаза заполнились слезами, и та перебралась на его колени, уткнувшись в его шею носом и нервно дыша, пытаясь сдержаться и не заплакать. Его крупная ладонь гладила поясницу, а губы целовали макушку, пытаясь хоть как-то успокоить девушку, чье сердце металось в грудной клетке.
— Но бесплодность это не приговор, мы можем взять ребёнка из детского дома. Или же найти суррогатную ма..
Он замолк, стоило Никкаль поднять на него столь разбитый взгляд, от которого по рукам пошли мурашки, а сердце мужчины само сжалось в какой-то очень колючей боли.
Девушка сама была из детского дома, и, увидев все ужасы такой жизни, решила, что ни за что не возьмет ребенка оттуда. Возможно, ей просто не повезло, но ее решение было хорошо обдуманным, и сейчас это было даже скорее дело принципа, нежели реальной неприязни. А идея суррогатной матери с самого начала являлась для нее провальной.
Ему оставалось лишь залечивать ее душу поцелуями и крепкими объятьями, укрывая в своих сильных руках от бед всего мира.
Эта тема плавно сошла на нет, Никки вернулась в строй и перестала принимать успокоительные, заверив Ниалла, что перестала так переживать по этому поводу. Но проводила каждую ночь в слезах, прижимаясь к горячему любимому телу и теряясь в этой исцеляющей нежности. Мужчина ничего не говорил, но все чаще натыкался на номера психологов. Никкаль буквально вынудила его отложить эту идею, потому что до одури боялась.
Так девушка и прожила год, отметила двадцать восемь лет и сменила профессию. Работа в колл-центре перестала ее устраивать, так что она вспомнила о своем дипломе и устроилась работать по специальности - журналистом.
Поначалу было тяжело и страшно, нагрузка казалась невероятной, но твердая рука, держащая ее на плаву, не давала возможности осечься - Ниалл поддерживал ее как мог, и Никкаль действительно совсем скоро стало легче. Она влилась в работу и отвлеклась от мыслей о материнстве.
В один момент девушка, перекусив на работе, к вечеру почувствовала отвратительную тошноту, но из-за своей фобии рвоты силилась перебить эти ощущения, едва не захлебываясь в лимонной воде.
Лежа в руках Ниалла уже ночью, ее хорошенько вздернуло и она понеслась в сторону туалета, чуть не упав на повороте - тот самый перекус оказался вне ее тела.
— Никкаль? — Приглушенный, но взволнованный голос мужа раздался за дверью, и та открыла ее, заплаканными от страха глазами уставившись на него.
— Я отравилась.. — ее ночнушка была слегка задернута, оголяя живот до груди, и она почти что рухнула на него, слегка трясясь.
— Так, давай ложись, я сейчас съезжу за лекарствами, — Ей стало стыдно на секунду от того, что он в три часа ночи поедет в аптеку, отработав с самого утра до самого вечера и плюсом проверив тетради учеников, но Ниалл щелкнул нежно ее по носу и сам уложил в постель, поставив рядом таз, вытащенный с балкона.
Ниалл взял выходной, поскольку лучше Никкаль не становилось. Совсем бледная, в поту, она сидела на коленях перед белым другом и проклинала тот сэндвич, что решилась купить в местной забегаловке.
Ей было плохо три дня подряд, после которых Ниалл не выдержал - повел ее в больницу едва не силком, потому что та противилась, с ногами отбиваясь от перспективы глотать лампочку. Но тогда она еще не знала, что ей придется не желудок чистить, а ноги раздвигать.
— У вас нет отравления. Гастрита не имеете?
— Нет..
— Значит, идите к гинекологу. Вот Вам направление.. — Девушка глупо уставилась на врача, для убедительности пару раз моргнув длинными ресницами, и уточнила:
— Извините, но я бесплодная. И узнала об этом еще двенадцать лет назад.. У меня есть медицинские показания.
— Знаете, как оно бывает.. Раз - бесплодна, два - уже нет. Проверьтесь на всякий. Если нет - вернетесь ко мне, я еще раз проверю.
Никкаль с сомнением уставилась на гастроэнтеролога, но взяла направление и с широко раскрытыми глазами вышла к Ниаллу, показав направление. Тот пожал плечами, мол, «врачу лучше знать», и оба поплелись в сторону другого кабинета. Хотя все это было очень странно и держало ее в напряжении.
Рыжая макушка торчала меж ее бедер, и Никкаль хотелось провалиться сквозь землю. Она регулярно посещала гинеколога, но редко оказывалось, что врачом оказывался мужчина. Обычно ее принимали молодые девушки, из раза в раз подтверждая ее диагноз.
Только переступив порог кабинета, Никкаль тут же сказала о своей бесплодности, но Ияр - молодой врач - едва не силой уложил девушку на кушетку, впрочем, обходясь бережно, отчего та быстро расслабилась и лишь ждала вердикта, теребя в руках край футболки.
Он отстранился со сложным лицом, протер худощавый живот и, пока Никкаль настороженно одевалась, сидел в напряжении.
— Вы одни сюда пришли?
— Нет, у меня муж в коридоре..
— Позовите его сюда.
Отсутствие каких-либо комментариев лишь сильнее довело девушку, едва ли не с белым лицом она вышла и потянула Ниалла за собой в кабинет. Тот быстро ее чмокнул в макушку и завел к врачу, однако застыл, уставившись на гинеколога.
— Ияр?.. Вот это совпадение! — Ниалл обошел жену, подходя к вставшему со стула Ияру и приобнял его, похлопав по плечу.
— Я тоже рад тебя видеть, дружище! Давно не созванивались.. — Голос Ияра оставался настороженным. — Никкаль, дайте, пожалуйста, Вашу медкарту.
Девушка отдала ее и встала рядом с Ниаллом, схватившись за его локоть как за спасательный круг, и наблюдала, как Ияр читает записи.
— Либо Вам попадались плохие гинекологи, либо Вы излечились от бесплодия, что вполне реально, но.. У Вас третья неделя.
— Третья неделя чего?..
— Беременности, чего-ж еще?
Никкаль побледнела еще сильнее, усевшись на кушетку, и тупым взглядом уставилась на Ниалла, что с глупой улыбкой во все тридцать два присел перед ней на корточки и, взяв за руки, принялся их целовать.
— Искорка моя.. Умница…
До нее медленно дошло осознание, что она смогла. Смогла исполнить не только мечту Ниалла, но и свою. От этого ей стало так легко на душе, что Никкаль жалобно всхлипнула и уткнулась своим лбом в лоб мужа, потеревшись красными носами от слез и почувствовала себя до одури счастливой.
Ияр выписал девушке витамины и дал указания для плавного продвижения беременности. Ниалл глаз с нее не спускал, но это не раздражало, а наоборот - она нуждалась в этой опеке и отвечала со всей своей нежностью и любовью.
Этот период окрылял ее, первым делом она уведомила о своей беременности Су, а после получала поздравления от всех своих подружек, которые знали, какой нелегкий путь прошла Никкаль, уже ни на что не надеясь.
Токсикоз медленно сошел на нет, и беременность шла очень плавно, без осложнений, только чаще стали появляться эмоциональные заскоки, но объятья и долгие разговоры с Ниаллом быстро ее успокаивали.
Особенно ей нравилось лежать по вечерам у него на груди, чувствовать поглаживающие касания на своем едва плоском животе и слышать мурчащие звуки в макушку. Ниалл также наслаждался этим периодом, когда не надо никуда спешить, у них не шалят подростковые гормоны, а ко всем вопросам они подходят с взрослой стороны.
Конечно, иногда Никкаль переклинивало и она становилась сама будто маленьким ребенком, который не доспал - топала ногой, раздражалась от любого лишнего шороха и в целом требовала много внимания. Но Ниаллу было только в радость - он отдавался ей на все сто и любил-любил-любил.
Господи, как же сильно он ее любил.
А теперь, казалось, в несколько раз сильнее, ведь она носила их ребёнка под своим сердцем. Он иногда приходил в ужас от осознания того, что в ее животе растет сейчас ну.. ребенок. Самый настоящий. И Ниалл будет отцом.
Когда Никкаль звала его своим мужем, он растекался лужей и чувствовал, как щемило сердце. А уж от «будущего отца» его вообще штормило и он глупо улыбался, иногда пугая Никки этой улыбкой. Но она все понимала, ведь сама испытывала почти то же самое.
Только в десять раз интенсивнее за счет гормонального всплеска, да и в целом.. Она беременна от лучшего мужчины и ей больше ничего не нужно.
По мере беременности ей становилось тяжелее во всех аспектах - моральных и физических. Если первое касалось только ее настроения и слезливости, то со вторым они обращались к Ияру - девушка больше не доверяла никакому другому врачу.
Из-за небольшого сбоя в организме, от которого Никки и ставили бесплодие, ее беременность протекала тяжелее обычного - сильнее болела спина, тянуло внизу живота, да и в целом по-другому. Но Ияр заверил их, что плоду это никак не помешает, и будущие родители успокоились.
Долгие лежания в постели и впрямь помогали ей, а уж разговоры о ребенке и нежные, наполненные безграничной любовью близости тел заставляли ее задыхаться и шептать Ниаллу о том, как же она любит.
И его, и ребенка, которого растила в своем теле.