Смотрю на тебя

Щелчок! И магазин встал на своё место. Мужчина потёр руки, уже мозолистые от столь напряжённой чистки, а позже поставил ружьё на свое законное место, на спинку стула. Да уж, вроде совсем простое дело, а спина уже затекла. Снайпер выгнулся и хрустнул спиной. Надо бы позже размяться. Как раз Скаут рядом, в компании будет полегче. Кстати о Скауте. По какой-то причине стол начал трястись, и он поднял взгляд на своего соседа. Тот усердно возил ластик по бумаге своего блокнота, причём с такой силой и скоростью, что Снайпер мог поклясться - бумага порвётся. Как долго он рисовал? Даже не было заметно. Он умеет рисовать? Стрелок иногда слышал об этом факте, когда Шпион снова жаловался на непристойные карикатуры себя и Эйфелевой Башни, но в два глаза никогда не видел. — Что рисуем? — коротко и хрипло отрезал Снайпер, так, будто это не слова, а вздох. Видимо, Скаут и вправду услышал вздох вместо слов, а потому не ответил. Лишь коротко поднял взгляд, когда увидел тень на блокноте, и заметил, как Снайпер пялится. — М? — Спрашиваю, что рисуешь? — М, — Разведчик только промычал, и немного прикрыл рукой бумагу, видимо, от привычки. Облизнул высохшие губы и почесал нижнюю, возвращая взгляд на свой рисунок. А позже, совсем спокойным и ровным тоном, ответил. — Тебя. Снайпер не был впечатлительным человеком, но его брови на долю секунды поднялись вверх, и он коротко выдохнул носом от удивления как бычок. — Меня? — М, — Скаут снова мычал, видимо, тоже по-бычьи. Это было странным. Скауту ведь всегда нужно занять свой рот. Его уши не могли спокойно слушать, его рот не мог не двигаться, его глазки не могли не бегать. Ему нужно движение, драйв и риски. Скаут не хочет слушать стук часов — он скажет самую тупую и неподходящую вещь, чтобы не было так скучно. Но, правда, не скажет. Будет требовать, будет совать и заставлять слушать и отвечать, а если своего внимания он не получит — найдет способ кулаками. И Снайпер считал, что это в его крови. Что-то патологическое, как привычка, как наклейка, прикованная намертво. Думалось, он со всеми такой и до него не достучаться. Оказывается, достучаться можно хоть до водонапорной башни. — Как рисуется? — это всё было так странно. Будто Скаут передал эстафету Снайперу, и теперь вопросами не унимался уже он. Как внезапно поменялись роли. Или сам Снайпер изменился? Скаут, усердно выводивший уверенные линии на блокноте, остановился и снова взглянул на друга. Глаза его ничего не выражали — просто смотрели. Как рыба. Странно. — Ну, ты убрал винтовку, и теперь тяжело, — парень безразлично дёрнул плечами и начал покусывать ногти одной руки, продолжая рисовать другой. Снайпер взглянул на своё ружьё и нахмурился. Он рисовал его, пока сам стрелок чистил винтовку? Интересно, правда, его ещё никогда не рисовали вживую. В принципе, мало кто рисовал. Даже гордость ощущалась — его рисуют. В душе он надеялся, что это не обидная карикатура. Или даже лучше будет, если это обидная карикатура? Он не знал, чего ожидать. — Хочешь, чтобы я позировал? — Снайпер хмыкнул, в голове чувствуются проблески игривости. — Чтоб ты закончил. Скаут снова бросил на него взгляд, потом снова на блокнот, а потом снова на него. Убрал руку со рта и сжал губы, будто раздумывая. Он выглядит таким сфокусированным, серьёзным, увлечённым. Снайпер не часто видел его таким и, признаться, зрелище интересное, даже милое. — Давай. Давай, — повторил Скаут, легонько кивая головой и сев в более удобную позу. — Возьми как до этого держал, типо... одна рука на магазине, а другая на стволе, — а сам начал возюкать на бумаге, будто стирая лишние детали. Снайпер лишь пожал плечами и вернул винтовку к себе на руки, уместив ладони так, как ему приказали. — Просто держать? — Да, ага. Снайпер что-то промычал под нос и принялся спокойно сидеть. Задача — простейшая, он может просиживать одну позу часами, не двигаясь и выжидая жертву в самый лучший момент. Это? Проще пареной репы. Единственное, что его напрягало, так это то, что теперь на него открыто пялятся. До этого ощущение чужих глаз не чувствовалось настолько неловким, Снайпер на секунду почувствовал себя уязвимым. Ему привычнее скрываться в углу, в тени, а тут... главная роль. — Мне тут немного с руками разобраться, а потом штрихи и всё такое, — Скаут всё равно зачем-то оправдывался, будто чувствуя стыд за то, что заставляет Снайпера позировать. Стрелок лишь буркнул что-то вроде "всё нормально" и принялся дальше молча сидеть. Поза так позой, а глаза куда девать? Когда он целится, его глаза постоянно сосредоточены, чтобы в нужный момент сделать выстрел. Ему нужно смотреть в оба, смотреть, не отрываясь, смотреть фокусируясь. А куда тут глядеть? Нужно ли куда-то глядеть? Скорее всего на ружьё, по сценарию он же его чистит. А может из-за очков глаз вообще не видно? Он взглянул на Скаута. У него тоже бегают глаза, только вот с блокнота на Снайпера. Когда их взгляды пересеклись, Скаут молча дёрнул головой, мол, что стряслось, и Снайпер от такого неловко отмахнулся и вернул свой взор на винтовку. — Ты давно рисуешь? — не то чтобы стрелку было скучно, просто... интересно. Он готов был подождать пока Разведчик со своим длинным языком что-нибудь да раскроет, но к чему это. Тут все свои. — Наших ребят, или... в принципе. — М, ну, это... — Скаут немного завозился и хмыкнул. — Это как моё хобби. Я, знаешь, в детстве мои братья постоянно отжимали телик, а мне было скучно, и поэтому я вместо этого брался за комиксы. Я их смотрел, там, читал немного. — Что за комиксы? — Да разные. Начал с всяких маленьких, которые печатались в газетах, а потом мне уже покупали настоящие комиксы. Про гонки, убийства, супергероев, или, там, борьбу. Ну такое, — Скаут тихо прыснул и начал что-то стирать, а позже заново рисовать карандашом. — И прикол в том, что рисунки в этих комиксах очень динамичные. Мне нравится такой стиль и я... ну, с детства перерисовал панельки, а потом начал рисовать сам. Как хобби только! Снайпер одобрительно покачал головой. — Круто, круто. Всё встало на свои места. Скаут открыл рот, начал говорить, и почему-то стало легче. По-родному. Возможно, Снайпер даже успел соскучиться. — Сейчас я не так часто рисую. В основном на уроках в школе, я помню- ха-ха! — Разведчик чуть прыснул, прикрывая рот. — Помню перед летними каникулами мы с ребятами изрисовали каждую доску в нашей школе перманентными маркерами. — Что нарисовали? — Снайперу уже хотелось смеяться. — Да хуи, что же ещё? — Скаут сам засмеялся. — Ну и всякую херь, типо, школа - говно, или портрет директора, трахающего унитаз. Угадай, кто рисовал? Раздался хохот, и Снайперу пришлось даже закрыть лицо шляпой от стыда, пока Скаут смеялся уже скорее с его реакции. — Хулиганьё. — Ну, что ты? Мы всё равно потом получили по шапке и всё лето отмывали, а потом ещё и выговоры, а потом меня отчислили, но это случилось позже, — Скаут пожал плечами, а Снайпер лишь удостоверился, что перед ним и вправду сидит бессовестный хулиган. Они вернулись к своему делу: Скаут продолжал рисовать, а Снайпер тихо сидеть. Но теперь стало легче, молчание ушло, и желание поговорить теперь было выше крыши. Один раз укусишь, и не сможешь остановиться. Вот таким был Скаут. — Ну вот, я говорил, что нечасто сейчас рисую. Но рисую! Мне нравится людей рисовать. — Ты часто нас рисуешь? — А то! — Скаут улыбнулся, а потом схватил себя за язык. — Всмысле... иногда! Иногда. Просто для практики, — он кашлянул, будто ему стало стыдно, и от этого Снайпер закусил собственную улыбку. — У всех ребят просто лица разные, тела разные, и это, понимаешь, для практики хорошо. — Понимаю-понимаю, — Снайпер теперь взглянул на него с интересом. Надо же, их всех рисует. А не показывает, чертёнок. Неужели он чертит непристойщину со всеми, что так стыдится? — Вот, например, у Хэви, — внезапно он положил карандаш и пролистал куда-то назад. А позже также внезапно показал блокнот Снайперу. — Он толстяк, но у него выраженная мускулатура и большой подбородок. И вообще всё большое. Выглядит как гора, такой, могучий. Снайпер рассмотрел зарисовки, постоянно кивая. На них был Хэви, такой большой и грозный, на странице были записаны фразы с неправильно поставленными буквами, о которых стрелок решил тактично промолчать. Он ухмыльнулся, у парня и вправду талант. Скаут мог рисовать людей без насмешки, просто портреты, причем довольно качественные. — У Каски смешной подбородок, немного округлый. У Солли похожий, но более квадратный, мужественный. У Дока лицо вытянутое, но тоже квадратное. У Циклопа, кстати, — Скаут снова перелистнул страницы, уже показывая рисунки Подрывника, — под шапкой прикольное афро. Я видел в душе. — Да, я тоже видел. И как только у него волосы не выскакивают из-под этой шапочки? — Снайпер усмехнулся, рассматривая зарисовки. — Загадка! — Скаут вернул блокнот себе. — А у Шпиона... — Лицо похоже на жопу. Вывернутую изнутри. — Да! Да! — Скаут заржал, слегка хлопая себя по руке, и Снайпер сам не смог сдержать смеха. — Не отличить! И они смеялись и обзывали ненавистного им человека. Вот что-что, а посмеяться над Шпионом по расписанию. Было приятно иметь друга, с которым можно было бы в открытую издеваться над этим выскочкой, над этой надменной сволочью, без укоризненных взглядов в духе "мы всё равно ведь команда, нужно друг друга уважать". Снайпер также отметил, что за этим разговором он всё больше начал видеть разведчика в... разведчике. У него тоже зоркий глаз. Его работа обязывает его смотреть и запоминать, в основном планы, местоположение, вещи на чужой территории. И он вправду запоминает, иначе как бы он замечал столь маленькие детали на лице своих коллег. — Но ты не разбалтывай никому об этом, ладно? Внезапно его мысли прервал вопрос, о котором Снайпер даже думать не мог. — Что? — Ты... не говори остальным, что я... рисую всех. — Я думал все знают? — стрелок пожал плечами. Его рука, державшая магазин, уже успела чуть вспотеть. — Ну! Ты перед всеми так не оглашай или... не показывай. А то начнётся... — Скаут закатил глаза. — Типо, покажи, расскажи, нарисуй. И всё такое. Не хочу, чтобы они совали свой нос куда не надо. Снайпер на это понимающе кивнул "не буду, приятель", и Скаут, кивнув в ответ, снова перелистнул обратно на рисунок Снайпера, продолжая чиркать по бумаге. И всё-таки... — Сколько там тебе рисовать осталось? — стрелок пытался звучать максимально равнодушно, будто ему не было интересно узнать, как его на самом деле рисуют. И что вообще Скаут думает о нём. Рисовал ли он его раньше? Замечал ли также строение его тела? — Ты устал? — Скаут слегка замешкался, с опаской посматривая. — Нет, мне просто интересно. — Сейчас. — Я не тороплю- — Сейчас-сейчас, — почему-то Скаут завозился, занервничал, взяв ластик и начиная снова стирать ненужное, и стирал он опять быстро, от чего стол трясся. — Аккуратнее. Рвак! У Снайпера защемило сердце на секунду, и рука отпустила ружьё, когда он увидел, что бумага от напора порвалась прямо посередине. Это был не маленький порез, это была дырень на всю страницу. И в голове витала мысль, мол, может всё не так плохо? Но он всматривался и всё сильнее убеждался в том, что дело не спасти. Скаут злостно процедил воздух сквозь зубы и сжал ластик. — Сука, — он ещё сильнее сжал стиралку, будто готовясь её куда-то запульнуть, а после сдался, облокотившись на стол и спрятав руки в лице. — Звиняй. — Всё нормально. Но Скаут не послушал, выдернув листок из блокнота и скомкав его в руке. Снайпер сразу поднялся и попытался выхватить его — нельзя же добру пропадать! — Стой! — Снайпер пытался выдернуть клочок бумаги из руки... и когда он стал так сильно об этом волноваться? Но Скаут противился всем своим телом, пытаясь отпихнуть друга всеми правдами и неправдами. — Дай хоть взглянуть, ну! — Да порвалось же, тебе какое дело? — Разведчик сжался в спинку стула, пока ловкие пальцы Снайпера пытались выхватить листок из цепких лап Скаута. И в тот момент, когда других способов не осталось, Снайпер выбрал играть по-грязному. Он взглянул куда-то за спину Скаута. — Это, что, Пайро снова устроил пожар? — Где? И пока Разведчик поворачивался, Снайпер резко выхватил страницу из ослабевших и уязвимых ладоней. Скаут не успел опомниться, когда мужчина развернул листок и резко замолчал. Улыбка слезла с его лица. Это был он. Но здесь был не один рисунок, тут их было несколько. На бумаге простирался обещанный рисунок с винтовкой, самый заштрихованный и самый качественный. Но вместе с этим здесь были и маленькие портреты. Вот тут Снайпер был вблизи, улыбался, и смотрел вперёд, видимо, на самого Скаута. Второй рисунок выглядел похожим, но под другим ракурсом, и взгляд Снайпера будто был выразительнее, можно даже сказать соблазнительнее. Третий был стёрт, но там всё равно можно было увидеть очертания головы стрелка, но уже без шляпы и очков. И если хорошо приглядеться, очень хорошо, включив воображение, потому что Снайпер не мог в это поверить — рядом были нарисованы сердечки. Грёбаные. Сердечки. — Это... — Снайпер старался не думать об этом и не ставить всё это в ещё более неловкое положение. Он прижал губы и покачал головой, а когда он метнул свой взгляд к Скауту, то увидел вместо него изюм, скукожившийся и весь маленький. — Ты много меня рисуешь, да? Скаут попытался что-то ответить, открывал и закрывал рот как рыба на суше, но так и не находил слов. Он потянулся, пытаясь забрать листок, но Снайпер лишь прижал его ближе к себе. — Кто сказал, что мне не нравится? — он старался звучать добро, по-родному, тепло. Это было что-то новенькое, правда, стрелок удивлён. Но это можно было бы и предвидеть. Как-никак, это скорее было облегчение, нежели ужас или сюрприз. — Я могу найти скотч и заклеить. Всё нормально. У тебя... хорошо вышло. Мне нравится. Честно. Скаут пытался поднять свой взгляд, который спрятал под козырьком кепки, но давалось ему это с тяжелейшим трудом. — Слово бушмана. И Разведчик размяк, всё-таки открываясь, всё-таки посмотрев. Плечи все равно были тяжёлыми, а голова ватной. На душе всё равно было тяжко. — Мне нравится тебя рисовать просто, — на выдохе процедил Скаут, почесывая затылок, стараясь всем своим видом скрыть то, каким маленьким он себя сейчас чувствовал. Поймали с поличным. Обычно нужно бежать. А здесь куда убежишь? Снайпер поймает. — Правда? — стрелок улыбнулся, продолжая рассматривать рисунки себя. В принципе, похож. Даже очень. Даже шрамы не забыл. — Да, — Разведчик промычал, закусив губу. Искал слова. Пытался выкрутиться. — У тебя просто лицо очень... выразительное. У тебя лучше всего выделены скулы и морщинки- что не плохо! Морщинки — не плохо. Ты не выглядишь старым от этого, скорее, ну... круто. Да, круто. Снайпер хмыкнул. — И у тебя глаза такие сосредоточенные. И шрам на щеке крутой. И на носу у тебя тоже, — Скаут пальцем показал на собственный нос и щеку, намекая. — И ты подтянут немного. Ну, не подтянут. Ты довольно худощав, но больше меня. У тебя этот, тот самый, здоровый жирок. Или не жирок, я не видел тебя без рубашки пока что. — Жирок, — с наигранным разочарованием вздохнул Снайпер. — Здоровый, говорю! Это полезно! — Скаут начал защищаться, шлёпая себя по руке. На это Снайпер даже усмехнулся. И все же, приятно получать своеобразные комплименты. Это же были комплименты, так ведь? И не от абы кого, а от Скаута. Обычно из него льется только желчь, а тут такая поэзия. Приятно, определенно приятно. Так ещё и эти рисунки, и воображаемые еле видные сердечки... — У тебя красивые рисунки. Я не так много знал о твоём хобби, но у тебя правда хорошо выходит, — честно признался Снайпер, всё ещё вертя в руках искомканный и порванный листок бумаги. Он должен заклеить и повесить куда-нибудь. Хотя, повесить, наверное, уже слишком. Хотя бы сохранить. — Пойдем, билби, найдем скотч. — Да блин, ну он же порван. — Не вижу проблемы. — Ну зачем, выкинь просто. — Хороший же рисунок. — Чувак, у меня этих рисунков с тобой вагон и тележка, зачем тебе этот? Молчание. — Что, прости? Скаут сомкнул губы с невероятной силой, казалось, он ещё никогда так сильно не пытался заткнуть свой рот. Казалось, за зубами он там завязывает язык. Или пытается его укусить, чтобы от него избавиться навсегда. — Вагон и тележка? — Снайпер сам не заметил, как на лице прорезается улыбка, а сам он по-издевательски наклоняется поближе, пытаясь заглянуть Скаут в глаза. — Вагон и тележка, говоришь? Внезапно всё встало на свои места. Многочисленные рисунки, сердечки, здоровый жирок. Это всё было слишком очевидно. — Захлопнись, — уже побаиваясь, Разведчик забирает блокнот и прижимает его к себе ближе, а то небось эта сволочь сейчас выхватит. — А что мы так застеснялись? — Снайпер кусал щёку изнутри, пытаясь всеми силами не заржать конем. И пока Снайпер возвышался, Скаут будто сильнее вжался в кресло, стараясь если не сбежать, так спрятаться. — А почему у нас рисунков со мной так много? — Заткнись- это- это практика! Я же говорил! — гаркнул Скаут, и Снайпер уже не смог сдержать своего хохота. Скауту на секунду показалось, что этот бешеный сейчас перелезет весь стол, лишь бы ещё сильнее застыдить горе-художника. — На мне практикуешься? Как прелестно, кенгурёнок, — Снайпер не смог сдержать нужды и потрепать красного Скаута по голове. — Правда, я польщён. Скаут же, наоборот, весь скукожился и начал отпихивать от себя руки, раздраженный и сконфуженный. — Закрой. Рот, — Разведчик ударил своего товарища по плечу, и, видимо, не рассчитав силы, неплохо так всадил, от чего Снайпер айкнул, но не перестал смеяться, чуть потирая больное место. — Ну всё-всё, не обижаемся, — стрелок отмахнулся. — Пожуй говна. — Не покажешь рисунки? — Нет! — и за это Снайпер получил ещё один удар в плечо, уже полегче, но такой же болезненный. — Да чего ты так стесняешься? Я видел, — он поднял тот самый порванный рисунок, — это. И знаю, что ты обо мне думаешь. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — Снайпер мог поклясться, что Скаут вот-вот взорвется от всего этого напора и разрушит весь фургон, если не всю базу. И Снайперу было интересно посмотреть на этот взрыв. — Я не родился вчера, — начал Снайпер, поднимаясь из-за стола и медленными, ровными шагами, направляясь к Скауту. — И исходя из всего, что я услышал, я могу сделать вывод. — он наклонился к лицу Разведчика, близко, опасно близко. Настолько, что он увидел, как сильно щёки Скаута пылали, как у него злостно хмурились брови и как слегка дёргался нос, — Я тебе нравлюсь. И для профилактики он отвесил лёгкий щелбан, от которого Скаут айкнул и попятился. Снайпер, со всем своим победоносным видом, спокойно подошёл к столешнице. Пора варить кофе. Первые пару секунд Скаут не смог выдать полноценного слова и мог лишь обрывисто вздыхать "чт-," "ты-", "это-". Стрелок с каждым таким вздохом лишь сильнее улыбался, стараясь не хихикать слишком громко. Ну что за балбес. — Неправда! — Докажи. И Скаут снова попытался сказать. Открыл рот. Закрыл рот. Снайпер так и не услышал ответа. Значит, догадка была верной. Так он и думал. — Так покажешь рисунки? — Завались. — Значит, позже.