Мяу 3. Рождественское

<I>24 декабря 2011 года. Суббота. Утро</i> Ольга прикрыла за собой дверь и замерла у порога, ожидая просьбы садиться. Сюда ее вызывали редко. Пару раз – перед новым повышением, и однажды – после того, как гибель Красных Зорь стала общеизвестной. В последний раз она с трудом сохранила лицо – помог только наскоро сляпанный голем, который в это время в ее кабинете бился в истерике. Нынешний вызов застал ее врасплох, и она не успела воскресить из небытия беднягу, который тревожился бы за нее, поэтому приходилось глубоко дышать и следить за руками, чтобы не выдать себя нервной дрожью. – Что же вы стоите, Ольга, – мягким тоном поинтересовался седой джентльмен, сидящий в кресле за массивным дубовым столом. – Присаживайтесь. Не бойтесь, я вызвал вас, чтобы всего лишь побеседовать. Этого Ольга и боялась – беседы. В этом кабинете получали приказы, а не трепались. Беседа значила лишь одно – начальство думает, что у нее появились секреты, и если ее ответы их не удовлетворят, следующая остановка – комната для допроса и зелье, развязывающее язык . – Я вас слушаю, – ответила она, присаживаясь на посетительский стул. – Я вызвал вас, чтобы спросить о вашем брате, – неожиданно сообщил босс. У Ольги дернулись губы, но она смолчала и коротко кивнула. – О вашем настоящем брате. Том, с котором вы росли. Она с ходу поняла, что речь пойдет о Юре, но до последнего старалась себя не выдать. Братом мог быть любой из ее коллег-мужчин – в организации те, кто работали в одной команде, считали себя братством, потому что их связи были крепче, чем у многих семей. – Я с ним росла, но он мне не брат. Мой отец взял его… – Я знаю, – перебил начальник, и Ольга прикусила язык. Перебивать не стоило, но она так боялась вопросов о Юре, что не смогла сдержаться. Неужели они выяснили, что она провернула? Неожиданно гонец, посланный за экземпляром, очухался от морока и рассказал им все? – И все же вы росли под одной крышей и знаете о нем многое. И вы мне скажите – в какой вере воспитывался ваш брат? Такого вопроса Ольга не ожидала, но быстро смекнула, к чему он. – В православной, – ответила она честно. – Отец начал водить нас в церковь, едва это снова стало приличным, и мы праздновали Пасху и январское Рождество. – А до этого? Кем он был в своей старой семье? – Этого я не знаю, – честно ответила Ольга. Жизнь приблудыша до появления в их доме никогда ее не интересовала, за исключением того эпизода, из-за которого он, собственно, там и появился. – Но в нашем регионе в то время большинство были православные либо атеисты. – Это мне известно, – ответил босс, и Ольга почувствовала легкое раздражение в его голосе – видимо, от нее требовались только короткие ответы, а не демографические сводки – Но я надеялся, что вы все же знаете о нем чуть больше, чем записано в его досье. – Простите, если не могу вам помочь. Вы знаете, мы не близки, и между нами никогда не было особенно теплых отношений. А все, что знала, я в свое время внесла в картотеку. – Спасибо за службу, – резко ответил босс и махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена. Ольга быстро вышла за дверь, добралась до своего кабинета, и только там позволила себе расслабиться. Схватив кусок глины с полки, она прокатила его по всем углам, ровно по периметру, не пропуская ни миллиметра, позволяя пылинкам и волоскам налипнуть на него со всех сторон. Затем, погрев в руках, Ольга положила его на пол, в начерченный на паркете белой краской ровный круг. Уколов палец иголкой, она капнула кровью на глину, шагнула в сторону и быстро-быстро зашептала. Глина начала размякать, увеличиваясь в размерах. К тому времени, как Ольга закончила бормотать, на месте заготовки сидел голый юноша с простым крестьянским лицом в веснушках, слишком желтым для нормального человека. Ольга, не глядя на него, схватила со стола ручку и обрывок бумаги. Выведя две каракули, она скомкала бумагу как придется и наконец посмотрела на свое творение. – Открой рот, – велела она. Тот послушно распахнул рот, высовывая бледный, почти кофейного цвета язык. Она положила туда обрывок и жестом велела парню захлопнуться. Тот замер, словно пытаясь распробовать бумагу на вкус. Его губы покраснели, на щеках появился румянец. Он снова открыл рот, но в этот раз подал голос: – Чем могу служить моей хозяйке? – Ты забираешь мой страх, – велела Ольга. – Ты живешь только в этой комнате. Ты существуешь, пока я не прикажу умереть, или пока тебя не убьют. Понял? – Да, хозяйка, – ответил голем и тут же побледнел. Путаясь в собственных ногах, он выскочил из круга и тут же спрятался в дальний угол между диваном и стеной, прикрывшись свисающей оттуда шторой. Он что-то бормотал, не переставая. Ольга улыбнулась. Давно она не чувствовала себя так спокойно. *** Ольга бросила машину на ближайшей бесплатной парковке и решила прогуляться. После рождения голема настроение у нее было отличное – не было ни тревоги, ни страха, только холодный расчет и желание поскорее подбить все хвосты, которые могли бы выйти ей боком. Она прошла половину Крещатика и нырнула под знакомую арку, за которой начиналась маленькая, идущая резко вверх улица. Добравшись до двери с надписью «Продаж», она незаметно скользнула внутрь и через пару минут вышла из маленькой, окрашенной темно-коричневой краской двери напротив гостиницы «Днестр». Ее давняя знакомая Оксана жила в светлом доме с лепниной и витым балкончиком, с которого в летнюю пору свисал плющ, а сейчас там только темнели черные корешки. Окна этого великолепия выходили на внутренний двор тюрьмы. Оксана любила экзотику – когда было тепло, она вытаскивала Ольгу на балкон, где стояли старинные, явно из какого-то музея спертые стулья, вручала чашку страшно крепкого кофе и милостиво позволяла задавать себе вопросы, то и дело отвлекаясь на пространные размышления и комментарии к своему любимому реалити-шоу, которое разворачивалось за изрисованным забором. Оксана встретила ее, как обычно, при параде – длинные кудри, уложенные нарочито небрежно, будто она только что из постели, и длинный шелковый пеньюар, который чисто символически прикрывал кружевным лифом ее выдающуюся грудь. Рядом с Оксаной Ольга всегда чувствовала себя серой мышью, которой разрешили постоять рядом с «Венерой» Боттичелли – и в то же время, ей страшно хотелось отвернуться, потому что сквозила в этом великолепии какая-то отвратительная и злая сила. – Ранку, моя мила, – пропела Оксана. Ранок у нее, как и водится, наступил в середине дня. Она потянулась к Ольге, чтобы чмокнуть ее в обе щеки. Ольга послушно подставилась, задержав дыхание, чтобы не чувствовать аромат слишком резких и плотных духов. – Чим зобов'язана? Знову хочеш якийсь фокус зі звірами? – Ні, – фыркнула Ольга, отходя на безопасное расстояние. – Потрібно поговорити. – Хай поговоримо, – беспечно согласилась хозяйка. – Хочеш каву? Ольга кивнула, зная, что от этой пытки все равно не отвертеться, и села на диван в ожидании угощения. Изнутри квартира Оксаны выглядела, как логово светской львицы – дорогая светлая мебель, куча снимков ее любимой на всех поверхностях, много зеркал и отдельная гардеробная с кучей тряпок. Ольга знала, что это иллюзия, и настоящие секреты хранятся за всей этой вычурной мишурой, но не могла отделаться от мысли, что пришла к гадалке-шарлатанке, которая делает приворот по фотографии. – Як там твій брат? Ще мене шукає? – Усмехнулась Оксана, ставя перед Ольгой крошечную чашку с темным варевом на маленькое блюдце. – Він мені не брат, – ответила Ольга. – Він соціальний проєкт мого татуся. – Кажи що хочеш, але він тебе вважає за сестру, – Оксана устроилась в кресле, подобрав ноги, и отхлебнула свой кофе. Даже не поморщилась – хотя Ольга знала, какую ядреную и огненную дрянь она обычно разливает по чашкам. – Чи сподобався йому мій подарунок? Старалася як для себе. – Для себе ти б того хлопця зв’язала та пустила кров, – фыркнула Ольга. – Але він певно зацікавився, тому що залишив свій екземпляр собі до православного Різдва. – Бідолашний хлопчисько… – засмеялась Оксана. Непонятно, кого она имела в виду – своего преследователя или «экземпляр», который он наверняка подвергнет опытам. – Що він робитиме? Нюхати, доки не торкнеть? Я, адже, більш не залишаю свій запах, якщо не хочу. Ольга скривилась, пытаясь не рассмеяться – вонь ведьминых духов, небось, даже в тюрьме перебивала запах баланды. Но это был и впрямь не ее истинный дух – так, личина, которую она навесила на себя, чтобы ее не могли обнаружить подобные Юре или Ольге. – Я знаю. Але треба йому ще дещо дати, щоб він йшов далі. Щоб тебе знайшов. Я тільки що від шефа. Вони хочуть отримати свій екземпляр що найраніше. Спитали мене, чи Юра справді православний – він, думаю, покликався на умови договору. Боюсь, що вони знайдуть лазівку, щоб забрати наш подарунок раніше, і Юра не встигне тебе вистежити. – Гм… – Оксана задумалась. – Дуже ти силкуєшся заради того, кого навіть братом не називаєш… – Ольга мрачно подумала, что в этот момент бедный голем в ее кабинете наверняка покраснел от пяток и до ушей. – І що ж, хочеш привести його сюди? Він тут усе рознесе… – Приведу його куди скажеш, – перебила ее Ольга, пока ведьма не начала петь дифирамбы своему высокому дизайнерскому вкусу. – Тільки прошу тебе, акуратно. Щоб його розум… – Ким ти мене вважаєш? – Оскорбилась Оксана. – Усе зроблю ювелірно, – она поднялась со своего кресла, подбирая свои разлетающиеся во все стороны шелковые тряпки, и подошла к тому, что не знающий глаз мог бы принять за огромный телевизор. Она подгладила его по верхнему краю, словно стирая пыль, глухой черный экран покрылся рябью, и через миг явил ровный ряд полок с пробирками, крепко сидящими на подставках из красного дерева. Оксана наклонилась, провела пальцем по верхнему ряду, выискивая нужное, и вытащила одну из пробирок. В ней плескалось что-то невнятное, буро-сиреневое с крупными хлопьями осадка на дне. – Візьми, – велела Оксана, протягивая пробирку. – Поки там пробка, запаху не чути. Але відкоркуєш, поллєш куди хочеш, та і буде тобі мій слід. Обережно, будь ласка, тому що вистачить тут тільки на один раз. – Дякую, – Ольга убрала пробирку в сумку – для таких вещей у нее было специальное отделение с карманами. – Але куди його вести? Не сюди ж… – Звичайно, – фыркнула ведьма. – Пам'ятаєш той дім, у якому я твого кошеню зачарувала? Веди туди. Хай буде там завтра ввечорі, але сам і без друзів. – Яки ще друзі, – усмехнулась Ольга. – У нього завжди нікого нема та ніколи не було. – Кожна людина заводить друзів рано чи пізно, – хмыкнула Оксана со знанием дела и выражением лица, как у телевизионного психолога. – Це лише відьми мешкають сами й вічно прекрасні. А люди старіють, чахнуть і чіпляються руками за кожну соломинку, яка обіцяє наблизити їх до вічности. Иногда Ольга забывала, что между ними с Оксаной разница в тысячу лет, но та регулярно напоминала, заводя душеспасительные телеги с видом оракула, повидавшего все дерьмо мира. – Я, наприклад, не маю друзів, – Ольга пожала плечами. – Що, я, певно, та рідка людина, яка не хоче плюнути у вічність? Ведьма долго смотрела на нее, будто на лупоглазую рыбу в океанариуме, а потом расхохоталась – драматично, наиграно, как умела она одна. – Що тобі смішно? – Разозлилась Ольга. Не будь Оксана так полезна ей лично, она бы ни в жизнь не стала с ней связываться. Тому человеку из организации, который когда-то переманил ее на свою сторону, пообещав много денег и неприкосновенность, она безумно хотела посмотреть в глаза – по Украине бродили с десяток куда более приятных и сговорчивых ведьм, но почему-то досталась ей именно эта артистка. – Будь ти, моя мила, цією рідкою людиною, ти б тут не сиділа. Ольга не стала спорить – в конце концов, у Оксаны не было другого дела, как принимать просителей и трепать им нервы – задания от центра сыпались ей редко. Ожидать от ведьмы, которую специально держали для грязной работы, что она проявит сочувствие или какое-то воспитание, было глупо, особенно для специалиста уровня Ольги. Поэтому она просто встала и отправилась к двери – лютый шипр с нотками цитрусовой вакханалии уже залезли едва ли не под кожу, и Ольга опасалась, что обоняние от этой газовой атаки снова отрубит на полдня. Ведьмин истинный запах был надежно запрятан в сумочку, а планы на завтрашний вечер были готовы – если только Оксана в последний момент не выкинет какого-нибудь фокуса, как она умеет. Впрочем, в Ольгином деле она была удивительно точна – ювелирна, как сама она говорила, – не подвела, выслала гонца, приняла посылку, как следует поколдовала и доставила законному владельцу. Дело оставалось за малым – убедить Юру, что он напал на след, и в нужный час привести к нужному месту. *** 24 декабря 2011 года. Суббота. Вечер Прятки давались Юре лучше любых игр. Когда он пришел в их дом, оба уже были слишком взрослыми для этой «детской ерунды», но Юра будто играл в прятки сам с собой – много раз Ольга заходила в комнату, думая, что она там одна, а приемыш все это время сидел в углу с книгой. Ее он мог найти где угодно. Однажды Ольге вздумалось сбежать из дома в знак протеста против избыточного количества детей под одной крышей, и нашел ее именно Юра – холодную и трясущуюся от страха в каком-то гараже, куда она юркнула, запаниковав при виде прятавшегося за теми же гаражами наркомана. Этот случай она никак не могла ему простить – он один видел ее такой, и теперь выглядеть перед ним хладнокровной хозяйкой дома было сложно. А еще Юра умел хранить тайны – ни о ее побеге, ни о том, где ее нашел, он не сказал даже отцу. Ольга знала, что на здании Юриного дома-офиса стояла сигнализация – не обычная, опоясывающая белым проводком с красной лампочкой все окна фигня от «позавідомчей охорони», а своя, придуманная им лично. Она не знала, что это было, но знала, что на ее приход она точно сработает, поэтому даже не пыталась явиться тайно – наоборот, ей нужно было навести как можно больше шороху. Когда она вошла, Юры уже след простыл – хотя Ольга знала наверняка, что он был дома, она следила. Она рассчитывала, что он сбежит – все-таки теперь у него на руках котенок, которого он пока считает единственной ниточкой к своей заклятой приятельнице-ведьме. Зато из-за стола в приемной на нее растерянно поглядывала лупоглазая секретарша. – Так вот ты какой меня видишь, Юра… – злобно подумала Ольга, разглядывая нелепо сидящий на девице чистенький кружевной воротничок. У нее самой был такой же – отцовский подарок. Юре такой девчачий аксессуар был ни к чему, но вот же, хранил – а потом напялил за девку, скроенную из мусора, будто бы издевался. – А Юрия Николаевича нет… – проблеяла девица, и Ольга вконец разозлилась. Какую эмоцию Юра прячет в этом убогом создании? Или это действительно – память о ней, в том жалком никчемном виде, в каком он ее запомнил? Лишних свидетелей надо убирать, подумала Ольга. Вытащив из-за пояса нож, она подошла к глиняной секретарше, медленно взяла ее за волосы и перерезала горло. Голем даже не сопротивлялся, они вообще редко проявляли инициативу без команды, особенно такие, как эта, специально созданные прислуживать. Ее голова смешно задернулась назад, а из раны на шее посыпался песок. Вскоре уже вся она валялась у Ольгиных ног пыльной кучей, а посеревший от разлетавшихся останков кружевной воротничок сиротливо повис на кресле. Ольга помедлила и засунула его в сумку – не дай бог Юра нацепит его на новое свое безмозглое детище. Любимый брат убегал второпях, не успев прибрать свой последний фокус: Ольга узнала в чаше следы средства, которому полагалось вернуть экземпляру человеческую форму. На время, конечно, но хватит, чтобы его разболтать. Ольга с досадой подумала, что парень, наверно, растрезвонит их маленький секретик, но в нем не было ничего такого, что нельзя было бы объяснить: работала по заданию организации, а подробности – не твоего, Юра, ума дело. Другой вопрос – что и о волшебном ремонте телефонов Юра тоже узнает. И помчится туда – даже звать не надо. Единственной проблемой было время – Ольга знала его последовательный и педантичный характер, и без своей лаборатории Юра мог увлечься подготовкой и опоздать на заветную встречу. Его нужно было подтолкнуть и заставить торопиться. В раздумьях Ольга прошлась по кабинету, заглядывая всюду: на ней были латексные перчатки, поэтому оставить следов она не боялась. В этом была прелесть не иметь собственной магии – никакого запаха, если не оставляешь физических частиц. Да и тех для простого человека нужно много: вот Юрой, например, здесь пахло сильно, потому что он здесь жил. Мокрая глина и озон – в детстве Ольга все смеялась над ним, мол, наверное, он сам папочкин голем, раз от него так пахнет. Был здесь и второй запах, потише – кофейный, яркий, совсем не похожий на безмятежный запах ее брата. Его Ольга тоже знала – это был один из тех, что она вытащила из последнего дома в Красных зорях. Едва поняв это, она вспыхнула – нельзя же было так просчитаться! Она пожалела, что развеяла нелепую секретаршу с порога – сейчас бы ее болтовня пригодилась. Ольга знала Юру – он почти не принимал просителей, и вполне возможно, что единственным его гостем за всю неделю был экземпляр. Вот же подстава – она сама отдала в руки Юры и организации того, кто был так нужен ей! Они виделись только в кубе – том самом месте, который организация использует для перемещений, и где не работают запахи. А ведь какая ирония! Кто же мог догадаться, что именно эти два из тысячи дел их вездесущей организации окажутся связаны? Возможно, если бы у нее был доступ ко всему делу, Ольга бы заранее знала, кого они ловят, но с ее уровнем допуска о таких делах можно было только мечтать. Сомнений не было – запах был тот же. У двери к нему примешивался второй – легкий, едва заметный, будто его обладатель зашел сюда ненадолго и успел только потоптаться у входа. И совсем недавний, иначе бы уже успел выветриться – эти двое были здесь перед самым появлением Ольги, а значит, ушли они вместе. А больше в комнате никем не пахло – значит, ошибки быть не могло, и экземпляр был тем самым человеком, который был ей нужен. Решив, что терять ей нечего, Ольга вытащила из сумки пробирку с черным, похожим на чернила или нефть, зельем и блокнот в тонком кожаном переплете. Каждая из его страниц была исписана сверху донизу одинаковыми строками – все буквы в алфавитном порядке, а за ними все цифры от нуля до девяти. Сосредоточившись на вопросе, она подняла пробирку над блокнотом и стала осторожно поливать первую страницу. Через минуту у нее был адрес.