За окнами декабрь стелится белым, ветер заметает ледяные мокрые хлопья всюду. Народу в общежитии всё меньше, сессия заканчивается, студенты разъезжаются на каникулы, и редко в каких окнах можно увидеть горящий свет в воскресенье, в семь утра.
Включать ночник нет смысла, в полумраке от штор комфортно, и видно лицо человека, спящего рядом. Рене старается не смотреть пристально, потому что это крипово, взгляд цепляется скорее за отдельные черты лица, нежели всю картину в целом. Спящий Жакоб не похож на ангела, особенно на контрасте с тем, как он вчера материл программу, за то что та не захотела сохранять чертежи, но выглядит просто умилительно, сопя в подушку. Растрёпанный, у него тени под глазами меньше стали наконец-то, а ведь ещё два дня назад больше был похож на полутруп, Рене, к слову, был не лучше. Медицинский никого не щадит.
Петрикору его такого расслабленного и комфортного расцеловать хочется. Кто б ему сказал, что тот мелкий худой мальчишка, которого посадили в школе перед ним, спустя годы украдёт его сердце и станет опорой и поддержкой, получая в ответ любви больше, чем даёт. Всё потому что иногда, Рене кажется, что в какой-то из прошлых жизней, если таковое можно предположить, он много задолжал Жакобу, в моральном плане, что тогда его не было рядом, когда он был нужен.
Рене осторожно целует русую макушку, и выбирается из под одеяла. Заснуть обратно он уже не сможет, а сварить кофе лишним не будет. Возможно он даже успеет что-то подготовить к защите курсовой до того, как Жакоб проснётся.
Кухня целиком и полностью в их распоряжении – сиблинги Гильотены, закрыв свои экзамены с зачётами досрочно, забрали пса и укатили домой к родителям. Анн всё дождаться не могла возвращения домой, потому что в это же время на праздники в родной город, из очередной поездки вернётся старший брат Жакоба. Насколько Рене знал, у Анн с Картером нет никаких отношений. Но они что-то вроде "лучших подружек", как пошутил однажды сам Картер. Весь активный совместный отдых, если выпадает возможность, проводят вместе. На самый идиотский вопрос кого-то из знакомых "а почему вы не встречаетесь?", был весьма чёткий ответ "разные взгляды на будущее".
Старший из братьев Ингольдов пережил слишком много дерьма несколько лет назад. Ему трудно далось поступление на бюджет на инженерный, учебная нагрузка, приходящее осознание, что это совсем не то, чего он хотел, и как довершение картины – опухоль мозга, благо операбельная, так как вовремя обнаружили. В общей сложности Картер проучился в универе почти год, пока не выявили рак. Именно тогда он забрал документы и пообещал, что если выживет – найдёт себе иное направление деятельности. А дальше были тяжёлые полтора года, лекарства, операция, реабилитационный период, дополнительные анализы.
Будучи впятером друзьями детства, буквально с одной школы, они переживали это все вместе, Рене, Ален и Марри-Анн, поддерживали Картера, ездили с Жакобом в больницу к его брату. Со временем Анн стала задерживаться у Картера дольше парней. Как выяснилось их обоих интересовали культура других стран и видеомонтаж, но если для Анн это было что-то вроде временных интересов, то Ингольд загорелся идеей путешествий и ведения своего блога.
Прошло пять лет, Картер колесит по миру, рассказывая на ютубе о разных народах настолько подробно, насколько может найти информацию. Старший Ингольд привозит истории из других стран, и его глаза будто огнём горят, когда он говорит о Китае или Индии. Он счастлив, нашёл всё-таки своё, потому что к культуре прилагается изучение языков, и его это затягивает.
Сзади раздаётся шлёпанье босых ног по полу, Рене не успевает обернуться, только отвлекается от экрана планшета с открытой презентацией. Его обнимают со спины, наполовину заворачивая в плед.
– Доброе утро, – Жакоб проводит холодным носом от затылка к уху, – ты чего так рано встал, трудоголик?
— А чёрт его знает, проснулся, а обратно уже никак. Кофе будешь?
– Угу.
У Жакоба голос со сна хриплый, и немного слипаются глаза. Он выглядит совсем по домашнему в фиолетовом кигуруми дракона, Рене сейчас в таком же, сине-чёрном. Это было подарком Марри-Анн на грядущее Рождество. Ален в шутку теперь зовёт их "две драконьи задницы".
— Ты уверен, что не хочешь поехать домой? – Рене ставит перед Жакобом кружку, – Картер приедет, да и родители твои будут рады...
Петрикор чувствует себя немного виноватым, потому что вместо счастливого Рождества с родными, Жакоб решил остаться с ним в общежитии, а всё из-за того, что Рене в самом начале сессии умудрился заболеть, и ему разрешили сдать пропущенные экзамены немного позже остальных, правда не сразу сказали сроки, из-за чего парни не знали, на какое число брать билеты домой. И пока Рене допытывался у завкафедры, когда он может сдать, время было упущено и билеты разобрали, а Ингольд ни в какую не хотел оставлять своего драгоценного медика одного на праздники.
– Рене, я же говорил, что ты не останешься в этом унылом здании один. Тем более Картер всё время будет с Анн, ты же знаешь, они давно не виделись, а родителям можно по видеосвязи позвонить, они поймут.
– Убедил, – выдыхает Петрикор, и целует его в щёку, – есть планы на сегодня? Ну, помимо подготовки к экзаменам.
– Я бы за продуктами сходил, если честно, хлеб того, мясо и чай тоже... О! Погнали на каток! – Жакоб знает, что его парень не умеет кататься на коньках, у Жакоба самоцель научить его, причём уже давно.
– Издеваешься? – второй, якобы недовольно, складывает руки на груди.
– Да ладно тебе, ты каждый год морозишься, надо когда-то побороть свой страх, тем более я буду тебе помогать, – Жакоб строит глаза кота из Шрека, и у Рене абсолютно точно нет иммунитета к этому, он сдаётся.
– Если я там умру, не вздумай сдать мой труп в нашу анатомичку, – Петрикор очень надеется, не расшибить себе лоб и ничего не сломать, потому что он точно навернётся, а у него ещё курсач и экзамен.
***
Рене определённо эта идея нравится всё меньше, потому что он сначала минут десять надевал это орудие пыток, которое Ингольд именует коньками, потом, встав на дорожку со специальным покрытием, чуть не звезданулся, не сделав и шага. Жакоб, как и обещал, страховал его, даже на пути ко льду. И вот момент истины, Рене выходит на голый лёд.
– Солнце моё, а может всё-таки не надо? Сходим в кино или на выставку? – Петрикор редко такое говорит. И сам понимает, что уже поздно.
– Не-не-не, давай, клади руки мне на плечи. Правую ногу чуть назад и отталкиваешься, потом второй ногой, – Рене делает то, что говорят, и даже не шатается, возможно только потому что Ингольд удерживает его, – ещё раз. Помни, я рядом. Всё в порядке.
Рене-двадцать-годиков-Петрикор всё-таки шлёпается на задницу, утягивая за собой во всю смеющегося Жакоба где-то через полчаса таких ползаний по небольшому пяточку катка.
– У тебя начинает получаться, потому что я тебя почти не страховал сейчас, – и расцеловывает недовольно сопящего парня в щёки. На самом деле, если цена этих смеха и улыбки – слегка отбитый афедрон, Рене готов потерпеть.
Они проводят на катке около четырёх часов. За это время Петрикор успевает покататься с полной поддержкой Жакоба, затем держась только за руку, и под конец – самостоятельно полкруга.
Уставшие, они заходят в магазин рядом с общежитием и берут минимум продуктов, так как пока парни добирались, позвонил Картер и спросил, почему они не поедут домой. Ответ его явно не устроил, потому что "два дурня, я могу за вами приехать, вы только скажите когда".
Договариваются примерно на утро двадцатого, чтоб до того, как совсем стемнеет доехать. Рене звонит родителям, и те очень рады, что ребёнок всё-таки будет дома. Потому что, как это так, столько лет все три семьи собирались на праздники, а тут двух человек не будет.
Так что, пока Рене готовился к последнему экзамену и завтрашней защите курсача, Жакоб собирал их вещи и шаманил на кухне ужин.
– Оторвись от своей презентации ненадолго, пожалуйста, – Жакоб зовёт его из-за открытой двери комнаты.
– Ага, иду!
***
Экран планшета показывает полночь, и в принципе можно лечь спать, Рене уверен, что сможет защитить курсовую, хотя бы потому, что он три месяца пахал ради этого. Надо лечь спать.
Жакоб уже уснул, закинув руку и ногу на него. Техника отправляется на зарядку, потому что смысла дальше что-то повторять просто нет – мозг путается и не соображает. Петрикор разворачивается лицом к Жакобу, обнимает его, притягивая ближе. Второй неосознанно тычется носом Рене в шею и бормочет что-то на подобии "люблю тебя". И чёрт возьми, сердце на мгновение замирает, будто он слышит это впервые, хотя вместе они уже года четыре, а знакомы с самого детства.
Утром будет сложно разлепить глаза, как и всегда, попытки найти второй носок, косу заплетать придётся самому, кофе он возьмёт у метро, чтоб не шуметь дома, возможно уедет даже не в своём свитере. Но это утром. Сейчас Рене об этом думать не хочет. В объятиях – весь его мир, с растрёпанными волосами, сопит ему в шею, а больше, в этот момент, как-то и не надо.
