— And what about you, Arthur?
— Ah, I don't care about that nonsense!
— Come on!
— Face me to the West. I wanna watch the setting sun,
remembering all the fine times we had that way.
«Вот видишь, Ленни? Я же говорил, у него есть сердце!» Прохрипев что-то нечленораздельное, Артур перекатился на живот и предпринял отчаянную, наполненную жгучей болью попытку привстать. Упав вновь, он сдался и просто-напросто пополз в направлении косого булыжника, удобно лежащего на краю перевала. Голоса друзей эхом раздавались у него в ушах, а лёгкие раздирало от тягучего жжения. Впрочем, Артуру больше не было больно.— You're my brother!
— I know. I know…
Морган облокотился на камень и с трудом повернул голову налево. Ноги отнялись, руки беспомощно обмякли, и только грудь из последних сил вздымалась, с негромким свистом и хрипом втягивая воздух.— Life is full of pain, but there
is also love and beauty.
Be grateful that for the first time
you see your life clearly.
Свет восходящего солнца на мгновение ослепил ковбоя, отчего ему вновь примерещился олень, раскинувший рога, словно ветви дуба, из дупла которого Артур когда-то доставал долг незадачливого парнишки. Звон в ушах стих, стихла боль. Кто-то утешительно хлопнул Артура по плечу; впрочем, может быть, всё это ему лишь казалось.— Вам нечего бояться, мистер Морган.
Допустите мысль, что любовь существует,
и пусть она диктует Ваши поступки.
Дуновение ветра заглушил его собственный хрип. Голоса в голове замолчали. Замолчало всё вокруг. Артур смотрел на поднимающийся над землёй золотистый круг, и мысли его неожиданно стали предельно ясными, словно когда-то запутавшийся клубок узлов вдруг превратился в чёткую систему снастей. Он осознал, что смотрит на Солнце в последний раз, и, хоть Морган сентиментальностью не отличался никогда, на глаза навернулись слезинки. (Впрочем, возможно, ему просто сдавило грудь от очередного приступа жгучего кашля, который уже не мог вырваться из лёгких и просто раздирал лёгкие.) Розово-золотистые лучи раннего восхода озарили перевал, упали на Артура, отчего он зажмурился и глубоко, восторженно вздохнул.— Но я знаю наверняка, что прожить
плохую жизнь и надеяться на
хороший исход глупо,
— вспомнилось ему его собственное высказывание. Впрочем, возможно, хороший исход получил Джон. Морган усмехнулся, игнорируя сдавливающее удушье в груди.— У него есть семья. Если я могу дать им хотя бы
это, может быть,
тогда всё было не зря,
— услужливо шепнуло подсознание. Артур почувствовал, как на него навалился сон, но закрыть глаза он не мог, да и не хотел. Он понимал, что на него светит солнце, но уже не видел его лучей. Он знал, что дыхание его давно прервалось на том самом восторженном вздохе, но не чувствовал сил вдохнуть ещё раз. Все чувства перемешались, рассыпались. Темнота обволакивала Моргана с поразительной скоростью, которую тот уже не мог оценить. Земля под ним пропала. Но пока взявшаяся из ниоткуда волна умиротворения не заглушила всё вокруг навсегда, Артур ещё мог почувствовать, как откуда-то донёсся до него далёкий голос.— You're a good man, Arthur Morgan.
***
Обмякшее тело сползло с валуна. Мёртвое лицо, приоткрывшее слегка рот в предсмертном вздохе, осталось лежать лицом на восток. Лицом туда, где мир начал новый день. Мир радости и печали, боли и любви, жизни… и смерти. Мир, у которого, в отличие от человеческой жизни, нет ни начала, ни конца. Тело остекленевшими глазами смотрело — нет, лишь было повёрнуто — туда. Лицом к миру, который продолжит жить. Лицом на восток.