Раздражает, раздражает и ещё раз, чёрт возьми, раздражает: свистящий за окном ветер, что сносит всё на своём пути, визги-крики мальчишек во дворе, которые едят снег, считая его — наполненного всякими микробами (если те ещё не подохли от холода) — чистым. Говоря кратко — наслаждаются своей беззаботной жизнью. Остаётся только завидовать.
Иногда хочется, как эти дети, пинать хуи и не париться обо всём взрослом. Да, инфантильно вести себя — не совсем хорошо, но соблазн, признаться честно, очень даже велик.
Подобное состояние не является эмоциональным выгоранием или внезапным осознанием нелюбви к своей работе — там Антону всё, как и раньше, нравится: уютные съёмки, внимание и поддержка зрителей, сплочённость коллектива. Его просто-напросто бесит слякоть, противно хлюпающая под ногами, бесит долгая дорога до офиса в огромном пуховике, из-за которого он еле помещается в машину, и, конечно же, вечная усталость зимой, когда нужно быть энергичным — он не горит желанием подводить коллег и уж тем более разочаровывать поклонников — они, всё-таки, покупали билет за кровно заработанные деньги и хотели бы увидеть привычного им, улыбчивого Шастуна, а не унылый — то бишь уставший — кусок дерьма, — как самокритично в мыслях обзывает себя он.
Какими лекарствами пользуются радостные в это время года люди? Антон готов неделю стоять в длиннющей очереди в аптеке, лишь бы заполучить хотя бы одну таблеточку — сравнятся с ним в данной борьбе только фанаты, желающие попасть на мотор «Историй» .
И вот, он — такой взрослый, разумный, самостоятельный мужчина, который не нуждается ни в чьей помощи, печально смотрит в окно под грустную музыку в наушниках, уже минут тридцать точно наблюдая за кружащимися в воздухе хлопьями снега, демонстративно громко — будто в квартире кроме кота кто-то есть — сёрбает остывший чай и отбивает пальцами понятный лишь ему самому ритм. Ну или СОС на азбуке Морзе — Антон ещё не определился, насколько высок сегодня уровень его депрессивности.
Заёбанность в этот субботний вечер зашкаливает — Арсений после съёмки сразу же уматывает в Питер, оставляя любимого человека без своего присутствия и тёплых обнимашек — вот ему всё и кажется таким бесючим.
Антон грустит, устаёт от собственной грусти, скучает и не знает, куда деть это глупое чувство. Гладит лежащего на коленках кота, замечает в зелёных, вечно хитрых глазах такую же тоску и понимающе хмыкает. Люку абсолютно плевать на какого-то там Попова, пока его любимая игрушка валяется под диваном, но мысли о том, что не он один здесь сходит с ума, импонируют намного больше.
Задница уже, кажись, стала квадратной, так что он, аккуратно поставив на холодный пол животное, бредёт в спальню, плюхается на кровать, откидывает кейс с наушниками куда-то на тумбочку и задумчиво буравит взглядом одиноко стоящую в стороне кружку.
В телеграме сообщений дохуя, всякие сторисы в нём же раздражают (это слово все три месяца, вероятно, будет преследовать его) своей тупостью и «информативностью», но он, вконец уже отчаявшись, заходит туда, куда сам не ожидает — в свой канал.
Не для записи рекламного кружочка. Не для глупого, но такого излюбленного «рассказывайте, подписчики, как дела?», хотя ответить ему могут лишь реакцией, а для того, чтобы написать короткое:
ШАСТУН 18:39
Зима
Вау, Антон, без тебя никто бы так и не узнал о том, что на дворе зима.
Сообщение тут же читают куча людей, в отличие от одного самого главного для него — Арсения, чат с которым, между прочим, единственный закреплён (не считая избранного).
Подписчики ставят реакции, как обычно отдавая предпочтение сердечку. На секунду он даже задумывается о том, чтобы открыть комментарии. Может, вообще создать свой ШастЧатик?
ШАСТУН 18:41
Сегодня на текстовом настроении
И на ебанутом. Совсем чутка.
Антон заходит в диалог с Арсением, листает вверх, вновь сыпется из-за скинутого им же мема, и понимает: сейчас хочется общаться только с ним. Крепко обнимать, слушать, вникая в каждое слово, поить тёплым чаем, согревать холодные после улицы щёки и, как обычно, залипать на красивые, голубые глаза.
Это можно было бы назвать уже не любовью, а зависимостью, да только он прекрасно осознаёт, что Арсений – отдельная личность, которая имеет право на времяпрепровождение с самим собой. Но любовь – это тоже ведь про тоску, верно? А не виделись они слишком долго для так сильно влюблённого сердца — хочется отмахнуться от здравых мыслей о том, что партнёр много работает и устаёт, и просто вцепиться в Арсения и не отпускать в этот, чёрт бы его побрал, Питер.
По-ребячески?
Да.
Глупо?
Определённо.
Контролируемо?
Ни разу.
***
За всё время просмотра «Контактов» с Янгером рука сама тянулась стукнуть себя по лбу, ибо его «нахуй» после каждого слова изрядно подзаебало — когда Антон сидел там, в студии, мыслей о том, что что-то идёт не так, не было.
Погода совсем разбушевалась к восьми часам. Детей уже не слышно, но и то понятно — время достаточно позднее уже. Складывается впечатление, что сейчас два часа ночи точно есть — темнеет очень быстро.
Антон сворачивает вкладку с выпуском, услышав очередное «нахуй». Решает, как ни странно, поделиться с фандомом этой претензией к самому себе:
ШАСТУН 20:53
Поглядел «Контакты» последние с Янгером, я там че-то перематерил(
А выпуск оооч смешной
После той съёмки кружок с его ржачем из-за «Ссанины» благополучно был отслан Сеньке Поповскому — он оценил и также посмеялся. Арс такие приколюхи лучше всех понимает — не зря же они ещё давным-давно смеялись из-за шутки про «санный» спорт. Даже как-то льстит, что обычно серьёзный Арсений рядом с ним позволяет себе расслабиться.
ШАСТУН 20:55
А вообще настроение без Арса гавно.
Угомоните его кто-нибудь, пожалуйста.
Усталый вздох и резкий, даже какой-то испуганный вскачок с кровати — аж Люк дёргается, хотя лежит на полу. Противный звонок в дверь раздаётся на всю квартиру. Совсем короткий — тыкнули разок и терпеливо ждут. Кого-то это напоминает..
Арсения.
А может Антон просто еды заказал? Внезапные провалы в памяти — с кем не бывает?
Но первый вариант воодушевляет. Объясняет причину отсутствия новых сообщений и закрепляет уже сложившиеся представления об Арсении — любит он устраивать сюрпризы. И вечеринки, конечно же.
Но избить его тапочком никто ведь не запретит — огорчать аж до противного вкуса разочарования на языке, хотя кроме воды Шастун сегодня ничего и не пил — плохо и вообще по-дурацки.
Антон на радостях спешит к двери, останавливается и понимает: если там реально будет курьер — он изобьёт уже его.
Холод улицы тут же заползает в квартиру, стоит Антону приоткрыть дверь. Он заставляет поёжиться и резко, в какой-то степени даже грубо затянуть за куртку продрогшего трудягу — работает постоянно и ещё Антона, блин, ругает.
Зуб на зуб не попадает. Щёки румяные, наверняка ужасно холодные. С шеи небрежно свисает серый шарф, куртка от снега вся мокрая, чёлка неаккуратно лежит на лбу и лезет в чувствительные, покрасневшие глаза. Арсений улыбается чутка, обнажая белые зубы. Довольный — видит же, как Антон рад, удивлён и совершенно неискренне недоволен.
Из-за куртки холодно, что пиздец, но сейчас на это так плевать — стоя в коридоре в объятиях с ним, Антону очень сильно тепло на душе. Романтично, сопливо — в буквальном смысле — Попов шмыгает и теснее прижимается к нему — но так прекрасно, что даже и не хочется блевать радугой.
Люк по-кошачьи умиляется — трётся им об ноги и мяукает что-то своё — тоже, наверное, хочет обниматься.
— Я соскучился, — он отстраняется, вырывая из груди Антона разочарованный вздох, снимает шапку с помпончиком и снова улыбается. Видимо, стоит посетить кардиолога — навряд ли нормально то, что сердце от его улыбки в груди бьётся, как сумасшедшее.
***
— Ну ты и козёл, — в переводе с их языка это значит «любимый». — В Питер он поедет, ага! Вот так и знал, — смех тихий, бархатный, такой приятный, что хоть сейчас в обморок падай — смеётся Арсений, а жизнь продлевается у него. Антон снова лезет обниматься. Чувствует тёплыми руками холод кожи и быстро разворачивает Попова в сторону ванной комнаты.
— Шаст..
— Без лишних слов, не хватало мне, чтобы ты заболел, — бурчит скорее не недовольно, а обеспокоенно.
Дверь за ним захлопывается после вежливого «спасибо» — в этом весь интеллигент Арсений Сергеевич. Люк, изнеженный — его встретили радостнее самого Антона — довольно играется с игрушкой, которую ему всё-таки достали из-под дивана.
И сразу умиротворённо на душе. Будто наступил май, расцвело всё, запели птицы, зашестели, блять, несуществующие листья — всё ожило, стоило этому человеку переступить порог квартиры и своей улыбкой развеять раздражение.
Чайник долго закипает. Арсений выходит из душа, продолжая напевать какую-то английскую песню. Погода становится всё хуже и хуже. А один счастливый человек, болтая ногой, печатает с влюблённой улыбкой:
ШАСТУН 21:21
Я пошёл к Арсу
