ненасытный

      На запястьях майота беспорядочно вырисовывались звездочки, смазанно кривые, по венам и сухожилиям. и там же, на левой руке, огромными буквами было вычеркано Г Р И Ш А. - это типо че? - парень не поднимает глаза на шатена, но чувствует что тот притупился с неожиданности вопроса, - ебать смешная татуха бы вышла. - ага, на лбу себе набей.       майот уносит с собой бутылку домашнего вина. буда отправляется за их поисками, ну или как пытался хотел думать шатен только за алкоголем, но возвращаться пришлось с нетрезвым тёмой под боком, пьяно хихикающим над мизинцем, и очевидно выпившим всё вино. Блондин еще пятнадцать минут, в компании гриши, гасился с кружочка где в хлам бухой сода лав уснул прямо в ванне в нелепой позе, роняя на себя всевозможные шампуни и гели. вот такой вот владислав терентюк. - куда ты опять? - в дамскую комнату, грииш.- майот видел легонька припизднутое покровительство буды повсеместно и везде, и не сказать что его это сильно раздражало. его ребячит чувство быть под чьим-то крылом. или просто чьим-то. особенно гриши. - владоса не разбуди. - в ответ шатен слышит какое-то размазанное "я в другой толкан" и пропадающий силуэт парня за дверным косяком. буда еще не настолько перекрафтился в утку наседку, но за тридцать минут желание сходить за тёмой пришло раз десять. его останавливало толька внутренняя гордыня, которая рядом с артёмом начинала душить его дворцом возведенное самолюбие. ведь знает что у майота подобных заскоков попросту нет, и его несильно докучают слухи и прозвища которые накликали фанаты. ог буде приходит смс.

бляиьиь иди сюда       только дай повод, и теперь есть хотя бы причина искать этого микроневдуплека по всему коттеджу среди 15 ребят. уборных было несколько штук, но шатен уже понимал в какой угол блондин мог зашкериться. Послышался оглушительный рокот падения, а за ним и бранные ругательства - куда пьяному майоту тихо себя вести. зато теперь точно можно было понять его местонахождения. - а че ты в одежде моешься? - закономерный вопрос, глядя на промокшего и скрюченного майота в ванне. грише подумалось, что котята после дождя выглядят примерно также как сейчас артём. и всех нужно отогреть и накормить. а артёма ещё замурашить и затискать. и что-нибудь ещё. гриша зашел вглубь ванны, заодно закрывая за собой дверь, чтобы никого из ребят не разбудить. Время было три часа утра. - я твои каракули блять смыть пытался, а потом как-то перевернулся и сам упал. Дай руку.       буда, конечно же, как ответственный товарищ, подаёт тому ведущую руку помощи. но майот оказывается подлым обманщиком! затащившим его в свою еврейскую западню. эффект неожиданности играет против преданного друга, и ванная комната заполняется громким ребяческим смехом. ситуация же не так уж и комична в последующие мгновения, потому что пьяное дыхание пробирается уже теперь не только в ноздри. - прости.       слова тают на губах, и шатен без сожаления оставляет свой отпечаток не только на его запястьях. артёма так ещё никто не целовал. щеки блондина, вспыхнувшие, точно свеча, обжигали всего гришу целиком, а тот только больше прижимается и ластиться. оказывается, поцелуи могут быть такими интимными и сокрушительными, нужно только чтобы вас целовали бесстрашно и точечно конкретно – без малейших сомнений, без засосов и укусов, удерживая руки на лебединой шеи, поглаживая загривок. глубокий выдох в ключицу. стон. гриша почти мурчит, хоть он и кочерыжиться в три погибели над ванной, ели удерживая себя чтобы не плюхнутся в этот проклятый белый котлован. сегодня он стал местом падения целых двух пьяньчуг. буда усаживает майота на стиральную машину, гладит по ребрам, по косичкам. дышит. дышат оба, дышат громко и горячо. тёма тянется за еще одним поцелуем, но перехватывает в воздухе только ладонь гриши. - ненасытный ты мой. - и целует уже сам. обкатывает губами звезды на артёминых запястьях, как твёрдую конфету. и звёзды эти дурацкие куда слаще конфет будут. и майот куда слаще любых сладостей придётся.       блондину непривычно ощущать свои губы настолько влажными и мокрыми, а свое тело таким распаренным и обмякшим. буде непривычно целовать парней в запертой ванной комнате, унимать возбуждение, потому что не стоит, потому что тёма пьян, а не за тем что нет гандонов, как оно обычно бывает с другими. - подожди. - ась? - не слезай. - я и не собирался.       Слово «слезать» застревает на кончике языка и так с него и не срывается. Как же пошло оно звучит.       буда ничего не говорит, подперев себя руками за телом майота. тишина интимная потому-что здесь майот. потому-что здесь никого больше нет. тишина интимная потому-что они курят одну одноразку на двоих, потому-что гришины объятья одеялом накрыли с головой артёма, отогрели, просушили и разнежили его. гриша почувствовал что тёма под ним буквально начал растекаться желешкой, всем телом, полностью под ним размяк. только он хотел подумать, что парень уснул, как одно его неверное движение достало блондина из сна. - Гриииииш,- жалобно протянул его имя парень; спросонья, уставши и сладко. он всегда любил так делать, но именно сейчас это выглядело мило. это всегда выглядит мило. потому что гриииш...потому что артём. - я спать хочу. - тёма выкарабкивается из под буды, замечая на своей руке те самые пять букв. ему нравилось чувствовать себя чьим-то. быть рядом с кем-то. а гриша.. гриша теплый. у него даже волосы горячие. солнце двадцати девяти лет. всегда теплое. всегда рядом.