Подумаем об этом завтра

Что-то изменилось, разбудив Иваизуми. Он привстал на локте, осматривая комнату. Полумрак размывал дальние углы, но непрошенные гости в них не прятались, лишь слабо покачивались шторы у открытого окна. Рядом на кровати морской звездой распластался Ойкава. Снова задержался допоздна и, добравшись домой, рухнул спать, едва скинув одежду. Иваизуми вздохнул и спустил ноги на пол. По пути к балкону поднял валяющийся на ковре цветастый джемпер и, не глядя, бросил на кресло. На улице было неожиданно прохладно для июльской ночи. Город внизу переругивался гудками машин и вспышками вывесок, дом напротив пялился темными пятнами окон. Иваизуми погладил пальцем нижнюю поверхность листа фиалки, улыбнувшись, когда тот радостно потянулся навстречу. В воздухе пахло приближающейся грозой. Теплая тишина комнаты на контрасте убаюкивала. Иваизуми вытянул из-под джемпера плед, встряхнул, расправляя, и двинулся к кровати, намереваясь укрыть недоразумение, уснувшее поверх одеяла. И замер. Тень неправдоподобно ровным кольцом свернулась вокруг левой щиколотки Ойкавы и будто бы тянулась вверх по голени. Движение на краю зрения заставило инстинктивно обернуться. Сгусток тьмы расположился на подушке между растрепанными каштановыми вихрами и согнутой рукой. Ложноножка вытянулась, ткнулась в середину расслабленной ладони и спряталась. Вслед за первой появилась вторая, мазнула Ойкаву по носу – тот фыркнул сквозь сон. Сгусток отрастил ниточки и обвил запястье, довольно заурчав. Потом мигнул в сторону Иваизуми тремя желтыми кругляшами, застыл на мгновение и оскалил вполне отчётливо сверкающие клыки. — Ойкава. Среагировав на тон, тот тут же распахнул глаза, подскочив на кровати, – пасть сомкнулась вокруг предплечья – и расхохотался. Иваизуми, оторопев, переводил взгляд с Ойкавы на расползающееся чёрное пятно. Тьма пялилась на него в ответ уже пятью кругляшами, “пожёвывая” захваченную руку. — Щекотно же, Царапка! — Царапка? — О, он такое уме… Кожа слабо зазудела вся разом: от затылка до кончиков пальцев на ногах. А следом словно одновременно каждую кость в теле поскребли когтем. Не больно, даже аккуратно, но ощущение было настолько чужеродным, что Иваизуми скрючило и выгнуло дугой – мозг сбоил с командами, пытаясь отстраниться от собственного скелета. “Чёрт!” Наваждение пропало так же резко, как и появилось. — Ива-чан? Всё хорошо, он не представляет для нас угрозы, — Ойкава стоял рядом, удерживая его за руки, между которыми бешено вращались лезвия, смотрел в глаза и говорил спокойным серьёзным тоном. — Я бы не притащил опасность домой, к спящему тебе. Иваизуми глубоко вдохнул, успокаиваясь и гася заклинание. Посмотрел поверх чужого плеча на жалобно мигающий россыпью кругляшков клубок тьмы. — И надолго? — Всего пара дней, пока ему подыскивают новое пристанище. — Клыки пусть держит при себе. — Конечно! Он послушный, — Ойкава повеселел и, зевнув, потянул к кровати. — Ещё слишком рано, Ива-чан, пойдём спать. Обнимая размеренно сопящего Ойкаву, Иваизуми тоскливо смотрел в стену. После такой встряски голова была слишком ясной, чтобы снова уснуть. А значит, ему понадобится много кофе, чтобы продержаться на следующий день. Лёгкий вес забрался ему на плечо. Расползся во все стороны, придавливая утяжелённым одеялом. Темнота мягко ткнулась под подбородок и уютно заурчала. Глаза начали слипаться.