Strawberries & Cigarettes

Take me high and I'll sing Oh you make everything OK. We are one in the same Oh you take all of the pain away. Safe me if I become My demons. Starset — My Demons

«Ты можешь трахать парней в жопу, если это то, что тебе нравится, но таким пидорством ты заниматься не будешь!» Рафаэль в ужасе выныривает из своего сна и не понимает, где находится. Голова раскалывается так, словно ею всю ночь играли в американский футбол, глаза остро реагируют на свет, поэтому открыть их не получается. Пульс бьётся в горле как пойманная в сети рыба, а к горлу подкатывает тошнота — непонятно, то ли из-за головной боли, то ли из-за кошмарного сна, который снится ему уже пятнадцать лет. И Рафаэль снова откидывается на подушки, с удивлением замечая, как в нос ударяет сильный запах сандала вперемешку с имбирём. Он дома у Магнуса? Почему? Пошарив по постели, обнаруживает шёлковые простыни и кучу подушек — это ещё и хозяйская спальня. Спустя ещё мгновение до его воспалённого мозга доходит сигнал тела о том, что он лежит здесь совершенно голый. Рафаэль снова резко садится на кровати и заставляет себя открыть глаза, щурясь от яркого солнца, светящего прямо в огромное окно справа. Он действительно в спальне Магнуса, абсолютно голый с дикой головной болью и сушняком во рту. Он силится вспомнить, что случилось вечером, но в голове только разрозненные обрывки его разговоров с Саймоном. Сердце сдавливает тупая боль, когда перед мысленным взором Рафаэля встаёт абсолютно расстроенное лицо Саймона со слезами на глазах. Он ненавидит себя каждую ебучую секунду своей ебучей жизни. — Проснулся, Спящая красавица? — дверь резко открывается, ударяясь о стену, и в проходе появляется Магнус. На нём лёгкий расстёгнутый шёлковый халат и боксеры, волосы уже аккуратно уложены, даже есть минимальный макияж. — Dios, не кричи так, — Рафаэль стонет и стискивает голову руками, одновременно пытаясь выбраться из кучи одеял на кровати. — Сколько времени? — Уже почти час, — Магнус проходит в комнату и встаёт прямо перед Рафаэлем, помогая ему сесть на краешек кровати. — И я не ору, это у тебя отходняк жёсткий. Не надо было столько пить, моя булочка с корицей. — Я не пил так уж много… — неуверенно тянет Рафаэль, потому что он действительно помнит только те пару бокалов, которые выдул, пока сидел и наблюдал за тем, как Изабель тискает Саймона. — Солнышко, а что ты помнишь вообще? — Магнус смотрит на него с жалостью. — Ты выжрал столько вискаря, что мне пришлось звать Катарину, чтобы прокапать тебя. Не говоря о том, что я еле затащил твою тренированную тушку к себе. Надо было бросить тебя где-нибудь, но повезло тебе, что я такой сердобольный. — А почему я в твоей кровати и голый? Алек не попытается убить меня? — Рафаэль всё-таки встаёт, держась за одну из витых колонн кровати Магнуса, надеясь, что не сорвёт балдахин. — Александр ушёл от меня окончательно, так что кто и в каком виде спит в моей постели его теперь не должно волновать, — Магнус подхватывает Рафаэля за руку и помогает ему идти на выход. — С тобой в душ сходить? А то пизданёшься там ещё, башку себе разобьёшь. — Думаю, что справлюсь, — хрипит в ответ Рафаэль, пытаясь переварить информацию о разрыве друзей. Что-то в голосе Магнуса подсказывает ему, что в этот раз всё серьёзно. Они выходят в небольшой коридор и почти сразу утыкаются в дверь ванной комнаты, где на входе сталкиваются с Катариной, которая с ухмылкой смотрит на Рафаэля. — Ты живой? Я не думала даже, что откачаю тебя, зачем ты столько выпил? — Чтобы ты спросила, — огрызается Рафаэль в ответ и, отодвигая её с прохода, заваливается внутрь, тут же закрывая за собой дверь на щеколду, зная, что, если этого не сделать, Магнус обязательно зайдёт следом. Он опирается на раковину, чувствуя дикую слабость во всём теле и ненавидит себя вчерашнего за такое опрометчивое поведение. Он не пил в таком количестве очень давно, и организм ожидаемо не справился с неадекватной дозой алкоголя. Он ощущает боль в нижней части лица и поднимает голову, чтобы с удивлением увидеть в зеркале разбитую нижнюю губу и небольшой синяк на подбородке. — Que carajo? — с чувством вопрошает он в пустоту комнаты, аккуратно касаясь больного места. И в этот момент в памяти всплывает обиженное лицо Саймона и его кулак прямо перед глазами. Это он ударил Рафаэля? Но за что? — No jodas, — Рафаэль опрометчиво машет головой, чтобы вытрясти дурацкие предположения, но его тут же пронзает острая боль. Матерясь как самый обычный мексиканский грузчик, Рафаэль всё-таки заходит за стеклянную перегородку душа Магнуса и включает холодную воду. Она тут же накрывает его ледяным куполом, заставляя съёжиться, но Рафаэль только опирается на стену перед ним, собираясь как следует принять своё наказание. В голове ужасная каша из разрозненных образов, которые он пытается составить в одну картину и, наконец, замёрзнув до состояния айсберга, ему это удаётся. Рафаэль выключает воду и выходит в ванную, тут же заворачиваясь в парочку полотенец, пытаясь восстановить температуру тела и ненавидя себя ещё больше обычного. Он вспомнил почти всё из вечера прошлого дня и теперь ему хочется убить самого себя. На месте Саймона он не просто бы двинул себе по роже, ещё и пару раз попинал. Он вываливается в коридор, где встревоженные друзья тут же тащат его обратно в спальню и заставляют одеться. Его одежда оказывается в химчистке, собственно, по этой причине он и спал в постели Магнуса голым. Катарина уходит на кухню, чтобы заварить ему кофе, ругая его по пути за такой холодный душ, а Рафаэль остаётся наедине с Магнусом. — Ты трезвый, — разрезает его хриплый голос тишину, и Магнус согласно кивает. — Почему ты трезвый? — Потому что увидел своё будущее сегодня ночью в тебе, — хмыкает тот в ответ. Рафаэль удивлённо приподнимает брови, а Магнус продолжает: — Однажды и я скачусь в это вот, — он жестикулирует руками, — только в моём случае я буду таким каждый день и однажды просто захлебнусь в своей блевотине, когда вам надоест со мной возиться. — Всё было настолько плохо? — Рафаэль чувствует дикий стыд. Он всегда держал себя в руках, это было его главное правило. Единственный раз, когда он дал слабину, закончился их с Магнусом сексом и едва не разрушил дружбу. Нет, секс, конечно, был хорош, но дружить с Магнусом Рафаэлю хотелось больше, чем трахать его. — Дай-ка подумать, — Магнус очень фальшиво изображает задумчивость, а затем начинает загибать пальцы: — Ты выжрал две бутылки самого дорогого вискаря без закуски, наблевал в клубе, потом у меня в прихожей, разбил лицо моему охраннику, идти в полицию он не будет, но ты заплатишь ему много денег. Потом ты очень сильно сопротивлялся, пока мы с Катариной пытались поставить тебе капельницу. Не считая того, как долго и много ты материл меня на испанском. — Мне очень жаль, Магнус, прости, — Рафаэль опускает голову, чувствуя себя просто тварью. — Я не знаю, что на меня нашло… — Саймон, — вдруг резко произносит Магнус, и Рафаэль не рискует поднять голову, чувствуя учащённое сердцебиение. — Ты всё время говорил его имя, но больше ничего. Пошли на кухню, сейчас ты будешь исповедоваться… — Магнус, я не хочу обсуждать… — Мне насрать, чего ты хочешь, — Рафаэлю приходится поднять голову, потому что он слышит в голосе Магнуса сталь, что случается крайне редко. Глаза друга метают молнии. — Ты будешь обсуждать это со мной, потому что я твой друг. И ты будешь обсуждать это с Катариной по той же самой причине, а ещё потому что она врач. Не спорь, — Рафаэль хочет возразить, но Магнус останавливает его взмахом руки: — Это вышло из-под контроля, Рафаэль. Мы должны поговорить. Хватит бегать, от себя далеко не убежишь, поверь мне. Рафаэлю не остаётся ничего другого, кроме как последовать за другом на кухню. Он ненавидит себя за слабость, но больше — за то, что повёл себя так с Саймоном. Кухня у Магнуса огромная и открытая, объединённая с гостиной. Обычно на журнальном столике напротив телевизора стоит открытый ноутбук Алека, на котором он редактирует фото, но сегодня его нет, как нет и некоторой техники, которую он по обыкновению разбрасывает по квартире. Это значит, что он действительно оставил Магнуса. Катарина сидит за кухонным островом и втыкает в телефон, рядом с ней дымятся три ароматные чашки кофе, Рафаэль сразу чувствует запах корицы. — Обычно я бы не советовала тебе пить кофе, учитывая дозу алкоголя, принятую накануне, но знаю, что без него ты будешь агрессивнее, — говорит она, подталкивая одну из чашек ему. — Как себя чувствуешь? Есть провалы в памяти? Головная боль? Рафаэль только кивает, не зная, как ему правильно ответить на первый вопрос. Чувствует он себя паршиво, так, что хочется закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Он повёл себя хуже подростка, это просто недопустимое поведение. — Итак, булочка моя, рассказывай мне всё, — Магнус садится напротив Рафаэля, который с трудом примостился на кажущимся теперь неудобном барном стуле. — Что ты хочешь услышать? — Рафаэль успевает сделать пару глотков кофе, обжигая язык и гортань, но ему абсолютно насрать. Он словно не чувствует боли. — Я же сказал — всё, — Магнус хмурится и переглядывается с Катариной. — Давай начнём с того, по какому поводу ты вчера так отчаянно нажирался. Что случилось? Скажешь «ничего», я твой кофе выльют тебе на яйца, — он мило улыбается, и Рафаэль ему верит — реально выльет. — Я думаю, что начать надо с другого, — вдруг мягко вмешивается Катарина. — Ты вчера всё время повторял имя Саймона. Вчерашнее состояние связано с ним? Рафаэль кивает, снова отпивая кофе. Отпираться нет никакого смысла, особенно учитывая тот факт, что Катарина знает о его неуместных чувствах к Саймону. — Я о чём-то не осведомлён? — Магнус удивлённо приподнимает брови и щурится, а через несколько минут в его глазах рождается понимание. — Ты влюбился в этого парня? — Я не знаю, — Рафаэль уклоняется от ответа, не желая вслух признавать то, о чём он знает уже давно. — Хорошо, расскажи тогда по порядку. Вы вчера пришли в клуб, так? — Магнус продолжает глядеть на Рафаэля так, словно пытается заглянуть ему в душу. — Что случилось потом? Перед тем, как вы оба исчезли в туалете, а потом вернулся ты один, — многозначительный взгляд в его сторону говорит о том, что о чём-то Магнус тоже догадывался. — Изабель к нему подсела, — Рафаэль переводит взгляд на огромное окно за спинами друзей, боясь увидеть в их лице презрение. Он такой жалкий. — Она позвала его на ланч, и он согласился. — И ты решил, что раздавить мой стакан будет отличной идеей? — Магнус хмыкает. — Ты приревновал его к Изабель? — Нет, — Рафаэль качает головой. — Я позавидовал. — Чему? — Катарина непонимающе переводит взгляд с него на Магнуса, который, очевидно по его глазам, всё понимает. — Что она может трогать его. Может позвать его на ланч. А я не могу, — Рафаэль выплёвывает эти слова как яд, чувствуя омерзение. — Изабель — хорошая девушка. Может быть, он даже обратит на неё внимание. — Сильно сомневаюсь, — Магнус снова хмыкает. — Он так смотрел на тебя, словно ты божество какое-то, мне даже неудобно как-то стало. Как будто я увидел что-то интимное, знаешь? Рафаэль удивлённо смотрит на друга, не понимая, о чём он говорит. — Что? Никогда не видел его взгляда? — Магнус смотрит на него как на идиота. — Даже такой камушек как ты должен был заметить. Что случилось потом? Когда вы сбежали в туалет. И не думай, кто никто не заметил, насколько странно это было, — вдруг в глазах Магнуса появляется что-то незнакомое: — Ты же не трахнул мальчишку? — Что?! За кого ты меня принимаешь? — возмущение Рафаэля переливается через край, но он тут же осекается, видя взгляд друга. — Я прекрасно знаю, кто ты такой, поэтому прошу, скажи, что ты не трогал его. — Не прикасался я к нему! — рявкает Рафаэль, чувствуя очередной надрез внутри. Конечно, он действительно настолько омерзительный, что можно было бы сделать такое предположение. — Я не насилую никого, откуда это вообще взялось?! — Хорошо, — Магнус кивает, явно поверив. — Тогда почему вернулся только ты и в гадском настроении? Ты сказал, что Саймон пошёл подышать воздухом, но по мне это полная херня. — Он признался мне, — глухо произносит Рафаэль, встречая удивлённые взгляды. — Сказал, что я ему нравлюсь. — А ты что сказал ему? — аккуратно интересуется Магнус, переглядываясь с Катариной, и эти переглядки уже начинают напрягать. — Очевидно, что не подхожу ему, что ещё я мог сказать, — огрызается Рафаэль. — Он заплакал и ушёл. — Молодец какой, Рафаэль, просто умничка, — саркастически тянет Магнус, а Катарина просто накрывает руку Рафаэля своей и смотрит с поддержкой. — Хорошо. В принципе, другого ты ему сказать не мог, я понимаю. Что случилось дальше? Ты пришёл к нам, посидел минут двадцать и опять куда-то пропал, а вернулся с разбитой губой и избил моего охранника. — Мне очень жаль, — Рафаэль выдёргивает свою руку из руки Катарины, ощущая её поддержку как что-то неправильное. Он — отвратительный человек и не заслужил ничего хорошего в свой адрес. — Я подумал, что возможно Саймон ушёл не домой, а где-то в клубе, — в памяти всплывают нужные картинки, — решил проверить по камерам. Увидел, что он на улице сидит с каким-то парнем. — И тебе опять снесло крышу от ревности? — подсказывает Магнус. — Нет, — Рафаэль залпом допивает свой кофе и отодвигает чашку. — Я подумал, что знаю этого парня и не ошибся. Саймон был с Себастьяном. Магнус в шоке округляет рот, а Катарина смотрит с непониманием. — Кто это? — спрашивает она скорее у Магнуса, чем у Рафаэля. — Это не моя тайна, любимая, если Рафаэль захочет, скажет, — Магнус качает головой, и Рафаэль ему сейчас очень признателен. — Себастьян, скажем так, преследует меня, — он выбирает максимально уклончивый ответ, но всё-таки посвящает Катарину в эту часть истории для понимания того, что произошло дальше. — Я испугался, что он видел меня с Саймоном и решит зайти ко мне через него, поэтому решил прервать их милые посиделки. Но как только открыл дверь, Себастьян поцеловал Саймона. — Когда я думаю, что больше удивиться уже не могу, ты говоришь что-то вот такое, — Магнус снова шокировано пялится на него. — И что дальше? — Я дал ему в табло и прогнал, — Рафаэль пожимает плечами, понимая, что дальше последует не самая приятная часть истории. — И вот в этот момент я почувствовал ревность, — он опускает голову. — Оглядываясь назад я понимаю, что поцелуй не был инициативой Саймона, но я… в общем, я усомнился в его чувствах и сказал ему не очень приятные вещи. Он дал мне по лицу, весьма заслуженно, я считаю. — А потом ты вернулся и начал крушить мой клуб, ага, я понял, — Магнус кивает. — Рафаэль, ты знаешь, что ты — мой ближайший друг и я очень люблю тебя, но ты должен записаться к психотерапевту. — Магнус… — Рафаэль, это должно прекратиться! — Магнус вдруг ударяет по столу кулаком, напугав не только Катарину. — Ты понимаешь, что совершенно перестаёшь контролировать себя? Что дальше? Убьёшь кого-то случайно? — эта фраза режет без ножа, но где-то внутри Рафаэль понимает, что друг прав. — Я знаю тебя лучше остальных и понимаю, почему ты такой. Но другие люди не понимают. И ты делаешь им больно, обижаешь их снова и снова. Рано или поздно ты останешься совсем один, понимаешь? — Я и не говорил, что мне кто-то нужен, — бурчит в ответ Рафаэль, пытаясь отогнать пугающую мысль о том, что это действительно однажды произойдёт — все его друзья отвернутся от него, оставив одного в темноте. — Человеку нужен человек, Рафаэль, — Магнус устало качает головой и снова переглядывается с Катариной. — То, что ты прошёл через дерьмо, не даёт тебе автоматическое право быть мудаком, понимаешь? — Я понимаю, Магнус… — Тогда какого хрена?! — Магнус вскакивает и начинает метаться по кухне, переходя на крик. — Почему я должен переживать за твою тупую задницу?! Почему ты не примешь помощь специалистов? Рафаэль, ты понимаешь, что у тебя с этим мальчиком что-то могло получиться! — он останавливается и смотрит Рафаэлю прямо в глаза. — Но ты выбрал снова забиться в свою нору и зализывать там раны в одиночестве. Тебе больше никто не сможет навредить, ты же знаешь, — последнюю фразу он говорит уже спокойнее, а Рафаэль чувствует липкий страх, который расползается по телу как отрава. Он понимает. Мозгом понимает, но всё внутри него кричит об обратном. Наверное, он просто сломался и его уже не починить, верно? — Рафаэль, я уже говорила, — откашлявшись, подключается Кэт, заставляя перевести взгляд на неё, — я могу дать тебе контакты хороших врачей. Возможно лечение будет долгим, но я не думаю, что то, чем ты страдаешь, невозможно вылечить вовсе. Почему ты никогда не обращался за помощью? — Потому что мне это было не нужно, — Рафаэль горбится, желая стать как можно менее заметным. Он устал. Устал бороться с собой всю жизнь и идея принятия помощи выглядит такой заманчивой. Но он не сможет. Просто не сможет рассказать кому-то ещё о том, что с ним случилось. — Я знал, что никогда ни в кого не влюблюсь. — Откуда ты мог это знать? — голос Кэт мягкий и действует успокаивающе, заставляя немного расслабить напряжённые плечи. — Я никогда не заходил дальше одиночного траха вне дома. Никакого общения, обмена контактами или названиями любимых фильмов. Просто секс без возможности почувствовать что-то. — Но с Саймоном тебе хочется чего-то большего, так ведь? — Я не подхожу ему, — упорно отрицает любую возможность сближения с птенцом Рафаэль. — Он только недавно осознал, что его влечёт ещё и к своему полу, его первый раз точно не должен быть с кем-то вроде меня. Ему нужно найти… — О боже, какая срань! — Магнус снова принимается мельтешить по кухне, попутно гремя посудой и раскладывая её по шкафчикам. — С чего ты решил, что можешь решать за кого-то?! Тебе кто дал такое право? Почему ты отбираешь у него возможность сделать свой выбор? — Потому что он не знает, насколько со мной всё не так! — Рафаэль наконец произносит вслух то, что его так давно беспокоит, и сам пугается этого. — Он не представляет, с чем ему придётся столкнуться, если он захочет быть со мной! Даже если я вдруг решусь на лечение. — Так расскажи ему, господи, что за идиот! — Магнус оборачивается и смотрит на Рафаэля с грустью. — Почему ты заранее себя хоронишь? — Подожди, — Кэт вдруг влезает в разговор, нахмурившись при этом, словно услышала что-то не то, — ты сказал, что Саймон только недавно осознал, что он гей? — Ну не гей, с девушками-то у него было, — Рафаэль пожал плечами. — Интересно, — тянет в ответ Кэт и, перехватив вопросительные взгляды друзей, поясняет: — Я нечасто встречала людей, которые уже в очень сознательном возрасте осознают свою ориентацию, поэтому удивилась. И, конечно, то, что ты стал первым мужчиной, который очевидно привлёк Саймона и отказал ему, не скажется хорошо на его жизни. — Спасибо, я чувствовал себя недостаточной сволочью до этого момента, — саркастически выплёвывает Рафаэль, ощущая себя ещё более виноватым. — А почему ты решила, что Рафаэль — первый мужчина, который его привлёк? — Магнус перестаёт их игнорировать и возвращается к островку. — Ну если у него это случилось недавно, я не думаю, что был кто-то ещё. Саймон не выглядит как легкомысленный парень, — Кэт улыбается. — Кажется, ты пробудил его сексуальность, Рафаэль. — Ты можешь перестать делать всё только хуже? — стонет Рафаэль, подавляя желание побиться головой о стену. Если предположения Катарины верны, то это действительно полная задница. Саймон никогда не простит его, они больше не поговорят, Рафаэль не увидит его потрясающе прекрасных ямочек на щеках. — Ну извини, просто говорю, — Катарина разводит руками. — Так что насчёт врача? Может быть, ты попробуешь хотя бы один сеанс? — Катарина… — Рафаэль уже готов отбиваться до последнего, но тут в разговор влезает Магнус. — Давай заключим пакт! — он протягивает руку с вытянутым мизинчиком. — Помнишь, как тогда, когда мы встретили дико горячего кубинца, из-за которого чуть не рухнула наша дружба, и мы решили, что никто из нас не станет с ним спать? Рафаэль улыбается, вспоминая тот дурацкий пакт. Тогда они были совсем молодыми. — И что это за пакт? — наконец решается спросить он, тут же замечая в глазах друга огонь. — Я еду в рехаб и прилагаю все усилия для лечения своей зависимости, включая психотерапевтов и анонимных алкоголиков, а ты идёшь к врачу и лечишь, что там у тебя есть. Новая жизнь! Как тебе? — он дёргает рукой, как бы намекая, что Рафаэлю стоит принести эту дурацкую детскую клятву на мизинчиках, и Рафаэль это делает. Не ради себя, а ради Магнуса и его выздоровления. Если такова цена, то он может попытаться. — Только без жульничества! Если я стараюсь и лечусь, то ты тоже! — Магнус сжимает его палец своим и улыбается той самой своей потрясающей улыбкой, которая однажды и привлекла внимание Рафаэля. — Видимо, у меня нет других шансов, — Рафаэль улыбается в ответ, очень надеясь, что в этот раз Магнус действительно настроен серьёзно и вылечится. Может быть, даже вернёт Алека, а то без него в лофте стало как-то пусто. После этого откровенного разговора всем становится немного легче, и они общаются ещё около получаса. Катарина накидывает Рафаэлю номера психотерапевтов с приписками болезней и ситуаций, с которыми те справляются лучше всего. Ему, конечно, очень страшно, но он не привык отступать. Особенно в случае клятвы на мизинчиках. Что вообще может более обязательным? Доехав до дома на такси, Рафаэль принимает душ ещё раз и заваливается на свою кровать, чувствуя приятную прохладу простыней. Голова всё ещё побаливает, но пара таблеток ибупрофена должны сделать своё дело. Устроив макбук на бёдрах он лениво листает персональные сайты психотерапевтов, которых ему посоветовала Катарина и выбирает в итоге доктора Блейк, которая специализируется на травмах и сексуальном насилии. Он не особо уверен, что подходит ей по последнему пункту, но вспоминая один эпизод из жизни предполагает, что проработать это лишним наверняка не будет. Не откладывая звонит ей и записывается на сеанс в следующий четверг. Это неплохо — даст ему возможность подготовить себя морально, но вряд ли успеется найти причину, чтобы не идти. Рафаэль уже собирается захлопнуть крышку и убрать макбук обратно на тумбочку, когда его взгляд цепляется за иконку Инстаграма на панели. Он не был большим фанатом этой сети и вряд ли бы вообще там оказался, если бы не Изабель. И именно эта мысль приводит его к Саймону и тому, что он обязан хотя бы попытаться извиниться перед ним. Можно было бы сделать это по телефону, но раз уж смог вести себя как мудак лицом к лицу, то стоило бы и извиниться также. Он кликает на иконку, ожидая, пока приложение подгрузится. Его выкидывает в ленту подписок, и первая же фотография, которая ему попадается — это пост Изабель с фотографиями со вчерашнего вечера. Рафаэль листает карусель, натыкаясь на общую фотографию, на которой отмечены Джейс и Клэри. Он немного размышляет, от кого ему было бы проще попасть на страницу Саймона и выбирает Клэри, памятуя, что Джейс работает блогером и у него, скорее всего, полно подписок. Страница Клэри очень минималистична, а её фотографии значительно скромнее, чем фото Изабель. В основном здесь она и картины. Пролистав немного ниже, Рафаэль с замиранием сердца обнаруживает парную фотографию. На ней Клэри сидит на коленях Саймона, обнимая его за плечи и чему-то смеясь. Они в каком-то парке и явно значительно моложе. Рафаэль приближает фотографию, чтобы заметить ямочки на щеках Саймона, который тоже чему-то смеётся на этой фотографии, сидя на пледе, расстеленном на газоне. Он значительно уже в плечах и худее, но его глаза такие же тёплые и живые, а улыбка также ярко освещает всё вокруг. Рафаэль замечает отметку и кликает на неё, оказываясь на странице Саймона. Здесь всего десять фотографий, в основном пейзажи или части тела Саймона. Кажется, он небольшой фанат собственного изображения, и Рафаэль отчасти его понимает. Он тоже не любит выкладывать свои фото в сеть. Последний пост датирован несколькими днями назад, на фотографии в полумраке кирпичная стена, на которой яркая неоновая вывеска: «Нет музыки — нет жизни», подпись такая же минималистичная: «Репетируем» и отметка аккаунта их группы. И тут Рафаэлю в голову приходит идеальная мысль — посмотреть, где и когда у них ближайшее выступление, чтобы найти Саймона там. Всё-таки он сильно сомневается, что птенец захочет увидеть его и согласится на встречу. Оказывается, что группа выступает прямо сегодня в одном популярном баре в Бруклине. Сверив время Рафаэль понимает, что до выступления ещё шесть часов, а значит он успеет поспать. Откладывая в сторону макбук, он бредёт к комоду и достаёт из верхнего отделения снотворное, которое принимает в редких случаях, когда ему нужно хорошо выспаться и со стопроцентной гарантией не увидеть кошмара. Он проглатывает пилюлю, запивая её половиной маленькой бутылки воды, стоящей на комоде, устанавливает будильник на телефоне, и, дойдя до кровати, проваливается в сон практически сразу. К бару он подъезжает почти на полчаса позже, чем нужно, потому что слишком долго выбирает одежду. Это кажется идиотией, но Рафаэль не хочет выглядеть слишком официально, также, как и не хочет показаться поверхностным. В итоге он останавливает свой выбор на тёмно-синей рубашке с длинным рукавом и чёрных пиджаке и брюках. Ему лень ехать за машиной в отель, поэтому он приезжает в бар на такси, и уже на подходе слышит звуки музыки. Внутри довольно многолюдно и отвратительно пахнет, но всё отходит на задний план, потому что Рафаэль сразу выхватывает фигуру Саймона. Сегодня он снова поёт, и это совершенно не похоже на то, что Рафаэль слышал раньше. Эта композиция более агрессивная, да и в лице самого Саймона есть какое-то надрывное отчаяние. Когда Саймон заканчивает петь, бар взрывается аплодисментами, но Рафаэль не видит привычной смущённой улыбки на лице парня. Он нервно кивает и спешит отойти подальше от микрофона, предоставляя место Морин. Рафаэль снова ощущает вину. Он знает, что Саймон без настроения из-за него, понимает, что должен это исправить, но тут же ощущает подступающую паническую атаку. Вывалившись из душного бара на улицу Рафаэль сжимает голову руками, надеясь, что все его мысли исчезнут, а вместе с ними и паническое состояние. Он глубоко дышит и тянется к внутреннему карману, чтобы закурить. Сигарета помогает прийти в себя, но Рафаэль уже не торопится заходить в бар. Он решает подождать Саймона на улице. Рафаэль успевает выкурить три сигареты почти подряд, игнорируя тошноту, когда слышит смех в переулке рядом с баром, а затем приглушённые голоса, среди которых безошибочно узнаёт Саймона. Он идёт на шум и видит музыкантов, загружающих небольшой фургон оборудованием. Саймон сидит на корточках возле машины и осматривает колесо, переговариваясь с одним из парней. Рафаэль дожидается, пока Саймон остаётся один, и несмело двигается в его сторону, стараясь ступать как можно громче, чтобы не застать птенца врасплох. Саймон слышит шаги и поворачивается в их сторону, тут же напрягаясь, замечая Рафаэля. Он поднимается на ноги и встаёт перед открытой задней дверью фургона, внимательно глядя на Рафаэля. — Прости, — вдруг хрипло говорит Саймон и дрожащей рукой показывает на лицо Рафаэля. — Я не думал, что так сильно получится… — Ты просишь у меня прощения? — Рафаэль останавливается в паре шагов от Саймона и хмурится. — Это я должен просить у тебя прощения, bebe. Я был ужасно не прав. Хотя я не совсем чётко помню, что сказал, но уверен, что что-то неприятное, раз ты двинул мне по морде… — Понравилось целоваться с первым попавшимся мужиком сразу после того, как ты признался мне в чувствах? Они у тебя такие недолгие были, bebe? — закрыв глаза, говорит Саймон, понижая голос, словно пытаясь пародировать Рафаэля. Он снова открывает их и добавляет с обвинением: — Это ты сказал. — Я не имел права это говорить, — Рафаэль видит боль в глазах Саймона, хоть он и прячет их. — Я пойму, если ты не захочешь меня больше видеть… — Что?! — Саймон резко возвращает взгляд на Рафаэля, и в его глазах можно прочитать страх. — Почему я не хочу тебя видеть? Нет! Я не… — он сжимает переносицу указательным и средним пальцем, словно пытаясь успокоиться, чтобы сформулировать мысль. — Мне, конечно, было неприятно, но я тоже могу тебя понять. Я не должен был приставать к тебе со своими чувствами, потому что очевидно, что они тебе не нужны и не комфортны… И я понимаю, почему ты разозлился, когда увидел меня с тем парнем, но я и не хотел его целовать. Хотя на это тебе всё равно должно быть. Короче, — он вздыхает, засовывая руки в карманы и глядя на Рафаэля умоляющим взглядом. — Давай просто забудем обо всём и продолжим общаться как раньше? Мне не впервой влюбляться в кого-то безответно, эти чувства потом пройдут. Но я не хочу потерять тебя как друга и как работодателя. Пожалуйста, — добавляет он совершенно потерянным голосом. Рафаэль совершенно теряется в этом монологе, не особо понимая, как вести себя дальше, потому что всё пошло вообще совершенно не по плану. Он готовился к гневу Саймона, к обиде хотя бы, но не к умоляющим глазам и голосу. Его без ножа режет фраза о том, что Саймон уже не в первый раз страдает от безответной любви, но он прекрасно понимает, что ответить на чувства не может. — Хорошо, — Рафаэль принимает решение и кивает Саймону. — Мне тоже не хотелось бы терять тебя. И я обещаю, что такого больше не повторится, я записался к психотерапевту. Магнус считает, что мои вспышки гнева слишком яркие в последнее время, — он врёт птенцу о цели своего визита к врачу, но не хочет рассказывать правду. Он не готов. Да и надо ли это Саймону? — О, это круто, очень по-взрослому, — Саймон слабо улыбается. — Так у нас всё в порядке? — он оглядывается на заднюю дверь бара. — Мне нужно ещё помочь догрузить оборудование, так что… Встретимся завтра в отеле? — Да, конечно, — Рафаэль возвращает ему такую же слабую и вымученную улыбку. — До встречи, Саймон. Саймон кивает и скрывается за дверью, и это очень сильно смахивает на побег, но Рафаэль решает не зацикливаться на этом. Он возвращается к бару, останавливается возле проезжей части и снова закуривает, краем глаза отмечая парня в капюшоне, который идёт в переулок. Возможно тоже кто-то из группы. Рафаэль уже подумывает о том, чтобы прокатиться на метро до отеля, как вдруг слышит женские крики, возню и два выстрела. Сердце уходит в пятки, потому что он совершенно точно уверен, что звук идёт из переулка. Сигарета падает из рук Рафаэля на грязный асфальт, а он кидается на звуки. Женский голос продолжает кричать. Уже подбегая к фургону он видит хрупкую фигуру Морин, а рядом с ней на земле лежит… Саймон. Опытный взгляд Рафаэля сразу замечает, как быстро кровь пропитывает футболку птенца. Фонтан пульсирующей яркой крови бьёт из бедра Саймона, сам он бледнее обычного и смотрит на Рафаэля со страхом. — Вызывай скорую, быстро! — рычит на Морин Рафаэль, и та наконец перестаёт причитать, хватая свой телефон. — Bebe, только не отключайся, договорились? Рафаэль падает на колени перед Саймоном, стягивая с себя пиджак и, скомкав его, прикладывает к животу, слегка надавливая, надеясь хотя бы замедлить кровотечение. Артериальная кровь Саймона пачкает его одежду, лицо, руки, пропитывая металлическим запахом, но Рафаэль этого толком не замечает. Он видит только испуганные глаза Саймона, который пытается что-то сказать, но у него не получается выдавить из себя ни слова, что в принципе и не нужно в этой ситуации. Вспоминая, что оставил в этом пиджаке галстук, который снял в последний момент в лифте, Рафаэль быстро убирает пиджак от раны и достаёт нужный предмет одежды, тут же возвращая свою импровизированную повязку на место. Он берёт руки Саймона и прижимает их к пиджаку. — Держи так, bebe, хорошо? — он пытается выглядеть спокойным и даже улыбается, но по лицу Саймона понимает, что у него нихера не выходит. — Скоро здесь будут врачи. Саймон кивает, а Рафаэль переходит к его бедру, делая из галстука подобие жгута и накладывая его выше ранения. Кровь не перестаёт течь, но уже не бьёт таким фонтаном, что, конечно, неплохо. Рафаэль слышит сзади гул голосов, но не отвлекается от лица Саймона, сосредоточившись только на нём. — Всё будет хорошо… — Я умру так, как он… — наконец шепчет Саймон, и Рафаэлю приходится наклониться, чтобы услышать эту фразу. — Я потерял уже много крови, да? Тот парень… хотел денег, но я не дал… Я идиот… — Ты не идиот, Саймон! — выходит резко, но Рафаэль не может слушать это. — Тот парень — просто мразь, и мы найдём его, не переживай. Ты выживешь, в этом тоже не сомневайся. Вдалеке раздаётся сирена, она приближается, и Рафаэль молится Богу, чтобы парамедики успели. Он так давно не был в церкви, так долго был обижен на Бога, но сейчас он готов на всё, чтобы только не увидеть смерть этого птенца. Сирена практически оглушает, и Рафаэль дёргается, когда его кто-то берёт за руку: — Сэр, отойдите, пожалуйста, — он встречается взглядом с женщиной в одежде парамедика, другой парамедик уже осматривает Саймона. — Два проникающих огнестрельных ранения, — говорит женщина по телефону, слушая что-то в ответ. Рафаэль отходит на пару шагов назад и почти сталкивается с Джейсом, который сжимает в объятиях бледную Клэри. Оба они с нечитаемыми лицами смотрят на Саймона, которого грузят на носилки. — Куда вы его везёте? — Рафаэль отмирает, понимая, что им нужно это узнать. — В какую больницу? — Пресвитерианская клиника, — отрывисто отвечает ему женщина. — Позвоните родственникам, они должны будут принимать решения за него. Рафаэль чувствует, как что-то липкое расползается внутри после слов парамедика. Он, конечно, понимает, что Саймон вряд ли продержится в сознании долго, но он совершенно не готов к тому, чтобы потерять того, кого только недавно нашёл. — Клэри, можешь позвонить сестре Саймона? — Рафаэль возвращается обратно к друзьям и встречает испуганный взгляд девушки. — Или родителям. Саймона везут в Пресвитерианскую клинику, пусть приедут туда, — попутно он набирает сообщение Магнусу и Катарине. Первому — чтобы приехал, потому что Рафаэль не хочет сейчас быть один. Второй — чтобы узнать, хорошая ли клиника. — Мама, — хрипит наконец Клэри, отмирая и залезая в сумку за телефоном. — У Саймона только мама, отец давно умер. — Мы на машине, поедешь с нами? — предлагает Джейс Рафаэлю, принимая у Клэри ключи от машины и кивая куда-то в сторону дороги. — Или ты должен быть здесь до приезда копов? Они, кстати, что-то не торопятся. — Найдут меня, если им будет нужно, — Рафаэль нервно дёргает плечом и следует за Джейсом и говорящей по телефону Клэри. Он видит, как к месту подъезжает полицейская машина, но не собирается оставаться здесь. Показания у него могут взять и в больнице. Джейс открывает Тойоту, припаркованную очень удачно у бара, и они загружаются туда, не обмениваясь ни словом. Он ведёт машину очень уверенно и умело, поэтому они почти сразу пристраиваются за скорой и приезжают к больнице практически одновременно. Рафаэль видит у двери несколько врачей, уже готовых встречать скорую, и в очередной раз обращается к Богу, чтобы он помог, если, конечно, существует. Припарковать автомобиль приходится на значительном удалении от приёмного отделения, так что, когда они туда врываются, Саймона там, конечно же, не видно. — Куда увезли парня с огнестрельным? — обращается к женщине за стойкой Рафаэль, игнорируя удивлённые взгляды персонала больницы. — Вы родственники? — получив утвердительные кивки от всех троих и наградив их недоверчивым взглядом, женщина протягивает им несколько бумажек: — Заполните данные, пожалуйста, при нём не было документов. — Да, давайте, — Клэри тут же выхватывает бумажки вместе с предложенной ручкой. — А где он? — В операционной, — спокойно отвечает женщина. — Вам туда нельзя, но можете посидеть в зале ожидания для родственников, — она показывает на указатель. — Вам налево. Как только врачи закончат операцию, они придут к вам. — Врачи? — нервно уточняет Джейс. — Там он ещё и не один? — Два проникающих огнестрельных ранения, юноша, это вам не шутки, — качает головой женщина. Рафаэль не видит смысла в этом разговоре, поэтому молча отправляется в указанном направлении. Зал ожидания находится прямо напротив двери, на которой написано «Операционная №1». Он небольшой, состоит из нескольких диванчиков и кресел, они даже на вид не особо удобные, но это настолько второстепенно, что Рафаэль это отмечает скорее просто, чтобы отвлечься хоть на что-то. — Всё будет хорошо, — на его плечо ложится тяжёлая рука Джейса. Рафаэль поворачивается к нему и не знает, что сказать в ответ, потому что не очень-то верит в это. Всё в его жизни повторяется, и он никак не может выкинуть это из головы. Он помнит ту раздирающую боль и не хочет к ней возвращаться. Он только начал жить и дышать ровно, почему снова?! Ощущая подступающую паническую атаку Рафаэль скидывает с плеча руку Джейса, который обиженно на него смотрит, и кидается к ближайшему туалету. Закрывшись он стекает по стене и прижимает голову к коленям, надеясь избавиться от ужасной боли и страха, растекающимся по венам. Перед глазами встаёт лицо, которое память уже почти стёрла, но Рафаэль всё равно не забывает. Он чувствует на щеках слёзы и тут же поднимается на ноги, злой на себя и на жизнь в целом. Он должен взять себя в руки, и злость — единственное, что может ему помочь. Рафаэль подходит к зеркалу и с ужасом видит засохшую кровь Саймона на рубашке, лице, шее и руках. Остервенело он смывает её с кожи, прекрасно зная, что избавиться от неё навсегда не получится. Кровь других людей остаётся на нём невидимыми шрамами, и это никак не изменить. Он — монстр, не имеющий права на любовь, тем более, с таким светлым парнем как Саймон. Он не особо понимает, сколько времени проходит до того, как ему кажется, что уже надо выйти обратно. Выкурив сигарету, игнорируя плакат на стене, запрещающий это, Рафаэль возвращается в зал ожидания и видит там не только Клэри и Джейса, но и плачущую Ребекку. Клэри обнимает сестру Саймона и они пытаются успокоить друг друга, но выходит это у них плохо. — Спасибо, — Ребекка смотрит прямо на Рафаэля. — Джейс сказал, что ты помог брату. Спасибо. Снова, получается, — она криво усмехается. — Насколько всё плохо? — Не знаю, я не врач, — Рафаэль отвечает чуть резче, чем хотел, но, кажется, Ребекку это не смущает. — Уверен, что здесь ему помогут. — Конечно, помогут, если не хотят, чтобы я завалила их исками, — Рафаэль оборачивается на новый голос и встречается глазами с женщиной, чьи черты лица напоминают ему Саймона. Она выглядит уставшей и, даже несмотря на это, всё равно красивой. Когда Рафаэль увидел Саймона и Ребекку рядом, то решил, что они очень похожи, но глядя сейчас на маму Саймона, он понимает, что Ребекка больше похожа на неё, а у Саймона, видимо, очень много черт от отца. — И да, спасибо, дорогой, — она неожиданно притягивает Рафаэля в свои объятия, и его обдаёт тяжёлыми женскими духами. Не самый приятный аромат, да и ситуация неловкая, и Рафаэль чувствует себя безумно неудобно. Но мама Саймона, кажется, это не замечает. — Меня зовут Элейн, а тебя? — она отпускает Рафаэля, чтобы заглянуть ему в лицо и улыбнуться. — Рафаэль, — прочистив горло отзывается он, всё ещё пытаясь переварить такой внезапный физический контакт. Он редко позволяет людям себя трогать, уж тем более обнимать. — Ты — друг Саймона? — Элейн кивает ему и подходит к ближайшему диванчику, чтобы бросить туда портфель. Только сейчас Рафаэль замечает, что она одета в строгий деловой костюм, словно работает где-то на Уолл-стрит. — Боже, я так давно не видела этого упрямого ребёнка, что уже отстала от его окружения! — она активно жестикулирует и начинает вышагивать туда-сюда по коридору. — Да, это друг Саймона, мы недавно познакомились, — Ребекка говорит об этом с какой-то гордостью, заставляя Рафаэля опять чувствовать себя неловко. — Не переживай, мама, ты знаешь Саймона, он скрытный, — она пожимает плечами и хочет добавить что-то ещё, но тут из коридора доносится разговор на повышенных тонах. — Да, я его родственник! Да, я азиат, спасибо, что заметили, у нас многонациональная семья! Хотите, чтобы я в суд подал? — в поле зрения показывается недовольный Магнус, и Рафаэль только радуется, что он не накрасился и оделся в обычные джинсы и футболку. Рафаэль не был уверен, как родственники Саймона отреагируют на кого-то столь нетрадиционного на вид. — Ещё они будут мне тут сомневаться в нашем кровном родстве с Сильвестром! — он видит Рафаэля и шокировано замирает, видимо, умудряясь разглядеть тёмные разводы от крови на рубашке. — Как ты? Рафаэль только кивает, не зная, как ответить, и делает шаг назад, надеясь, что Магнус поймёт — не нужно его трогать. — А это кто? — вдруг раздаётся удивлённый голос Элейн. Они с Магнусом поворачиваются к ней, и друг включает своё обаяние. — Магнус Бейн, к вашим услугам, — он протягивает руку и встречает в ответ крепкое рукопожатие от матери Саймона. — Вы, наверное, мама Саймона? Он очень похож на вас, такой же красавец! — Рафаэль с удивлением отмечает смущение Элейн. — Я уверен, что он выберется, он борец! — Спасибо, Магнус, — Элейн выглядит смущённой и сбитой с толку одновременно. — А сколько ещё у Саймона друзей, с которыми я не знакома? — она обращает этот вопрос сразу к Ребекке, Клэри и Джейсу, и трое загадочно улыбаются. — Больше, чем вам может показаться, — Клэри улыбается. — Саймон завёл себе новые знакомства. — Я это вижу, — потрясённо произносит Элейн, глядя куда-то за спину Магнуса, и Рафаэль видит идущих к ним Катарину и Рагнора. — Мой друг здесь работает, я схожу и узнаю подробности, — тут же деловито говорит Рагнор, не тратя времени на приветствие и скрывается в другом коридоре, ведущим, видимо, куда-то в служебные помещения. — Куда стреляли? — также деловито интересуется Катарина, скинув свою тонкую куртку на диван к портфелю Элейн, обращаясь к Рафаэлю. — Больница, кстати, хорошая, отвечая на твой вопрос. — Живот и бедро, — глухо отзывается Рафаэль и видит, как дёргается Элейн. — Я сделал всё, что мог… Повезло, что скорая быстро приехала. — Повезло, что больница рядом, — Катарина вымученно улыбается и берёт его за руку. — Ты молодец, уверена, что всё сделал правильно. Задело артерию? — Да, било фонтаном, — Рафаэлю неудобно отвечать на эти вопросы при матери и сестре Саймона, но они обе не выглядят так уж хрупко, наоборот, слушают со всем вниманием. — Я наложил жгут, вроде бы помогло. — Откуда у тебя с собой жгут? — Катарина удивлённо выгибает одну бровь и ведёт Рафаэля к ближайшему дивану за руку, как ребёнка. Они садятся на него, и Магнус тут же усаживается с другой стороны от Рафаэля, укладывая свою голову на его плечо. — Галстук, — Рафаэль хмыкает. — А вы ещё говорили, что мне нужно одеваться более современно. — А что несовременного в галстуке? — в разговор вмешивается мама Саймона, хитро прищурившись. — Я почти живу в судах, там все в галстуках, сама вот уже думаю, что надо бы обзавестись им. — Тогда там точно все захлебнутся слюной, мам, не надо, — тут же отвечает ей Ребекка, и они обе смеются. Рафаэль немного напрягается, не понимая, как они могут так себя вести в такой момент. Но потом вспоминает, как Рагнор говорил, что все по-разному справляются со стрессом, и успокаивается. — Мы кузены, отстаньте! — очередные крики в коридоре возвещают о появлении Лайтвудов. Они буквально влетают в зал ожиданий, а за ними несётся женщина со стойки регистрации. — Да кого вы пытаетесь обмануть?! — кричит она, появившись в проёме. — Уж слишком большая и разношёрстная семья у вас! Давайте-ка на выход все, кто не в кровном родстве с пациентом! — Мы сидим здесь тихо и никого не трогаем, — Катарина отпускает Рафаэля и поднимается на ноги. — И нет никакого закона, который запрещал бы нам это, насколько я знаю. — Да, правильно знаете, — тут же поддерживает её Элейн, скрещивая руки на груди. — Откуда вам знать, что мы все не кровные родственники? Свечку держали? Или вы расистка? Женщина очень быстро тушуется под гневными взглядами Катарина и Элейн и отступает, что-то бурча себе под нос. — Я не жалуюсь, конечно, но это всё, или мы ждём ещё кого-то? — Элейн обращается к Джейсу, выглядя при этом какой-то… гордой? — Я думаю, что здесь все, — Джейс улыбается. — Это Алек и Иззи. Пока Элейн знакомится с более говорливой Изабель, Рафаэль становится свидетелем крайне неловких взглядов, которые бросают друг на друга Алек и Магнус. Первый, кажется, порывается подойти и заключить в объятия, как обычно, но Магнус выглядит как каменное изваяние. Рафаэль и сам бы не рискнул к нему сейчас подойти. — А вы как узнали? — наконец-то спрашивает Рафаэль, чтобы хоть как-то снять напряжение вокруг себя. — Я написал ему по привычке, — раздражённо цокает Магнус. — Прости, Алек, больше не повторится. Рафаэль видит, как боль заполняет глаза Алека, и не может сказать точно, что того ранит больше: «больше не повторится», или бездушное «Алек». Потихоньку все рассаживаются, внимательно выслушивая вернувшегося Рагнора. Тот говорит, что Саймона оперирует один из лучших хирургов в городе, и что, если кто-то и может вытащить его, то только он. Элейн поочередно знакомится со всеми новыми для себя лицами, удивляясь тому, насколько все разные. В какой-то момент Иззи предлагает сходить в кофейню через дорогу и закупиться кофе и булочками, потому что Рагнор говорит, что операция будет длиться минимум два-три часа, это если без осложнений. И они уже начинают собираться, но тут в дверном проёме появляются двое мужчин в обычной одежде, но Рафаэль нутром чует, что это детективы. — Добрый день! Детективы Джонс и Браун, — говорит тот, что ниже. Он как-то странно приглядывается к Рафаэлю. У него круглое лицо с крупными чертами и абсолютно уродливыми жиденькими усами. — Кто из вас был на месте происшествия? Парамедики сказали, что кто-то оказывал первую помощь, основной свидетель это подтвердил. — Я, — Рафаэль знает, что нужно делать, когда говоришь с детективами — как можно меньше открывать рот. — Было бы неплохо, если бы вы сообщили свои данные, сэр, — басит второй детектив. Он старше и выше, почти лысый, но с добродушным и даже немного туповатым лицом. — Рафаэль… — Сантьяго! — вдруг заканчивает за Рафаэля детектив с усами. Он скалится, и Рафаэль понимает, что попал. — А я ещё не сразу понял! Думаю, кого ты мне напоминаешь! Уж больно похож на папку своего, а, согласен, Браун? — Ты имеешь в виду El Lobo? — брови его напарника взлетают. — Надо же, действительно похож. Старший, получается? — Да, тот, который в тюрьму попал, чуть не убив человека, -продолжает скалиться Джонс. В его глазах горит какой-то совсем уж ненормальный огонь. — Ну и чего не поделил с этим мальчишкой? У Рафаэля возникает ощущение, что его окатили холодной водой. Голову пронзает резкая головная боль, возвещающая о том, что сердце как-то уж слишком усиленно стало качать кровь. Он настолько охеревает от вопроса детектива, что не может найти нормального ответа. Зато его находит Элейн. — Прошу прощения, вы совсем уже? — она вскакивает, и за ней тут же, как по команде поднимается Джейс, словно собирается её защищать. — Вы что хотите сказать? Что Рафаэль сначала выстрелил в моего ребёнка, а потом решил оказать ему первую помощь? — Мэм, при всём уважении, но вы не знаете, на что способен этот Волчонок, — Рафаэль дёргается как от пощёчины, услышав своё прозвище, и тоже поднимается на ноги. — Чего? Тебе не нравится, когда тебя так зовут? А убивать людей нравилось? — Я никого не убивал, — Рафаэль еле сдерживает рвущуюся наружу ярость. — А за своё преступление я отсидел в тюрьме, как вы верно заметили, детектив. — А преступник никогда не перестаёт быть преступником, падаль, — детектив Джонс делает несколько шагов и оказывается прямо рядом с Рафаэлем. Он тычет в его грудь указательным пальцем, словно пытаясь вывести на эмоции: — Так что не поделили, а? — Прекратите, немедленно! — Элейн врывается между Рафаэлем и детективом, вызывая у последнего удивлённый вскрик. Рафаэль же понятия не имеет, что ему делать, потому что никто ещё никогда в жизни не вставал между ним и его обидчиком. Он чувствует себя смущённым и благодарным. — Ещё одна такая паршивая инсинуация, и я подам в суд на вас и на весь ваш полицейский участок! — Джонс, перестань, серьёзно, — напарник напыщенного индюка явно соображает быстрее и пытается отодвинуть его от Элейн и Рафаэля. — Вы убили моего брата, суки! — Джонс же явно слетает с катушек и орёт уже в полную силу, пытаясь приблизиться к Элейн, но тут перед ним вырастает Алек. — Нихера сколько защитников у одного паршивого мексикашки! — Это ещё и обвинение в расизме, детектив Джонс, но вы продолжайте, — злорадно говорит Элейн, пока Браун оттаскивает напарника всё же глубже в коридор. Через несколько мгновений крики затихают, и обеспокоенная Элейн оборачивается к Рафаэлю. — Ты как? — она аккуратно дотрагивается до его предплечья. — Не обращай внимания на идиотов. — Вы работаете адвокатом? — Рафаэль решает проигнорировать участливость Элейн, потому что это уже слишком. Кроме семьи и Магнуса никто не относился к нему так хорошо. — Да, один из лучших в городе, между прочим, — Элейн улыбается. — Так что имей в виду, я и правда могу подать в суд на этого детектива и его начальство. Только скажи мне, все издержки беру на себя, — она подмигивает ему и находит глазами уже вернувшегося на место Алека: — Ну а вы прямо настоящий рыцарь, Александр! — тот в ответ тоже смущается и опускает глаза, вызывая у Элейн смех. — Вы так спокойно об этом говорите, — решается всё же Рафаэль. — Вас не смущает ничего, из того, что сказали эти детективы? — По поводу того, что ты сидел в тюрьме? — Элейн удивлённо приподнимает брови. — Я лучше других знаю, что иногда люди оказываются в тюрьме, потому что совершили ошибку. Но я знаю это имя — El Lobo, в своё время это было очень громкое дело. И я спрошу кое-что, не обижайся, но я хочу быть уверена в безопасности своего ребёнка… — Я не имею никакого отношения к картелю, — Рафаэль понимает её ещё до того, как она произносит вопрос. И он не злится на неё за это. — Мой дедушка запретил втягивать меня в бизнес, когда я вышел из тюрьмы, с тех пор я ни с кем не общался. — Хорошо, — Элейн тут же кивает ему, очень быстро поверив. — Я и так знала, но мне нужно было услышать. — Откуда вы могли знать? — Я вижу преступников каждый день, Рафаэль, — она качает головой и, наконец отпустив его руку, возвращается на своё место. — Ты не похож на него. И уж тем более ты не похож на того, кто работает на картель. Всё ещё предлагаю подать жалобы на этого урода. — Не нужно, — Рафаэль тоже опускается на диван, чувствуя себя слишком уставшим. У него как будто случился передоз чувств. — Он сказал, что картель убил его брата. Я понимаю. Рафаэль всегда старается по максимуму обходить эту свою часть биографии. Он никогда не гордился принадлежностью к картелю, в отличие от своего отца, который был готов орать об этом на каждом углу. Насколько было известно Рафаэлю, их картель был второй по размерам в Мексике и контролировал до сорока процентов всего оборота наркотиков, и это явно не то, с чем он хотел иметь дело каждый день. Да, он работал на картель, но очень небольшой промежуток времени. И очень поплатился за это. Рафаэль чувствует успокоение только тогда, когда из операционной наконец-то выходит врач, сообщающий, что опасность миновала. Саймона оставили в медикаментозной коме ещё на несколько часов, но уверены, что он будет в порядке. Пользуясь тем, что все отвлечены на докторов, Рафаэль принимает решение уехать домой. Он ощущает себя здесь инородно. Уже на улице его внезапно догоняет Джейс. — Эй, ты чего не попрощался? — он смотрит на Рафаэля так, словно пытается заглянуть в душу, и это неприятно. — С Саймоном всё хорошо, а мне нужно поспать, — пожимает Рафаэль в ответ плечами. — Ты приедешь утром? Думаю, Саймон будет рад видеть своего спасителя, — Джейс улыбается, неодобрительно поглядывая на зажигалку в руках Рафаэля. — Вы разобрались в своих делах? — Что, прости? — сердце Рафаэля пропускает удар. Ещё ему не хватало разборок с Джейсом. Саймон же не стал бы посвящать его в подробности? — Ну, Саймон был грустный вчера, и ты тоже, я подумал, что вы поругались, — Джейс продолжает улыбаться, и Рафаэль приходит к выводу, что это наверняка профессиональная деформация. Иначе непонятно, к чему здесь эта улыбка. — Да, мы разобрались, — кивает он. — Я поеду. Отдохните тоже. — Ага, давай, до связи, чувак! — Джейс разворачивает корпус к больнице, одновременно поднимая руку в прощальном жесте, и наконец оставляет Рафаэля в покое. Рафаэль бредёт к ближайшей улице, надеясь, что у него получится поймать такси и ругая себя за лень. Мог бы ведь быть на своей машине. Всю дорогу до дома он совершенно точно уверен в одном — он попытается вылечиться и больше не упустит своей возможности жить. Парень с ямочками на щеках вдруг стал слишком важным для него, и он не хочет жалеть всю жизнь о том, чего не сделал.