И даже в этом виделась логика...

      Хуела не любила школу. Ходить туда было ежедневной ошибкой и конца у этой ошибки не было. Все было одинаковым, стулья, парты, учителя, одноклассники и даже собственное отражение в зеркале туалета. Все самое важное в этой жизни она уже знала, а уроки были просто обязанностью, сопровождающиеся нудными голосами. Двойки, тройки и снова двойки, это было ее расписание. Каждый учитель мечтал об ее исключении, директриса просто устала вызывать ее к себе. Неправильный внешний вид, хамство, не сдала денег на шкафы. Шкафы… как они были хороши. Но это другая история. — Это ненормальное поведение для ученицы нашей гимназии. Мы — образцовое учреждение. Мы просто вынуждены будем не пустить тебя к экзаменам. Это значит что ты закрываешь себе дорогу в будущее. Наши педагоги дали тебе все шансы, но и нервы их не вечные, ты слышишь меня? — Угу — Маша смотрела в окно и мечтала оказаться по другую его сторону. — Ну понятно — Директриса сжала губы и, сдерживая себя, сжала стопку бумаг в руках.       Разговор был окончен, и Маша уже одной ногой была за дверью кабинета, но Дарья Сергеевна снова заговорила. — Сходи к школьному психологу, я должна знать что предприняла все меры. Может он что то тебе подскажет, или просто поговорите о твоём будущем.       Маша остановилась. Бутылка пива в рюкзаке звякнула. — Э…А я могу не идти? — Мария, сходи, я настаиваю. Он не кусается. Теперь точно договорили. — Ну…до свидания.       Блять, ну что за дела? Уже домой хочется, а не идти к кому-то там. Вячеслава Валерьевича она видела только два раза в своей жизни. Оба раза были вместо урока, он приходил с психологическими тестами. Мужик добрый, приятный, особенно приятно что он всегда выбирал алгебру для своего появления. Но идти к нему казалось тратой времени. К таким как он ходила только школьная психотня, поныть и пожаловаться, ведь у них даже друзей нет.       Но делать нехуй. Не сходишь, не узнаешь. Она поднялась на второй этаж и постучала в дверцу под номером 203, помятую, как будто с ней кто то дрался. Ответа не было, но из кабинета доносился странный звук, походу музыка. Она постучала ещё раз, более агрессивно. — Сейчас!       Послышались шаги и музыка перестала играть. Все это время Маша стояла прислонив ухо к двери, и когда она открылась, мужчина стоял прямо перед ее носом. Середина его рубашки была на уровне ее глаз, настолько он был высоким. — Здравствуйте, вы ко мне? — наконец спросил психолог — Прив… Здрасьте, я к вам? — она сделала шаг назад, и наконец посмотрела в его улыбающееся лицо. Выглядел как типичный добряк, ожидающе глядел своими синюшными глазами сверху вниз. — Проходи — он тоже сделал шаг назад и показал рукой на кабинет, как оказалось очень маленький, буквально два стула и стол. За Машей дверь закрылась и она неуверенно поставила звенящий рюкзак на пол. Вячеслав сел за стол, постучал по нему руками и указал на стул напротив. Маша села. Ее внимание привлёк плакат за спиной психолога: «Однажды я ходил в магазин за гранатами и даже в этом виделась логика». Интересно, но нихера не понятно. — А, это? — мужчина обратил внимание на ее заинтересованный взгляд — Да, в этом смысл! — он опять улыбнулся и покивал головой. — А значит что? — То что я ебанутый наверное.       Она не ослышалась? А может и ослышалась. Он как ни в чем не бывало потянулся за мышкой и посмотрел в компьютер. — Фамилия, имя, класс, что случилось? — Маша, Хуело, 11 Б, Дарья Сергеевна отправила. — Окей, а случилось то что? Что то же должно было случиться. — Я ненавижу школу. — Ага — клавиши застучали об клавиатуру — А причина есть? — А любить то за что? — Ну ведь знания это прикольно, потом типа работу можно себе найти, вот ты кем хочешь быть? — он повернулся к ней и сложил руки в замок, положив на них подбородок. — Дизайнером — не правда. Хотелось умереть. — Замечательно, тогда дотерпи до конца учебы и подготовься к нужным экзаменам, поступи на дизайнера и заработай первый миллион. — Я не терпила чтоб дотерпливать. — А я не психолог нихуя, но все равно тут сижу.       Ну тут точно не послышалось. — А вы… можете тогда как нибудь передать Дарье Сергеевне что мы поговорили и что вы очень старались, но я не приклонна и не смотря на ваши уговоры не захотела остаться в школе, а я пойду домой спать? — Я так про всех говорю, а домой ты не пойдёшь. — Ну почему? — чуть ли не прокричала она — Я же не обязана тут сидеть? — Мне все-таки не за воздух платят, у нас ещё пятьдесят минут есть. Расскажи мне что ты любишь делать в школе?       Она уже хотела ответить «ничего», но решила поговорить. — Я люблю рисовать рожи своих одноклассников в тетрадках, и не люблю в этих тетрадках писать что либо. — У тебя плохие отношения с коллективом? — Коллектив? Это же смешно.       В школьных кругах ее класс называли Складом. Сборище каких то отстойников, которые не понимают что они вообще тут делают. Хотя к одиннадцатому классу, все такими становятся. Маша общалась не со всеми, но с большинством, хотя как и всё в школе, они ей были безразличны, зато поднимали настроение. Сегодня кто то на доске опять написал культ секса, учительница долго злилась. Она подумала на Илью, третьегодку прогульщика, неразговорчивого и вечно грустного, но все знали что зачинщиками были Дима и Гера. Весь туалет был исписан их хуйней. Ещё в классе была Вася Хлеб, но она сошла с ума нахуй, поэтому про неё и говорить нечего. — Ну а учителя? Кто тебе нравится?       В школе были два знаменитости у школоты: Данила Владимирович и Павел Николаевич. Физрук и трудовик. Балбес и Техник, это были их клички. Один травит самые крутые шутки, второй алкаш наркоман, из-за этого сам по себе забавный. Маша сказала об этом психологу. — Мы с ними в столовой чай пьём вместе, хорошие мужики. Я знаю что Николаевич нам в чай что то подмешивает. — Круто.       Она заметила что правда слушает то что он говорит ей, а не на автомате пропускает слова мимо ушей. — Удобно сидишь? — Вполне.       Он опять улыбнулся своей этой доброй улыбкой, очень искренне. — Осталось сорок минут. Я думаю мы могли бы уже что нибудь предпринять насчёт твоего упрямства. Но я не буду, потому что это бессмысленно. — Но вам ведь за воздух не платят. — Верно. Поэтому держи лист бумаги. Нарисуй свои мысли, чувства, можешь хуй нарисовать, развлекайся короче.       Он опять отвернулся к компьютеру и застучал по клавишам. Маша подтянулась к столу и увидела что он не документ заполнял, а играл в компьютерную версию кэнди краш. — Эй, не нарушай личное пространство — он вытянул руку, махая ладонью. — Я вам не мешаю тут вообще? — Рисуй.       Она вздохнула и взяла карандаш. Немного подумав она взглянула на него и начала выводить черты лица. Потом рубашку, волосы, закрасила и вручила готовый портрет. — Это ты типо меня чувствуешь? Или я хуй?       Маша покраснела и рассмеялась. Вячеслав взял со стола кнопку и прицепил портрет на стену рядом с плакатом. — Тридцать минут. Я думаю мы выжили максимум из нашей встречи, буду ждать следующей. — Как, уже все? Следующей? — Приходи завтра и, Маш — он встал и подошёл — Не говори Сергеевне что я матерюсь, а я не скажу что ты алкашку в школу приносишь, уговор?       Маша прихуела, но не успела ничего сказать, как Валерьевич открыл дверь, и сунул ей в руки рюкзак. Она вышла и дверь закрылась. — Пиздец, — мигом пронеслось в голове Марии, пока она неспеша шагала к выходу из школы, все так же бренча стекляшками в рюкзаке.       Глупо было отрицать, что Хуеле понравился их школьный психолог. Его добрая улыбка снова и снова всплывала картинками на подкорке сознания. Так же, глупо было бы отрицать, что Маша не приложит все усилия, чтобы понравиться Вячеславу Валерьевичу.       Двери школы захлопнулись. Девушка быстро огляделась по сторонам, подмечая, что погода стала еще отвратнее с момента как она зашла в эту «обитель зла». То ли дождь, то ли снег, стучал по пандусу около главного входа, распадаясь на медкие капельки. На улице пахло концом осени, ну, знаете, вот этой сыростью и гнилой, жухлой листвой. Вступая во все возможные лужи, Маша пошла прочь, попутно думая, что ей завтра сделать, чтобы совратить молодого педагога.       В кармане брякнули ключи, образовывая комок из наушников, переплетая между собой и зажигалку, обклеенную множеством стикеров. Рука все же смогла выудить оттуда ту самую, зажигалку, а из другого кармана пачку «Kiss Brown», купленную в ларьке по фальшивому паспорту.       «Если накрасить губы красной помадой, то это прям по-шлючье будет?» — вновь задала риторический вопрос Хуела, продолжая обдумывать план наступления. Огниво лязгнуло в руках, поджигая ту самую сигарету. Маша сделала глубокий вдох.       «Надо найти дома колготки в сетку», — снова она вернулась к своим прежним мыслям, неспешно перебирая черными ботиночками по смеси грязи и мокрого снега. Дорога домой могла бы занять меньше времени, если бы Мария не стопорилась каждые пять минут, вновь поджигая сигарету за сигаретой. Эта ситуация уже начинала напрягать. Появлялись не самые добрые мысли, сменяя картинки с участием девушки и психолога, одну за одной.       Кинув рюкзак на стул в прихожей, Хуела стянула ботинки и прошла вглубь квартиры. — Блять, пиво, — опомнилась та, разворачиваясь на пятках обратно, — либо же оставить его на утро, — снова в слух произнесла девушка, судорожно дергая молнию рюкзака, — да, оставлю для храбрости, — уточнила та, оставляя бедный рюкзак в покое.       Вечер сменился утром. Маша была во все оружия. На губах красовалась темно-бордовая помада, а глаза украшали стрелки с какими-то ебучими блестяшками. На спинке стула висела белая рубашка в комплекте с вельветовой юбкой и колготки в сетку. — Он точно будет моим, — прошептала Мария, глядя на себя в зеркало и поправляя лямки кружевного лифчика.       Первые три урока уже давным давно прошли. Под ужасные звуки школьного звонка Хуела вошла в школу, собирая взгляды младшеклассников и трудовика, всегда идущего в комплекте с физруком. Вместе сними шел и Вячеслав Валерьевич, с ног до головы рассматривая внешний вид школьницы, которая вчера рисовала его портрет и ненавидела это место. По всей видимости преподаватели направлялись в столовую, пить «волшебный» чай от Павла Николаевича.       «Это и есть мой шанс» пронеслась, словно ветер, данная мысль в блондинистой голове.       Маша будто бы плыла по коридору, направляясь в женский туалет с целью просидеть там перемену и к началу урока идти к кабинету психолога. Долгожданная трель пронзила учебное заведение, Хуела собрала все свои пожитки в рюкзак, после неспеша открыла дверь туалета, разглядывая обстановку, чтобы точно не попасть на глаза учителей и тем более Дарьи Сергеевны. Дверь со скрипом открылась, деревянные половицы заскрипели, словно вот-вот сломаются. Сердце пропускает пару ударов, добавляя ко всему этому еще и шум в ушах, Маша давно так не волновалась, по ее ощущениям, она словно на минном поле и где-то под ногами должна рвануть бомба. Неспешным шагом Мария добралась до той самой двери и так же встала в ступор, вчера она даже и не могла подозревать, что встреча с злощастным психологом приведет ее к этому. Длинные пальцы ухватились за ручку, пошарпанной временем, двери. Сердце ушло в пятки.       «Я уже тут, значит обратно пути нет», прошептала девушка, отпуская ручку, задумавшись, что лучше всего сначала постучать, а то мало ли чем он там занимается. Стук получился неуверенным и одновременно слишком громким. — Войдите, — послышался басистый голос с той стороны двери. Девушка несильно толкнула дверь, но входить так и не решилась. — Здравствуйте, — показалась из-за двери блондинистая макушка, а после и сама девчонка, — вы сказали, что мы можем встретиться сегодня, — Хуела сделала пару шагов вглубь кабинета, теребя подол черной юбки, — вот, я тут, — закончила та и пройдясь взглядом по молодому преподавателю, сделала шаг вперед.       Вячеслав Валерьевич вальяжно расселся на кресле, вращая длинными, слегка шершавыми пальцами, синюю ручку. Глаза с хитрым прищуром прошлись по каждому участку тела юной школьницы, вызывая у той табун мурашек, некий дискомфорт и липкое чувство, словно она сейчас кукла на витрине, пронизало вплоть до кончиков волос. — Присаживайся, — выдал мужчина, облизывая губы.       Девушка послушно села, наклоняясь корпусом чуть вперед, открывая вид на грудь, — о чем же ты хочешь поговорить со мной сегодня? — делая акцент на последнем слове, мужчина скопировал позу, сидящей напротив девушки. Все слова вмиг вылетели из головы, а во рту пересохло не хуже чем в Африке. Маша так и не придумала, что делать дальше. — У меня в последнее время появилось очень странное чувство, — тихо начала Хуела, перебирая пальцами по столу, ведя их прямиком к руке психолога, — ну знаете, когда, вот идешь, постоянно думаешь об одном человеке, — более томно продолжила та, трогая острыми ноготками пиджак Вячеслава Валерьевича, — а мысли все более и более странные, — уже шепотом закончила девушка, поглаживая всю ту же несчастную руку мужчины. Смотрит ему прямо в глаза, медленно ведя ровным рядом зубов по нижней губе. — Мне кажется я понимаю о чем вы говорите Мария, — с тяжелым выдохом произнес молодой педагог и слишком резко встал со стула, — но понимаете, — замялся мужчина, не отпускаю руки школьницы, — блять, да так нельзя. Нельзя хотеть трахнуть школьницу! Нельзя… — но Вячеслав не успел закончить предложение, как Маша впилась ему в губы, словно хищница, прикусила нижнюю губу, слизывая языком с нее кровь.       Психолог встал как вкопанный, никак уж не думая, что ему понравится сие действие от юной девушки. По телу прошла волная некого жара, чувство неожиданности лизнуло где-то под лопатками. Чуть ли не рывком Вячеслав Валерьевич подхватил Марию и усадил на стол, коленом раздвигая ноги школьницы, пока руки хаотично оглаживали всю фигуру девчонки. Та хоть и неумело отвечала на поцелуй, но настрой был слишком серьёзный. Мужчина с гортанным рыком ухватился за подбородок Марии, слегка надавливая большим пальцем, дабы та приоткрыла рот. Хуела поддалась. Влажный язык изучал каждый участок рта юной школьницы. Слишком грязно, слишком пошло, слишком хорошо. Девушка, дрожащими руками вытягивала черную рубашку из брюк педагога, медленно перебирая холодными пальчиками, вдоль живота. — Тише, тише, — тяжело дыша, оторвался от поцелуя психолог, — позволь мне сделать всё правильно? — шепотом спросил тот, кусая мочку уха, аккуратно переходя к тонкой женской шеи, слишком мучительно ведя языком от родинки к родинке.       Мария вжалась в стол, настолько новыми для нее были эти ощущения, настолько вообще все это было волнительно, что даже костяшки побелели от мертвой хватки в стол. Мужчина потянулся к пуговкам на рубашке, ловкими движениями, расстегивая одну за одной, ведя поцелуи все ниже и ниже. Пока Хуела пробывала в прострации, белая рубашка уже лежала где-то на столе, а руки Вячеслава Валерьевича боролись с замочком на том самом кружевном лифчике. Как только губы преподавателя обхватили багровый ореол, рванный вдох, эхом раздался по небольшому кабинету, нарушая священность этого места. Вячеслав не сбавлял обороты и уже ловко залез рукой под юбку девушки, ничуть не удивляясь тому, насколько там было влажно. В каждом ее выдохе чувствовалось желание, желание не только сосаться с психологом в его кабинете, а чего-то большего. Слегка отодвину кружную ткань, мужчина надавил пальцем на клитор, чем вызвал слишком неприличный и громкий стон Маши. Это чувство было не описать словами, частичка тока, казалось, прошла по каждому участку тела и если честно, хотелось гораздо большего, чем просто длинные пальцы такого желанного преподавателя. Но тот в свою очередь был слишком упрям и не хотело настолько сильно травмировать первый опыт школьницы, что решил ограничиться банальным петтингом на его столе. Буквально пару вращений пальцами и определенными надавливаниями, девушка тут же задрожала словно листик от потоков ветра, издавая продолжительный стон и тяжело задышала. С хитрой улыбкой, Вячеслав облизал пальцы и нежно клюнул Машу в уголок губ. — Продолжим мы уже у меня дома, — с хрипотцой выдал психолог, заправляя рубашку обратно в брюки, жмурясь словно кот на солнце.       И это определенно была правда, с этого момента она станет его личным солнышком, а он готов быть кем угодно, лишь бы почаще слышать ее сладкие стоны у себя под ухом.