Правда или ложь?

— Леонор? Что ты делаешь на кухне в три часа ночи? А это что?! — Это?.. Это не мое, мне подбросили. — Подбросили пять бутербродов с колбасой? Просто признайся, что любишь есть по ночам. — Я не люблю. Я не постоянно так делаю… Только от нервов. — Как же. Где же ты нервов лишаешься? Сидим в замке Энинга, знай на турнир смотри да книжки читай. А это что? Бутылка? О, Боже, да ты еще и пьешь по ночам! Я не знала, что в соседней комнате живет пьяница! — Во-первых, пью я нечасто. Во-вторых, это специальное вино с пряностями, оно помогает заснуть. А в-третьих, ты-то что здесь делаешь, м? И не вздумай говорить про то, что спустилась просто воды попить. И даже не заикайся, что ты ходишь во сне. — Ой-ой-ой, какие мы догадливые. Хорошо, мне тоже не спится, и я тоже захотела поесть. Подвинься, я хочу сделать… Ты что, гад, всю колбасу съел?! — Успокойся, в том погребе еще есть. И нечего обзываться, ты сама не лучше меня. — Я хотя бы честно сказала. А ты — врун. Ты же торговец… Ох, кто делает такие тяжелые крышки? Может поможешь? … Спасибо. — Чтоб ты знала, я лгун со стажем. Это обязательный навык с учетом моей профессии. Если ты не забыла, я работаю на известнейшего контрабандиста на материке. А тут привирать и утаивать парочку пунктов из договора просто жизненно необходимо. — Неужели нельзя вести дела честно? — Можно, если хочешь, чтобы тебя как можно быстрее разорили и выпихнули с рынка. Далила, прелесть моя, просто признай, что ты ничего не понимаешь в торговле. — Леонор, дорогой мой, ты не представляешь, как мне на нее наплевать. — Пфех. Настолько наплевать, что ты решилась обокрасть Нарнаха? И думала, что тебе за это ничего не будет? — Я же не знала, кто он, на лбу у него имя не написано! — Меня бы ты так не провела. — Ну конечно, ты же у нас Само Совершенство. Думаю, даже Великий Маг с тобой не справится. — Ну… Это, конечно, небольшое преувеличение… — Небольшое? Ты же знаешь, что такое сарказм? — Знаю. Но кто сказал, что мне неприятно такое слышать о себе? Меня нечасто кто-то хвалит. А так — хоть что-то. И вообще, у меня сил нет глядеть на твою кислую трезвую физиономию… — Эй! На свою посмотри! — …Так что, если хочешь, можешь присоединиться. Второй бутылки я не принес, не рассчитывал на компанию, но можешь посмотреть вон в том шкафу. — Ты, я вижу, успел все кухню обшарить? Колбасу не мог найти? Хм, и правда, в шкафу. А бокалы, видимо, вот здесь. О, это действительно вкусно! Оно правда помогает уснуть? — Так говорят. Сейчас как раз занимаюсь проверкой этого предположения на практике. — Уже почти бутылку «испрактиковал»… Ладно. Всухомятку есть еще вреднее. … — Так и будем молча сидеть? И да, если для сна нужно выпить целую бутылку, я лучше в комнату пойду. Книжку почитаю. Или вышивкой займусь. — Мне ты не мешаешь, если сидишь молча. — Самому не скучно — в полной тишине сидеть? — Скучно. — Может, тогда займемся чем-нибудь? — В мой затуманенный разум пришли пара вариантов, но они тебе не понравятся. — Какие?.. Нет… Ты издеваешься?! — Что я такого сказал? — Ты не сказал, ты подумал! Извращенец! — Ты мои мысли читать не умеешь. К счастью. Видимо, для меня. — Почему для тебя? — Если бы ты узнала, о чем я сейчас думаю, ты бы прибила меня вон той чугунной сковородкой. — Если ты еще хоть раз о чем-то таком подумаешь, я так и сделаю! — Буду премного благодарен. — Правда? — Правда. — Правда… Правда… Точно, придумала! Ты знаешь такую игру — «Правда или ложь»? — Она как-то связана с картами или деньгами? — Нет. — Тогда это полнейшая чушь. — Ты погоди, сначала послушай правила. Смотри, игроков может быть сколько угодно, в нашем случае два. Каждый по очереди говорит какой-то факт из своей жизни. А остальные пытаются угадать, правда это или ложь. Например, я говорю, что в восемь лет меня покусала белка. Что это? — Без понятия. Правда, наверное. — Нет, ложь: это случилось, когда мне было четыре. Видишь, все просто. — А смысл? — Просто… ну, просто узнать что-то новое. — Я же могу и соврать, а ты этого никак не проверишь. Скажу, что в шесть лет убил своих родителей куском мыла. Ты скажешь, что это ложь, а я отвечу, что правда. И ты потащишь меня в тюрьму. Или что-то вроде того. — Нет, врать нельзя. То есть ты, конечно, можешь, и я это не проверю, но от этого вся атмосфера потеряется. Ну как, согласен сыграть? — Хммм… Если бы я не был так пьян, я бы отказался. Давай. Тогда ты начинаешь. — Ладно. Значит так. Я до десяти лет боялась заходить в воду, потому что боялась, что меня съест Челюсть. — Вставная? — Ха-ха. Смешно. Челюсть — это гигантская вечно голодная акула, которая может магическим образом плавать по мелководью. У нас говорили, что в один день она может настолько оголодать, что проглотит весь Большой Остров. Ее я и боялась. Правда или ложь? — Ложь. Угадал? — Да, она меня пугала только до пяти. — Я так и подумал. Ты не очень похожа на человека, которого легко испугать. Теперь я? Что ж… Я коллекционирую фигурки кораблей. — Правда? — Нет. Терпеть не могу коллекции: они собирают слишком много пыли. К тому же, от них нет никакого толку. — А тебе во всем нужно искать практическое применение? Не пробовал просто наслаждаться красотой этого мира? — В этом мире нет красоты, есть только более или менее грязные его стороны. Ладно, почти нет. — Чего ты на меня так уставился? — Ничего. Теперь твоя очередь. — Я умею готовить десять видов мяса. — Правда… Нет, ложь. Ты же росла во дворце, откуда тебе это знать. — Правда. Может быть, у тебя провал в памяти, но последние несколько лет я провела за сотни километров от нашего королевства. Я одно время работала в трактире на кухне. — А потом решила, что воровство больше доходов приносит? — А потом меня нашли наемные убийцы, и мне пришлось спешно от них скрываться. — Пфех. Эка невидаль — наемные убийцы. Меня пытались прикончить семь раз. Правда или ложь? — Правда. Такому человеку как ты не грех и голову снести. — Ложь. Всего пять раз. В основном пытались отравить. И ты меня совсем не знаешь. — Эта ночь — отличный повод это исправить, верно? Дай подумать… А вино и правда хорошее… — Если ты тут заснешь, я тебя в твою комнату не понесу, останешься тут. — Ой, да брось, нам же по пути. Итак. Я терпеть не могу классическую музыку, от нее меня в сон тянет. — Ложь. — Нет, правда. Меня в детстве просто пичкали сонатами, фугами и ноктюрнами, так что теперь у меня уши в трубочку сворачиваются, особенно от скрипки. — Согласен. Меня в детстве заставляли на ней пиликать, и это было отвратительно. К счастью, я сумел убедить всех, что у меня нет слуха, и от меня отстали. По крайней мере, в этом. — А он у тебя есть? — Представь себе. — Наверно, плохо, когда заставляют…? Мне-то это нужно было для образования, все же принцесса. Уже бывшая, правда. А тебе это зачем? — Мне — не за чем. Моему отцу нужно было, чтобы я был идеалом во всем, в том числе и в музыке. Он во мне тогда сильно разочаровался. — Да? А он… — Если тебе классика не нравится, то что? — Магический рок. -?.. — Что ты на меня так смотришь? — Ничего. Просто я думал, что тебе, такой…правильной, что ли, это как-то не подойдет… — Ха. Ты думаешь, я какая-нибудь мола…моралистка или вроде того? Рок веселый, особенно «Злая шутка». -?! — Да что опять?! — «Злая шутка»? Я…кхм… Я ее тоже люблю. Не думал, что она тебе понравится. — Правда? Вот это да! А какие песни? — Все. Больше всех, конечно, «Лесничий»… — Ну, это классика. — «Валет и гадалка», «Красная маска», «Исповедь упыря», «Забывший ботинки»… — «Король шутов», «Ботинки мертвеца»… — «Театр кукол»… — «Тайна проклятых старых часов»… — «Рога»… — «В гостях у мастера»… Боже, я и не знала, что у нас похожие вкусы. Ты был на их концертах? — На всех. Даже на самом первом. — А я только на одном. — В столице Тевтонии скоро будет презентация нового альбома… — Можно наверно.? — Да. Пожалуй. Кто сейчас? Я? Дай подумать. В двадцать лет, во время празднования моего Дня рождения, я вывалился из окна второго этажа. — Мм… Не знаю. Если отмечали с чем-то крепким, то вполне мог. Тогда правда. — Нет, ложь. Из окна третьего. — Что? Как это вообще могло произойти?! — Эээ… Бурная студенческая молодость. Теперь ты. — Нет уж, давай подробности! — Ох, ладно. В общем, это был третий раз в моей жизни, когда я отмечал свой День рождения. Мы — то есть я и с десяток заглянувших соседей по общежитию — немного выпили… — Немного? — Хорошо, совсем не немного. Ну так вот. Мы выпили, и поспорили, кто сможет просидеть на крае балкона пять минут. А тогда была зима, да еще и ветер с метелью. И вот я вызвался, сказал, что это легко. Ну, залез я туда, а снег в глаза летит, холодно, не видно ничего, ветер сдувает. От такого я немного протрезвел и решил обратно лезть. Но перила обледенелыми были, скользкими, и я, разумеется, соскользнул. Ну и упал. — Боже мой… Ты сильно переломался? — Нет, только лодыжку вывихнул. В сугроб упал. Кстати, две минуты я все же высидел. — Молодец, возьми с полки бутерброд. Значит, День рождения у тебя зимой. А когда? — Зачем тебе? — Просто. Вдруг поздравить захочу. — Не захочешь. — Не веришь в мою щедрость? — Нет, только не в твою. — Правильно делаешь. Ты сли-ишком надутый павлин, чтобы тебе что-то дарить. Ясно? — Тебе противопоказано пить на ночь. — Вовсе нет. Теперь я. Ох, я у меня уже мысли в клубок запутались… Я впервые попробовала курить в восемнадцать лет. — Ложь? Не могу тебя представить с сигарой во рту. — Ложь, не в восемнадцать, а в семнадцать. — Далила, ты не перестаешь меня удивлять… Кто же тебя сбил с пути истинного, м? — Никто меня не сбивал. Я сама сбилась. — О-о, така-ая порочная… — Не смей так похотливо улыбаться! — Ты не видела весь спектр моих улыбок, поэтому о смысле конкретно этой судить не можешь. Ладно, забудь. Подробности будут? Где ты раздобыла сигары? Или это было что-то покрепче, а? Рядом с тобой я уже ни в чем не уверен… — За «покрепче», видимо, к тебе — не зря же ты об этом столько знаешь… — Я бы попросил… — … А попробовала я выкурить трубку моего отца. — И? — И все. У меня защипало в горле, из глаз хлынули слезы, и меня чуть не стошнило. Я поняла, что курение это не мое. — Тебе повезло. Меня в первый — и последний, между прочим, — раз вывернуло наизнанку. Как варежку. — И когда это было? — На первом курсе, в восемнадцать. — Больше ничем таким не промышлял? Что там еще можно курить — кальян, опиум… Что еще?.. — Зря стараешься. Если я захочу отравиться, выберу не сигару, а цианид. Теперь я, верно? Хм. Хм. О. Когда объявляли результаты вступительных экзаменов в амстерской Академии теоретической и прикладной магии, и выяснилось, что я набрал высшие баллы везде, у меня случился нервный срыв. Это когда смеешься и плачешь одновременно и не можешь остановиться. — Дай подумать. Ты не очень-то похож на чувствительного человека. Скорее на каменного истукана, без обид. Тогда ложь. — Нет, правда. У меня действительно случился приступ почти на час. Помню, что меня отпаивали ромашковым чаем с валерьянкой. — Все вместе? — Да, сделали такой коктейль, хех. — Я не думала, что ты был настолько нервным… — Я и сейчас такой. — По тебе не скажешь. — Просто за любую эмоцию, которая промелькнет на твоем лице, можно уцепиться и что-то о тебе узнать. Хотя бы о твоем состоянии. Нервничаешь ты, боишься или спокойна, или еще что-то. Во время торговых переговоров это важно. — И ты решил все время ходить с таким лицом, будто ты всему миру господин? — Именно. Зато по мне никто не может сказать, что я на самом деле думаю. — На трезвую голову ты не стал бы улыбаться, так что по тебе я могу сказать, что ты неплохо так пьян. — Лишь чуть сильнее тебя. Твоя очередь. — Как-то раз в драке пьяный матрос сломал мне нос. Хха, вот это рифма. — Ложь. Я даже представить не могу, как это могло произойти. — Нет, правда. Когда мне было семнадцать, наша семья отдыхала летом в доме на побережье, недалеко от рыбачьего поселка. И вот как-то раз я с подругой — дочерью герцога — решила сбежать, посмотреть на мир. — Юность в голову ударила? — Вроде того. Мы отправились в этот городок, разумеется, инго…инкогнито. И зашли в трактир. А там как раз разгоралась драка, уж не знаю за что. Нас как-то оттеснили от выхода, мы попытались до него добраться, но тут на моем пути оказался этот матрос. Он, конечно, хотел врезать кому-то другому, но удар пришелся на меня, благо, что вскользь. В общем, нос он мне подбил. — Ты сказала отцу, и он велел вздернуть этого моряка на рее? — Нет, я солгала, что разбилась, когда с тяжелых качелей упала. Кстати, это было вполне возможно. — Ах ты, маленькая грешница… Да у тебя с детства проявлялись дурные наклонности. Сначала вранье, потом воровство… Катишься по кривой дорожке, знаешь ли. — Ох, отстань. Отец меня никогда не бил, но на хлеб и воду посадить мог. И еще игн…да что ж такое… инго… Ну, когда тебя специально не замечают? — Игнорирование? — Да. Вот оно хуже порки какой-нибудь, я уверена. — Знаю. — Ну вот. За такое самоуправство он бы меня точно наказал. А так — лекарь приехал, все срастил, и через день все в порядке. — Ты случайно не знаешь, как звали того матроса? — Ну, на его кулаке это написано не было. Да я и лица его не помню. А зачем тебе? — Я мог бы по своим каналам его найти, вырвать ему руки и затолкать их ему в глотку. — Кх…кхе… Я из-за тебя подавилась! Ты серьезно сейчас?! — Меня мало кто может назвать шутником. — Ого. Ты серьезно… Нет, не надо его искать, все же уже прошло… Теперь ты. — Раз уж речь про родителей… Ай, ладно. Моя мать, когда мне было около шести, сказала, что лицом я пошел явно не в нее и мне придется всего в жизни добиваться только своим умом, раз уж со внешностью не повезло. — Это точно ложь. Нормальная у тебя внешность. Лицо только сделай попроще или улыбнись, тогда вполне красивым станешь. — Несмешная шутка. — Я и не смеюсь. — О. Это даже немного приятно. Вообще-то это правда. — Что?! Как она могла?! Это же ужасно! — Она редко со мной заговаривала, так что это уже хоть что-то. Она была моделью, так что всех, кто хоть немного проигрывал ей в этом плане, она считала как минимум неказистыми. К моему огромному счастью, ты на нее ничуть не похожа. — Ты хочешь сказать, что я бы не смогла стать моделью, да? Что со мной что-то не так, да?! — Я вовсе не об этом. Поверь, этот бизнес порой жестче, чем торговля. Тебе придется постоянно сидеть на диетах, вот так спокойно не посидишь и не поешь бутербродов. Наберешь килограмм, выйдешь за пределы 90-60-90 — считай, контракт аннулирован. Выдернуть из дома могут в самый неподходящий момент и всегда, даже после сна, у тебя должно быть идеальное лицо и укладка. И да, приготовься к интригам и подставам, тебя с радостью уберут с дороги конкурентки. Да, какой-нибудь порошок в супе, от которого вся покрываешься сыпью, толченое стекло в туфлях — вот все это. К тому же, стандарты меняются. Сегодня ценится худоба и бледность, а завтра — пышные формы и веснушки. Тебе оно надо? — Как твоя мама справлялась со всем этим? — Мне было неинтересно. Мы мало разговаривали. Но в интригах она была профессионалом. Не знаю, скольких соперниц она ликвидировала, но больше десятка, это точно. — Ты не очень хорошо о ней отзываешься… Разве ты ее не любил? — Не за что было… Давай не будем об этом, ладно? Если ты принесешь мне вторую бутылку, я, возможно, дойду до нужной кондиции и все тебе расскажу. — Потом. Сейчас я? Ммм… Я люблю Ролона и мы уже планируем свадьбу. — Кха.! Что?! — Повторить? — Нет, я услышал, просто… Ай, неважно. Правда?.. — Не-а. Погоди, мне кажется, или ты выдохнул с чем-то вроде облегчения или как-то так? — Разумеется. Люди вообще-то дышат. Ну, пока могут, по крайней мере. — Ох, на какие же еще «замеча-ательные» остроты способен твой язык?.. — Он и не на такое способен… — Немедленно прекрати это! Слышишь?! — Что именно? — Это…эти свои грязные намеки! Ста-арый развратник — вот ты кто! — Мне всего сорок два, я не старый. И я ни на что не намекал. Хотя, знаешь, каждый мыслит в меру своей испорченности. Кажется, ты у нас не такая уж и святая, м? — Заткнись немедленно. — Молчу. А почему ложь? Я думал, у тебя с Ролоном все серьезно. Ну, так все видится. — С кем? С этим юмористом? У него кроме шуточек ничего нет. — Совсем ничего? — Совсем. Пусто. Ноль. Зиро. — Даже.? — Что? Нет. Да. Не знаю я, ничего не было, ясно! Где там сковородка?.. — Не стоит так бурно реагировать. Я всегда знал, что ты слишком хороша для него. — О, да? Спасибо за копм…колп…комплимент. — Я не говорю комплиментов. Я констатирую факт. — Все равно спасибо. Твоя очередь. — Так… Даже не думай ничего такого думать, ясно? Это просто глупая игра, и ничего такого нет. Так что… — Ты сейчас усиленно пытаешься проглотить язык? Говори уже. — Ладно. В общем, когда я впервые тебя увидел, ты мне даже понравилась. Обокрасть Нарнаха так, что тебя заметили только на выходе из трактира — это, понимаешь ли, достойно уважения. Да. И ты хорошо фехтуешь и с лошадью тоже обращаешься умело. И ты самостоятельная, и всегда знаешь, чего хочешь. И вообще… Из всей этой компании только ты дотягиваешь интеллектом до пристой… высокого уровня. Вот так. Правда или ложь? — Ложь. Точно ложь. Ты так думать не можешь. Или?.. — Нет, не «или», это все действительно ложь. И ничего такого тут нет. Да. Твоя очередь в общем. — Хорошо, раз уж пошла такая пьянка… — Да уж давно идет. — Не мешай, дай собраться с мыслями. … … Что ж, ладно. Ты тоже не думай, что что-то тут есть. — Говори уже. — Итак. Ты мне, между прочим, сразу не понравился: весь такой из себя ходишь, будто лучше всех, а мы… как же это… пыль под сапогами, вот. Хотя, в общем-то ты не очень плохой человек. Ты же умный, образо-ованный… И с саблей ты обращаешься хорошо… Ладно, отлично. И маг ты тоже сильный, между прочим, мог бы и меня поучить, почему ты не додумался предложить? И животных любишь, ну, лошадей, по крайней мере — я же видела, как ты своим конем дорожишь, сам его чистишь, кормишь никому это не доверяешь. Ты его как-то раз солнышком назвал. Не кривись, я слышала. В общем, если поубавить в тебе высокомерия, то ты… Ты станешь вполне…достойным человеком. Вот. Правда или ложь? — Знаешь, а ты полна сюрпризов… Мне нравится. Ложь. Ясно, что ложь. Или?.. — Нет, не «или». — Ясно. — Не хму-урься, тебе не идет. — Тебе тоже. — Ха, это даже забавно: сидим тут, беседуем мирненько. Ты же помнишь, как мы цапались все время? — Уже подзабыл. Утром начнем новый раунд? — Я не хочу. — Я тоже. — Тогда…мир? — Мир. Пожмем же крепко руки. — … Почему у тебя ладонь такая теплая? — Может, ты не заметила, но я живой человек. Если хочешь потрогать хладный труп, попытаюсь найти для тебя ближайший морг. — Черный юмор — наше все? — Прошу покорнейше простить. — Нет, мне нравится. В твоем исполнении он и правда смешной. — Передозировка комплиментов. Сейчас умру от счастья. — Не волнуйся, я тебя воскрешу. — Если не заснешь на половине обряда. У тебя уже глаза слипаются. Давай, поднимайся, провожу тебя. Нам же по пути, верно? — Верно. — Кстати, я все-таки соврал. Не удержался. — Я тоже. — А, все-таки лгунья. Два лгуна — пара, как говорится. И где же?.. — Не скажу. — Скажешь. — Не скажу. — Еще как скажешь. Я применю самые изощренные пытки, поверь, я их много знаю. Весь инвентарь, кстати, у меня с собой. — Как-нибудь проверим. А ты где солгал? Про День рождения? Или?.. — Или.