dissolved

Приглушенный желтый свет. Высокие лампы расставлены по углам помещения, погружая его в полумрак. Тихо переговариваются люди, кто-то из них за барной стойкой, кто-то в креслах. Они пьют, играют в шахматы, тихо смеются и слушают музыку. Музыка здесь играет всегда, без нее этого места не было бы, она наполняет пространство и чужие уши. В ней хочется раствориться, ее хочется слушать и слушать, до тех пор, пока не превратишься в бесконечную мелодию. Наверное, на улице ночь. Окон здесь нет, и это одна из причин, почему мне здесь так нравится. Здесь можно сделать вид, что времени не существует, что я вне пространства, что все, что на самом деле есть — это я и музыка. Я замечаю, что ты смотришь на меня. Ты часто смотришь, и я часто смотрю на тебя в ответ. Наверное, оно и к лучшему, что мы никогда не заговаривали — как только ты со мной заговоришь, магия этого места растает. Я могу на тебя только смотреть и пользуюсь этим правом беззастенчиво. Иногда я задумываюсь о том, какая ты. О чем тебе нравится разговаривать, как давно ты начала тут бывать, что тебе нравится слушать, и кто из нас победил бы в шахматы. Я смотрю на тебя каждый раз, но потом никогда не могу вспомнить твое лицо. Может быть, это и не ты вовсе. Как я могу быть уверена, если не помню тебя до момента, когда мы видимся снова? Не знаю, хочу ли я, чтобы ты на самом деле существовала. Ты настолько связалась с этим местом, что представить тебя где-то еще кажется противоестественным. Ты можешь существовать только здесь, в этом моменте, где наши взгляды встречаются, но ни одна из нас не двигается с места. Наверное, у тебя мягкие волосы, наверное, у тебя острые зубы. По утрам ты можешь расслабленно улыбаться, а можешь прожигать взглядом. Я никогда не спрошу, и ты никогда не расскажешь. И все равно, для меня существовать тут можешь только ты, как и для тебя могу существовать только я. Никто из моих друзей никогда не был здесь. Это было бы неправильным, кощунственным, это место только наше, хоть никаких «нас» и не существует. Разделенных взглядов и общего одиночества мне хватает, чтобы придумать все остальное. Ты всегда со мной в моем сознании. Я уже приглашала тебя на свидание, спрашивала как тебя зовут, прогуливалась с тобой по музеям, целовала тебя под первым снегом. Уже ссорилась с тобой, извинялась, переживала, расставалась, хотела сойтись, снова жалела. В моем сознании мы пережили уже все, что могли пережить, и я не хочу повторять все заново. Я смотрю в твои глаза, а кажется, что это мои собственные. Я провожу рукой по волосам, поправляя прическу, и это твои волосы тоже. Вдруг, пока мы смотрим в наши собственные глаза, ты поднимаешься. Я отворачиваюсь. Я знаю, что ты уйдешь, и смысла провожать тебя не вижу. Я вслушиваюсь в музыку, смотрю как кто-то победил, играя в шахматы, и растворяюсь в этом, как растворялась всегда. Тебя здесь больше нет, меня больше нет тоже, это уже не я, это пустой сосуд без лица и имени, чистый набор восприятий. Я слышу тебя раньше, чем вижу. Я знаю тебя всю, и твоя манера ходьбы — не исключение. Поднимаю глаза, ты смотришь на меня с нетерпением и, немного, волнением. Волнением? — Здравствуй.