Decay

Глубокая ночь. Церковь Святого Иоанна. Тишина, темнота. Лунный свет едва касается крон деревьев, а густая листка отчаянно не пропускает через себя пронзающие лучи. Ни насекомые, ни люди, ни животные — никаких звуков, зловещая, мёртвая тишина. Комната, в которой находится глава храма, будто бы построенного самим епископом Дикеем. Мужчина посапывая спал в фазе глубокого сна. На комоде рядом с кроватью, лежала библия. А внутри неё выглядывало несколько купюр номиналом сто евро. Если присмотреться, там было ещё две, подозрительно похожие с этой сотней. Заработная плата пресвятого. Берёт он эту плату мирскими средствами, якобы, вкладываясь в строительство церквей и улучшение. По факту улучшается только качество жизни самого эпископа. Но, всех всё устраивало. На службу в храм брались люди с судимостью, криминальным прошлым и не самой чистой кровью. Им платили, пусть даже и совсем ничтожную сумму, их кормили, пусть даже не самыми изысканными блюдами. Епископ в церкви был буквально божеством, которому без всякого преувеличения молились. Вот только находились люди, которым мужчина не очень-то и нравился. Особенно, учесть слухи и о мальчиках и девочках, которые брались на службу, хотя возраст персонала церкви должен был быть строго от шестнадцати лет. Епископ пренебрегал этим правилом постоянно. К тому же, всю документацию он вёл по-черному, скрывая всё, что только можно скрыть. Мужчина был сам себе хозяин, эдакая эгида, что была не свергаема. Его настоящее имя было Карлос вон Дюпле, наполовину латинос, наполовину француз. Дюпле много раз пренебрегал рамками поведения и религии. Депортация во Францию была самой меньшей мерой, которой угрожали мужчине. Внутренняя кухня церкви не касалась прихожан. А происходили там отвратительные вещи. Дюпле был и есть пассивный гомосексуалист, которому очень нравились маленькие мальчике, которых в отдельно взятом храме было предостаточно. Что делал этот мужчина с детьми — одному ему известно. Но, то, что регулярно пропадали дети, у которых не было родителей — это факт. Внезапно, послышался скрип половиц. Тело епископа вздрогнуло. Мутные глаза тотчас раскрылись. Дюпле потянулся к цепочке, которая включила бы торшер, рядом с кроватью священника. Нащупав цепь, мужчина потянул — ничего. Значит, электричество отключили. Значит, нужно продолжить спать. В окне не отражался свет луны — она просто была скрыта за тучами, а вот-вот и послышался звук капель, разбивающихся о покрытие крыш. Дюпле осмотрелся, понимая, что ничего не видит, потянулся ко смартфону, что должен был лежать на комоде. Тонкие, скрюченные возрастом пальцы начали активно перемещаться по деревянной поверхности. Наконец-то! Мужчина нащупал телефон. Он разблокировал его, посмотрел время — и четырёх часов нет. Рука повторно нажала кнопку блокировки и экран потух. Но, в тот же момент будто бы раздался шорох неподалёку. Сердце епископа будто бы дёргали за нить, так сильно оно билось. И отчего же такой, интересно, страх? Ведь это всего лишь отключение электроэнергии. Может быть мужчина боялся темноты? Но он ведь священник и не стоит боятся бесов? А вот бесов-то, как раз, Дюпле и не боялся. Он страшился людей, который вот они, прямо перед ним и которые действительно могли бы навредить ему и в том числе физически. Мужчина встал с постели, медленно подойдя к зарешёченным окнам. Аккуратно отодвинув тяжёлую, теневую занавесь, под которой был слой лёгкой тюли. И прямо из окна на него будто бы смотрела высокая фигура, слегка сгорбившаяся, в своеобразном плаще и с косой в руках. Мужчина вздрогнул тотчас и вскрикнул. — Нет! Убирайся, демоническое отродье! — священник тотчас начал перекрещиваться и зачитывать молитву, причём совсем не своим голосом. Удивительно, но это будто бы помогло и когда Дюпле взглянул в окно снова — там ничего не было. Священник выдохнул. Его сердце прямо отлегло. Потому, что такие кошмары он видел нечасто. Только когда думал о некоторой Личности, о которой мужчина в суе, в диалогах с кем-либо упоминать не решался. Ту Личность, которая позволила ему находится тут и дала ему столь огромную власть. Никакой благодарности, ох уж этот Дюпле. Нужно померить давление… Чёрт! Даже это была неправда. Мужчина и это придумал, точнее, украл идею медицинского образования, которым он никогда, конечно, не обладал. Весь мокрый от пота, что активно выделялся при огромном страхе, что ощущал священник. Перед глазами будто бы начала появляться тень. Мутные глаза наблюдали то здесь, то там, следя за всем пространством. Ноги быстро понесли мужчину в комнату, где в сейфе было спрятано огнестрельное оружие и патроны к нему. Он быстро нашёл сейф и судорожно принялся набирать правильный пароль. Никого абсолютно не смущало, что у священника паролем было пресловутое «666». Каково было удивление Дюпле, когда он замети, что пистолет на месте, а вот патронов к нему нет. Мужчина схватился за голову, а затем и за телефон. Он принялся набирать номер Аарона, что был вторым главным помощникам, а вкупе, ещё и любовником священника, с которым тот развлекался в местным купальнях и банях. Молодой, высокий и мускулистый пастор, что просто обожал своего куратора по вере и любовника в одном лице. Дозвониться до парня получилось не с первого и не со второго раза. Всё же здесь телефона и различные другие устройства были запрещены, точнее, не желательны, если так можно было сказать. Конечно же, это не распространялось на епископа. Ну а служащие церкви должны были заниматься только делами святых, а не залипать в социальные сети и не дай Боже, что-то смотреть запрещённое. В четыре часа утра помощник священника Аарон проснулся от странных звуков. Это была вибрация телефона. Парнишка со смазливым лицом и обильными, короткими кудрями. Ему здесь позволялось очень многое, потому, что он любимец Дюпле. Некоторые его недолюбливали — высокомерный нарцисс, который мнил себя слишком высоким услужником, чем являлся на самом деле. Преференции данные от епископа ши вход постоянно. Парень то и делал, что усмехался над своими братьями по вере, мол, а чего добились вы? Удивительно то, что Аарон действительно был влюблён в епископа и проводил с ним время наслаждаясь компанией мужчины. —Помощник Аарон, что-то случилось? — внезапно парню задал вопрос один из служащих, который заметил лёгкую ухмылку на устах святого. — Ам… Нет, то есть, великому епископу нужна какая-то помощь. Я скоро вернусь, — ухмыльнулся кудрявый и встал с места, направившись к комнату священника в одним брюках для сна и с оголённым торсом. Знали ли остальные про связь епископа и его помощника? Некоторые, да, определённо. Но, это особо никого не трогало. Да и сам Аарон любил кичится тем, что такой высокопоставленный святой выбрал из сотен других служителей, именно его симпатичную физиономию. Парнишка занимался собой. Он много времени уделял тренировкам, чтобы выглядеть для своего любовника привлекательно. Конечно, ему не хотелось терять такое вот местечко, что открывало для него массу горизонтов. Аарон подтянулся и медленно, но весьма довольно направился по уже вызубренному пути. Дойдя до двери, мальчишка заметил, что она едва прикрыта. Обычно, пастор закрывает дверь на замок и сам впускает Аарона, убедившись в том, что это он. А здесь… Что же, тот пожал плечами прислонил пятерню кончиков пальцев руки к дсп-двери и легко толкнул. Кудрявый, как только обзор на комнату открылся, тотчас истошно закричал, попятившись назад. Крик был настолько пронзительный, что смог разбудить буквально всех, кто находился в жилой части большой церкви. Парнишка врезался спиной в стену, от чего снова закричал, испугавшись и присев на ноги. На полу появилась небольшая струйка, что шла прямо от ступней Аарона и скатывалась прямо в щели паркетных полов. Когда народ священный сбежался, то их взору предстала следующая картина: на стене, прямо напротив входа в комнату, было обнажённое тело епископа, прикованное огромными гвоздями на запястья, изображая мучения Иисуса на кресте. Грудина была вспорота и оттуда свисали внутренности. Толстой кишкой была обмотана шея священника и ноги у щиколоток. А вокруг — ни единого пятнышка крови, ничего. Будто бы это ужасающее преступление было сделано в другом месте! Тотчас была вызвана полиция. Все копы округа приехали на вызов, дело абсолютно странное и очень серьёзное. Начался допрос буквально всего персонала и прислужников Дюпле. В середине процесса, уже часов в девять утра, полицейские начала допрос некого монаха, чьё имя было Виспер. Стареющий мужчина, без так шестидесяти. Длинная, седая, буквально белоснежная борода. Густые, но подстриженные брови. Опрятный вид, худощавое телосложение. — Значит, вы монах, сэр Виспер? — поинтересовался один из копов, что сидел прямо перед мужчиной. — Верно, — кивнул тот, слегка улыбаясь. — Вы здесь давно и как попали? — продолжил коп. — Давно. Мне пришлось выехать с Тибета и храма по причинам болезни любимого брата. Назад я не вернулся, потому, что встретил епископа и он предложил мне жить в храме. Это было около пятнадцати лет назад. — Что вы можете сказать о господине Дюпле? У него были здесь враги или недоброжелатели? — спросил коп. — Вы серьёзно? — он усмехнулся и взглянул тёмными как ночь глазами на копа. — Почти вся церковь ненавидела его. Причём, был только один кто насался с ним как с божеством — Аарон, он был игрушкой старого изврата. — Мы сейчас ведём беседу с Аароном. У них с епископом были сексуальные, любовные отношения? — Представьте себе, такое тоже бывает, — ехидно хихикнул монах, — да, были и довольно давно. Аарон ещё ребёнком был совсем. — Сэр Виспер, кто-то может подтвердить ваши слова? — Нет, не думаю. Епископ был тут силой богов и его слова не оспариваются, как и действия. Если он сказал, что это не должны знать те, кто находятся за пределами церкви, значит служители костьми лягут, но ничего не расскажут. — Что же, а что касается вас? — Мне нужно было жильё, пропитание. Я из Тибета. То, что тут происходило — это дикость. Мои духовные практики никак не пересекались с практиками Дюпле. Да и я не уверен, что он вообще обо мне знал. Скорее всего, я бы быстро был изгнан с позором из храма великому. Как минимум из-за другого вероисповедания. — Вы можете предположить кто именно был убийцей святого отца? — спросил второй коп. — Нет, тут все одинокого могли это совершить. Ну, как я и говорил, кроме Аарона, сомневаюсь, что этот трутень безмозглый что-то такое способен соорудить. К тому же, сколько нужно силы, чтоб этого жиробаса затащить на стену? — усмехнулся. — Возможно, кто-то из бизнесменов решил таким вот делом наказать священника за какие-то штуки. Может кто-то узнал, что Дюпле любитель детишек и этим кто-то был отец одного из младшего персонала церкви, — слегка пожал плечами. — Вы знаете, как был убит святой отец? — Ну я видел, — кивнул, — что с его телом. Но, как это было сделано — понятия не имею. Это вам должно быть виднее, как и что и почему. — Святой отец был ещё жив, когда его приковали к стене за запястья, — начал первый коп, — а затем, кто-то буквально вспорол ему живот и вытащил кишки, обмотав плотно вокруг шеи. Это было что-то с небольшим закруглением, серпообразное, но всё же не с такой окружностью. Он ещё был жив, но, затянутые кишки на шее умерщвили епископа. Быть может вы всё же знаете, кто это мог быть? — Хм, — слегка улыбнулся монах, — понятия не имею. Видимо тот, кому нужна была его смерть. А нужна она была многим, опять же. Вы едва найдёте адекватного человека, который любил паствы епископа и ходил каждые выходные слушать бред, что извергала эта старая пасть. — Что же… Спасибо за сотрудничество. Если что, мы с вами свяжемся. И, пожалуйста, оставайтесь в городе около трёх дней. Копы отпустили Виспера, но он у мужчин будто бы вызвал вопросы. Как с такой ехидной улыбкой можно было отвечать на вопросы о смерти человека? Тем более священника, при храме которого ты находишься. Впрочем, пока на монаха не было никакой информации, которую можно было использовать в качестве доводов для ареста. Ну а что сам Висп? Мужчина медленно шёл по узкому коридору, перебирая в руках чётки. Мужчина прекрасно понимал, кто был убийцей. А когда коп случайно выдал информацию о орудии убийства, то Виспер стал уверен на все возможные проценты, что этот Ротунд’йер — тот самый епископ, Личину которого на себя примерил Дюпле пару лет назад, возомнив себя таковым и даже лучше. Именно Ротунд’йер носил имя Decay Flower — что означало ничто иное, как разлагающейся цветок. А было оно получено потому, что долгое время мужчина действительно работал медиком, имея высшее и соответствующее образование. Он был патологоанатомом, а рядом с моргом было похоронное бюро, с которым сотрудничал морг. А ещё рядом был цветочный магазин, в котором в последствии, работал старший внук мужчина, а затем и внучка. Внук, в конце концов, попал за решётку, а внучка открыла свой бизнес. Мужчина часто возился с цветами, он просил внучку собирать для него композиции. Да, Ротунд’йер любил цветы и прививал эту любовь и внукам. Однако, это уже было неким закреплением имени. Но, раннее, когда Ротунд’йер работал в деревнях, он также был неким инфекционистом. Вообще, у мужчины был огромный опыт в медицине, которым он внёс массу полезностей. Так вот когда он работал в деревнях, то по каким-то волшебным, не иначе, обстоятельствам, стоит только вступить мужчине в чей-то дом, как все цветы буквально загибались, вяли. Возможно, это было из-за того, что в кейсе врача было много химии и лекарств, которые не любили цветы, растения. Но, факт оставался фактом. А люди, особенно в деревнях, воспринимали всё это как призму истины. Более того, тогда, очень много лет назад, люди считали, что Ротунд’йер — это посланец свыше. Что он буквально Чумной Доктор, который приходит и забирает души, что он сама Смерть, ведь тогда мужчину часто видели с косой в руках и в одеянии монаха… Конечно, что же ещё можно подумать?! Только на Смерть! Посему, частенько люди буквально молились Ротунд’йеру и приносили лекарю жертвы в виде скота, забитого при полной луне. Мужчина этого не просил, он не говорил о том, что он чумной доктор или вроде того. Но, все уже представляли мужчину именно как нечто такое, тёмное, но которое может помочь людям. Кстати, тогда, когда жители перестали приносить жертву, удивительно, но начал дохнуть скот и был затор урожая. Конечно, это всё совпадения. Но, тогда людям казалось, что это всё из-за прекращения жертвоприношений. И эту акцию невиданной щедрости жители продолжили. Так свою историю и обрёл этот мужчина со специфическим голосом, который пытался изобразить Дюпле. Худой, высокий, слегка сгорбившийся старик, чьё лицо пострадала от паров лекарств и кислот, с которыми он работал он, когда в деревню действительно пришёл страшный мор. Дикей Флауэр стал героем, лучшим лекарем. И эти свои умения, в последствии, мужчина и передавал своей дорогой внучке. Именно с ней он обсуждал многое и был очень рад, когда та проявляла интерес ко всякому противному, вроде разложения, гниения и прочих ужастей, которых девчата обычно избегали. Виспера же и Ротунд’йера связывали взаимоотношения и в монастыре. Дружеские, крепкие отношения. Именно поэтому мужчина и не рассказал о мужчине. Ведь епископ Флауэр был и есть для него, пожалуй, на данный момент самый близкий человек. Но, как так вышло, что Дюпле занял место епископа, настоящего? А всё просто. Он пришёл ко власти из-за того, что там доктор решил отдать ему этот пост, подозревая, что нынешний епископ не сможет долго пробыть там. Но, он продержался удивительно долго, это факт. К тому же, Дюпле контролировал Виспер. Кто знает, что было бы без этого контроля? Если даже с ним, лже-священник вытворял такое. К тому же, Флауэр был занят помощью, связанной с медициной. Да, если сейчас спросить у любого, кто связывался с доктором, помнят ли его? Ответом будет: конечно! На все возможные проценты. Это был очень ценный медик, к тому же, епископ, что очень диссонировало. Ведь вера и медицина были разным полярностей. Но, Дикей сделал так, чтобы народ наконец принял мысль, что это связанно. Что медицину нельзя исключать. От Ротунд’йера всегда пахло какими-то травами, лекарствами и формалином. Он — это была характеристика смерти. Но, зачем ему была коса, всё-таки? Мужчина в начале своей карьеры косил поля, а также, работал у себя в огороде, как уже упоминалось. А в последствии, коса нужна была чтобы проводить казни, чести которых удостоен был доктор. А почему? А потому, что Ротунд’йер знал, как грамотно нужно нанести разрез, чтобы человек не мучился. А посему, коса стала его верным соратником и сопровождала мужчину отныне всегда. К тому же, ходя со своим главным орудием, мужчина давал понять окружающим, кто он. Причём, люди глубоко уважали труды лекаря. Даже несмотря на исказившееся лицо от ядовитых, химических паров. Даже несмотря на остальные атрибуты внешности, вроде бледнющего лика, большие, острых ногтей и взгляда, который запоминался раз и навсегда. Кстати говоря, Дюпле носил линзы, чтобы его взгляд был схож с туманными глазами Ротунд’йера.