Исповедь внутреннего художника

— «Мне, как и любому творческому человеку, нужно признание. Я хочу слышать подтверждение своей гениальности и подтверждение собственной важности. Я знаю что сотворил что-то стоящее, но хочу услышать это от другого человека. И не важно разбирается ли эта личность в искусстве или нет. Мне необходимо это услышать, просто скажите мне, что я хорош. Что ваше сердце бьется чаще при взгляде на мое искусство, а дыхание вовсе замирает. Просто скажите, иначе все мои творения не будут иметь ценность. И дело совсем не в пользе или красоте. Я никогда не создаю бессмысленные вещи, потому что все, что я делаю имеет мысль под собой. Я думаю всегда и всегда творю что-то, а значит просто материализую свои мысли. Дело лишь в том, что без слов со стороны все мои творения не будут нести пользу для меня. Они не подтвердят мне слабую иллюзию собственной важности в моих глазах…» В помещении повисла тишина. Все зрители затаили дыхание и были слышны только голоса мыслей. Беззвучные, но осязаемые каждой клеткой тела. На сцене буквально чувствовалась тяжесть момента. Силуэт на сцене беззвучно поставил микрофон обратно в стойку, осматривая людей напротив себя. Прожектора не давали рассмотреть лица слушателей, но слух не обманывал. Не было оваций. Тишина была красноречивей. Есть в этом какая-то ирония. После монолога, наполненного самодовольством и уверенностью, слышать тишину должно быть не приятно. Люди выходят на сцену для того, чтобы получить внимание и одобрение, а тишина должна угнетать. Но на лице персоны которая стояла на сцене лишь появляется легкая улыбка. Тишина иногда нужна. Тишина может сказать и показать больше чем слова. За кулисами стоял мужчина. Жестом подзывая человека на небольшой сцене к себе. Силуэт в прощальном жесте, кивнул головой и направится в закулисье, под зарождающийся шепот в зале. Обменявшись парой кивком и смазанным рукопожатием двое без лишних слов направились в глубь обратной стороны сцены. Повисла такая нужная и правильная тишина. Мужчина с совершенно среднестатистической внешностью, но с крайне уверенной походкой и ровной осанкой ввёл высокую фигуру за собой. Раздались звуки шагов. Каблуки мужских ботинок отстукивали ровный ритм о деревянный пол. Но они не мешали тишине, четкий ритм лишь подчеркивал ее присутствие и помогал окутывать все пространство вокруг, погружая всех в свой мир. Как метроном помогает музыканту концентрироваться на пульсе произведения, так и эта тишина направляет все внимание внутрь сознания. Это молчание отличалось от того, который все слышали минуту назад. Оно было наполнено ожиданием и еле уловим облегчением. Казалось, что весь живой и шумный дом культуры застыл, отступая назад. Он отдал правление системой тишине. — Неля, вы никуда не торопитесь? — осторожно спросил мужчина, руша мир так кропотливо выстроенный тишиной. — Нет, Максим Борисович, — ответила девушка, качая головой. Ей правда некуда торопиться. Дома её ждёт лишь пустая квартира и компьютер хранящий бесконечные дела, которым все равно не суждено быть законченными сегодня, — Совсем не тороплюсь, — на выдохе проговорила она и добавила, — И я Нелла. — Прошу прощение. Не типичное у вас имя для наших широт, никак не привыкну. — мужчина отдернул рукав рубашки. Этот жест не имел смысла, он был на своём законном месте. Это движение было не про неудобство. Оно было неосознанным, но содержательным. Просто уверенные дяди в костюмах не любят когда их поправляют, но очень любят поправляться. Слегка откашлявшись Максим Борисович продолжил, — Могу я поговорить с Вами в гримерке? Я хотел бы обсудить пару вопросов. — Да, конечно. Раз уж вы уже нарушили тишину между нами, то спокойно можете задавать свои вопросы… — последняя фраза была сказана почти беззвучно, но не смотря на это мужчина услышал ее и в ответ лишь фыркнул, вызвав усмешку у девушки. Коридоры закулисья кажутся сложным лабиринтом, но это только для не привыкших. На самом деле хватает недели нахождения в этой стихии и потом бесконечные коридоры превращаются в родные переплетения у которых лишь одна цель — направить на сцену. Потому что сцена создана для человека, а человек для сцены. Сцена не может существовать без актера на ней, потому что тогда она теряет смысл своего существования, а актеры не могут жить без сцены, потому что без нее они уже не мастера перевоплощений, а обычные вруны и лицемеры без смысла жизни. Закулисье скучное и серое, а сцена яркая и живая. Закулисье создано для того чтобы тянуть всех своих обитателей выйти и показать себя, порадовать свое эго. Но сейчас, вопреки всем законам театра, Нелла направлялась в крохотную гримерку, которая находилась непозволительно далеко от сцены. Дойдя до темно-коричневой двери, мужчина открыл ее и жестом пригласил девушку пройти внутрь. Все это снова происходило в тишине и Нелла была крайне благодарная «промоутеру» за отличное понимание намеков. Ей нужно совсем немного тишины и тёплый чай. Желательно черный, и желательно с большим количеством сахара. Потому что публичные выступление — не ее. Раньше она любила быть в центре внимания, она грезила популярностью и сценой, но с возрастом и с новыми увлечениями Нелла осознала, что ей куда больше нравится наблюдать за людьми. Возможно дело в ее профессии и характере который по мере взросления естественным образом стал куда менее эксцентричным, а может в травмах, которые были по кусочкам разобраны с психотерапевтом, но все равно продолжали влиять на жизнь. Потому что, как выяснилось «искреннее» желание девушки быть звездой вызвано лишь недостатком внимания родителей в детстве и пережитым буллингом в младших классах. Детская мечта о красных дорожках и обложках журналов разбилась о жестокую реальность, где популярность не только слава, деньги и любовь фанатов, но и негативные комментарии в интернете, люди, которые рядом только из-за выгоды, бесконечный страх потерять значимость и тревожность. Знаем. Плавали. Не понравилось. — Мне кажется это фурор… Фурор, но где-то в параллельной вселенной. — прошептала девушка падая на диван, стоящий в углу гримерки. Ее шепот на этот остался незамеченным. Немолодой человек метался по комнате перекладывая вещи. Его действия снова не имели смысла, от слова совсем. Ведь в этом крохотном помещении почти ничего не было: диван, стул, кофейный столик и фортепиано, которое больше служило подставкой под (не)нужные вещи, чем инструментом. Но мужчина продолжал и очень сильно раздражал. Ведь он просто разгонял воздух, обдавая легким ветерком второго человека в комнате. — Я извиняюсь, но по-моему мы тут потому что вы хотели что-то спросить. У меня конечно свободный вечер, но хотелось бы вернуться домой не в полночь. Грубо? Немного. Зато честно. Потому что последнее что сейчас хотела Нелла — это торчат в гримерки вместе с тревожным человеком. Не сказать, что она знает чего бы ей хотелось, но понимание того, что ей не хочется по сути своей тоже можно назвать желанием. От этого хотя бы можно отталкиваться и начинать искать. А вот от пустого молчания — нельзя. — Вот прям так он и сказал? — выпалил мужчина спустя пару минут беготни. И все таким же тревожным движением приземлился на стул напротив Неллы. — Не очень понимаю ваш вопрос, Максим Борисович. — вздохнула девушка, поднимая голову, которая очень удобна лежала на спинке дивана. — Хорошо. Я задам вопрос по другому. Неужели самый гениальный писатель современности просил именно так представить его новую книгу? — Ему бы очень понравились ваши слова. — правый уголок губ девушки слегка дернулся, — Но тем не менее. Думаю, что почти дословно пересказала его слова. Так что, да. Можно утверждать, что так и он сказал. — Нелла, я вас уважаю, как редактора книг, как коллегу по цеху, просто как человека… — последнее утверждение — это ложь. Они общались от силы раза два. В основном все их диалоги были рабочие, а значит за общение их считать нельзя. Максим Борисович ничего не знает про Неллу. В отличии от девушки, она про него знает многое. Наверно этого пожалуй даже слишком много, — …и крайне признателен что вы поговорили с Леоном и выступили с его речью… — Но? — Но Вам не кажется, что это не совсем то, что хотели услышать читатели? Они ожидали от вас речи про то, какой их любимый писатель хороший и то насколько захватывающая его новая книга, какой там прекрасный сюжет, герои и продуманный до мелочей мир. Зрители в зале не хотели пятиминутный, сжатый до невозможности, рассказ про сюжет и бессмысленный монолог Леона на херову тучу минут про то, насколько он ценит себя и своё творчество! — мужчина поправил пиджак, расстегивая пуговицу на животе, — Прошу прощение, напряженный день. — Вы явно не внимательно слушали речь… — Нелла никак не отреагировала на излишнюю эмоциональность промоутера. Смысла в этом нет, он уже вспылил, да и в целом часто это делал. Ничего нового. Девушка тяжело вздохнула. Воздух нехотя наполнил ее легкие. Сейчас ей нужен не только чай, но ещё и сигаретка, а лучше две, — Я рассказала про антиутопичный тоталитарный мир, про Киру и про эти самые «Цветы в мармеладе». Я рассказала ровно столько, сколько потребовала душа Вашего любимого Леона, ни словом больше, ни словом меньше. — Как вы можете быть так уверены, что правильно его слова поняли? — Ну знаете, я уверена. Мне хватает мозгов и памяти на то, чтобы запомнить текст который пришёл мне на почту и который мне сказали выучить. Но если так сомневаетесь во мне можете найти Леона и попросить его подтвердить мои слова. Конечно, если у вас есть для этого много времени и достаточно связей. — Бог ты мой… — Максим Борисович запустил руку в жидкие волосы, — Какой же бред… Нелла в удивленном жесте вскинула брови. Не сказать, что ее интересовала компания и тем более личность мужчины, но эта фраза зацепила девушку. Было в ней очень много человеческого. Очень много взрослого человеческого. Оттенки сказанного варьировались от «Сказанное вами не имеет смысла», до «Как же я заебался». Это отчаяние пропитанное усталостью, которое испытывал каждый. Особенно, когда уехав из родительского гнезда, получает свою первую квитанцию за коммуналку или когда понимает что туалетная бумага не сама появляется в доме, что её надо покупать за деньги. За свои деньги. «Какой же бред» — фраза взрослых и зрелых. — Согласна с Вами. Полнейший бред. — легкая ухмылка украсила лицо девушки, — Полный абсурд. — Это не может не радовать, что мы с Вами согласны. Потому что абсурд всего что происходит последние два года просто переступает все возможные границы разумного. — он выдержал небольшую паузу. Наверно для большего драматизма, а может взвешивал в голове все «за» и «против». Потому что сказанное далее не выглядело, как-то, что можно сказать просто коллеге, — Знаете, я работаю с писателем, которого ни разу не видел, зато бесконечно зачитывался его книгами. Единственная связь, которая у меня есть с ним этот вы и его электронная почта. Бред полнейший, потому что есть чувство что общаешься с тем, кого не существует. Такие людей не бывает, а если и бывают, то они не пишут такие тексты. — С чего такие выводы? — девушка выпрямилась, отрываясь от спинки дивана. — Знаете, ну не может такой самовлюбленный и бесчувственный человек писать такие живые книги. Персонажи там живут, они дышат на страницах, а Леон… он словно холодный и жестокий. — Но вы же его не знаете. — Вы правы, но я слышал его речь сегодня и я писал ему пару раз. Он правда создает впечатление человека, которому плевать на все и всех. Девушка вздохнула. Была доля правды в словах мужчины. Этот персонаж представлялся именно такой личность. Леон правда являлся эгоистичным творцом, который никогда не был и скорее всего не будет милым с поклонниками или с читателями. — Ну… я думаю именно такие люди и создают шедевры. Они очень прагматичны и равнодушны к происходящему, поэтому у них выходит передать реальность такой какая она есть, а она живая. — Хм, — хмыкнул мужчина, — Тут наши точки зрения расходятся, уважаемая Неля. Я думаю что холодный люди не могут быть эмпатами, а писателю необходимо быть эмпатом. — Даже не знаю… Леон он же не такой — он очень холодный, грубый, самовлюбленный и равнодушный ко всем кроме себя. — Нелла улыбнулась, видя невероятную иронию в происходящем, — И он пишет такие книги, которые любит большое количество людей, и что важно, любите вы. Я думаю не важно какие чувства вызывает у Вас автор — его творчество говорит громче. Оно в любом случае более откровенное. Никто не будет тратить месяцы или тем более годы на написание чего-то, что не вызывает эмоций. Смысла в этом нет и не будет. Иногда умение отделять автора от его работ — полезный навык. — Слушаю Вас и думаю, что у такого человека как вы получилось написать бы хорошую книгу, естественно при желании. Вы думали когда-то про это? — с интересом спросил мужчина, бросив на собеседницу знакомый для неё взгляд. Где-то она его уже видела. Этот еле заметный прищур глаз и поднятые брови были на лице промоутера, когда Нелла сказала, что знает того самого писателя из интернета за которым охотились все издательства и обитатели книжного интернет-сообщества. Удивительно, как ее мозг четко запомнил это выражение лица. Наверно это было связано с тем, что мимика этого мужчины достаточно однотипна и на большинство эмоций у него одно выражение — безразличие. Лично для девушки это поведение было загадкой на которую есть несколько ответов: либо у этого человека был крайне низкий эмоциональный интеллект. Либо Максим Борисович был продуктом токсичной маскулинности, где эмоциональность для мужчины не простительна не только на моменте коммуникации, но и на уровне собственной головы. Прокрутив на пальце кольцо, Нелла вырвала себя из потока мыслей и с улыбкой сказала: — Спасибо Вам. И да, ественно думала. Я же работают в книжной индустрии. Знаете, скажу больше, я даже написала. И не одну. — Неужели? Правда? Я был бы рад прочитать и если что издать их. — легкая улыбка озарила лицо промоутера, — Просто вы все время за тенью Леона, а оказывается вы тоже та еще звездочка. — Поверьте, тут еще вопрос кто за чей тенью. — Что вы имеете ввиду? — Ничего особенного. Просто кто бы что не говорил, люди искусства очень честолюбивы и нарциссичны. Они как и все нарциссы обладают крайне низком мнением о себе, хотя при этом абсолютно уверены в своей гениальности. И поэтому применяют всевозможные способы чтобы показать миру свою уникальность. По крайне мере я. — Нелла не смогла сдержать улыбку. Пока мужчина застыл со слегка приоткрытым ртом, а его мозг обрабатывал полученную информацию, явно медленно складывая все сказанные за время работы факты воедино, девушка встала с дивана и начала собирать свои вещи, тихо скидывая их в рюкзак. — То есть… — встрепенулся промоутер, — Стойте! — Прошу прощение Максим Борисович, мне нужно уйти. — начала приговаривать девушка, еле сдерживая довольную улыбку, — Надеюсь вы сделаете все что в ваших силах чтобы моя книга все-таки была замечена читателями и чтобы этот разговор остался между нами. — Нелла застыла около двери и повернувшись к мужчине сказала, — До встречи. — Стойте, Неля! — тот вскочил со стула. — Да Боже… Почему Неля? У вас теперь есть целых два варианта как называть меня, а вы выбираете вообще не моё имя! — Простите, я по привычки… — Максим Борисович застегнул пуговицу на пиджаке и подошел ближе к коллеге, — У меня просто есть два вопроса. Рабочий и не очень. Девушка, оперлась о дверь и скрестив руки на груди, сказала: — Ну давайте продолжим традицию. Вы задаете вопрос, а я отвечаю. — Хорошо. Отлично. Сначала рабочий. — Я вся во внимании… — писательница на секунду вскинула брови и качнула головой в сторону промоутера. Мужчина сдержанно улыбнулся. Нелла не могла не признаться себе, но сейчас она упивается этим моментом. Внутренний художник доволен. Его эго сыто. — На какую почту мне теперь лучше Вам писать? — На мою личную. Почта на имя Леона всегда завалена и мне сложно отыскать ваши письма. — Понял. Спасибо. — мужчина направился обратно к дивану. — У вас был второй вопрос. — Да… да. Как? — Что «как»? — Как так вышло? Простой вопрос. Ответ на который вроде как на поверхности, но спрятан и зарыт где-то глубоко. Отвечать откровенно, честно говоря, не было желания. Да и время уже близилось к одиннадцати, а ежедневный подъем в 6:30 не прощал такие долгие разговоры, поэтому девушку уже немного клонило в сон. Поэтому с тяжелым выдохом Нелла сказала: — Не знаю. Я просто решила, что читателям будет интересно читать книги неизвестного эгоистичного писателя, которого никто никогда не видел. А вот книги обычной девушки, которая живет свою жизнь — нет. Вот так Леон и родился. — девушка взялась за ручку и с улыбкой добавила, — А еще… знаете. Этот жестокий патриархальный мир, вынуждает девушек на такие поступки. Вы мужчины с большим удовольствием прочитаете историю у мужчины, чем такую же у женщины. — Вы не правы. — Почему это? — ответ искренне поразил ее, — Разве это не так? — Мужчинам плевать кто написал книгу главное чтобы книга была хорошая и история захватывающая, а вот женщины более падкие на загадочных мужчин с талантом. Прошу прощение если звучит это ужасно по-сексистски, но как вижу и знаю по статистике продаж, так и говорю. Подумайте об этом. — Я поняла Вас. — кивнула Нела. — Вы торопились. Так что не буду Вас задерживать. — Максим Борисович стал и протянул руку для рукопожатия, — Всего доброго. Благодарю за выступление, хороший вечер и за Ваши книги. — Спасибо. Вам тоже хорошего вечера. До свидания. — Нелла сжала ручку и отпустив ее, вышла. Дверь закрылась бесшумно. Тишина снова окутала все пространство.

***

Знаете, мне, как и любому творческому человеку, нужно признание. Я хочу слышать подтверждение своей гениальности и подтверждение собственной важности. Я знаю что сотворил что-то стоящее, но хочу услышать это от другого человека. И не важно разбирается ли это личность в искусстве или нет. Мне необходимо это услышать, просто скажите мне, что я хорош. Что ваше сердце бьется чаще при взгляде на мое искусство, а дыхание вовсе замирает. Просто скажите, иначе все мои творения не будут иметь ценность. И дело совсем не в пользе или красоте. Я никогда не создаю бессмысленные вещи, потому что все, что я делаю имеет мысль под собой. Я думаю всегда и всегда творю что-то, а значит просто материализую свои мысли. Дело лишь в том, что без слов со стороны все мои творения не будут нести пользу для меня. Они не подтвердят мне слабую иллюзию собственной важности в моих глазах… Кто бы что не говорил, люди искусства очень честолюбивы и нарциссичны. И как все нарциссы обладают крайне низком мнением о себе, хотя при этом абсолютно уверены в своей гениальности и уникальности. По крайне мере я…