старая коробка

– а дни идут чередом. пройдет вся жизнь, и не заметишь. – задумчиво пробормотал союз, посматривая на своего пьяного товарища. – ай, не нуди, совок! кайф мне не обламывай! жизнь - она всего одна, и прожить её надо на всю катушку! пей, кури, перетрахайся со всеми, кого знаешь и нет, соверши преступление и понеси за него наказание, а потом головой вниз с многоэтажки. юху-у! – с трудом стоя на своих ногах, что так сильно подкашивались из-за алкоголя, ответил америка, чуть не свалившись с балкона. – девятый этаж, твою мать! только и осталось «головой вниз с многоэтажки», и будет тебе полное «юху-у». осторожней ведь надо быть! – причитал русский за неосторожность подростка, удивляясь его безбашенности. тот в свою очередь помотал головой, оперевшись на холодную стену. – ты ведь любишь меня, да? – глупо улыбаясь и щурясь, как дурачок спросил штаты, глядя на коммуниста. – нет, я просто так живу с тобой, из-за скуки. и отойди от стены, она холодная, простудишься. – после того, как американец хмыкнул, но ничего не сделал, ссср понял, что тот слишком перебрал. «наверное, мне лучше увести тебя с балкона, не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. пойдем, пойдем.» – сказав, сторонник социализма взял сша за руку и увел с балкона в квартиру, где будет в разы безопаснее. долго стоять без опоры или без посторонней помощи подросток не мог, поэтому он, сев на удобный диван, по-тупому уставился на мужчину, будто ожидая от него чего-то. первым молчание прервал русский. – ну, и чего ты ждёшь от меня? я, вот, лично жду, когда ты протрезвеешь. – вы не поверите, я тоже этого жду. – с сарказмом ответил аме, подмигнув мужчине. завидев издалека старую коробку, что стояла около телевизора, штаты задал вопрос: «а что это за коробка? я раньше ее у вас не видел, хотя уже давно с вами живу...» – аа-а, коробка. да так, хламьё. планирую выкинуть как-нибудь... – достав коробку, союз сел рядом с американцем, который очень хотел знать, что же внутри. аккуратно открыв коробку, ничего восхитительного парниша в ней не увидел. засохший венок из ромашек, фотоальбом ещё довоенного времени, красный пионерский галстук, что выцвел из-за времени, потеряв свой яркий цвет, и много-много записок, написанных на огрызках бумаги ещё в далекие школьные годы. – эм... не впечатляет. я ожидал увидеть что-то крутое... – разочарованно сказал штаты, взяв в руки венок, что чуть не развалился в его руках. коммунист спешно отобрал его у подростка, убеждаясь, что тот его не повредил. – не впечатляет его... не знаешь ты его историю и истории этих вещей. этому венку больше двадцати лет, я сам удивлен, как он умудрился так хорошо сохраниться. мне этот венок дорог как память о дорогом мне человеке, которого уже давным-давно нет в живых. эх, ты, рано делаешь выводы о вещах. нельзя так, нельзя. нехорошо так делать. – сша удивлённо посмотрел на ссср и, положив свою голову на его плечо, тихонько попросил: «ещё бы я знал... вы же ни разу не рассказывали мне об этом. а вы расскажите, я с радостью послушаю!» – хорошо. о чем ты хочешь знать? что из этих вещей тебя больше всего привлекает, так сказать? – спросил коммунист, нежно целуя чужую макушку в ожидании ответа. – мм... да тут все такое простое, но и одновременно интересное... да вот взять хотя бы этот галстук. он ваш? – нет, не мой. сына моего погибшего. вместо него я должен был погибнуть, но в тот злополучный день он решил, что будет иначе. наоборот. этот галстук - все, что у меня от него осталось. хорошим человеком был. ушел из жизни правда рано... и двенадцати лет не было на момент смерти. прямо у меня на руках умер. не единого шанса не было его спасти... – глядя на старый галстук, мужчина его рассматривал со всех сторон, прокручивая в голове разные моменты из его жизни, связанные с сыном. америка притих, почувствовав, что задел больную тему для сторонника социализма, из-за чего решил исправить положение. – понятно, а-а что на счёт этих записок? – записок? сам уже и не помню, что за записки. давай-ка вместе посмотрим. – развернув пару бумажек, союз, прочитав всего пару строк, все вспомнил. – это в школьные годы было. для тебя, наверное, не секрет, что мы с рейхом ещё с самого детства были хорошими друзьями, верно? на уроках учителя постоянно нас рассаживали, потому что мы, по их словам, «нарушали дисциплину класса». но, надо признаться, все их старания были напрасны. мы все равно сидели за одной партой. общаться было запрещено во время урока, а потому мы писали друг другу записки. вот несколько из них, посмотри сам. – отдав несколько бумажек штатам, русский внимательно стал следить за его реакцией. подросток, уже чуть протрезвев, стал зачитывать вслух написанное. – «пойдем в столовую после этого урока? да, давай.» ну, и разговоры у вас... банально. – усмехаясь, продолжал читать америка. – «давай ко мне домой после уроков? отца дома не будет, можем как следует повеселиться. он такие крутые сигареты купил, давай попробуем хотя бы по одной, а? сигареты говоришь? да почему бы и нет. я не против.» вот это поворот! я и не знал, что вы в моем возрасте уже курили! – хитро улыбнулся подросток, вспоминая, что его недавно отчитали за тягу к нездоровому образу жизни. на что ссср невозмутимо ответил: – открою тебе маленький секрет. мы ещё и пили, какое-то время употребляли, а после школы, уже по поступлению в университет, по пьяне трахались так, что на все общежитие было слышно. – посмеявшись над тем, что аме был в шоке, коммунист добавил: «ну, что? я уже не такой идеальный в твоих глазах?» – д-да ну вас! тоже мне повод для гордости! – немного ревнуя ответил подросток. – а что на счёт этого фотоальбома? открыв фотоальбом, перед глазами показались чёрно-белые фотографии, многие из которых были даже мятыми и порванными. на на большинстве фотографий были запечатлены самые разные моменты из жизни сторонника социализма. «тут мы с рейхом ещё в школе... тут был выпускной... а тут мы были детьми... тут уже поступили...» – листая страницы альбома, мужчина показывал фотографии, но дойдя до середины альбома, он резко захлопнул альбом. – хэй! а дальше? мне же интересно! так не честно! вы заинтриговали, а потом не дали посмотреть! – возмутился штаты, попытавшись выхватить из чужих рук фотоальбом. – ну уж нет. дальше личное. ты ещё слишком мал, чтобы смотреть на такое. – ответил союз, убрав альбом на самую высокую полку деревянного шкафа, что стоял в комнате рядом с телевизором. – так не честно! не честно! не честно! ну, покажите! чего я в жизни не видел! ну пожааалуйста... – жалобно протянул американец, действуя своим нытьем на нервы. пришлось сдаться, выполнив просьбу. – ладно, держи, но я предупреждал. – отдав долгожданный альбом подростку, но дабы избежать зрительного контакта, совок встал с дивана и посмотрел в окно. сша с особым интересом открыл альбом ровно на середине и отпрянул. – мой отец спросил у меня однажды, ну что, как у тебя там, на личном фронте? я ответил, что мы с рейхом начали встречаться, а он, рассмеявшись мне в лицо, сказал, что наши отношения не будут иметь никакого будущего. и я даже заплакал. я понял, что не хочу без него жить. понял, что он для меня стал всем миром. рейх был моим единственным другом и товарищем, моей опорой, моральной поддержкой и любовью всей моей жизни на тот момент. когда мне на время пришлось уехать в другой город, я не просто понял, я осознал, насколько он мне был дорог. где бы я ни был, я постоянно искал его глазами в маршрутках, на вокзале, по улицам, бульварам и паркам. я хотел увидеть ту самую незабываемую улыбку, что он дарил только мне одному; хотел услышать его голос, что так успокаивал меня в моменты, когда мне было особенно плохо; хотел почувствовать его руки на своем теле; почувствовать вкус его губ, что зачастую отдавал табаком или алкоголем. мне было плохо, больно, без него, но больнее стало тогда, когда я понял, что мой самый худший враг оказался близко рядом. даже сквозь года я не держу на него зла, обиды, но от расставания на всю жизнь я до сих пор чувствую горечь в груди и комок в горле, когда говорю об этом. – штаты поник взглядом, услышав такой рассказ. на фотографиях альбома он увидел любовь. поцелуи, объятия. «собачью» преданность друг другу, нежность и обожание, пылкую страсть и короткую неловкость. даже через фотографии аме смог почувствовать настоящие, искренне чувства двух сильно любящих друг друга сердец. закрыв альбом, он неловко отвел взгляд. подойдя к союзу, подросток обвил руками его шею, почти тут же почувствовав чужие сильные руки на своей талии. – простите меня, пожалуйста... я не знал, что эта тема для вас такая больная... я и представить себе не мог, насколько сильно вы любили... – услышав извинения, ссср почувствовал тоже вину за то, что теперь в воздухе повисла напряжённая атмосфера. – ничего, все нормально. главное, что ты протрезвел. ха-ха. – сша не понравился такой ответ, что послужил уходом от темы разговора, но говорить по этому поводу ничего не стал. вечером, когда солнце прощалось с миром до завтрашнего дня, русский снова курил на балконе. курил, вспоминая всю свою жизнь. перед глазами словно кинофильм пролетала его жизнь: первый день знакомства с новым другом... вступление в отношения... первый поцелуй и первый раз... предательство... война... смерть сына, а потом ещё и любимого человека... так много произошло за годы его жизни, что он сам неоднократно удивлялся этому. – эй, хватит уже курить! с кухни слышу этот противный запах табака! – донеслось из квартиры. потушив сигарету, коммунист зашёл в комнату, направившись на кухню, откуда донёсся недовольный крик. – ну, что ты опять раскричался зря? все, сегодня больше курить не буду, слово даю. – не смотря на то, что обещание будет выполнено любой ценой, американец все равно был крайне недоволен. – я с тобой целоваться хочу, а ты куришь! ненавижу, когда ты это делаешь! – прикусив свои губы от злости до крови, подросток успокоился, почувствовав боль после совершения этого поступка. – а мне не нравится, когда ты кусаешь губы. но мне это не помешает прямо сейчас поцеловать тебя. – опустив руки на чужую талию, союз наклонился, медленно проведя языком по губам парня. те были действительно сухие и горячие, со вкусом крови, текущей из ран, что образовались из-за подавления агрессии. прикрыв глаза, америка поддался вперёд, сминая чужие губы в медленном поцелуе. отстранившись, сша немного смутился, прижавшись к ссср. – может, вы не будете выкидывать ту коробку, а? она ведь так много для вас значит. – спросил штаты, сидя за столом часов в девять вечера и мешая ложкой сахар в чае, который ещё не успел раствориться. – не знаю, не знаю. я ещё не решил, что буду с ней делать. наверное, уберу куда-нибудь подальше, но выкидывать ее пока что не буду уж точно. – и всё-таки вы были правы. дни идут чередом, вся жизнь пройдет, и не заметишь... но я кое-что понял. – положив свою ладонь на чужую руку, сказал подросток. – и что же ты понял, позволь спросить? – задал вопрос коммунист, ожидая ответа. – я понял, что какой бы короткой или длинной моя жизнь не была - я готов ее всю прожить с вами. от начала и до конца.