Моя душа навеки с тобой

Рекомендую слушать во время чтения: Let me sign — Robert Pattinson *** Я встречаюсь с его холодным, непринуждённым взглядом, роняю почти дотлевшую сигарету. Осаму на пороге в мою спальню. И это не сон.  И я, кажется, догадываюсь, почему Дазай пришёл. Уж точно не сам. Ему что-то нужно. В голове мелькает лишь одно имя — Фёдор. Агентство не в силах самостоятельно справиться с ним, а потому просит помощи у Мафии? Тогда почему Дазай не у Огая в кабинете? Если я подопечная Мори, не значит, что со мной можно решать такие дела. Моргаю, стряхивая свернувшуюся от слез тушь с глаз, кажется, сейчас мои глаза блестят в темноте, как никогда до.  Я безумно рада видеть его и отвергать это бесполезно. Осаму делает шаг, задевая пустой бокал из-под вина, которое я благополучно спёрла у Накахары. Затем шатен приближается ко мне, сидящей на подоконнике в одной лишь льняной рубашке, сквозь которую в лунном свете легко можно рассмотреть моё почти обнажённое тело. Отворачиваюсь, не в силах заглянуть в  глаза, которые люблю до сих пор. Пусть считает меня жалкой и бесполезной, но любовь к нему — единственное моё слабое место. Напряжённое молчание выводит меня из себя, но на кого я злюсь больше? — На кой ко мне явился? Решать дела по поводу Достоевского тебе нужно с Мори, — протароторила на одном дыхании, чтобы не выдать дрожь, которая бьёт меня изнутри.  — Я не из-за Фёдора к тебе пришёл. — И вновь напряжённая тишина. — А зачем? — прошептала, медленно повернулась к нему. Я почувствовала, как в носу защипало, а в уголках глаз скопились слезы. Больно до сих пор. И всё-таки я злюсь на него больше. За то, что оставил меня, за то, что ушёл из мафии, за то, что делает как вздумается, думая лишь о том, как раскрыть потенциал Ацуши и помочь Агентству. Заглядываю в карие глаза, чувствую, как с каждой секундой сердце ударяется о грудную клетку всё сильнее и сильнее. Кажется, ещё пара ударов и оно выпрыгнет из груди, рассыплется. Кончики пальцев дрожат, когда Осаму медленно тянется к моему лицу своей оледеневшей ладонью. Внутри всё переворачивается. Я так долго ждала, так долго хотела, что теперь отзываюсь на каждое прикосновение, словно брошеный котёнок. Дазай гладит кончиками пальцев мои щёки, скулы, затем отстраняется, а я всё ещё ощущаю его прикосновения. Будто он всё ещё касается меня. А спустя мгновенье я чувствую горячее мужское дыхание на своих губах.   Ну же, поцелуй меня, пожалуйста. Чего же ты ждёшь?.. Я едва ощутимо касаюсь его губ кончиками пальцев. — Я так люблю тебя, Осаму. До сих пор, — хрипло шепчу, сведя брови "домиком" но и этого достаточно. Дазай целует меня медленно и ласково, как умеет, как я люблю. По телу пробегают мурашки, а в животе снова витают бабочки. Я опускаю руки на мужские плечи, медленно опускаю его плащ, пока Дазай не спешит избавлять меня от рубашки. Мужская одежда падает на пол, я отстраняюсь, глубоко дышу, не открывая глаз. Мне хочется больше чувствовать, нежели видеть, ведь его образ итак не выходит из моей головы. Прикасаюсь кончиком носа к мужской шее, чувствую резкий парфюм, а после оставляю нежный поцелуй, тем самым заставляю Осаму издать глубокий вдох.  Сжимаю в ладонях ткань его белоснежной рубашки, пока он проходится сквозь пряди моих волос кончиками пальцев. Он не спешит целовать меня вновь, рассматривает, желает запомнить каждый сантиметр моего лица, моих потускневших глаз и обкусанных губ. Он делает шаг вперёд, вынуждая меня отступить в сторону кровати, я заглядываю в его карие глаза и кожей буквально ощущаю электричество, которое витает между нами в воздухе. Я чувствую его руки на лопатках и позвоночнике, выгибаюсь, прижимаясь грудью к его торсу, издав тихий вздох. Кончики пальцев сковывает неприятное напряжение, которое заставляет меня, наконец, выпустить из ладоней смятую ткань. Осаму нежно проходится пальцами по шее, ключицам и надавливает на плечи, чтобы я опустилась на кровать. От соприкосновения кожи с холодной простынью, по телу бегут мурашки. В свете луны черты лица Дазая выглядят как-то иначе, либо безграничная любовь к нему просто кружит мне голову, и мне все это кажется. Мужской плащ падает на пол, следом летит галстук, рубашка.  Неизменным остаётся лишь одно — бинты. Сердце на мгновенье замирает, а я вспоминаю, с какой нежностью и бережностью я перевязывала его запястья, как после вместе мы пили облепиховый чай, сидя на балконе или перед камином. Дазай вновь кладёт ладони на мои плечи, вырывая из родных и самых любимых воспоминаний, соприкасается своими губами с моими, чуть наклонившись. Чувствую, как он постепенно укладывает меня, на кровать, нависает сверху.   Матрас проседает под весом наших тел, а я чувствую, как Дазай медленно отстраняется, проходится кончиками пальцев по тонкой шее, убирая с неё пряди волос. Заглядываю ему в глаза, карий цвет в темноте кажется чёрным. Осаму молчалив, как обычно. Но мне так хочется, чтобы он проронил хотя бы несколько слов. Но он лишь смотрит. Прожигает меня своими карими глазами. Тянусь кончиками пальцев к его щеке, прохожусь ноготками по коже. Так хочется показать ему, насколько он мне нужен, как сильно я люблю его. До сих пор. — Осаму, — я говорю шёпотом, но уверена, что он меня слышит. — Ш-ш-ш...  — Он заставляет меня замолчать, прикоснувшись кончиком указательного пальца к моим обкусанным нубам. Это в его манере. Дазай всегда любил давать или показывать что-то через действия, нежели слова. Они для него - пустой звук, не больше. Но знал бы ты, как много слова значат для меня. Осаму прикасается кончиками пальцев к ключице, ведёт к плечу и стаскивает рукав. Проделывает то же самое со второй рукой, оставляя меня лишь в нижнем белье. Дазай проводит ладонью по грудной клетке, опускается к животу и останавливается у кромки белья, когда я делаю глубокий вдох, начинаю дышать более глубоко и размеренно. Дазай прикасается ко мне через ткань, круговыми движениями водит по промежности. Тепло по телу разливается не сразу, лишь через несколько мгновений спустя. Чувствую, как вздымается моя грудь, как учащается сердцебиение, как, прикрыв глаза, я издаю сладкий стон. Дазай то ускоряется, то замедляется, заставляя меня то напрягаться в ожидании чего-то большего, то расслабляться и жадно хватать воздух. Осаму проходится ладонями по ребрам вверх, заставляет меня приподнять спину, чтобы смог растянуть бюстгальтер. От его прикосновений по телу бегут мурашки, я закусываю нижнюю губу и чувствую, как та начинает кровоточить. Облизываю, чувствую на языке привкус метала, а затем, как лёгкая прохлада щекочет обнажённую кожу груди, а простыни забирают тепло у лопаток. Дазай наклоняется к моему уху, руками опускается к бедрам, начинает медленно поглаживать то внутреннюю, то внешнюю их поверхность. — Осаму, я люблю тебя. — Я готова повторять эту фразу раз за разом, пока просто не потеряю возможность говорить. — Я знаю. — Его голос. Такой родной, любящий и любимый. Такой мягкий и ласковый шёпот, заставляющий меня поёжиться от накатившей волны мурашек. Дазай хочет сказать что-то ещё, но на выдохе лишь слегка прикусывает мочку моего уха, стягивает с меня остатки белья, оставляя пред собой обнажённой. Но разве это так важно? Я ведь уже и так ногая перед ним, но душой. А когда раскрываешь человеку внутреннюю себя, уже не беспокоишься о том, как будешь выглядеть перед ним без одежды. Осаму покрывает поцелуями мою шею, ключицы и плечи, затем прикасается к губам и проникает языком в мой рот. Целует настойчиво и более напористо. Сжимает мою нежную кожу на бёдрах так сильно, что белеют подушечки пальцев, вынуждая меня простонать ему в губы. Отстранившись, снимает с себя одежду, после вновь нависает надо мной. В груди бешено колотится сердце, я кладу ладони ему на плечи и впиваюсь в них ногтями, когда Дазай входит. Медленно, осторожно, чтобы не сделать мне больно. Я прикрываю глаза, тихонько простонав. Он двигается медленно, сжимая мои ягодицы в ладонях. Оставляет алый след на шее, соприкоснувшись с ней губами. Зарываюсь в его волосы кончиками пальцев, когда он постепенно наращивает темп. И с каждым его движением мои стоны становятся все громче и громче. Обвиваю ногами мужской торс, сжимаясь вокруг Осаму. Чувствую лёгкость внутри, как узел внизу живота вот-вот развяжется, но Осаму вдруг замедляется, заставляет меня вздрогнуть всем телом, жалобно простонать.  Отстраняется, тяжело дыша. Но на шее до сих пор я ощущаю прикосновение его губ. Дазай вновь начинает двигаться очень медленно, от чего у меня дрожат ноги. Мягко ведёт кончиками пальцев от запястий к моим ладоням, переплетая наши пальцы, располагает руки по обе стороны от головы.  Мне кажется, что в этот момент я слышала стук собственного сердца. И с каждым толчком он лишь соприкасался со мной губами, но не давал мне чего-то большего. Я кусала губы и закатывала глаза, пока Дазай постепенно ускорялся, иногда оставляя на моем теле красные пятна.  Чувствую, как капли пота стекают по вискам к шее,  как в лёгких не хватает воздуха и как у меня дрожат ноги. Я вот-вот кончу. — Осаму, я вот-вот закончу, — говорю я, надеясь, что он ускорится, даст мне разрядку. Но Дазай лишь выходит из меня, оставляя внутри ощущение пустоты. — Потерпи ещё немного, милая, — шепчет он, переворачивая меня на бок. Я в его руках словно кукла. Такая послушная и податливая. Я ему верю, а потому даже не сопротивляюсь. Дазай располагается сзади, ладонями прикасается к ребрам, заставляя вздрогнуть, прижимает ближе к себе. Я чувствую, насколько он горячий, слышу его дыхание и стук сердца о грудную клетку. Осаму целует меня в шею, плечо, а затем входит вновь. В этот раз он ускоряется в разы быстрее, желая кончить вместе со мной. Я сжимаю в руках простыни и иногда, соприкасаясь с костяшками его пальцев, неосознанно впиваюсь в них ноготками. Каждый мой стон громче предыдущего. Осаму дышит быстро и надрывисто, я понимаю, что ещё пара мгновений и оба мы закончим. Но мне бы так хотелось растянуть это удовольствие ещё на несколько минут. Ведь только с ним я понимаю, что значит быть любимой, что значит чувствовать, а не просто разрешить человеку прикасаться к твоему телу. Мы дышим в унисон, после того, как заполнив комнату одним громким протяжным стоном, заканчиваем. Я чувствую его дыхание на своей шее, поглаживаю покрасневшие костяшки на мужских ладонях. А затем отстраняюсь. Нехотя выползаю из мужских объятий, шагаю в ванную. Возвращаюсь минут двадцать спустя, а Дазай уже одетый стоит и рассматривает ночной город. Я вдруг замечаю, что на его запястьях завязаны уже использованные бинты. Оставляя на полу влажные следы, подхожу к нему, стаскиваю белую ткань. — У меня где-то были новые. — Откинув бинты на тумбу, я опускаюсь на колени, чтобы поискать в нижнем ящике. Нахожу пару и заставляю Осаму усесться на кровать. Я снова перевязываю его израненные запястья. Как когда-то давно, когда были мы. Когда я надеялась, что моя жизнь постепенно налаживается. Я не обращаю внимания на шрамы, не считаю их чем-то ужасным, как думает Дазай. Мне бы так хотелось, чтобы всё было по-прежнему. Чтобы я просыпалась и точно знала, что увижу его сегодня. Но так не будет. И мы оба знаем это, отмалчиваемся, делая вид, что всё хорошо. Но оба понимаем, что это не так. В какой-то момент, неважно когда, но нам придётся либо спасти друг друга, либо убить. Я закончила с процедурой слишком уж быстро. Опять задумалась. — Может, останешься хотя бы до утра? — Я всё ещё говорю шёпотом, Осаму ласково сжимает мои пальцы в своей ладони. Недолго думая, кивает. Я словно маленькая девочка улыбаюсь как-то неловко, а затем шагаю к шкафу, чтобы натянуть на себя хотя бы футболку. Укладываюсь на кровати, а Дазай садится на край. И тут я чувствую, что ужасно сильно хочу курить. Тянусь к пачке, которая лежит на столе и закуриваю. В этот раз уже ложусь ему на колени. — Ты так и не избавилась от привычки курить после секса. — Дазай медленно расчесывает мокрые пряди моих волос. А я, прикрыв глаза, улыбаюсь. Выдыхаю дым. Ещё несколько минут мы проводим в полной тишине, я, потушив сигарету, засыпаю. *** Просыпаюсь от какого-то ужасного сна. Оглядываюсь. Я лежу под пледом на своей кровати, хотя точно помню, что засыпала у него на коленях. И это точно был не сон. Это ясно по тому, что моя смятая рубашка лежит на кровати вместе с использованными бинтами. Сердце ускользает в пятки, когда я понимаю, что Осаму ушёл. В груди постепенно нарастает чувство одиночества и какого-то отчаяния. Мне становится так больно и обидно, что хочется заснуть и не просыпаться вовсе. А потом я вскакиваю с кровати, уронив плед на пол, чуть не упав. Бегу в прихожую и замечаю его, открывающего дверь. Едва успела. — Уходить и не прощаться - в твоём стиле, Дазай. —  В ответ он лишь ухмыляется. Он стоит ко мне в пол оборота, я делаю несколько шагов к нему. Встаю на носочки, чтобы дотянуться до мужских губ. Дазай отвечает со всей любовью, что в нем только есть. Я медленно стягиваю с указательного пальца кольцо, надеваю на его безымянный. — Отдашь, когда снова встретимся, — выдыхаю ему в губы, отстранившись. И после наблюдаю за тем, как он, улыбнувшись, закрывает входную дверь. Я снова осталась одна. Поглаживая косточку указательного пальца, моргаю так быстро, как только могу, чтобы смахнуть появившееся в уголках глаз слёзы.