FTIsland – “Pray”
Необычно-яркое весеннее солнце проникало через большие окна в просторную гостиную частного дома. Пыль, попадавшая на свет и создававшая целые картины в комнате, сверкала словно золотые блестки. Она все вилась и, казалось бы, вовсе не собиралась оседать. Но эта самая пыль не била в нос, не заставляла чихать или чувствовать жжение в носоглотке. Она была настолько невесомой и мягкой, что создавалось впечатление, будто это и не пыль, а что-то волшебное, обволакивающее теплотой. По всему дому парил запах корицы, смеси лесных ягод и свежей выпечки. Уютнее и приятнее места просто не найти, сколько ни пытайся. В гостиную, смеясь, вбегает мальчик трех лет и с разбегу плюхается на диван у столика. От его широкой улыбки свет в комнате кажется еще теплее. Следом в дверях кухни появляется высокий мужчина с мягкой улыбкой и счастливыми глазами, держа в руках поднос с пирогом. Через минутку на гостином столике появились две чашки ароматного чая, а отец с сыном устроились рядышком друг с другом на диване. -Развод с этой ненормальной пошел им на пользу.-лениво заметил светловолосый юноша в бесформенной клетчатой рубашке и светлыми рваными джинсами, покачиваясь в плетеном кресле у окна. Его крылья были раскрыты и блестели своими золотыми перьями. -Честно говоря, я думал, что они сложнее перенесут раскол семьи.-отозвался смуглый парень, пристроившийся на диване вместе с отцом, положив свою пепельноволосую голову ему на плечо. Его же серебряные крылья сложены за спиной, прикрывая раны на внутренней стороне. -Так и было бы, если б суд постановил оставить Воншика с ней. Но все сложилось намного лучше. Эн-хен, твои крылья же с того дня начали заживать, верно? Эн кивнул. -Раны затягиваются, но боль все еще временами чувствуется. Он и правда ее любил. -Так будет лучше для него. Не переживай, все будет хорошо. -Ты так говоришь… но, Кен, разве твоему Воншику не было тяжело с ней? Я не вижу ни одной раны на твоих крыльях, в то время, как на моих живого места нет. -Все просто, хен. Ты такой глупый. Воншик никогда не любил мать. Ровно так же, как и она его. Поэтому многое, что бы нанесло сильные удары по сердцу любящего человека, прошло мимо него. Я чувствовал только его обиду и телесную боль, но от этого урон почти незначительный, относительно душевного у его отца. Мои раны легко зажили. -Что ж, я рад. В конце концов, он только ребенок. Надеюсь, его жизнь будет намного светлее и твои крылья больше никогда не покроются кровью. -Конечно. Я сделаю все, чтобы мой Шикки был счастлив. Не беспокойся, я обещаю тебе, что я всегда буду с ним. Он всегда будет улыбаться!-Кен клятвенно положил руку на сердце и широко улыбнулся, жмурясь, как кот на солнышке. Губы Эна изогнулись в легкую улыбку надежды, и он кивнул.***
Но…. Эн кричит. До хрипа, до боли в надорванных связках. Казалось, он и был этим самым криком. Немым и одновременно звонким. Словно тончайшее стекло, и в то же время тяжелым, как скала тоски и боли, которая сейчас лежала на его сердце. Но этот крик, который мог бы надорвать души многих людей сразу, одиноким звуком улетал в небеса, никем так и не услышанный. -Проснись… проснись же!-отчаянно хрипел серебряный ангел, чувствуя, как слезы ртутью текли по его щекам, убивая огонь его души. Он продолжал повторять эти слова, как проклятый. Хотя понимал, что это все. Это конец. Его человек лежал на его руках побледневший, замерший и мертвенно тихий. Эн прижал лицо мужчины к своей груди и содрогался от не унимающегося плача. И ему было совсем не до того, что у самого на спине глубокие раны, доходящие почти до самых костей, крылья с вывороченной плотью безжизненно обвисли, а пол был усеян серебристыми перьями, почерневшими от его собственной крови. Он не был готов. Этому человеку еще слишком рано было уходить... Эн видел многое. Видел войны, эпидемии, стихийные бедствия, не говоря уже о несчастных случаях... Но ему всегда удавалось сохранить жизнь своих подопечных. За исключением некоторых битв, но тогда его люди сражались за правое дело, и сражались достойно и честно, и умирали без сожалений, с чистым сердцем. И он чувствовал, что так должно быть. И гордился своими смертными героями. Но сейчас все было по-другому... Это можно было предотвратить... Ангел вздрагивает, потому что его ушей коснулось теплое дыхание и едва различимый шепот: -"Спасибо…"- это слово прозвучало в его голове. Эн повернулся, но никого не увидел. Он слабо улыбнулся, снова чувствуя, как раскаленным металлом потекли слезы. В голове не прекращал прокручиваться тот момент, обломивший всю жизнь и убивший его подопечного. Как она, эта напыщенная эгоистичная стерва, цокая каблуками бесцеремонно заявилась в кабинет и с холодным равнодушием объявила, что Воншик умер, так и не выйдя из комы. А ее безвольный тусклый ангел даже пальцем не пошевелил... Именно тогда сердце мужчины просто надорвалось, не выдержало такого удара – смерти единственного важного человека в его жизни. И Эн не мог простить этой женщине смерть своего подопечного. Кен нарушил свое обещание. Эн возненавидел их обоих всем своим, когда-то непорочным, сердцем. И эта ненависть плотным клубком, как черная кобра свернулась на его сердце. Это был его единственный грех. -Я никогда тебя не прощу, Кен.***
Операционная наполняется громким звонким плачем и всеобщим вздохом облегчения. Эн вздрагивает и открывает глаза, тут же цепляясь взглядом за кричащего младенца. Ангел подходит к ребенку и изучающе осматривает его. А потом легонько касается серебристым пером и мягко улыбается. Малыш тут же прекращает вопить. -Ну привет, солнышко~ В груди Эна снова затеплился огонек. Никогда он еще не испытывал такого удовольствия при перерождении. Наверное, дело в том, что ему еще никогда не было так больно при смерти подопечного. А после ливня, как говорится, солнце ярче. Вот и Эн сейчас чувствовал, как его обновленная душа вновь наполняется жизненным теплом и светом. Но, несмотря на это, он все еще помнил и никак не мог уничтожить в сердце тот корень ненависти, который прочно засел где-то там, в глубине его светлой души. Даже узнав впоследствии, что Кен смог сохранить жизнь своего маленького человека, он все равно нарушил свою клятву. Поддался греху и бросил подопечного, а тот теперь тонул в болоте черных ядовитых чувств и совершенно не был счастлив, как обещал Кен. Он был всего лишь лжецом...