Гром среди темных улиц

— Зачем усы отрастил? — Игорь устало вздыхает и садиться на своё рабочее место, поставив перед своим собеседником стакан с чаем. Сладкий, с тремя ложками сахара, Игорь помнит. Тот конечно носом вертит, он же пацан. А пацанам с ментами ящкаться западло. У них один закон, закон - улиц. У Игоря же закон другой. Он в книге записан и один для всех, а не трактуется в угоду силе. По крайней мере Игорь в это верит. И в милицию верит, как отец верил. В силу закона верит, он клятву давал его защищать. Не слово, как принято у пацанов, а именно клятву. Хотя кому он её давал? Стране? Страна трещит по швам. Всё катится под откос. Люди думают лишь о том как выжить. А детей воспитывает улица. Улица всех примет. Вход на улицу довольно простой, а вот выйти с неё только вперёд ногами. Игоря самого она воспитала, но он был «мусоренышем», поэтому близко к себе улица его не подпустила. Так и остался где-то на окраинах, со своими принципами и своими взглядами. Которые приходилось отстаивать кулаками. Только и призом улица наградила, вернее сказать наказала, за то что ей не подчинился. Сидит вон, приз, глазищами своими зыркает. Усы ещё эти дурацкие. На лице не одного живого места, а всё равно молчит. И будет молчать. Игорь Вову «Адидаса» помнит ещё скорлупой, такой точно молчать будет. — Вов? — снова пробует Гром начать разговор. — Писать ничего не буду. Дай курить, — первые его слова, после того как их привезли в участок, после массовой драки. Из «универсамовских» Вова, Маратик и ещё три пацана, также несколько человек из числа их оппонентов. Ещё часть в больнице. — Так я и не прошу, Вов. На, — Игорь толкает Адидасу пачку, та плавно влетает в подставленную руку. Одну сигарету за ухо, другую в рот, но пачку возвращать не спешит, сидит крутит в длинных, тонких пальцах. А Игорь на них залипает. «Думай, Игорь, думай» привычная мантра не помогает. Не о чем, кроме этих длинных пальцев, не думается. — Это не мы, — вдруг говорит их обладатель и оставляет пачку в покое. Гром будто выпадает из прострации. — Что? — моргает, пытаясь хоть так поймать ускользающую нить их разговора. — Я говорю тот поджог, тебя же из-за него дергнули? Это не мы, никто из «универсамовских», даю слово пацана. Игорь злиться и бьёт кулаком по столу, старое дерево жалобно стонет. — Как ты можешь говорить за всех? И что мне твоё слово? У меня десять трупов, люди сгорели заживо. А мы даже тела опознать не можем, потому что спецов из Москвы нам никто не даст, а наши тупо не умеют. Игорь сам был на пепелище. А когда сказали, что это скорее всего разборки местных группировок и проскользнуло, что-то про «универсамовских» у него сердце чуть не остановилось. Он готов был эти угли голыми руками разгребать, потому что если ОН там, тогда зачем вообще всё остальное? Когда ОН был на войне, Игорь просил ставить его в известность о всех похоронках и вернувшихся. И наверное слишком радостно выдохнул, когда Вова оказался в числе последних. Благо Прокопенко промолчал. Тогда промолчал и сейчас молчит, стоит Игорю влететь в участок с бешеными глазами, потому что опять привезли «универсамовских». — Потому что пацаны не врут. Ладно, — Вова хлопнул себя по коленкам и поднялся, — есть чё предъявить, я слушаю. Нет, так я пойду, не смею себя задерживать, — пачка сигарет, проскользнула по лакированной поверхности стола, и ударилась в руку своего владельца. — Бывай, товарищ майор. Вова «Адидас» уверенной походкой направлялся к выходу из кабинета. Этот город давно не принадлежит закону и милиции, он принадлежит таким как Адидас. А Игорю город и не нужен, ему хватит и одного пацана. Гром выходит из-за стола и идёт вслед за Вовой. — Знаю, что бесполезно говорить, но не пытайтесь сами разобраться. Оставьте это нам, — Игорь знает, что не сработает. Но попытаться стоило. Последствия этого пожара точно будут катострофичными, а у них и так дел столько, что хоть вой. Убийства, избиения, грабежи и изнасилования, стали чем-то привычным. И это только те о которых сообщили. Город погряз в зыбучих песках бандитизма. А Игорь, как верный пес, идёт за его самым ярким представителем. — Моих пацанов отпустишь? — они будто ведут два разных диалога, но не один не пытается это изменить. — Да, пошли, — они идут по извилистым коридорам в инспекцию по делам несовершеннолетних. Именно эти хрупкие девочки сейчас защиваются, пытаясь разобраться с жалобами на малолетних преступников. Игорь открывает нужную дверь, но войти первым ему не дают. Вова Адидас входит первым и мальчишки подрываются как по команде. — На выход, скорлупа, да, товарищ майор? — насмешливо смотрит на Грома. Интересно он так себя ведёт потому что знает, что Гром, костьми ляжет, но его из любого дерьма вытащит, или просто дурак по жизни? — Да, Ир, выпускай, — Игорь вздыхает ловя взгляд коллеги. Так не принято, но Игорь старше по званию и пользуется своим служебным положением. Ирина смотрит на него неодобрительно, пытается что-то сказать, но Игорь качает головой и девушка сдается. — Идите, — машет мальчишкам на выход, — Васильев я сегодня зайду. Волков ещё один привод, поставлю на учёт. И сегодня же сообщу в ваш дет.дом где пропадают их подопечные вместо учебы. Темненький мальчишка, которого Игорь не помнит, скалится, как будто и вправду по волчьи и прячет себе за спину рыжего пацаненка, тот кажется боится собственной тени, куда такому на улицу? — Ставьте куда хотите, а писульку свою пишите только на меня. Серый так, мимо проходил. Пацаны подтвердят, — машет, на тут же закивавших, группировшиков. — Да и по домам ходить не стоит, мы тут, вы с нами и разговаривайте, — говорит Маратик, Игорь помнит его ещё совсем мелким. Все таскался хвостом за братом, в рот ему заглядывал. Похоже с возрастом ничего не изменилось. — Так ну ка быстро вымелись все отсюда, пока не передумал, — Игоря уже порядком достал этот детский сад, что заставило его повысить голос. Недовольные пацаны гуськом потянулись к выходу, на улице их уже ждет целая толпа, Игорь видел их в окно. Топчатся тут с того момента как привезли их старшего. Самое опасное, что те кто с ними дрался тоже здесь - рядом, ждут своих. Ещё одной массовой драки прям под окнами милиции им не хватало. Последним выходит Адидас, и перед тем как закрыть дверь, весело подмигивает Грому. И Игорю бы разозлиться, но он направляет все силы на подавление глупой улыбки.