Перемирие

Нина дорисовала последний размашистый завиток, чуть отстранилась и полюбовалась своим творением. Получилось неплохо. Если бы еще Анна не хмурилась и что-то бессвязно не бормотала, вышло бы поровнее, особенно на щеках, но, что уж там — и так сойдет. Нина представила реакцию сестры, когда та очнется и увидит в зеркале результат ее трудов. Слегка улыбнувшись, она убрала помаду в сумочку и вышла из уборной. В вестибюле яблоку было негде упасть. Джин Казама, празднуя свою победу в качестве нового хозяина «Мишима Дзайбацу», не поскупился: все помещение буквально утопало в роскоши. Поначалу, узнав о готовящемся банкете, Нина ощутила лишь раздражение; она полагала, что в военное время такие расточительства недопустимы. Однако сегодня она с удивлением поняла, что получает удовольствие от всего этого. Вечер, что и говорить, удался на славу. Даже неожиданная стычка с Анной, заявившейся сюда невесть как и зачем, не испортила его. Нина скорее позабавилась, от души надирая ей зад, и осталась очень довольна тем, что почти не помяла свое новое платье от Valentino. Нина спустилась в вестибюль и огляделась в поисках своего кавалера. Она полагала, что он будет терпеливо дожидаться ее, пока она поправляет макияж (и заодно выколачивает дурь из Анны) в дамской комнате. Но его нигде не было видно. Ощущая совсем легкое разочарование, Нина нахмурилась, но почти сразу ее тихо окликнули сзади: — Потеряла меня? Она обернулась. Застенчиво улыбаясь, перед ней стоял Тони Игглтон с двумя бокалами шампанского в руках. Его темные волосы, гладко зачесанные ото лба назад, блестели в приглушенном свете хрустальных люстр. — Да, — ответила Нина, принимая бокал. — Извини, пришлось задержаться. — Ничего. Он пригубил шампанское, не сводя с нее глаз. В черном облегающем смокинге и бабочке Тони выглядел представительнее и старше, его круглое лицо казалось более волевым, точеным. Из него получится видный мужчина, подумала Нина, скользя глазами по широким плечам и стройной, ладной фигуре. Когда мальчик чуть подрастет, у него не будет отбоя от женщин. Под ее взглядом Тони разрумянился. Ему было только двадцать лет, правда, уже близился двадцать первый день рождения. Он изо всех сил старался держаться основательным и уверенным в себе, но еще не научился полностью усмирять юношескую непосредственность. Когда Нина пригласила его на банкет «Мишима Дзайбацу», Тони пришел в такой восторг, что ей не сразу удалось утихомирить его. Он говорил без умолку о предстоящем вечере, когда они лежали вместе под одеялом, но против обыкновения Нину не раздражало это щебетание. Она даже получала некоторое удовольствие от его нетерпения, которое, должно быть, могут испытывать только юные. Нина невольно улыбнулась, вспомнив детскую радость, сиявшую в глазах Тони. И все-таки, переступая сегодня порог банкетного зала, она не переставала гадать, зачем привела его с собой. На них были обращены все взгляды, даже Джин, заметив ее с Тони, улыбнулся со значением. Нина Уильямс, верная цепная собака человека, развязавшего Третью мировую войну, и ее юный любовник стали гвоздем программы этого вечера. Характер их отношений ни для кого не остался тайной: слишком уж явно Тони льнул к ней, не забывая, впрочем, держаться по-джентльменски. Он был сыном весьма состоятельных родителей, готовивших ему блестящее будущее. Хотя после гибели его отца положение семьи заметно пошатнулось, на жизни Тони это не сказалось никоим образом. В числе лучших студентов Бирмингемского университета он прибыл в Токио для прохождения практики и задержался, чтобы пройти дополнительную программу обучения. Он по-прежнему оставался блестящим молодым человеком — таким же блестящим, как его «Кадиллак» вишневого цвета, подарок от матери на восемнадцатилетие. На этом «Кадиллаке» он предложил подвезти Нину однажды хмурым утром, когда она возвращалась в «Мишима Дзайбацу» после выполнения очередной миссии. Восторженный, щенячий взгляд юнца, катившего по пустым в ранний час улицам, приятно грел самолюбие. Нина, поразмыслив, села в «Кадиллак» и ослепительно улыбнулась. Вскоре они стали любовниками. Надо признать, Тони умел быть очаровательным. Он немного напоминал Нине молодого Ли Чаолана — если бы тот когда-то не обрек ее на «Холодный сон», она вспоминала бы о нем с толикой грусти. Однако Тони, такой же неистовый, полный сил, в отличие от Ли казался бесхитростным. Они были близки несколько месяцев; за время, проведенное с ним, Нина получила больше, чем от Ли и всех, с кем она встречалась после него. Наверное, поэтому она взяла Тони с собой на банкет — чтобы отблагодарить за то, как он скрашивал ее достаточно безрадостную жизнь. Нина не раскрыла ему всей правды о том, чем занимается для «Мишима Дзайбацу». Тони считал, что она личный секретарь Джина Казамы, и этого знания ему было вполне достаточно. О ее прошлом он также не имел ни малейшего представления. Хорошим, красивым мальчикам с блестящим будущим знать о таком нельзя. — Кажется, я видел здесь министра обороны, — сообщил Тони, беря Нину под локоть и подводя к центру зала. — Да, он был в списке приглашенных. — А вон там, если не ошибаюсь, заместитель главы правительства? Рядом с твоим боссом? Нина проследила за его взглядом и действительно увидела Джина в окружении правительственных чиновников. Все улыбались и вели непринужденную беседу. Похоже, ему удалось заручиться поддержкой государства в деле уничтожения человечества. Нина покачала головой. Неужели эти люди не чувствуют исходящую от него опасность? Неужели принимают за чистую монету робость и простое обхождение? Лично ее ни на миг не могли обмануть ни его молодость, ни открытое, мальчишеское лицо с застенчивой ухмылкой. С самой их первой встречи несколько лет назад Нина глубинным, каким-то доцивизационным чутьем безошибочно определила, что перед ней — хищник, такой же, как и она сама. Едва ли опаснее ее, но тем не менее представляющий проблему для всех. Возможно, он и сам еще не совсем понимал, что представляет из себя на самом деле, но для нее было яснее ясного — это достойный продолжатель славного рода Мишима. — Они тут в полном составе, — отозвалась Нина, усилием воли отгоняя от себя мысли о Джине Казаме. — Нельзя было обойтись без них в такой приятный вечер. Тони сжал ее локоть. — Я знаю, как сделать вечер еще более приятным. Голубые глаза юноши недвусмысленно заблестели. — В самом деле? — ее губы тронула легкая улыбка. — Обещаю, ты будешь в восторге, — Тони взял ее руку, поднес к губам. Нина подумала, что, наверное, сейчас он кажется себе особенного взрослым и куртуазным. Он буквально источал нетерпение, и Нина вдруг поняла, что испытывает то же самое. Не было для нее сейчас ничего более желанного, чем оказаться с ним в постели, ощутить на себе его тяжесть, вдохнуть запах его кожи и запустить пальцы в густые, мягкие волосы. По-своему он сводил ее с ума. Когда они все-таки расстанутся, ей будет этого не хватать. — К сожалению, я не могу оставить господина Казаму одного. Желающих прикончить его слишком много. Улыбка Тони погасла. — У него же толпа телохранителей. — Да, но начальник службы безопасности сейчас на более ответственном посту, и координировать работу охранников сегодня приходится мне, — вывернулась Нина. — Может быть, твой босс сумеет обойтись без тебя совсем недолго? Машина тут рядом, а я… весь горю. Сопротивляться дальше не было сил. Как ему это удается? — Пойдем, — кивнула Нина, и его лицо вновь расплылось в улыбке. Пересекая зал, она дала знак начальнику службы безопасности, маячившему рядом с Джином, что скоро будет на месте, и тот устало кивнул. В холле Тони галантно помог ей накинуть пальто, задержав руки на ее плечах. Нина быстро повернулась и поцеловала его в губы. — Мне нравится твоя помада, — усмехнулся Тони. — Потрясающая. — И стоит тоже потрясающе. Они направились к «Кадиллаку» Тони, припаркованному вдали от других машин. Нина чувствовала на себе множество взглядов, но не испытывала по этому поводу особого волнения. В конце концов, почему она не может позволить себе такого, как Тони? И что особенного в том, что они пришли на банкет вдвоем? К тому же внешне их разница в возрасте сокращается всего до нескольких лет. Что здесь такого выдающегося? Ровным счетом ничего. За этими размышлениями она не заметила, как Тони, замедлив шаги, оказался у нее за спиной. Когда Нина поравнялась с «Кадиллаком», хлопнула дверца и прозвучал голос Тони: — Как долго я ждал этого момента. Нина остановилась и медленно повернулась к нему. Доли секунды ей хватило, чтобы понять: он держит ее на прицеле, сжимая в руках короткий черный «браунинг». Дуло смотрело ей точно в лоб. — Стой на месте, — процедил он. В смокинге и с «браунингом» Тони живо напомнил ей Джеймса Бонда с одного старого плаката, висевшего в кинотеатре Дублина. — Как скажешь, — не стала спорить Нина. Она не испугалась: слишком часто ей приходилось оказываться в подобной ситуации раньше. Но все же Нина не могла справиться с охватившим ее удивлением. С пистолетом, направленным на нее, она ожидала увидеть кого угодно, кроме Тони. — Объяснишь, что происходит, или мы сразу перейдем к главному? — спросила Нина. — Разумеется, я объясню, — ответил Тони. — Ты обязана узнать все перед тем, как я убью тебя. Его гладкое лицо потемнело. Нина сразу отметила не слишком правильный хват человека, который редко брал в руки оружие, неуверенную стойку, хотя и было видно, что он тренировался. Она могла в два счета разоружить его и положить конец всему. Но почему-то у нее совсем не было желания бороться за свою жизнь. — Горю от нетерпения. Итак? — Ты убила моего отца, — выдавил Тони. — Помнишь его? — Нет, — честно ответила Нина. В свое время она лишила жизни слишком многих, чтобы их имена и лица сохранились в ее памяти. — Зато я помню об этом. И буду помнить всегда, — он покрепче ухватил рукоять «браунинга». Было заметно, что руки у него уже начали уставать. Да, он определенно раньше не имел дела с оружием всерьез. — А как ты узнал, что твоего отца убила именно я? — поинтересовалась Нина. Губы Тони слегка скривились. — Было у кого спросить. — Понятно, — Нина вздохнула. — Если у тебя было, у кого спросить о таком, это значит, что твой отец тесно общался с мафией. Скорее всего — был у них штатным исполнителем. При таком раскладе люди часто заканчивают так, как он. Вот и все, что я могу сказать тебе, Тони. Его глаза злобно сверкнули. — Не смей так говорить о моем отце! — Хорошо, — покорно отозвалась Нина. — Но теперь, по крайней мере, ты знаешь правду. Она внимательно смотрела ему в лицо, думая о том, как же все это прозаично и глупо. Он мстит ей. С самого начала он шел к тому, чтобы по-идиотски взять ее на прицел этим вечером и убить за то, что когда-то она убила его отца. Он составил этот план, очевидно, давно, и казался сам себе ловким, бесстрашным, чуть циничным героем одной из криминальных драм, которые, по-видимому, просматривал целыми вечерами после уроков в закрытой частной школе Англии. И ведь у него все получилось. Боже, как глупо. Глупо, глупо, глупо… — Я знаю правду о тебе, — Тони выплюнул эти слова, словно говорил о чем-то очень непристойном. — Я знаю, кто ты и чем занимаешься. Думала одурачить меня? Думала, я поверю тебе? — Нет, — ответила Нина. — Я всего лишь не хотела тебя пугать, пока мы проводим время вместе. — Думала, я связался с тобой так просто? Потому что ты мне нравишься? — Да. — Тогда ты идиотка. — Да, так и есть, — согласилась Нина. — И все же тебя не беспокоит, что скоро меня будет искать Джин Казама? Он достанет тебя из-под земли, когда все выйдет наружу. — К тому времени меня здесь уже не будет. Я уеду из страны, и он может искать меня хоть до скончания века. — Значит, ты все продумал. Но тогда чего ты ждешь? Тебе выпала редкая возможность. Я здесь, перед тобой. Оружия у меня нет. Почему ты медлишь? Руки Тони заметно дрожали. Дуло «браунинга» чуть-чуть опустилось. — Вспомнил что-то хорошее? — продолжала Нина. — Что-то хорошее, что было между нами? — Заткнись! — рявкнул Тони. По его лицу пробежала судорога. — Нет, правда, Тони, я тебя не понимаю. Я убила твоего отца, ты так долго ждал этого момента — а сейчас вдруг не можешь сделать то, к чему давно готовился. Неужели тебе меня жаль? Она по-прежнему испытывала странное безразличие к своей судьбе — смешанное, пожалуй, с долей любопытства: хватит ли у него сил нажать курок? Если она должна умереть сегодня — пусть. Глупо, конечно, погибнуть от руки безмозглого мальчишки после всего, что ей довелось пережить, но не зря говорят, что пути господни неисповедимы. Возможно, это не самый худший исход для нее — по крайней мере, все произойдет быстро. Тони вспыхнул. — Жаль? Жаль? Да кому тебя вообще может быть жаль?! Ты же убийца! На тебе крови столько, что… Когда я тебя убью, мне должны будут выдать медаль за это. — Ты думал об этом прошлой ночью, Тони? Или… ну не знаю, твой праведный гнев утихает, стоит нам уединиться? — Я просто пользовался тобой, понятно? — Понятно. А вот я была искренна. И нам было хорошо друг с другом. — Надеешься меня разжалобить? Не выйдет! — Нет, просто хочу, чтобы ты знал. — Заткнись! — повторил он. — Заткнись, заткнись! Тони вскинул пистолет. Нина чуть склонила голову набок. Его лицо стало жестким, сосредоточенным. Последние секунды, отведенные ей на то, чтобы спасти свою жизнь, стремительно утекали. — Я все-таки рада, что мы встретились, — сказала она, почти не покривив душой. И тут в темноте раздался хруст — звук, всегда казавшийся Нине музыкой. Тони повалился на землю. «Браунинг» выпал из его рук, и кто-то тотчас подхватил ствол — тот, кто одним ударом лишил парня сознания. — Ты следила за мной, — сказала Нина. — Да, — подтвердила Анна, аккуратно разрядив пистолет. — И какого черта, скажи мне, здесь происходило? Нина пожала плечами. — Он бы все равно не выстрелил. — Мне так не показалось. Какое-то время они смотрели друг на друга. — Ты совсем спятила, — констатировала Анна. Она успела избавиться от художеств на лице, оставленных сестрой, но ее щеки и лоб горели красным. — Что это было? «Не хотела тебя пугать, пока мы проводим время вместе. Нам было хорошо друг с другом», — передразнила она. — Как мило! — Анна, ты… отвратительна, — ответила Нина. Уголок ее губ пополз вверх. — Не зря отец называл тебя занозой в заднице. — Повежливей с человеком, который только что спас тебе жизнь. — А собственно, зачем? Анна повела плечом. — Убить тебя должна я. Недопустимо, чтобы самое приятное досталось кому-то другому — особенно недомерку, у которого молоко на губах не обсохло. — Так зачем же дело стало? — заулыбалась Нина. — Ты-то чего ждешь? В лице Анны проступила растерянность. Но она быстро взяла себя в руки. — Считай, это плата за пятый Турнир. Теперь мы квиты. В следующий раз тебе так не повезет. — Не сомневаюсь. Война «Мишима Дзайбацу» со всем миром покажется мне легкой разминкой в сравнении с тем, что приготовишь для меня ты. Анна не ответила. Она наклонилась к бесчувственному Тони, обхватила руками его шею. Нина знала, что должно последовать за этим. — Не надо. Анна подняла голову. — Да ты совсем размякла, — произнесла она с заметным удовлетворением. — Более жалкого зрелища я давно не видела. Тем не менее она убрала руки и выпрямилась. Посмотрела на Тони, лицо которого было немного удивленным и обиженным. — Если бы он и впрямь прикончил тебя, я была бы… чуточку огорчена. Нелегко это признавать, но ты заслужила более достойный конец. — Сочту это за комплимент. Обе снова замолчали. Издали до них доносились звуки оркестра и хмельные выкрики гостей банкета. — Может, заключим перемирие? — спросила Анна после долгой паузы. — Перемирие? — подняла брови Нина. — Только ненадолго, — поспешно добавила Анна. — Скажем, на пару недель. Я хочу прикончить тебя на глазах у всех. Но сейчас ты — полное ничтожество, и такая легкая победа не будет тем, чего я хотела все эти годы. Ты должна снова стать собой. Тогда я расправлюсь с тобой с удовольствием. Нина оценивающе взглянула на нее. — Что ж, идет. — На пару недель, не больше, — напомнила Анна. — Ладно, — Нина протянула сестре руку. Та пожала ее, поколебавшись мгновение. — И чем ты хочешь заняться на время… отпуска? — Сходим в бильярд? — предложила Анна. — Помнится, ты должна мне за те несколько партий в Дублине. — Неплохая идея, — откликнулась Нина. — Поддаваться не буду. — О, я не сомневаюсь. Они снова взглянули друг на друга и неожиданно обменялись улыбками. — И все же я не пойму, как ты могла связаться с ним, — Анна желчно усмехнулась. — Он совсем молокосос! — Не всем нравятся старики, как тебе, — парировала Нина. — Неужели так хорош в постели? — Чертовски хорош. — Не верю. Тихо пререкаясь вполголоса, женщины пошли вдвоем мимо машин и мимо Тони, который остался лежать у своего «Кадиллака», не подозревая, как ему повезло в этот вечер.