Домина

      Во дворце Тиберия было неспокойно уже с утра. Старый император умирал от лихорадки, а может его отравили, кто знает. Впрочем, вопросов о наследнике не возникало, у казнившего почти всех родственников Тиберия остался только самый младший сын Гай Октавиан Александр, рожденный от греческой аристократки, умершей при родах и названный в честь двух великий правителей божественного Октавиана Августа и великого Александра Македонского. Многие спорили о том, насколько традиционным было имя, данное мальчику, но поспорить с последней волей императрицы никто не посмел. Помимо него у постели умирающего стояла его любимая племянница Клавдия, которая хотела после смерти дяди уехать в подаренную ей Сицилию, взяв с собой маленького сына недавно казненного брата, и приехавшая к ней в качестве помощнице дочь иудейского префекта Сара. Клавдия отправила стремящуюся к знаниям девушку учиться вместе с наследником престола, там они подружились. Все трое стояли молча, за дверью гудели придворные. Первым нарушил тишину Александр: —Тетушка, домина Сара, я думаю, что нам нужно оставить отца со мной и врачами и пойти отдохнуть, я ценю вашу поддержку, но вы уже с утра на ногах, а я только недавно вернулся с переговоров. —Благодарю, но все же он мой дядя, я должна остаться до конца. Сара, может быть, ты пойдешь и приляжешь в соседней комнате, мы пришлем слугу, как только что-то случится? —Если ваше высочество не будет против, то я с благодарностью приму это предложение, хотя я совсем и не устала —Разумеется, вы можете идти—стоит сказать, что Сара на самом деле устала и ее покрасневшие глаза, круги под глазами и бледная, как бы сказали придворные дамы, аристократическая кожа лица говорила об этом, мигрень не миновала и ее, к сожалению. Как только она вышла из покоев на нее набросились придворные. —Что с императором? Как он? Он умирает? Его отравили? —их голоса резали по ушам юной домины —Его императорское величество болен и находится при смерти, но мы и лекари уповаем на то, что по воле богов он поправится—Сара прошла мимо них и легла в соседней комнате, а затем задремала. Ей снился Иерусалим. Она провела там все детство до своих четырнадцати лет. Потом она уехала в Рим, но всей сердцем и душою была привязана к главному городу Иудеи, который так не любила ее матушка. Ей снилось, как в детстве она заворачивалась в мамин плащ и ходила по дворцу с важным видом, вызывая смех матушки, дяди Афрания и тети Низы, как иногда взбиралась на трон, как солдаты в шутку отдавали ей приветствия как командиру. Она помнит, как они в детстве играли с юной Елисаветой, которая была такой же незаконнорожденной, но признанной дочерью, как и она, также с ней играли Анна, самый младший сын бывшего первосвященника Анны, а еще сын мытаря Варфоломей. А вот про отца она помнила мало, мама всегда грустила, когда она говорила о нем, а потом у нее болела голова, но она знала, что он был философом, а еще очень добрым и умел лечить людей, звали его Иешуа, а потом его казнили. Больше она не спрашивала, она не хотела расстраивать маму, но пообещала себе, что приедет в Иерусалим, пороется в архивах и все узнает. Но тут ее разбудила служанка —Домина Сара, домина Сара, император умер, его, теперь уже величество, Гай Октавиан вызывает вас к себе—Сара потерла глаза и, откинув скорее медные, чем рыжие, кудрявые волосы, направилась в соседнюю комнату. —Я теперь император—упавшим голос произнес Александр, пока все наперебой его поздравляли, тетушка убежала отдавать распоряжения к похоронам —Примите мои искренние соболезнования, ваше величество, он был прекрасным человеком, если вы захотите поговорить, я всегда рядом. —Разумеется—тут раздался голос первого министра: —Вашему величеству нужно выйти к народу в сопровождении друга—все в ожидании посмотрели на нового кесаря. Многие понимали и уже приняли то, что скорее всего император выйдет в сопровождении иудейской домины. Сара выстроила прекрасные отношения со всеми придворными, многие из них были счастливы видеть на месте правой руки императора ее, девушку спокойную, рассудительную и милосердную, чем какого-нибудь друга императора, склонного к кутежам. —Первым моим указам на посту императора будет признания полного равноправия между мужчинами и женщинами во всех сферах, включая государственную службу, при правлении отца я видел много мужчин, которые были недостойны своего поста, и много женщин, которые не могли проявить своих способностей из-за законов— «одна все- таки смогла, правда в обход закона»—подумала Сара —Но я решил положить этому конец, отныне все равны передо мной и богами. Я сделаю все во благо империи. Поэтому я прошу вас, домина Сара, окажите мне честь, сопроводите меня к народу—Сара поклонилась и сказала: —Я сделаю это с радостью, ваше величество—а потом они вышли к народу, речь Александра она не помнила, слишком сильно болела голова, но помнит, как они перешептывались, пока шли к балкону. —Меня так и тянет называть тебя просто Александром, но этикет не позволяет —А меня позабавили лица некоторых, когда я сказал про этот указ. Последующая неделя была траурной, а потом было торжественное провозглашение императора, но его она не помнит из-за сильной головной боли, после которой все собрались на совет. Сара была рада, что ей разрешили там присутствовать. Они обсуждали вопросы казны, внешней и внутренней политики, но один вопрос втянул ее в такое приключение, которое она не забудет никогда. —Ваше величество—начал один из сенаторов—иудейские религиозные власти пишут жалобы на наших представителей, а они пишут нам жалобы на них, к тому же там часто бывают бунты, мы просто обязаны вмешаться в это —Я много думал об этом, господин сенатор, я думаю, что разбираться с проблемами двух разных культур и менталитета может только тот, кто вырос на стыке этих двух культур, так что я предлагаю кандидатуру домины Сары на роль имперского уполномоченного, который разбирал бы подобные конфликты, ведь такая проблема есть не только в Иудее, но в ней она, разумеется, наиболее ярко выражена. Также я хотел бы назначить мою тетушку, Клавдию, славящуюся своей добродетелью, регентом Сицилии при моем маленьком двоюродном брате. Кто за? —руки подняли все. Юная домина прибывала в некотором оцепенении—Значит единогласно. Домина Сара, согласны ли вы принять эту нелегкую ношу на ваши плечи? —С огромной радостью, ваше императорское величество, единственное, о чем я хотела бы попросить, это о том, чтобы провести торжественную церемонию в Иерусалиме, когда вы отправитесь в путешествия по вашим владениям. —Разумеется, как вам будет удобно. Сегодня Сенат выпустит приказ, вы можете начинать сборы. Объявляю заседание Сената закрытым. —когда они остались одним, он сказал: —Сара, не забывай мне писать, если что-то пойдет не так, то тоже обязательно пиши, а также ты всегда можешь приехать и просить моей защиты и помощи —Разумеется, Александр —Жалко, что наша последняя встреча так коротка, я бы хотел погулять с вами как раньше, но меня ждут в суде. —До свидания, ваше величество. Садясь в карету, она ощущала, что ее ожидает что-то великое, интересное и грандиозное. Конечно, она волновалась, но шанс увидеть матушку, разобраться в деле о казни Иешуа, снова увидеть друзей, дядю Афрания, Низу и Бангу было превыше волнения. Но и помимо личных желаний она хотела сделать мир лучше, помочь людям найти общий язык, понять друг друга, прекратить бунты. Ну, а еще она всеми силами желала помочь Александру в этом нелегком деле правления. «Отправляйтесь, пожалуйста»—сказала она мужчине, который управлял повозкой, попутно маша рукой императору, который с тетушкой вышел ее проводить. Она чувствовала, что скоро будет что-то важное, но странно то, что это чувство она воспринимала как неоспоримую истину, будто это не она, а кто-то другой, кто-то знающий, ей это сказал