Лик Божий

День, когда Бог-Фараон произносит речь, являя себя народу, считается почти священным. Это день празднеств, день, когда богачи облачаются в изящные наряды, подчёркивая красоту и своё состояние. Именно поэтому главная улица города сейчас представляет собой многообразие костюмов и платьев. Скоро, когда зажгутся вечерние фонари, станет пустыннее из-за проводимого банкета, уже в помещении, но пока солнце ещё далеко от фазы заката. Жрец Кнемфтити вздохнул. Маска, скрывающая его лицо, не позволяла увидеть на нём усталости и раздражения, что, впрочем, было не так уж и плохо. Ему далеко не нравились снующие вокруг люди, но что-то подсказывало, что пока заходить в зал, где намного прохладнее и ожидают другие жрецы, не следует. А предчувствиям он доверял всегда. Он пробежался взглядом по слишком медленно редеющей толпе, и взгляд вдруг зацепился за что-то. Даже сначала было неясно, что привлекло внимание мужчины, но затем пришло осознание. Вместе с этим перехватило дыхание, перед глазами помутнело и подкосились ноги, но он с огромным усилием заставил себя стоять ровно. Боже. Среди людей, серых и бессмысленных, стоял парень. Прекрасный, величественный, божественный. Белые одежды Его, ниспадающие с плеч, оголяли бледную кожу груди, безусловно нежной и гладкой на ощупь. Руки, изящные, аккуратные, были обвиты золотыми браслетами, а шею украшало изящное колье, блестящее в солнечных лучах. На алых губах Его цвела задорная усмешка, а в глазах, небесно-голубых, игрались искорки веселья. Волосы цвета молочного шоколада, подчёркнутые белоснежными и красными цветами, падали на лицо шелковистыми неаккуратными прядями. Внезапно взгляд Божества, не иначе, переместился на него, бессмысленного и жалкого исполнителя чужой воли. Джахи мигом замер, боясь даже пошевелиться. Ладони вспотели, дыхание сбилось. Божество улыбнулось ему, слегка склонив голову. Даже не осознавая, что творит, он медленно двинулся вперёд, подходя всё ближе и ближе, пока наконец не остановился прямо перед Ним. Голубые глаза мгновенно приобрели щепотку любопытства. — Что-то случилось, господин? — с ноткой лукавства произнёс парень. Даже голос Его был идеальным. Бархатистым, мягким. Он словно пробирался под кожу, пускал по ней стадо мурашек, вызывая призрачное чувство наслаждения. — Я бы не посмел, — прохрипел жрец. Собственный голос показался чужим. Да что там говорить, весь он не имел никакого смысла на фоне прекрасного Божества. — Ох… — С алых мягких губ Божества сорвался вздох, неразборчивый, скромный. Сцепив руки, словно окружённые свечением, Он немного наклонил голову вбок. — Так что же вы тогда хотели? — Прошу меня простить, но… Как ваше имя? — Джахи почувствовал струящееся по венам тепло возбуждения и приторно-сладкое предвкушение. По крайней мере, если он зайдёт слишком далеко, то будет знать, как зовут Божество, одарившей его своим вниманием. — Лололошка, а ваше? Мужчина сглотнул. Имя вертелось на языке, обжигало горло. — Я никто по сравнению с Вами, о моё Божество, но если Вы спрашиваете, — он слегка поклонился. Взгляд замер на руках, с изящными тонкими пальцами, с золотыми украшениями, аккуратные, трепетные. Ему хотелось коснуться их, поцеловать, почувствовать. — Джахи. Лололошка хихикнул, прикрыв рот ладонью, скрывая широкую, но всё ещё обаятельную и прекрасную улыбку, вызвав у жреца мгновенную ухмылку. Этот звук был прекрасным, раем для его ничтожной души и благословением. — Что ж, буду знать, — Божество вдруг протянуло ладонь, и он, даже не раздумывая, чуть ли не сорвал свою маску с лица и накрыл аккуратную кожу губами, едва не растворяясь в настигнувшей эйфории. Да, это именно Он. Его божество.