Лидер и Ведомый

— Рейн, прости… Прошу, прости меня, я был не в себе, — тихо начал свои извинения ФРГ. — Уходи! — закричал я. — Уходи. Прошу, Рей, уйди. Мне нужно побыть одному. Уходи… — уже чуть тише сказал я. — Солнце, тебе нужна помощь, — сказал старший и сделал короткий шаг в мою сторону, явно намереваясь обнять меня. — Н-не… Не подходи ко мне! — опять закричал я. Нет. Нельзя с ним мириться. Всё опять будет по новой… Он не понимает… И не собирается понимать. Он обнимает, утешает, а потом опять ранит. Сколько это может продолжаться? Сколько я буду это терпеть? Почему он такой?! Почему со мной, почему я?! Но если я сейчас буду идти против, то он опять разозлится. И опять начнётся. Да что же это такое?! Что делать?! Я не могу даже побыть нормально один и обдумать все. Это уже начинает не на шутку угнетать. У меня впервые родились мысли сбежать от брата. — Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу успокоить тебя, — чуть уверенней сказал Реймонд. В его руках нет оружия… Может, он его спрятал на время? Отлично, я уже теряю к нему доверие, к родному брату! — Как же ты собираешься меня успокаивать, если сам довёл меня до такого состояния? — Я понимаю, я не прав и виноват перед тобой, но я просто хочу извиниться. Как раньше. Прости меня. Да, вина во мне, но это не значит, что я хочу углублять ссору. — И как это понимать? Ты теперь все время будешь так? Бить, а потом просить прощения? — Допустим мы сейчас не помиримся, и что с того? Мы сделаем это попозже, я знаю. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты сам по-своему одержим мной, как и я тобой. Ты долго не протянешь без меня и сам придешь. Скажешь «нет»? -… Нет… Я правда не знаю, что сказать и что делать. Он вроде говорит правду, но… Да, от кого я прячу? Он прав на все 100%. Скоро я сам к нему полезу. Так было всегда, я не могу без него, я слишком люблю его… Да, он применяет ко мне насилие, но если я с ним поссорюсь, с кем я буду общаться? Был бы вместо него кто-то другой, я бы не выдержал и первой ссоры и ушёл бы куда подальше. Но он же не «другой». Он буквально часть меня. Как я могу уйти от брата? Как я могу бросить свою часть? С ним наоборот нужно сближаться. Но как? Что делать, когда твой близнец не может воспринимать кого-то рядом с тобой, кроме себя? И он это уже окончательно подтверждает. Как много вопросов. — Вот видишь. Ты сам меня любишь. Ты ничего не сможешь поделать, — уже чуть тише сказал немец. — Я сбегу от тебя. Сбегу и не вернусь. Я найду лучше тебя, — я сам понимаю бестолковость своих слов, но хотелось хоть как-то задеть этого ненормального. — Хах, и кого же? Ты никогда не найдёшь себе такого человека. Ни он, ни ты не полюбите друг друга. Знаешь почему? Его любви тебе всегда будет не хватать. Его любовь будет совершенно не такая, как ты хочешь. И ты не сможешь полюбить его, ведь твоё сердце уже давно занято. Занято мной. Теперь ты понимаешь? Тебя никто не полюбит так, как я. Запомни мои слова, — с нотками гордости и победы ответил Германия. Всё это время он улыбался. Совершенно не так, как всегда. Рей будто открыл мне правду, которую я уже давно знал, но отказывался принимать. Всё, что он мне говорил, было и правдой, и неправдой одновременно. Я не знаю, что делать. Я обречён, он слишком хорошо меня знает. Я ничего не могу поделать… Из моих уже серых и пустых глаз полились отчаянные слезы. Я больше не могу… Реймонд уже понял, что я на пределе и поэтому, полностью войдя в комнату и сев на корточки, обнял меня. Так по-родному, что я не мог не прижаться к нему со всей силы и полностью дать волю слезам. Как иронично… Я ищу утешение в своём мучителе. Ну и пусть. Уже все равно. Кроме него у меня никого нет, не было и не будет… Брат также сильно прижал меня к себе. Конечно, не со всей силы, а то так бы он сломал меня. Он начал меня медленно гладить меня по волосам, иногда закручивая прядь моих волос себе на палец. Просидев так минут 4-5, Рей чуть отстранил меня от себя и посмотрел на моё лицо. Я сделал тоже самое. Из-за заплаканных глаз все было мутным, тем более мои глаза сами по себе были слабыми и я видел вдвое хуже. Рей осторожно вытер рукой некоторые дорожки слез, потом его рука остановилась на моей щеке. — У нас все получится, я обещаю. Трудности в отношениях бывают у всех, даже у близнецов. И я и ты попробуем измениться в лучшую сторону. Все будет хорошо, мы справимся, — утешительно сказал брат. Ну… Мне хотелось, чтобы все было так. Я опять поверю. Поверю, так как сам хочу изменить нашу серую, как наши безжизненные глаза, жизнь. Мои глаза остановились на глазах брата. Вроде так похожи, а вроде нет… Холодные, яркие, стеклянные, но такие манящие… Я знаю, что я не первая и точно не последняя жертва его глаз. — Ладно, не сиди на полу. Простудишься. Пойдём в ванную. Надо обработать твои раны, — встав сам и помогая вставать мне, сказал Рей. — Окей пошли… — приняв руку помощи, сказал я и мы оба направились в ванную. Я сел на край ванны, уже промыв свои раны водой, а брат, достав аптечку, начал доставать все необходимое. Вата, спирт, бинты… Вроде ещё какой-то пластырь. Сняв с себя рубашку, я позволил брату подлатать меня. Сейчас не место стыдиться, в ванной темно… Почему мы не включили свет? Брат приступил к обработке некоторых ран. Я старался сильно не сопротивляться, но все-таки иногда шипел. Рей заботливо дул на ранки. Закончив с обработкой ран и все перебинтовав, брат начал все убирать обратно в аптечку. Одев обратно футболку, мы с братом направились на кухню и решили выпить чаю. Нужно же немного отвлечься. Во время самого «чаепития» мы молчали. А что ещё говорить в такой ситуации? Каждый из нас думал о своём. Мы так и молчали, как вдруг ФРГ нарушил тишину. — Тебе было больно? Только честно. — Немного… Знаешь, твои прошлые удары ещё не зажили, и поэтому было больнее, чем раньше. — Прости… Правда прости. Я поступал неправильно. Блять, я даже не нахожу слов… — Так, успокойся, все позади. Я прощаю тебя и зла не держу. Ты хотя бы извинился в этот раз по-нормальному, и даже раны обработать помог, так что ты и вправду изменяешься, — конечно, этого недостаточно, чтобы скрыть его ошибки, но не хотелось расстраивать его ещё больше. Даже в такие моменты я думал о нем… — Думаешь? — я угукнул. — Воу… Спасибо. — Не за что? Я отпустил свой взгляд на пол, как вдруг Рей опять спросил: — Слушай, Рейн, а тебе это… Ну-у… — Что? — Тебе нравится боль? — Чего? — Тебе нравится боль? Не бойся, говори. Да или нет? — Он, кажется, был серьёзен. И что сказать-то? — Ну, э-э… Как тебе сказать. Если ты хочешь по-честному, то скажу тебе, как есть. И да и нет. Зависит от того, из-за чего боль и какой она степени… А так, иногда боль и вправду приятна… Ты сам спросил! — Нет-нет! Все в порядке, не переживай. Так, говоришь, из-за чего боль, да? — Да? — А если человек причиняет тебе боль, то тебе приятно? — Ну… Слушай, что с вопросами?! — Так надо! Хочешь говори, а хочешь — нет. Мне просто интересно. — Ну знаешь… Зависит от человека. Не каждому второму позволю к себе прикасаться. И от того, хочу ли я это, или нет. К чему эти вопросы?.. — А если бы я причинял тебе боль специально, тебе бы понравилось? — Что… — Да или нет? Тебе же нравится, как я понял. — Не знаю… Ой отстань! Надоел. — Хахах, ладно, прости. Кстати, может поднимемся ко мне? — Давай, что-ли. Оставив кружки на столе, мы поднялись наверх. И тут я опять все вспомнил. Рей заметил. — Чш-ш… Все позади, мы просто поднимаемся ко мне. — Ага… Зайдя в комнату брата, я облегчённо вздохнул. Почему-то его комната была для меня очень успокаивающей. Возможно из-за того, что мы часто мирились именно здесь. Pov Raymond: Все мои мысли сейчас были только о брате. Я, конечно, успокоился от того, что брат меня простил, но я явно потерял немного его доверия. Это плохо. Из-за этого он следующие ссоры перенесёт тяжелее. Надо быть чуть сдержаннее. Я перевёл взгляд на Рейна. Такой худой, до прекрасного бледный. Глаза, грустные, но такие нежные. Тёмные волосы, даже чуть темнее, чем у меня. А главное — характер. Тот факт, что он позволяет так обращаться с собой только мне, все больше и больше заводит меня. Я давно понял, что чувствую совершенно не то, что я должен чувствовать к своему брату близнецу… Я люблю его не так, как принято. Я люблю его намного больше. Он этого ещё не знает. Он думает, что я просто слишком сильно забочусь о нем, но это не та любовь, о которой он думает. Я очень быстро это понял. Ещё в тот день, когда нас разделили. Я не мог жить без него, я боялся за него, я хотел его, но он был так далеко и близко… Эти дни оставили на мне значительный след. После объединения, я будто заново родился. Я не мог передать свою радость не то, что словами, а даже сердцем. Но его вид… Он так сильно изменился. Он выглядел разбитым. Я был в полном ужасе. Что же с ним сделали? Появилось резкое желание пойти и устроить новую войну… После этого я больше его не отпускаю. Никуда, ни с кем и никогда. Сколько бы он не противился. Они мало того, что разлучили нас, так ещё и убить одного из нас собирались?! Ну, ради него я готов и умереть, и пойти на что угодно. Я больше не совершу прошлых ошибок… Я сильнее его, я за него несу ответственность. Он теперь никуда не денется от меня, будет только со мной. Так и произошло: мы объединились в единую страну под моим именем. Теперь нас никто не разлучит. Только вот, нелегко мне это далось. Он все время думал о своих бывших «друзьях», и это меня выводило из себя. Неужели он не понимает что никакие они ему не друзья? Что я и есть его лучший друг. Нет. Они опять отберут его у меня. Он не должен общаться ни с кем кроме меня. Так будет всегда, и он будет в безопасности. Конечно, в первые дни было тяжело. Он совершенно не любил подчиняться, даже мне. Но мне было плевать. Не слушается, значит нужно проучить, и он не осмелится больше так поступать. Он на меня обижался, но неужели он не понимает, что я делаю это ради него, ради нас? И я бил ещё сильнее, он тогда был ещё слаб и неопытен, он не мог мне сопротивляться и поэтому сдался. Хотя, даже если бы он мог, он сдался бы все равно. Он слишком любит меня, чтобы быть в ссоре со мной. А я… Каждый раз, когда я приносил ему боль, внутри меня было такое приятное чувство. Мне это нравилось, очень. Я боялся, что это из-за мучений, которые я приношу брату, и мне становилось не по себе. Был бы на его месте кто-то другой, я бы не останавливался и даже не волновался. Но он же не «другой», он — моя часть. Даже если мне нравится приносить боль, то он явно был исключением. Как оказалось, это было из-за того, что я люблю брата. И мне стало чуть легче. Как оказалось, я просто хотел проводить с ним больше времени. Интересно, поймёт ли он? Отвлекшись от своих мыслей, я опять посмотрел на брата. Он просто сидел на краю моей кровати и смотрел себе под ноги. И вдруг в мою голову пришла идея, точнее желание, то самое, которое я так давно хотел. Может, попробовать сделать первый шаг и показать свои настоящие чувства? Может, тогда он поймёт меня? Не попробую — не узнаю. Слишком давно я прятал свои чувства. Думаю, это и есть причина большинства наших ссор. Хватит терпеть. Чем дольше буду ждать, тем больше продлится этот ад. Сейчас идеальный, как по мне, момент. Я отошёл от окна и начал подходить к брату. Надо сделать это, тем более это не самое страшное, что я с ним делал. Он меня всегда прощал, значит простит и за это. Рейнхард также сидел, но, услышав мои шаги, обернулся. Я подошёл к нему вплотную и, когда мы оказались на расстоянии слишком близком для тех, кем мы являемся друг для друга, Рейн вдруг понял моё желание. Он знал для чего это, его глаза расширились и буквально говорили: «ты правда собираешься это сделать?» Уже наклонившись до упора, я сказал: — Рейн, ты всегда прощаешь меня, даже когда я совершаю ошибки, и для меня это очень ценно, — я сказал это и приложил свою руку к его щеке. — Спасибо. Я люблю тебя, — это стало последним перед тем, как я сделал то, во что мы оба не верили. Я легонько поцеловал его, но этого было достаточно, чтобы мы оба начали немного дрожать. Рейн не противился. В знак своей неопытности, он спешно закрыл глаза — было понятно, что он просто в шоке. Я решил больше не мучит брата и немного прикусив его губу, отстранился. Это было всего лишь прикосновение, но как оказалось, этого было достаточно, чтобы он начал слабо дрожать. Я видел новый страх в глазах брата, он думает, что я вздумал помучить его новым методом. Но это было совершенно не так, и я начал свою речь: — У тебя нет повода бояться, братец, я делаю это не из-за желание навредить тебе. — Ты… ты. — Поступил ненормально, да? Я понимаю, ты напуган, тем более после недавнего инцидента, но я правда не желаю тебе навредить. Я просто люблю тебя. Не такой любовью, как у обычных братьев-близнецов… — говорить трудно, но нужно все объяснить или станет ещё хуже. — Я люблю тебя по-особенному, и это правда. Это и есть причина, по которой я так тебя ревновал и вёл себя так агрессивно и непонятно. Ты, конечно, можешь противиться и высказать свое мнение, но я готов ко всему. Я отнесусь с пониманием, обещаю…