***
— Серьёзно? — спросил Киган, садясь за один из длинных столов рядом с Логаном. Он указал на кружку темной жидкости перед собой. Рядом с ней лежала тарелка. Они сидели в старом здании кафетерия, некоторые уцелевшие столы были перенесены к центру зала. Вокруг слышались разговоры, Призраки болтали и наслаждались горячей едой — один из плюсов остановки в заброшенной школе — удобства: душевые кабинки в раздевалках, которые были отремонтированы; тренировочное оборудование в складских помещениях, которые Логан успел обыскать; нетронутый медкабинет с приличной аптечкой. Лучше всего, по мнению Кигана, конечно, был кафетерий. Когда они застряли — ели пищу, которую принесли с собой. Не скоропортящиеся продукты были оставлены на полках. Тот же отряд, который починил душевые кабины, кажется, ремонтировал и часть кухни. Тарелка Кигана была набита порошкообразными яйцами, консервированными бобами, хлебом — по вкусу напоминавшем картон — и химозным маслом из сухпайка; но разница была в том, что эта еда — горячая. Это заставляло чувствовать себя лучше — как будто бы он находился не со своими сослуживцами, как будто бы он не ждал, что случится что-то, и он должен будет схватить винтовку или пистолет, должен будет всадить нож в грудь врага, чтобы убедиться, что проживет ещё один день. Эти мысли заставляли ценить каждое мгновение. Одна вещь, которая сделала бы всё ещё лучше — свежий кофе, натуральный, измельчённый из кофейных зерен, а не растворимый, к которому он привык. Но хмурое лицо Логана дало ему разочаровывающий ответ. Киган шумно выдохнул и поднёс чашку к губам, не прерывая зрительного контакта с Логаном. Отпил и поставил её обратно. — Холодный. — Он был горячим, когда я сделал его, — прожестикулировал Логан. — Теперь-то он не горячий. Закатив глаза, Логан уставился на него. — Тебя слишком долго избивали. Горячее имеет свойство остывать. — Помолчи, пацан. Он снова уставился на него, выставив средний палец. — Ты не собираешься поблагодарить меня за то, что я сделал тебе кофе? Он собирался поиздеваться над ним, проворчав какую-нибудь снисходительную благодарность, которая, как он знает, заставила бы Логана закатить глаза и улыбнуться, когда Меррик и Хэш приблизились с тарелками в одной руке и кружками в другой. Они сели, Хэш рядом с братом, Меррик рядом с Киганом, и все слова пропали с языка. — Что, блядь, с тобой случилось? — спросил Хэш, беря вилку и насадив на неё свой завтрак. Сидящий рядом Меррик пихнул его локтём в бок. — Всего лишь маленький синяк, а, Киган? Расскажешь Хэшу, что случилось? Или поручишь это мне? Киган положил свою вилку и оттолкнул ещё полную тарелку в сторону. — Меррик и я тренировались сегодня. — Наш друг позволил пробить свой барьер, — пояснил Меррик, отпивая из кружки. Хэш поднял бровь, как будто что-то знал. Взгляд которым он обвёл Кигана и Логана был быстрым, незаметным даже. — Что же отвлекло его? — Солнце в глаза светило, — отрезал Киган, прежде чем Меррик успел расткрыть рот. Логан ткнул его ногой под столом, по-видимому привлекая внимание. Смотря на Кигана, он сложил руки в жестах: — По крайней мере, синяк подходит к твоей обгоревшей коже. Хэш фыркнул в кружку. Они погрузились в комфортную тишину — настолько комфортную, насколько она может быть, когда ощущаешь на себя три пары глаз, — плюс взгляды тех, кто заметил пылающее лицо и синяк под глазом. Меррик и Хэш завтракали и разговаривали, Киган и Логан слушали. Они говорили об их успешной миссии, как их рации, кажется, все ещё глушили, но не было никаких угроз в этом районе; они говорили о том, когда они смогут починить их и вызвать транспорт из города, чтобы вернуться обратно на свою базу. Движения сбоку оторвали от разговора. Он увидел, как Логан толкает его тарелку назад, ближе к Кигану. — Ешь, — показал он, переведя взгляд с тарелки на лицо мужчины. Логан выглядел взволнованным. И Кигану следовало бы проигнорировать его, не обращать внимания на простую доброту и заботу, игнорировать дурацкую благодарность и опасное притяжение, которое Логан заставляет бурлить и пузыриться внутри его живота, в самом центре груди, в пустоте его глотки. Он не должен думать о мужчине, что смотрит на него так, как он отвык, что бы на него смотрели, — как будто не видел долгие годы. Ленивая улыбка, расцелованная солнцем кожа, веснушчатая; обкусанные губы, ключицы, выглядывающие из под широкого ворота рубашки и волосы падающие на лоб. Логан снова пихнул его голень — в этот раз мягче. — Ты хорошо поработал сегодня. Ешь, Киган. И он ел.***
День тянулся безумно долго. Завтрак был всего час или около того назад, но казалось, что уже прошла вечность. Киган разговаривал с Нептуном, пытаясь выяснить, что не так с их рациями. Он становился всё более подавленным, всё более нервным. Тревога, которая наполняла его тело, грозила перелиться за края; он был обеспокоен, напряжен, истощен от недостатка сна и слишком сильно давил сегодня на себя с Мерриком. Гематома на груди болела, когда он напрягал руку или плечо. Синяк на щеке пульсировал в унисон с тупым ударом в рёбра. Его кожу стягивало на месте солнечных ожогов, что болезненно тёрлись о рубашку. С рациями надежды почти не было. Нептун старался изо всех сил, делал всё возможное в надежде связаться с Элиасом, Киком — кем-нибудь. Но ничего не работало, и всё, что они получали взамен — тишину. Статичную, давящую и насмешливую. Киган застонал от разочарования, сжал пальцами волосы и натянул. Он покинул Нептуна, не сказав ни слова, позволяя ему заниматься своими делами. Он бесцельно ходил по коридорам. По обоим сторонам были расположены классные комнаты, двери открыты, но мужчина не смел заходить в них. Киган знал, что увидит — облупившуюся краску и выцветшие плакаты, раздробленные на мелкие куски доски, разбросанные по треснутому линолеуму столы и разбитые лампочки. Больная часть его мозга представила, где были все дети, когда ОДИН нанёс удар, где они ходили, как много из них ещё живы. Мысли заставили тошноту подступить к его горлу, негодование и злость прорастали глубоко внутри него. Киган опустил глаза, смотря под ноги, когда пошёл дальше по коридору. После первого же поворота — прислонился спиной к стене и обнял себя руками. Он наткнулся взглядом на закрытую дверь одного из офисов, которые использовались вместо спален. В двери было замутнённое стекло, треснутое и закрытое старой изношенной шторой. Киган услышал движение за ней. Он понял кто там, до того, как дверь полностью открылась. Логан стоял, положив одну ладонь на дверную ручку, другой держась за раму. Его рот приоткрылся, губы двинулись, как если бы он хотел что-то сказать. Киган поймал его на этом: — Чего ты хочешь, пацан? — Его голос сочился ядом — непреднамеренно, но непростительно. — Не груби, — нахмурился Логан. — Это ты сидел под дверью, а не я. — Как ты узнал, что я здесь? — А почему ты здесь? — Его руки опустились когда он закончил. Его лицо выражало замешательство и беспокойство. Хотя по рукам сложно было понять интонацию, он явно не имел в виду ничего плохого. Киган вздохнул, жуя внутреннюю сторону щеки и избегая пронзительного взгляда Логана. Он думал оправдаться, соврать — сказать Логану, что брат зовёт его зачем-то, или сказать, что они не могут найти Райли и нужно помочь в его поисках. Киган думал проигнорировать его, избежать вопроса и просто уйти. Но тишина коридора, беспричинность его нахождения здесь заставили выдавить жалкое: — Я не знаю. Логан стоял, пристально смотря, и Киган хотел провалиться под землю. — Прости, пацан, — он оттолкнулся от стены, чтобы пойти… куда-нибудь, он не знал куда, — я пойду. Но потом почувствовал хватку на своём запястье. Сильные пальцы впились в его кожу, останавливая. Когда он посмотрел через плечо, Логан нахмурил брови и сжал губы, его свободная рука двинулась так, будто он хотел обнять его. Киган попытался высвободиться, но Логан только сильнее стиснул пальцы. Стоя на своём, тянул его за руку. Правой рукой он сделал несколько жестов в воздухе: — Ты в порядке? Искренность в его глазах била Кигана под дых, и, когда снова потянул руку, Логан выпустил её не сопротивляясь. Киган не знал, что сказать. Да, он в порядке, но Логан всегда видел его насквозь — смотрел в самые тёмные уголки его разума, находя спрятанные частички его души. И Киган в порядке, может быть немного устал, обгорел и гематомы болели, но всё-таки был в порядке. И он знал — Логан не примет это за ответ. Логан стоял и смотрел на него. Он держал свою руку перед собой, двигая пальцами, перенося вес с ноги на ногу. Его рот открывался и закрывался; брови хмурились, и губы приоткрывались снова. Обреченный звук вырвался из его горла, когда он провёл руками по волосам, закрыл глаза и шумно выдохнул через нос. — Киган, — складывая пальцами знаки, упрямо смотря на него. — Что случилось? Мужчина позволил словам оставаться на языке слишком долго, чтобы появилось горькое послевкусие, когда он их проглотил. Он знал, что на слух они будут ещё хуже, чем на вкус, поэтому поднял руки. Киган ненавидел тремор в своих руках когда они складывались в слова: — Я чувствую себя бесполезным. Поднятая бровь, вопросительный взгляд, растерянное моргание. Эхо шагов в конце коридора — и он поборол порыв повернуться и посмотреть через плечо, но глаза Логана были направлены на него — и он застыл. — Мы не делаем ничего, кроме как ждём. Ждём починки раций или засады или… чего-нибудь, — он тише добавил: — Я ничего не могу сделать. И лицо Логана смягчилось, понимание сменило растерянность на его лице. Он перевёл на сержанта взгляд и кивнул. Мягкая улыбка растянула кончики его губ, и Киган узнал этот взгляд. — Пацан, что ты задумал? —Хочешь чтобы я занял тебя делом? — показал Логан. Киган закашлялся. — Что? Он предпочёл игнорировать прошедшую по его лицу волну жара, игнорировать, как его сердце пропустило удар. Игнорировать то, как его глаза расширились, и его челюсть упала. Игнорировать взгляд Логана. Вопрос не вызвал никакой реакции, вообще. Логан подарил ему чёртову улыбку — такую маленькую, едва заметную, но имеющую ощутимый вес для него. — Хочешь кое-что сделать? — он двигал руками плавно, осторожно, как если бы Киган был маленьким мальчиком или тем, кто только учит язык жестов. — Да. — в его ответе не было и капли смущения. Его разум продумывал разные сценарии, ситуации, в которые они могут попасть — в которые Логан может их завести; он продолжал думать о том, как же сформулировать свой вопрос. Мгновение, блеск в глазах; Логан посмотрел через его плечо на людей, которых они слышали в холле. Он поднял руку в приветственном жесте, смотря ещё секунду, две и потом приподнялся. Руку Кигана обхватили две тёплые и сильные, такие безопасные и надёжные, такие тонкие, что их легко упустить ладони. — Пошли, — прошептал Логан.***
Логан не сказал больше ни слова, ведя его через здание. Вместе они проверили всё оружие, которое группа брала с собой, разобрали и почистили его, пересчитали боеприпасы. Они проведали Нептуна — всё ещё никаких продвижений с рациями. Они даже обчистили целое здание, проверили все комнаты и кладовые, вышли на крышу высматривая возможных противников; Киган начинал нервничать, и думал, что Логан заметил это. Всё время, Киган не делал ничего, кроме как повторял, что Логан сказал — снова и снова — в своих мыслях. Одно слово, такое короткое и бессмысленное, легко было его пропустить мимо ушей; он не представлял, что Логан когда-либо заговорит с ним. Парень общался преимущественно языком жестов и мимикой — иногда читал по губам. Его это устраивало, больше чем просто устраивало. Киган знал, что Логану нравилось молчать, у него не было необходимости проговаривать свои мысли вслух. Но он заговорил с ним, сказал единственное слово — с того момента Киган был будто опьянён. Голос Логана был мягким, тихим — лишь шёпотом. Сиплым, немного хриплым от того, что им долго не пользовались. Нежным. Сладким, как мёд, терпким, как виски. Одно слово — и Киган был, как в бреду. На этот раз они сели рядом, когда дошли до стола с тарелками в руках. Близко, но не слишком — осторожничая. Киган был осторожен с Логаном, проводя линию, которую сам себе сказал не пересекать. Логан пихнул его локтём, ещё раз, и когда Киган повернулся к нему, то понял, что, возможно, был недостаточно осторожен. — Что? — спросил он, всё ещё находясь слишком близко к нему. Логан поймал его взгляд — карие глаза и тёмные брови, веснушки и летний загар; волнистые волосы, что вечно падали на лоб и еле заметная щетина на щеках и над губами. Рука снова пихнула его в плечо, и эти губы искривились в ухмылке. Киган моргнул. — Что? — растерялся он. Когда он услышал смешок Логана, понял, что тот пытался показать ему что-то жестами. — Я спросил, — показал Логан, всё ещё тихо смеясь, — чувствуешь ли ты себя лучше? Киган на минуту замер, задумался дольше необходимого. — Да, — ответил мужчина, и это было правдой. — Спасибо, пацан. Эта ухмылка появилась снова, и тогда к ним присоединился Хэш, за которым следовал Нептун. Они скоротали время за едой и разговорами о сложившейся ситуации; Нептун обновил рации — связи ещё не было, сигнал обрывался, когда они думали, что вот-вот свяжутся с кем-либо. Хэш говорил о том, где они остановятся в следующий раз — на предыдущей миссии им удалось получить засекреченные данные о следующем шаге Рорка, и они ждали, пока Меррик дешифровывал их. Логан упомянул, что они проверили оружие и периметр. Киган молчал, только смотрел и слушал, снова задумавшись о голосе Логана. Он был выше, чем думал Киган, хотя мог быть глубже при более частом использовании. Мужчина задумался, представляя, кто из сидящих за столом слышал его голос дольше других — Хэш, конечно же он. Киган не видел Логана сплетничающим с Нептуном. Возможно остальные, кто ели с ним, жили с ним; Меррик или Кик, должно быть, слышали его голос. Волна чего-то — зависти? — омыла его при мысли, что остальные слышали — или даже получали? — больше чем Киган. Он откусил кусок еды. Когда он смотрел, как Логан складывает руки в жестах, то начинал представлять, как бы звучал его голос. Какие слоги представляли для него сложность? Произносил ли он всё достаточно чётко? Мог ли он слышать улыбку в его голосе? До того, как он узнал это, всё за столом съели свои порции и осушили кружки. Они разговаривали, но их голос звучал будто где-то вдали; Киган видел только Логана. Беглость, с которой он складывал жесты, как он держал руки на столе, когда слушал: ладонями вниз, пальцами постукивая — один стук, ещё десять. Его плечи немного сутулились, и Киган удивлен, что его не отучили от этого в армии, и он действительно должен найти футболку более подходящего размера, потому что свободный, растянутый ворот и плотно прилегающая ткань вокруг его мышц — смертельная комбинация. Нептун перекинул ногу через лавку и убрал со стола, посмотрев на Кигана и сказав, что пойдёт снова разбираться с рациями — только тогда он вернулся в реальность. За их столом была тишина, но сам зал был оживлённей некуда; больше прежнего наполнен солдатами и их голосами, разговоры сливались в один неразборчивый гам, и Киган чувствовал, как тревога снова начинала наполнять его тело. Всё слишком легко и просто. Нет никакой опасности — и это проблема; нет никаких препятствий — и это проблема. Нет врагов, нет данных. Нет разбросанных по полу гильз, нет пороха оседающего на телах. Нет маскировочной краски на их лицах, нет тяжёлого снаряжения. Нет мишени на спине и прицела наведённого на его лицо. Всё так безмятежно — в этом и проблема. Опытным путём он выучился, что безопасность не даётся бесплатно, и мысли о том, что им придётся платить за эти минуты спокойствия, заставляли его сжимать лежавшие на столе кулаки. Киган старался сохранять дыхание ровным. Старался вписываться, представляя, что всё в порядке. Он старался не думать, как солдаты Федерации выбивают двойные двери кафетерия и наставляют оружие на него, на Хэша, на Логана; он старался перестать думать, как они оцепят всё здание, думать, как перед ними предстанет Рорк собственной персоной, наставляя пистолет на голову Логана и имитируя нажатие спускового крючка для того, чтобы приказать своим подчинённым бить до потери сознания, издеваться, оставлять на нём травмы — хуже того, что делали с Аяксом. Может быть, остальные Призраки повернулись бы к нему, наставляя оружие. Может, сигнал раций глушился кем-то из своих. Может, это только дело времени, когда пули начнут свистеть в воздухе. Он представлял, как много крови Хэша пролилось бы на его тело, если бы его подстрелили. Думал, услышит ли голос Логана снова, если такое произойдёт. Он не был уверен, как быстро сможет защитить себя — защитить других. Винил себя за то, что не носил с собой оружие. Киган глазами обвёл помещение, переводя взгляд со стола на стол, с человека на человека. Они сидели вокруг и никто не был в безопасности. Не было ничего, что он смог бы сделать и... На его плечо легла рука. Киган моргнул, повернул голову, находя пристально смотрящего на него Логана. Он нахмурил брови, жуя нижнюю губу. Рука прошлась — медленно, еле заметно — от плеча до шеи, большой палец лёг на ключицу Кигана. Прикосновения были неуловимы, словно их оставлял призрак, посылая мурашки по спине Кигана, и после исчезли. Логан оставил его с мурашками наедине. Он стоял безмолвно, поглядывая на брата, стремясь коснуться Кигана снова, но будто всё время останавливая себя. Казалось, целая комната погрузилась в тишину, пока Киган смотрел на Логана, проскальзывающего через приоткрытую дверь прямо в коридор. — Киган, — Хэш пристально на него посмотрел, и если бы Киган был бы чуть слабее — непременно вжался бы в сиденье под этим взглядом. Но Росс не был настолько слаб. Вместо этого, он всё ещё сидел, как на экзамене, сохраняя молчание. Тревога выедала внутренности, само его существо, и мужчина нервно стукнул мыском ботинка об пол. Наконец, Хэш заговорил снова. — Думаю, он хочет, чтобы ты последовал за ним, — на его лице была слабая улыбка. Киган не реагировал. Он вернулся мыслями к утру, вспоминая, как Логан бросал теннисный мяч недалеко, как будто в его мышцах не было напряжения, чтобы подать его на большее расстояние. Он вспоминал, как Райли погнался за мячом, махая хвостом и весело гавкая. Киган перевёл взгляд на тьму двери, где исчез Логан. — Как будто я пёс? — Пошёл ты, — фыркнул Хэш. Он перегнулся через стол, хлопая Кигана по плечу. В его словах слышен смех, и что-то ещё, когда он добавляет: — Давай, будь хорошим мальчиком — принеси.***
Ногами он поднимал пыль, ступая по обломкам; вокруг них даже скелеты зданий еле стояли — большинство из них было руинами. Стены проломлены, окна разбиты, осколки стекла отражали свет прямо ему в глаза. Не было ни травы ни других растений или деревьев. Не было шума и гама людей, смеющихся детей или лающих собак, не было людей просто живущих свои жизни. Это город-призрак — брошенный, пустынный, разрушенный. Киган воображал, что случилось с населением, хотя прекрасно знал ответ. Удар ОДИНа убил миллионы людей — последующая война убила больше. Учитывая расстояние от города до эпицентра и разрушения вокруг, он был бы полным дураком, думая, что хотя бы треть людей выбрались отсюда в живых. Это было жуткое чувство — ходить по месту, где когда-то кипела жизнь; его ненависть к Федерации разрасталась, сидя глубоко внутри. Стекло хрустело под подошвой ботинок, а полуденное солнце припекало шею. Киган взглянул направо. Логан шёл рядом, держа голову высоко, и руки его покачивались в темпе шага. Он шёл целенаправленно, и Киган думал, как можно выглядеть так безмятежно со всеми этими мемориалами, окружающими их; Киган думал, как он невозмутим даже под эти жаром солнца — Логан не выглядел хоть капельку вспотевшим. После того, как Хэш дал разрешение последовать за своим братом, мужчина проскользнул в приоткрытую дверь. Коридор был пуст, но он отчего-то знал куда идти. Киган зашёл за угол, проходя наполненную эхом его шагов школу, толкнул тяжёлую дверь — Логан уже стоял снаружи и ждал его. На его лице сияла улыбка, и его руки уже формировали слова: — Я долго ждал тебя. Киган закатил глаза, скрещивая руки на груди. — Что ты делаешь, пацан? Логан пожал плечами. — Собираюсь прогуляться. Хочешь присоединиться? — Твой брат послал меня. — Мы оба знаем, что это не причина по которой ты здесь. — Да пошёл ты. Еще одно пожимание плечами, и Логан пнул что-то на разбитом бетоне. — Ты стащил пушку? — спросил Киган, подбирая кобуру. Как на автопилоте, он обвязал его вокруг бедра и вытащил пистолет, проверил магазин и вернул на место. Послышался лёгкий смешок, и Логан покачал головой: — Я не крал пушку, — не давая больше объяснений, он обернулся и пошёл в сторону от школы. И Киган понял. Он фыркнул, сделал несколько больших шагов, догоняя парня. Он потянулся и ткнул в пистолет, который Логан прикрепил к своему бедру. — Ты стащил две пушки. Логан повернулся к нему, быстро жестикулируя: — Я решил, что ты будешь чувствовать себя лучше, если у тебя будет одна. Киган посмотрел на него. — Спасибо тебе. — Ты бы сделал то же самое для меня. После этого ни один из них не завязал разговора, они просто шли рядом и спускались с холма, оставляя позади старую школу. Насколько он мог понять, у них не было конечной цели, но Логан, будто знал куда шёл. Он ступал с уверенностью, избегая трещины и ямы с такой лёгкостью, как если бы... — Ты был здесь до этого, — выпаливает Киган. Логан кивнул. — Пац... Логан. Погоди, — мужчина нагнал его, обвиваясь сильными пальцами вокруг тонкого запястья. Логан остановился, не делая ничего, чтобы освободить руку из хватки. — Когда ты ходил сюда? Ты был один? Запястье всё ещё в захвате Кигана — Логан не мог ему ответить. Он просто стоял в лучах солнца. Киган ждал секунду, две — чего, сам не был уверен. Возможно, какая-то его часть ожидала, что Логан заговорит с ним снова. Но ответа не последовало. Он представлял, как Логан в одиночку бродит по развалинам города с лицами, смотрящими на него через разбитые окна и дверные косяки; он представлял, как на него нападают. Представлял, как если взглянет снова на лицо мужчины напротив, то увидит кровь, окрашивающую его кожу, и испуганный взгляд в его глазах, предсмертный крик на его губах, когда тот будет истекать кровью в одиночестве. Не было бы никого, кто защитил бы его или прикрыл его спину; не было бы никого, кто давил бы на его раны; никого, кто бы держал его, когда он умирает. Тишина выедала изнутри, тяжело ложилась на его плечи и заползала в горло, пытаясь задушить. В зданиях вокруг не было ничего особого, но он чувствовал, как они давили на него. Единственная отдушина, которую Киган смог найти, — вес пистолета на бедре и тепло кожи Логана на пальцах; он чувствовал его слабый пульс. И затем Логан потянул свою руку назад, и Киган чувствовал отчаяние, пытаясь сжать его запястье крепче, прижать ближе. Логан отступил и посмотрел на него с широкими глазами и приоткрытыми губами. Солнце сзади него делалось нимбом. Свободной рукой Логан показал: — Киган. — Ты был один? — повторил он. Кивок. Киган боялся того, что Логан заставлял его чувствовать. — Когда? Логан осторожно освободил свою руку из хватки мужчины. — В ту ночь, когда мы прибыли сюда. Киган тяжело вздохнул. — Мы не знали был ли город чист, когда прибыли. Ещё один кивок, и у него хотя бы хватает приличия выглядеть виноватым. — Почему? Парень закусил нижнюю губу, избегая смотреть Кигану в глаза. — Логан, почему? — Мне просто нужно было проветриться. — В одиночку. — Ты не единственный, кто чувствует себя, как в клетке, Киган. Киган стих. Он знал, что был придурком, вытягивая из него что-то, что точно было личным. Но его разрывали эмоции, бились внутри бурными волнами, и он решил быть эгоистичным до конца. — Смотри, я знаю, что ты можешь позаботиться о себе сам и всё такое. Я доверяю тебе больше, чем людям с которыми я работал многие годы. Но я… — он замолкнул, слова ощущались ядом на языке. Логан смотрел на него и находился так близко, что Киган смог бы пересчитать все веснушки на его щеках, если бы захотел. И он струсил. — Просто… Не ходи один в следующий раз, хорошо? Я уверен Хэш не будет против составить тебе компанию. Разочарование проскользнуло на его лице всего на одну, две, три секунды, прежде чем он скрыл его. Логан кивнул, сделал шаг назад и пошёл. Опять они были в тишине. Логан шёл в стороне, всего в нескольких шагах, но этого было достаточно, чтобы дать понять Кигану, что сейчас его лучше не трогать. Всего на секунду мужчина задумался, что ему следовало бы вернуться на их временную базу. Но он не хотел покидать Логана и сам не хотел быть в одиночестве. Так что он остался. Киган следовал за ним по пятам, обходя горы обломков и камней, не обращая внимания на то, куда они шли. До того, как он врезался в спину Логана. — Чёрт, прости, — пробормотал он, держась за плечо Логана. Рука скользнула по плечу дольше чем следовало, затем падая вдоль тела. Логан посмотрел на него, пожал плечами и качнул головой. Указал в сторону здания, перед которым остановился; оно было разрушено, как и все остальные, что они прошли, но некоторые его части ещё стояли. У него не было главного входа, но дальняя стена казалась относительно нетронутой. То, что когда-то было столами, лежало кучами досок на полу, а прилавок едва стоял. Солнечный свет проникал внутрь, освещая пыль, плывущую по воздуху. Киган не спеша следовал за Логаном, осторожно положив руку на оружие, готовый вытащить его и наставить на всё, что подозрительно двинется. Комната была пуста, однако, Логан, казалось, знал, что искал. Он шарился по остаткам прилавка, и Киган смотрел, как тот с осторожностью провёл рукой по поверхности, вытирая пыль. Это успокаивало — просто наблюдать за существованием Логана. Он заполнял собой всё пространство, и шёл по жизни гордо, ничего не стыдясь. Безрассудный, беззаботный, живой. Всё, что он делал, казалось значимым, и чем больше Киган думал об этом, тем больше внутри него разрасталось чувство вины за то, как он отреагировал раньше. Тихий кашель прервал его акт самобичевания. Отворачиваясь от прилавка, вытертого ранее от пыли, Киган встретился с Логаном глазами. — Я нашёл их той ночью. Прежде чем мужчина успел спросить, о чём он говорит, в его сторону было брошено что-то маленькое. Киган поймал это что-то двумя руками, осматривая. В его ладонях лежал маленький свёрток, сделанный из чего-то на подобии мешковины, завязанный шнурком. Он мог чувствовать, как перекатывается его содержимое, а когда раскрыл ткань — один только запах дал ему понять, что находилось внутри. — Ты знал, что это тут, и позволил мне пить то холодное дерьмо сегодня утром? Логан издал смешок, тихий и быстрый и совсем недостаточный, чтобы унять жгучую жажду внутри Кигана. — Я хотел сохранить это. Киган с трудом оторвал глаза от улыбки Логана и перевёл из на горстку кофейных зёрен в своих руках. Их было мало, но они были целыми; старые, но пахли лучше всей той растворимой бурды, которую ему приходилось пить. — Сохранить это? Тут же только на одну кружку. Для чего ты хочешь сохранить это? — Для тебя. — Для меня? Кивок. — А ты не хочешь немного? — Я не люблю кофе. Киган поднёс мешочек с зёрнами к носу, вдыхая богатый аромат. Он посмотрел на руки Логана, которые ещё были перед его грудью и спросил: — Тогда почему ты всё время делаешь его? Послышался звук кашля, как если бы Логан прочищал горло. Он засунул руки в карманы штанов. — Для тебя, — произнёс он, и слова звонко прозвенели в этой тишине. Киган старался сохранить лицо, не дать эмоциям появиться на нём; старался сохранить в секрете то, как голос Логана согревал его лучше солнца в небе, как успокаивал боль от ожогов и синяков. Киган посмотрел вниз на мешочек в своих руках, затянул шнурок и завязал на узел. Он легко поместился в карман, и всё это действо мужчина воспроизводил голос Логана в своей голове — раз за разом. Кажется, это был пик Логана. Он сказал целых три слова — почти целое предложение, даже не в одно и то же время, но Киган чувствовал, что желал большего, хотя он получил то, чего не ожидал получить вовсе. Он желал, хотя знал, что не должен, но Логан посмотрел ему в глаза, кусая губы и переминаясь с ноги на ногу, снова заговорил: — Пошли, — произнёс он, совсем как в первый раз. Киган всегда думал, что он сильный мужчина — но его мир перевернулся с ног на голову, разрушился, когда Логан прошёл мимо него, прикасаясь к его плечу и позволяя руке скользнуть вниз, прикасаясь кожа к коже. Пальцы призрачно прошлись по венам внутренней стороны предплечья, исчезнув так же быстро, как и появились. В его шагах было пламя, его касания были наркотиком, и Киган вспомнил их разговор с Хэшем; может он действительно просто пёс — с виляющим хвостом, прыгающий у ног хозяина, следующий за Логаном, как если бы тот был игрушкой или лакомством, в которое можно впиться зубами и не отпускать. Эти мысли пробудили чувство вины, но он по-прежнему следовал за Логаном, выходя из старого здания на то, что осталось от улицы. Они приблизились к той части города, которая была затоплена, когда тишина нарушилась вновь. — Что мы делаем, пацан? — Я нашёл кое-что ещё, — сказал Логан, — когда был здесь тогда. Целое предложение. Его голос ещё немного хриплый, и мысль о том, что он всегда такой будоражила Кигана; жар солнца был неумолим, и он чувствовал, как пот катится по его спине, по его лбу, и Логан сказал ему полное предложение. Мужчина практически чувствовал, как хвост вилял за его спиной. И он знал, что следовало извиниться за то, что было, за то, как душили его мысли о Логане, умирающем в одиночестве, страдающем, истекающем кровью. Но извинение означало признаться себе в том, в чём он не мог — по крайней мере не тогда; извинение — означало столкнуться лицом к лицу с тем, что он так долго старался похоронить, задушить, убить в себе. Так что они продолжили идти, и тишина, растягивающаяся между ними, как резинка, вот-вот лопнет под давлением и нанесёт ярко-красный след на его руку. Город такой же пустой, как и раньше, такой же разрушенный — и если уж на то пошло, здания, которые они проходили сейчас, были разрушены гораздо больше. То, что когда-то было многоквартирными комплексами, витринами и ресторанами, лежало в руинах, неотличимых друг от друга и похоронивших память о жизни, что была в них когда-то. Киган продолжал смотреть на Логана, даже когда переступал через корни деревьев, пробившихся через асфальт, и шагал через куски металла и гипсокартона. Он наблюдал за легкостью, с которой мужчина шёл, как внимательно заглядывал в окна каждой машины, которую они проходили. Наконец, когда земля начала спускаться вниз, когда они начали приближаться к той части города, которая была затоплена рекой, Логан замедлился. Тут был целый ряд припаркованных машин, с разбитыми окнами и дверями, слетевшими с петель; с давно потрескавшейся краской и лопнувшими шинами. Некоторые детали полностью отсутствовали, бампера слетели, а в капотах отсутствовали аккумуляторы. Но была одна, которая выглядела целой. Рядом с ней они и остановились. Это была старая машина, но все четыре шины были в порядке и двери находились на месте. Ни одно из окон не уцелело, и лобовое стекло было разбито — осколки его покрывали приборную панель и пассажирское сиденье, но, похоже, что со стороны водителя их смахнули. Возможно, до войны автомобиль считался винтажным: круглые фары и большой руль, откидной верх; сейчас он выглядел жалко. Верх был полностью опущен, хотя, похоже, что он был оторван от автомобиля, а не специально опущен, и на сиденьях были длинные глубокие порезы. Пыль, грязь и бетонная крошка покрывали каждый дюйм. Солнце бликовало от разбитого зеркала заднего вида прямо Кигану в глаза, и он щурился, рассматривая сколы краски автомобиля, пропавшую дверь бардачка, порванные ремни безопасности, ключ зажигания. Киган посмотрел вверх. Логан стоял на противоположной стороне автомобиля, держа руки на пассажирской двери, когда он наклонился вперёд, подняв брови. — Ни за что, — всё, что сказал Киган. Всё, что должен был сказать, потому что Логан закивал. Дверь открылась гладко, и всё стекло было вычищено с его сиденья. Несмотря на то, что оно было разорвано, всё ещё было достаточно комфортабельным. — Ты со мной, пацан. Помотав головой, Логан открыл дверь со стороны пассажирского сиденья. Перед тем как он сел, Киган дотянулся и смахнул осколки с его сиденья, игнорируя острый укол от куска стекла впившегося в его ладонь. Логан сел, закрыв дверь, и схватил руку Кигана до того, как тот успел её убрать. — Ох, — прошептал Логан, и его голос такой мягкий и нежный и наполнен чем-то, чему Киган боялся давать объяснение. — Ничего страшного. Красные бусины крови выступили на коже, когда Логан вытащил осколок, ранивший его. Так же шепча, он спросил: — Сильно болит? И, да, сильно. Это ощущалось пулей в животе, ножом в груди и ударом в рёбра. Это ощущалось намного больнее ран, которые он только мог вообразить — быть настолько близко к Логану, чувствовать его заботу и нежность, быть так чертовски близко к нему, но не быть с ним. Боль была настолько сильной, и Киган боялся, что она отразится на его лице. Пальцы Логана до сих пор были на его руке, всё ещё блуждали вокруг маленького пореза. Он смотрел на кровь, нахмурившись. — Нет, — Киган умудрился задохнуться. Его сердце так сильно билось о грудную клетку, и он боялся, что оно сломает ему рёбра, вырвется из груди и предаст его, испортит то, каким осторожным он заставил себя быть рядом с человеком на пассажирском сидении. — Еле… Еле чувствую боль. Логан надавил подушечкой большого пальца около царапины, и кровотечение усилилось. На тыльной стороне руки, он чувствовал холодные, даже ледяные покалывания, распространяющиеся там, где прикасался Логан. — Думаю, это хуже, — пробормотал он, и его свободная рука дотянулась до лица Кигана, пальцами невесомо касаясь скулы, обводя контур синяка, оставленного Мерриком утром. Огонь вспыхнул на его коже, и он застыл на месте, пойманный в ловушку. Киган видел его на поле боя раньше, видел его с оружием — видел его с одним только ножом и видел его, оставляющего за собой горы трупов. Киган думал, что не мог такой безжалостный и опасный человек, как Логан, прикасаться с такой заботой. Но видя ссутуленые плечи, его лёгкую улыбку и слыша беззаботный смех, Киган понимал — он рад, что Логан решил остаться человеком. Несмотря на всё то, через что он прошёл и что ему приходилось делать, на всю ту кровь на его руках и неопределённость будущего, Логан оставался живым и прикасался к Кигану так, будто хотел вдохнуть эту жизнь и в него. И, Киган думал, может стоит позволить ему сделать это. Логан ещё держал его за руку, касаясь лица, и Киган забыл, что говорил секунду назад. Всё о чем он думал — о сладости его голоса, это было почти неприлично и противоречило невинности прикосновений. Логан трогал его лицо, кончиками пальцев задевая уголок губ Кигана. — Логан, — он не мог дышать. На его грудь легла ладонь. — Мгм? — мужчина поднял голову, и их носы почти касались друг друга. Киган мог сосчитать его веснушки. Он мог видеть изгиб его ресниц. Малозаметную горбинку на носу, когда-то сломанном и недолжно сросшимся. Красноту на его щеках, оставленную лучами солнца. Щетину и вьющиеся локоны золотисто-песчаного цвета, падающие на лоб. Его собственное определение лука Купидона — потрескавшиеся губы и маленький шрам, тонкий, прямой и светлый, почти незаметный, залезающий на верхнюю губу. Он мог видеть Логана и мог чувствовать его руки на себе. Солнце освещало их, и ладонь, конечно, уже не кровоточила, но чужая рука пока была на месте. — Логан, — произнёс он, чтобы только услышать это имя. Они были так близко; он мог слышать дыхание парня. Его руки были такими тёплыми. Киган задел коленом руль, когда двигался на месте, и этого оказалось достаточно, чтобы вернуть его в реальность, напомнить ему, где и с кем он. И он такой идиот, если думал… Киган прочистил горло и высвободил свою ладонь из чужих рук. Порез был маленький, еле видимый, и он отвернулся, теперь смотря вперёд; рука, лежавшая на его груди, пропала. — Где ты нашёл ключи? Логан ничего не сказал, и Кигану было страшно поднять взгляд — он боялся того, что мог сделать. Но тишина терзала, и он заёрзал на кресле. Хотя у машины не было крыши, она ощущалась клеткой. Мужчина повторил вопрос. Снова не было ответа, но он мог видеть движения на периферии. Подняв голову, он увидел, как Логан быстро показывал жесты — слишком быстро, чтобы Киган успел что-либо разобрать. Движения его рук были нечёткими, и он почти засмеялся над тем, как это повторяло невнятную речь. Киган помотал головой и посмотрел на мужчину, сидящего перед ним. Лицо Логана горело больше, чем раньше, и глаза его были расширены. В руках виднелась несильная дрожь, и он точно был подавлен. И вот снова вина настигла его, и Киган задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь избежать, казалось бы, бесконечного цикла, в котором он портит отношения с Логаном. — Эй, пацан, — попытался. Киган боялся прикасаться к нему, но он не хотел ничего другого, кроме как держать его руки. — Машина на ходу? Руки Логана замедлились. Он кивнул. — А кто…? — Поведёшь ты, — прожестикулировал Логан. Чтобы отвлечься от желания дотянуться и схватить Логана за руки, прижимая губы к каждой костяшке, Киган надавил ногой на тормоз и прокрутил ключ в зажигании. Машина завелась быстрее, чем можно было предположить — он даже не был уверен заведётся ли она вообще. Двигатель грохотал, ходовая часть тряслась, но машина работала. — Вот же блядь, — выдохнул он и усмехнулся. Ни секунды не медля, Киган переключил передачу и надавил на газ. Они двигались медленно — Киган боялся перегрузить двигатель; земля хрустела под колёсами, переворачивавшими камни, грязь, разбитое стекло и мертвые растения. Он ехал дальше от ряда машин на парковке, выезжая на дорогу. Он предполагал, что Логан уже водил машину той ночью, когда пошёл в город, и, хотя Киган до сих пор жалел, что тот был один, он был благодарен за расчищенную дорогу, которую не заметил раньше — камни и обломки были отброшены в сторону, освобождая место, достаточно широкое для транспорта. Поворачивая руль, чтобы вывести их на дорогу, он не мог не взглянуть на человека рядом с ним. Логан сидел, откинувшись на сиденье и положив правую руку на дверь; это выглядело роскошно — думал Киган, — как солнце гладило его лицо, а ветер трепал волосы. И когда мужчина повернулся к нему с улыбкой на лице, Кигана наполнила уверенность. Дорога, по которой они ехали, дальше медленно уходила под воду. Киган продолжал вести, и одна мысль пришла в его голову. Вскоре они набрали достаточно скорости, чтобы обдувающий их ветер глушил солнечный жар. Волосы Кигана лезли на лицо, и его обожённые солнцем щёки жгло, когда он ухмыльнулся. Он снова окинул Логана взглядом. Губы его растянулись в улыбке, а нос сморщился. Беспорядочные, неуправляемые, выбившиеся из основной массы песчаные пряди разлетались, и Логан выглядел божественно, нимб солнца украшал его голову — он практически светился. Кожа его была загорелая, веснушчатая — солнцем поцелованная, — и он смеялся. Он смеялся так искренне, как смеялись только в редкие моменты. Смех его был полон жизни, чего-то неописуемого, и Киган думал, что всё его прошлое: трагедии, смерти и хаос — может, это всё стоило преодолеть ради одного единственного момента, ради одного только звука… Он никогда не видел и не слышал Логана таким счастливым до этого, и потому чувствовал дикое удовольствие. Ведя на самой высокой скорости, которую, по его мнению мог выдержать старый автомобиль, Киган ехал, объезжая ямы и нерасчищенные завалы. Двигатель грохотал и ревел, заглушая звуки вокруг, но только не счастливый хохот. И впервые с того времени, как они были вынуждены остановиться в той старой школе, впервые, с того момента, как их послали на это задание, впервые с ударов ОДИНа Киган чувствовал себя в безопасности. Чувствовал свободу, счастье — чувствовал связь с миром. Чувствовал, что живёт, а не существует. Они приблизились к тому месту, где дорога опускалась ещё ниже, вода начинала ползти по трещинам в асфальте. Солнечный свет отражался в ней, попадая в глаза, заставляя щуриться. Логан смеялся громче и громче, был таким живым, что это причиняло боль. Вода всё приближалась, Киган чувствовал её запах. Годами мусор и обломки накапливались и отсыревали до затхлого запаха грязи и мха — жаркое лета способствовало этому. У Кигана появилась слегка безумная мысль. Мужчина надавил на газ, ускоряясь. Машину затрясло и запах бензина распространился в затхлом воздухе. Киган волновался, что может увидеть дым из-под капота. Но всё же он продолжал вести, Логан — фыркать, а солнце — сиять. Вода всё приближалась и приближалась, и вот они были передними колёсами в ней, и тогда мужчина надавил на газ, резко разворачиваясь. — Киган! — вскрикнул Логан своим хриплым голосом, медовым тоном, и между слогами всё ещё проскальзывал смех. Его руки пытались ухватиться за что-нибудь, что угодно, и одной он вцепился в дверь, в то время как другая крепко сжала запястье Кигана. Вода поднялась под колесами и взмыла волной в небо, проливаясь на них холодными, крупными каплями. Волна на секунду повисла в воздухе, и вымочила их до нитки. Их одежда теперь была вся сырая, волосы липли ко лбу, и они оба теперь пахли отвратительно, но всё о чём Киган мог думать — слышать — это его имя, произнесённое Логаном. Мужчина даже не понял, когда успел вернуть ногу на газ. Машина помчалась назад, вода скатывалась по спине, солнце светило в глаза. Они ехали быстро, слишком быстро — едва успевая объезжать ямы на дороге. Логан впился ногтями в запястье Кигана, смотря на него. — Киган! — позвал он. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть мужчину к реальности, и затормозить. Машина остановилась, Киган переключил передачу и повернул ключ. С кряхтением двигатель глохнет, оставляя их в тишине. Но это не продолжалось долго, они оба прыснули от смеха; откинулись на сиденья, а Логан всё ещё обвивал пальцами его запястье. Они смеялись, фыркали, икали. Киган убрал волосы со лба и вытер лицо. — Киган..! — начал Логан, и был прерван очередным приливом смеха, сотрясающим его плечи. Киган осознал, что отдал бы всё, чтобы услышать своё имя снова, услышать, как Логан зовёт его. До того, как осознать свои действия, он повернулся, потянул чужое запястье и взял его за руку. — Скажи это снова, — прошептал он. И смех стих, и Логан смотрел на него сияющими и растерянными глазами. — Что? — Ещё раз, — неожиданно тихо. Осознание озарило милое лицо Логана, и его зубы впились в нижнюю губу, скрывая широкую улыбку, которая расползалась по его лицу. — Сказать что? Если бы он был более терпеливым — дразнил бы и пытал его. Но Логан бросил мяч, а Киган был лишь шавкой с виляющим за спиной хвостом и вздёрнутыми ушами. Он проглотил наживку, ел её прямо из протянутой руки Логана. — Моё имя. — Твоё имя? — Пожалуйста. Может он выглядел совсем отчаявшимся, может его голос дрожал, может Логан считал его жалким. Несмотря на это, он раскрыл губы и промурлыкал: — Киган. — Ещё. — Киган. И он был опьянён голосом подобным виски; стал зависим. Их руки сплелись, ладонь к ладони, пальцы в замке. — Мне жаль, — выпалил мужчина, потому что его голова была ватной, потому что его кожа горела, потому что Логан произносил его имя, как молитву. — За что? — нахмурился Логан. — За сегодняшнее, — пояснил Киган, он боялся и остановиться и продолжать. Боялся признаться, но ему жизненно необходимо было это сделать. — За то, что разозлился. — Ох. — Мне жаль. — Всё в порядке… — Нет, не в порядке, — Киган взглянул на него, следя, как капля воды катилась по лицу, по скуле и линии его челюсти. — Я не… Я не должен сходить с ума из-за этого. Ты давно можешь позаботиться о себе сам. — Всё в порядке, — Логан слегка нахмурился. — Киган. Снова его имя — и мужчина хотел разрушить всё вокруг. — Но я беспокоюсь о тебе. Больше чем должен. — Что ты имеешь в виду? — поёрзал он на сиденьи, сжимая руку Кигана. Сейчас они были близко — намного ближе, чем должны были быть. Всё построенные им стены рушились вокруг, солнце припекало, и кожа начинала чесаться от мокрой одежды, прилипшей к телу. Их лбы соприкоснулись, и Киган поднял свободную руку, осторожно касаясь щеки Логана, как будто тот был сделан из хрусталя. Тяжело дыша, Логан смотрел на него умоляюще. — О чём ты говоришь? — Ты сын моего капитана. — Он и мой капитан тоже. — Его младший сын. — Ох… — Мы не можем, Логан, — он поймал мяч и побежал назад. Кинул его в ноги мужчины, нетерпеливо ожидая следующего броска. Глаза его закрылись, дыхание стало глубже, а рука сжала чужую. — Можем. Киган боролся в заведомо проигранной схватке с самим собой, пытаясь остановить это, остановить их. — Тебе это не нужно. Логан приблизился, его губы призрачно коснулись губ Кигана, когда он проговорил: — Ты не можешь решать за меня. Пока ладонь Логана осторожно очерчивала контуры его лица, Киган умирал. Он подцепил пальцами подбородок, коснулся большим пальцем уголка губ Логана и накрыл чужие губы своими. В один момент плотина прорвалась. Они двигались тандемом, разъединив руки, чтобы потом отчаянно хвататься друг за друга; Логан вцепился в плечо Кигана, сжал сильнее; Киган же держал его лицо в одной руке, другой обвивая сильную шею и запустив пальцы в волосы. Логан вдыхал в него жизнь, и Киган думал, как долго сможет протянуть без него. Потрескавшиеся губы, идеально подходящие к его, зубы, что покусывали и дразнили; пальцы впившиеся в бедро сквозь штаны. Киган целовал Логана, вкушая. Он наслаждался этим, его вкусом — всепоглощающим, всепрощающим. Их носы сталкивались, лёгкие горели, а он всё брал и брал и брал, боясь, что ещё одного шанса у него не будет. Но Логан был великодушным, отдающим, и он на секунду отстранился, только чтобы сделать вдох, а Киган жил и умирал одновременно. Царапание щетины Логана по его подбородку, по губам делало его безумнее, чем он хотел бы признавать. Чувство его пальцев цепляющихся, желающих, оттягивающих ворот футболки и проходящих по потной коже — это опьяняло, вызывало зависимость. Он отстранился, набирая полные лёгкие воздуха. Его грудь вздымалась, когда он тяжело дышал, и руки Логана ещё были на нём — его руки ещё касались Логана. — Киган, — произнёс он, не дыша. Зрачки были расширены, губы покраснели, а щёки горели. Руки Логана блуждали. Где-то в его мозгу выли сирены. Они визжали, ревели и вопили. Но своего имени на губах, которые Киган целовал секунду назад, было достаточно, чтобы утопить его с концами. — Мы… Мы не можем. — Мы уже смогли. Палец Кигана блуждал туда сюда по скуле Логана. Они оба неловко наклонились над коробкой передач, и на секунду Киган подумал потянуть Логана с собой на заднее сиденье, накрыть его его тело своим, стянуть мокрую футболку, расцеловать всё, что ему позволят, пройтись руками по каждому дюйму, оберегая его. И он сложил всё вместе, соединил точки в своем сознании, представляя сможет ли довести Логана до состояния, когда тот будет неспособен сказать и слово, одними лишь губами, языком, зубами. Эти мысли заставили его голову кружиться и кровь кипеть в венах. Но он выкинул их из своей головы, проводя ногтями по затылку Логана, и потянул его к своему лицу. Лоб ко лбу, носы столкнулись. — Ты заслуживаешь лучшего, — шепчет. Киган не был уверен, говорил ли он, что Логан заслуживал чего-то лучшего, чем дрочку на заднем сиденье старой машины, или кого-то лучшего чем он. Но эти слова звучали так правильно и правдиво — они резонировали с его мыслями. Логан быстро клюнул его в губы. — Я не хочу лучшего. — Логан… Ещё один быстрый поцелуй. — Нет никого лучше. — Я серьёзно. — Я тоже, — Логан снова закинул мяч. И Киган побежал за ним. Он не знал, что сказать или сделать, так что поцеловал его. Целовал медленно, отлично от того, как делал это минуту назад. В его движение была давно забытая нежность, когда он притянул Логана так близко, как только мог — не достаточно. — Эй, — прошептал Логан ему в губы. — Киган? — Да? — его глаза закрыты, и он чувствует себя последним наркоманом, жаждущим своего следующего прихода, дергающимся вперёд, чтобы соединить их губы и чувствующим, что умрёт, если не дотянется до них. Логан сострадательный и великодушный, он целует его сладко, ведёт рукой выше по бедру. — Мне тоже нравится произносить его. Киган открывает глаза. — Что? — Твоё имя.