Лезвие и цветок

Поленья в камине издавали треск. Громкий и отвлекающий. Видимо, ливень, длившийся уже двое суток, добрался и до дров в амбаре. Аделин реагировала на каждый звук со стороны, что грозило совершенно ненужным пролитием крови. Опасная бритва в ее руках и без того дрожала, вторя танцующим языкам пламени, над которыми она ей водила. И Аделин сама не могла понять, от страха ли? От волнения? Может, от всего сразу? Молния расчертила небо, ударяя грохотом по окнам и вспышкой света по комнате. Глаза Брамса на секунду перестали быть темными угольками, показав расширившиеся зрачки. Он внимательно и неотрывно следил за действиями Аделин с лезвием. Но точно не от страха. И это смущало девушку. Даже больше, чем когда-то обожженная кожа и россыпь старых заживших шрамов. Коротко кашлянув, Аделин опустила глаза на пол, куда мужчина скинул уже остывшее полотенце. Распарить кожу, да... Распарить кожу. Чтобы бритье было правильным и комфортным, да. Значит, пора приступать... Аделин отложила продезинфицированное огнем лезвие на край угловатого столика и взяла в руки чашку с мыльным порошком, которую нашла в комнате у его отца, как и остальные бритвенные принадлежности. Подошла ближе к Брамсу, стараясь не смотреть в его, всегда дикие, глаза, и повела влажным помазком по жесткой мужской щетине. Тихое, ранее совсем неслышимое за звуками грозы и огня в камине, дыхание Брамса стало тяжелым. Аделин сделала вид, что не обратила на это внимания. Ей надо сосредоточиться на процессе. На мягких ворсинках из барсучьего волоса, на обильной пене, что покрывала уже половину лица, на рубцовой ткани соединительной кожи, где ничего более не росло. Аделин буквально видела, как трясутся у нее руки. Это было хорошо заметно по неровным вихрам пенных завитков. Девушка положила на тот же стол чашку с пеной и взяла бритву. Как же ее держать? Аделин выпрямила деревянную резную ручку и уже хотела поднести трясущееся лезвие к щеке, как вдруг ее предплечье обхватила широкая мужская ладонь. Да так крепко, что всякая дрожь унялась. Аделин на секунду перестала дышать. Ее сердце забилось в груди, словно птица в клетке. — Не так. — хрипло произнес мужчина. Брамс ослабил хватку и аккуратно повел вверх по предплечью. Он взял бритву и сложил деревянную ручку перпендикулярно лезвию. Два его пальца легли на внутреннюю часть, один на хвостик, большим пальцем снизу он плотно сжал бритву, не забыв при этом оттопырить свободный мизинец. Аделин не сдержала улыбки. Она повторила нужное положение. Знание придало ей уверенности. Брамс повернул голову чуть вбок, продолжая всматриваться в девичье лицо в такой непривычной близости. Аделин глубоко выдохнула. Осторожно она коснулась лезвием щеки и сразу же провела вниз. На чистой полоске кожи заплясали отблески пламени из камина. Все получилось! Осталось повторить это с десяток раз… И Аделин увлеклась процессом. Она не замечала, как ее тело само собой оказывалось все ближе. Ее колени то и дело задевали сведенные вместе колени Брамса. Не замечала и как дергается вверх-вниз мужской кадык, стоило ей коснуться его подбородка, чтобы повернуть в нужную сторону. Не замечала и приоткрытых сухих губ. Особого внимания требовала часть лица, покрытая шрамами. Аделин с большей тщательностью проходила лезвием по тем участкам кожи. Надавливая лишь концом бритвы, чтобы не задеть рубцовую ткань. И перестаралась. — Ой… — отпрянула девушка, увидев крупную каплю крови, стекающую по уже выбритой щеке. — Прости. Аделин наконец посмотрела на Брамса. Ни один мускул его лица не дрогнул от маленького пореза. Лица, что неожиданно помолодело лет на пять. И стало гораздо симпатичнее. Аделин вновь заулыбалась. С заметным румянцем она взяла влажные салфетки и убрала остатки пены, чуть дольше держа руку на правой щеке, чтобы остановить кровь. Теперь не только Брамс в открытую пялился на девушку. Аделин с нескрываемым интересом, особой радостью, закусив губу, изучала «новое лицо» мужчины. Мужчины ли? Он выглядел почти как мальчишка. Если бы только не его взгляд… Который то и дело смущал Аделин, стоило их глазам встретиться. В третий раз за минуту девушка уже не выдержала. Она отошла, чтобы взять небольшое зеркало, а затем поднесла его к Брамсу, но тот отвернулся. И Аделин понимала почему. У нее у самой был шрамик на виске, который она всегда прикрывала волосами. Как только сама не убилась тогда, падая с качели, вот вопрос. Однако, в случае Брамса, шрам скрыть получалось только маской. Хотя Аделин не думала, что в этом была необходимость. — Ты красивый. — прошептала она. И только после этих слов он глянул на свое отражение. Пара секунд и снова его глаза прикованы к Аделин. Которая вновь не выдержала этого взгляда. Она, неловко кашлянув, убрала зеркало на место, и начала прибираться вокруг, тихонько напевая какую-то мелодию. Уж больно довольная собой она была в этот момент. Почти гордая. Гроза шумела за окном, искорки то и дело срывались с трескучих дров поверх ограждающей решетки, бритвенные принадлежности лежали на столовом металлическом подносе, в каком Аделин принесла их, а теперь собиралась отнести в ванную, чтобы помыть и вернуть на место. Ее голову занимали совершенно бытовые вещи, разбавленные легкой эйфорией от выполненной задачи, а может от слишком симпатичного Брамса. Она абсолютно забыла об их уговоре, из-за которого Брамс, собственно, и согласился несмотря на несколько безоговорочных отказов. О чем он хорошо помнил. В следующий раз, когда девушка приблизилась к нему, чтобы подобрать полотенце на полу, мужские руки притянули ее, с силой, но бережно усадив на колени. — Что ты?.. — охнула Аделин. — Поцелуй. — Брамс снова смотрел на нее голодным взглядом, но в этот раз она не могла сбежать от этого. У девушки аж в ушах закипело от стыда вперемешку со смущением. — Нет, Брамс. Аделин выставила руку, коснувшись мужской груди, и попыталась отвернуться, ощутив под ладонью, как гулко бьется большое сердце. — Поцелуй. — он накрыл ее ладонь своей. — Обещала. И кто ее за язык дернул? Аделин вся съежилась на его коленях. Она-то просто хотела избавиться от этой путанной неотесанной бороды… — Пожалуйста. — на выдохе низко попросил он. Аделин нерешетильно повернулась обратно. О таком говорят: и хочется, и колется. Тонкие губы Брамса слегка дрожали, выдавая нетерпение. Он ведь давно мог и сам ее поцеловать, верно? Это годы строгого материнского воспитания не прошли даром? Он ждал. Он просил. И это подкупало. — Закрой глаза. — шепотом попросила девушка. И, через миг, Брамс повиновался. Аделин прикусила нижнюю губу. Затем облизала ее. Она медленно приблизилась к лицу мужчины и оставила почти целомудренный поцелуй на его губах. Отстранилась. Тут же увидев отражение огненных всполохов в его зрачках. А за ними — причину, почему он все эти годы жил в стенах. Аделин не успела сделать и вдоха, как Брамс поддался вперед, целуя ее губы, снова и снова. Его горячее дыхание обжигало. Сердце бешено колотилось. Ладонь с болью сжимала другую. Девушка издала звук, странный даже для нее самой. Не то всхлип, не то стон, и сама же испугалась. — Брамс… — прошептала она между его поцелуями, хотя и ей не хватало дыхания. — Тише… Подожди… Аделин нашла в себе силы отвернуться, губы Брамса, ища ее губы, коснулись щеки. Мужчина замер. В напряжении, которое физически ощущалось в подрагивающих мышцах. — Прости. — неслышимо прошептал он. — Прости. Теперь и Аделин дрожала. Она растерялась. А ее мысли путались. Он тяжело уткнулся головой в плечо девушки, его вина за проступок тоже давила. — Прости! Прости! Прости!.. Аделин смотрела по сторонам, ничего не видя. Она пыталась привести дыхание в норму. Но получалось паршиво. На губах все еще танцевали мурашки. Нижняя чуть саднила от маленького укуса. Виноватые «прости», его измученный голос, вызывали не утешение, а, наоборот… что-то другое, первобытное. Аделин моргнула и вся ее растерянность исчезла. Она взяла его лицо в ладони, отметив про себя, как нежна выбритая кожа, и заставила посмотреть ей в глаза. И хоть отпечаток сожаления превратил мужчину в маленького нашкодившего щенка, он продолжал пожирать девушку взглядом. Было в этом что-то дикое, звериное, плотоядное. Чего девушка боялась. Но так хотела стать частью… Поддавшись безрассудному порыву, Аделин поцеловала Брамса. Уже другим поцелуем. Страстным и глубоким. От которого под веками заплясали звезды, а вдоль позвоночника ударил разряд тока, будто бушевавшая за окнами гроза пробралась и внутрь ветхого дома. От которого исчезли все окружающие звуки, кроме влажных касаний губ о губы и тяжелого дыхания. От которого Аделин потеряла голову. Руки Брамса сжались на бедрах девушки и притянули ближе к телу. Мужчина сразу же задрожал, уткнувшись девушке в шею. Аделин, застыв, явственно ощущала, как ей что-то упирается в ногу. — Прости… — тяжело дыша, сказал Брамс, извиняясь уже за это. Аделин прикусила губу в нерешительности. Так далеко она не заходила. И не была уверена, что вообще готова. Но… Все ведь бывает в первый раз? Девушка чуть отодвинула от себя мужчину и протянула руку к ширинке его брюк. Брамс опешил. Посмотрел вниз. Затем быстро вверх. И Аделин увидела в нем такую же нерешительность, даже испуг. Это ее позабавило. Все тот же Брамс, что буквально дышать ей не давал от количества пылких поцелуев еще секунду назад. — Можно? — тихо-тихо, как мышка, спросила девушка. Брамс отрицательно покачал головой. Аделин застенчиво отвернулась, улыбаясь от неловкости и от того, как жгло румянцем щеки. Желая провалиться сейчас сквозь землю. — Я… Я хочу… Тоже. Касаться тебя. Аделин показалось, что она покраснела до самых кончиков волос. А из ушей вот-вот повалит пар. Она вспомнила, как детсадовцы показывают друг другу всякое в тихий час, пока воспитатель не видит, и вконец засмущалась, спрятав лицо в изгибе мужской шеи. И… Если подумать, Брамс никогда не покидал этого дома, а Аделин никогда не покидала своей внутренней раковины, где пряталась каждый раз, стоило какому-либо мужчине с сальными шутками обратить на нее внимание. В этом плане, с Брамсом они были на равных. — Хорошо. — Аделин поцеловала его в скулу, что вмиг напряглась от ее ответа. Пальцы Брамса на ее бедрах вздрогнули. Он весь будто окаменел. Почти не дышал. Девушка поцеловала плотно сжатые губы легким поцелуем, а рукой потянулась ниже. Она провела по груди и животу, мышцы которых тоже были напряжены, и остановилась на поясе брюк. Она бы ни за что не посмотрела вниз. За жадные взгляды в этом доме отвечал Брамс. И именно он ловил каждое движение Аделин. Но не смог оставить глаза открытыми, когда тонкие пальцы девушки обернулись вокруг его члена и аккуратно сжались. На судорожный вдох Аделин среагировала поцелуем. Ее язык проник в чужой рот. Коснулся чужого языка. Мягко, осторожно, совсем не так рьяно, как это делал Брамс. В Аделин было так много нежности к мужчине, что вел такую нелегкую жизнь. Так много всего невысказанного, что Аделин могла передать лишь с помощью прикосновений. Одна ее рука поглаживала щеку Брамса, другая же плавно двигалась вверх-вниз по члену, вызывая стон за стоном. Тихие, похожие на поскуливания, затерявшиеся в глубоких поцелуях, и все же сводящие с ума. Аделин была слишком заворожена этими звуками, чтобы уследить за собственным телом, которое почему-то прижималось к мужчине все ближе и теснее, пока между ними не осталось совсем немного места. Брамс взялся за край подола длинной юбки и потянул вверх, обнажив колени девушки. Его пальцы робко огладили внутреннюю поверхность бедра, ожидая реакции, которой не последовало. Наоборот… Аделин подняла ногу и поставила ступню на подлокотник винтажного кресла. Раздвинула бедра, чтобы мужчине было удобнее ее касаться. И зажмурила глаза сильнее, стараясь унять дурацкую дрожь. Кожа девушки под пальцами Брамса покрылась мурашками. Он дотронулся до маленькой впадинки между бедром и промежностью, лаская и без того чувствительное место. Теперь пришел черед Аделин судорожно вздыхать от нахлынувших эмоций. Ее ладонь чуть крепче сжалась на его члене, заставив мужчину издать протяжный стон прямо в ее рот. В комнате становилось жарко. И вовсе не от полыхающего пламени в камине. Пальцы Брамса подрагивали. Едва касаясь кожи, будто дразнили. Но нет… Сказывался внутренний трепет. Да, Брамс желал близости с Аделин, но кто он такой, чтобы действительно быть достойным юной и прекрасной девушки, горем или чудом застрявшей здесь? Девушки, что быстрыми поцелуями по линии челюсти спустилась чуть ниже и теперь целовала его шею. — Брамси… — Аделин поцеловала мочку уха и лизнула ее. Брамс откинул голову на подголовник кресла. Растворяясь в моменте от блаженства, какое дарила Аделин. Да плевать, кто он такой. Точно не будет джентльменом, если не отблагодарит ее таким же удовольствием. Его пальцы уверенно легли на промежность девушки поверх белья. Аделин замерла. Брамс повернулся к ней лицом. Но не увидел там выражения встревоженной лани, какое часто видел ранее, еще прячась за стенами, наводя шороху и пугая ненароком девушку. Аделин слегка дрожала, прикусив губу. Она с трудом сглотнула и более не могла сдерживать тяжелого дыхания. Она просто ждала. Всей ладонью Брамс ощущал, как горяча девушка между ног. Он бы подумал, что у Аделин лихорадка. Если бы не обстоятельства. О которых он мог только мечтать. А теперь ему приходилось отгонять от себя куда более дерзкие желания. Это же Аделин. Нежная и хрупкая, как цветок. А цветы в руках Брамса всегда погибали. Мужчина надавил ладонью на лобок, а пальцами на вход во влагалище, чувствуя, как влага пропитывает тонкую ткань и пачкает смазкой. От чего Брамс задышал чаще. А Аделин всхлипнула. Ее рука на его члене сжалась. Девушка выгнулась в пояснице, прикрыв веки. Вместе с жадными поцелуями по шее, с грубыми движениями пальцев, Брамс обрушился на нее, как и гроза на дом. — Не так… — вдруг почти пропищала она. Брамс остановился. На грани возможностей своей воли. Прерывисто дыша, пожирая взглядом, он ждал указаний. Рано Аделин думала, что от смущения у нее дым из ушей повалит… Вот сейчас был такой момент. Поверх ладони Брамса она положила свою. И надавила, но мягко. Чтобы прикосновение получилось нежным, а не грубым. Пальцами она провела по его пальцам. Сверху-вниз, и снова вверх. Превращая грубое в чувственное. Угловатое в плавное. А там, где под рукой Брамса был ее клитор, Аделин едва дотронулась подушечками пальцев до тыльной стороны его ладони. Осторожными кругами вывела траекторию вдоль половых губ ко входу, задержавшись чуть более сильным нажатием. Быстрая обучаемость была одним из хороших качеств у Брамса. Он вторил касаниям Аделин. И не мог выразить свой восторг при виде разгоряченной девушки, которая изгибалась и прижималась к нему. А ее тихие, еле слышимые стоны, были в тысячу раз лучше, чем симфонии Шуберта. Захваченная новыми эмоциями, будто огненными всполохами из камина, Аделин не могла четко соображать. И Брамс мог ее понять в этом. Ему и самому это все казалось нереальным. Но то, как теплая ладонь сжималась на его члене, делало этот нереальный сон еще и невероятно прекрасным. Хотелось лишь еще немного трения. Брамс толкнулся в маленький кулачок девушки и чуть не взвыл от ярких ощущений. — А-а…д-де…л-лин… — хриплый мужской голос оставил мурашки на шее, там, где кожи коснулся горячий язык. Аделин вытянулась, сидя у Брамса на коленях. Удовольствие между ее ног нарастало. Шум в ушах гудел. Плыла комната вместе со взглядом. Мужчина повторил движение, прижал девушку к себе так крепко, что стало невозможно дышать, но создало такое нужное давление между его членом и девичьей ладонью. То, чего он так хотел. Его пальцы вновь стали грубыми. И Аделин не выдержала такой резкой перемены. Внезапный оргазм заставил ее закричать, и благо бушевала гроза, а на километры вокруг никого не было. И вновь девушка положила свою ладонь поверх ладони Брамса. Останавливая его, продлевая волну удовольствия. От чего Аделин снова тихо застонала. И тут же почувствовала, как мелко подрагивает сам Брамс, целуя ее шею. На обнаженное бедро закапали белые капли. А влажные следы от поцелуев обожгло от новых извинений. — Прости… Аделин почти хихикнула над ним, но случайно глянула вниз, и чуть не задохнулась от открывшейся картины. Они оба устроили тут беспорядок.