Владыка Ра и трудности божественного судопроизводства

— Хорошо, давай попробуем еще раз, но на этот раз нормально! Необремененная интеллектом морда, похожая на смесь свиньи и муравьеда, таращится на меня с какой-то обидой и недопониманием. За потраченные два часа моего драгоценного времени этот олух так и не понял, что от него требуется. Миссия «натаскать так, чтоб не опозорился на суде» плавно перетекла в «натаскать так, чтобы не прям сильно опозорился». Невольно возвожу глаза к Неберджеру, думая о том, каким будет следующий этап. В глубине души, немного, совсем на полшишечки, начинаю подозревать, что затея превратить этого апофисова солдафона в цивилизованного бога, способного по существу отвечать на суде — не самая лучшая из моих идей. Приходится признать, что даже у меня, владыки вселенной, царя богов, светила Та-Кемет и прочая, и прочая, иногда случаются форс-мажоры. Собственно, одна из таких ситуаций — исфетова озабоченность малолетних идиотов Нут и Геба, результатом которой стал выкидыш в мир этого крысиного короля, который перегрыз друг-другу глотки ради… а Апофис пойми ради чего. В результате чего старший из этой компании сейчас строчит мне сотое послание из Дуата, качая права аки старуха в очереди на прием к сельскому лекарю (судя по почерку, Анубис был изрядно подшофе, когда пришивал ему руки), а младший из-за собственного скудоумия грозится похерить все мои попытки не дать царству скатиться змею в пасть. — Итак, повтори, в чем наша основная цель? — произношу терпеливо, по слогам. — Удержать трон? — Ты — кретин, — констатировал я. — Наша основная цель в том, чтобы сохранить стабильность в государстве и не уронить его честь! Не допустить ко власти малолетнего идиота с его тронувшейся умом матерью. Восшествие на трон Апофис пойми откуда взявшегося парня, еще и называющего себя, внезапно, сыном почившего фараона, мигом дискредитирует престол Та-Кемет в глазах соседей. В порыве патетики резко развожу руки в стороны. Заезжаю в лоб Джехути. Последний отшатывается и опрокидывает на себя чернильницу. Делаю вид, что вломил ему не намеренно, но извиняться не собираюсь, ибо нечего тут у меня над душой стоять, аки жрец над трупом. — И что скажут господа заграничные партнеры? — задаю риторический вопрос, в ответ получаю все такой же пустой взгляд, но, изначально не рассчитывая нв большее, продолжаю. — Поглядите, они совсем расклеились, отдали власть в руки какого-то самозванца с болот Дельты! Этак каждый чужеземец решит, что он тоже вправе прийти, объявить себя законным наследником и забрать царский урей себе! И кто ему помешает? Уж явно не желторотый юнец, которого по нелепой случайности избрали царем! Для пущей убедительности ударяю кулаком по столу. Кажется, слышу, как подпрыгнула посуда в обеденном зале на противоположном конце дворца. — О стабильности в стране и говорить не приходится, — продолжаю я свою мысль, пока Джехути судорожно распаковывает новую чернильницу. — Сумасшедшая женщина и ребенок на троне похерят все, что в Кемет еще остается целым. Мудрым указаниям своего владыки они внимать не станут. Наклоняюсь вперед и давлю на неуча своим авторитетом. — Ты хотя бы самостоятельно можешь эффективно отражать вражеские набеги, а мое чуткое политическое руководство не даст тебе окончательно поспособствовать скатыванию страны в дремучий Нун. По степени одухотворенности «лица» пациента, понимаю, что моя тирада прошла мимо его не обезображенного извилинами мозга. Вычленил какие-то отдельные слова, отдаленно понял смысл некоторых фраз и уставился на меня, ожидая продолжения. Смирившись с тем, что гений способен понимать только краткие и четкие приказы, решаю зайти с другой стороны. — Давай по-новой. Представь, что я Маат. Вот выходит юнец и выдвигает тебе свои претензии. Что ты ему ответишь? — Что все мои действия соответствуют интересам владыки! Хатхор хватает меня за плечи и начинает поглаживать по руке, Джехути щелкает клювом и мне подносят стакан с какой-то настойкой, один запах которой волшебным образом избавляет меня от желания сломать кретину хребет. Тот стоит, таращится на меня с исфетодельным видом. Деловито откашливаюсь, жестом сообщаю, что он помилован. — Ладно, — заключаю, осознавая всю бессмысленность этой затеи. — Апофис с тобой, просто отрицай все. *** — Ответчик, вы готовы взять слово? — Нет! — То есть, вы незаинтересованы в исходе суда? — Нет! Цензурных слов у меня больше не остается. Пробиваю себе лоб ладонью и глотаю ту самую настойку, которую мне живенько вручил трясущейся рукой Джехути. Аудитория в недоумении, юнец на минуту забыл, что хотел сказать, душенька Маат в раздумии придерживает судейский молоточек, и посреди этого стоит надутый, как петух перед дракой, неистовый, сука, Сет. «Чтоб тебя в Дуате аху драли!»