Тень Аметиста

      Тридцать первого октября 1517 года в французском поселении произошла трагедия: изба старейшины трепещала пред языками пламени, охватившими её. Пожар унёс за собой в Абаддону души трех человек, оставил от дома лишь угольки, а также наделил шрамами множество людей, что не остались равнодушными в ту ночь.       С тех пор прошло тринадцать лет. Поселение переросло в небольшой городок со своей системой управления и власти; мэр, патрициат заменили старейшин, деревянные избы стали двух, а то и трехэтажными каменными домами, торговля процветает, и даже сам Париж выделил городку пару-тройку стражников, в обязанности которых входят защита и сбор налогов с горожан. Так, в один ясный, летний день, когда солнце беспощадно жгло головы бедных торговцев на площади, в дверь дома на улице Рокайо постучали.       — Bonjour, Миранда Мартен, — два высоких мужчины вошли в дом сразу после того, как женщина среднего возраста отворила дверь.       — Извините? — заговорила та, — я что-то нарушила?       — Есть подозрения, что вы причастны к колдовству, мадам. Согласно уставу мы обязаны обыскать ваш дом, если, конечно, вы не сознаетесь сами.       — Я? Ведьма? — в голосе женщины прослеживались нотки тревоги, что скрывались за искусно наигранном смехом, — это вам такое Агата сказала? У этой старухи не все дома!       — Агата? Est une guérisseuse?       — Нет, она даже травы не различает, какая из нее знахарка! — хмыкнула Миранда. — Она моя сестра. Старшая сестра.       — Что ж, в любом случае, ваша сестра никак не относится к этому делу, если, конечно, не является ведьмой, как вы.       — Я не ведьма! — вырвалось из уст женщины. На лестнице показалось и тут же скрылось лицо парня — темноволосого мальчишки.       — Тогда, если вы не причастны к колдовству, не мешайте страже выполнять свою работу, — женщина хмыкнула и отлучилась в соседнюю комнату. Вскоре туда же пробежал парень со ступкой и пестиком в руках.       — Все сделал, как я тебе сказала?       — Да.       — Молодец, теперь давай, ступай играть с детишками. Я разберусь.       Миранда потрепала волосы мальчика, забрала инструменты из его рук и проводила взглядом. Облако прикрыло кипящую землю от солнца, прохладный ветерок прошёлся по улицам города. Юный Фредерик, лавируя между многочисленными людьми, пересекал торговую площадь города, бежал вдоль множества улиц и приблизился к району, оснащённому, в отличие от других, керосиновыми фонарями.       По правую сторону от мальчика возвышалась новенькая церковь, куда его водила Миранда на вечернюю исповедь; по левую сторону шли друг за другом дома, каждый из которых больше предыдущего. В одном из таких богатых зданий жила семья Робеспьер, которой некогда Миранда оказала неоценимую помощь; туда-то наш герой и отправляется.       Миранду в городе знали все. Это и неудивительно: она является отличной знахаркой, а некоторые утверждают, что она имеет познания даже в экзорцизме! Вот например, две недели тому назад, жена торговца Мерсье, весьма влиятельного человека, жаловалась, что в доме завелись черти, внаглую воруют товар; уже на следующей неделе после священного обряда с красной солью женщина прибежала к знахарке и сполна отблагодарила трехфунтовым судаком, который до сих пор закисает в остатках рыбного супа.       — Здравствуй, Фредерик! — миловидная женщина открыла дверь постучавшему мальчику. — Подожди, я позову Фаддея.       Фаддей — сын богатой семьи Робеспьер. Родители его видели в нем священника, архидьякона, когда сам Фаддей увлекался по большей мере торговлей. С Фредериком он знаком с самого раннего детства, когда семейство его поселилось сразу после начала градостроительства. Было это в году эдак 1526-м.       Тогда десятилетний Фредерик собирал в поле травы золотой розги по поручению своей покровительницы. Фаддей, исследуя окрестности своего будущего королевства (мальчишка с детства представлял себя королём), заплутал на луговых полянах. Сие поляны могли послужить могилой для городского, особенно в столь сильную, подобно сегодняшней, жару. Тем не менее, парня вытянули из когтей смерти; тот очнулся. Вдох — жидкость затекла внутрь, воздух из лёгких всплывал на поверхность объёмными пузырями. С неистовой силой Фаддея выбросило на поверхность, на мягкую траву, где он, откашливая остатки воды, протирал горящие глаза тканью одежды. Наконец, получив возможность открыть очи, он увидел перед собою протягивающего руку мальчишку.       — Ты что творишь? Если бы я умер? — охрипшим голосом кричал Фаддей.       — Не умер же, — с улыбкой на лице говорил мальчик, — viens avec moi, пора возвращаться в поселение.       — Как я вообще здесь оказался?       — Viens avec moi, — повторял мальчик, — Она поведает все, что желаешь знать.       Фаддей принял протянутую руку. Иного выхода не было: или скончаться на берегу реки, или последовать за десятилетним мальчишкой. Миновав пару-тройку холмов, где Фаддей украсил ладони ссадинами и царапинами о заросли здешних троп, на горизонте показался деревянный каркас будущей церкви — сердце города Ривьера-д’Элеганс.       «Какие тебе лекарства? Воды пей побольше, а в такую жару бешеную дома сидеть нужно!» — кричала женщина из другой комнаты. Мальчики сидели друг против друга за небольшим деревянным столом, который то и дело испускал противный визг при малейшем движении.       Фаддей воротил нос, помешивая бурую жижу в миске. Не привык парень грибные супы расхлебывать. Фредерик же покачивал ножками и чиркал в тетрадке, явно обгоревшей по краям.       — Чего не ешь? — Миранда небрежно поставила кружку с настойкой полыни на скрипящий стол.       — Госпожа Мартен, я не голоден.       — Пардоньте уж, мэссир! Не можем себе позволить столичной роскоши! — всплеснула руками женщина. — Хотя бы это выпей, телу легче станет.       — Мне бы скорее хотелось узнать, как… — не успел парень договорить, как знахарка вновь взорвалась.       — Damnant bourgeoisie! Riviera- d'Elegance invadunt et faciunt ut lubet! Hoc videre potes, Deus?       — Что, извините? Я плохо знаю латынь…       — Миранда говорит, что тебе пора идти в свой зажиточный дом, — утрировал Фредерик.       — Но… ты обещал… я… она…       — Поспеши, пока ветхозаветный гнев не пробудился, — с улыбкой на лице проговорил Фредерик, вселив в собеседника напротив неестественный для Фаддея страх.       — Хорошо, au revoir, госпожа Мартен, Фредерик, — парень поклонился и покинул жилище знахарки.       Женщина залпом выпила настойку полыни, к которой Фаддей даже пальцем не притронулся, и поднялась на чердак хижины.       День смиренно уступает место владычеству Никты, богини ночи, чей темный плащ окутывает мир, призывая к сновидениям. Свеча посреди стола слабо освещала уставший лик Миранды. Знахарка сидела с мальчишкой за столом, обирала травы. Громкий вздох заставил беззащитный огонёк свечи биться из всех сил, дабы не погаснуть; Миранда убрала в сторону оставшуюся кучу травы, сложила руки и стала наблюдать за Фредериком.       — Tante Miranda? — мальчик поднял голову на покровительницу.       — Да, золото моё?       — Почему мои родители бросили меня? — с совершенно серьёзным выражением лица спросил Фредерик. — Почему от них остались только эти старые записи на неведомом мне языке?       — Ты ещё слишком мал, чтобы понять ситуацию.       — Нет, вы просто боитесь! Вы боитесь того, как это отразится на моей психике! Боитесь, как моё отношение может поменяться к вам!       — Assez! В каком тоне ты со мной разговариваешь? — Миранда встала из-за стола, задула свечу, схватила мальчика за руку и потянула за собой.       — Ай! Отпусти! Отпусти, мне больно!       Дверь хижины распахнулась, женщина тянула за собой мальчишку в объятия ледяной ночи. Мартен свободной рукой показала на скопление звёзд на кристально чистом небосводе.       — Созвездие Цефея? Что это значит? — все ещё кричал Фредерик.       — Цефей Лефильс де л’Эине — этой информации тебе будет достаточно! — Миранда отпустила руку мальчика и вернулась в хижину, оставив дверь нараспашку открытой. Фредерик ещё долгое время смотрел на небосвод, вздохнул и смиренно воротился в дом.