Eccitazione

      Лас-Вегас никогда не отличался чем-то неожиданным и впечатляющим. Обычный город, в котором всё течет по своему рутинному пути.       Но это только для прилежных граждан, что каждыми днями ходят на работу, словно загипнотизированны и не понимают, что от этого их жизнь не станет лучше или что-то в этом роде.       Дождь лил с бешеной скоростью, капельки барабанили по крыше клуба, где заседали несколько людей за одним большим столом в компании легкого алкоголя.       И если вы ещё не поняли, где оказались, то я объясню. Этот город самый азартный из всех в этом мире. Более ста казино делают Лас-Вегас одним из крупнейших мировых центров развлечений и игрового бизнеса. Множество туристов, посетивших этот райский уголок, хоть раз, но сыграли в какую-нибудь азартную игру, проигрывая деньги постояльцам.       Сегодня погода была более мрачной, чем вчера. Конечно, сейчас же зима, а значит и осадков больше, чем обычно. Хотя за всю историю такого обильного количества не было, что было очень странно. Но, конечно, никто даже и не старался замечать что-то в этом неожиданного: все как обычно сидели на работе или дома, без разницы.       И вот только одни бессмертные люди, что готовы поставить на кон свою жизнь, заседали за круглым столом, придерживая карты в руках.       Сегодня фортуна была за Аддамс. Уэнсдей Аддамс. Девушка умело скрывала свое везение, поднимая ставку в несколько раз. В покере главное осторожность, а не дикая гамма эмоций. Но не каждому могло везти.       А Синклер никогда за свою жизнь не блефовала. Считая интересной игрой — честную игру, девушка держала в своих карманах несколько фальшивых карт, на всякий случай. Но на этот раз ей везло и без чего-то дополнительного.       Мужчины выкидывали карты, матерясь. Уэнсдей забавляла такая реакция, она старалась найти больше эмоций в лицах, но один человек не позволял прочитать себя, как книжный лист, расписанный чёрным карандашом азарта. Блондинка с серьёзным лицом смотрела в стол, порой поднимая свои глаза, чтобы встретиться с такими же карими, но потом отводила взгляд, чтобы не спалиться.       Но ей плохо удавалось скрыть свою заинтересованность, потому весь план летел стремительно вниз, ударяясь об бездну безумия. Никому не удавалось понять и увидеть эмоции на лице брюнетки, но было исключение. Энид. Это может быть и пугало, но ещё больше пугало — уверенность Аддамс, которую можно было почувствовать за километр от неё.       Вечер не давал никакого спокойствия, что сейчас всё будет хорошо, но заставлял верить во что-то лучшее.       — Эдриан, неужели Вы сдаётесь? — поднимая руки, произнесла Аддамс. Это был крайне сильный игрок и теперь он должен отдать всю свою сумму и остаться ни с чем, что идёт в пользу Уэнсдей.       Её ухмылка озарила каждого, кто уже проиграл целое состояние. Что-то наподобие улыбки радости и в тот же момент ликования от того, что сегодня выигрыш за ней. Но не тут то было.       — Не бойся, Аддамс, у тебя есть ещё я.       — Ох, мисс Синклер, Вы правда желаете играть со мной дальше?       — Это куда интереснее, чем просто попивать алкоголь у себя в номере. — окинула блондинка взглядом, останавливаясь на шее. — А то Вам чужда моя компания. — направляет свой взгляд цвета волны и слёз в глаза, словно бездна.       — Ни в коем случае, как Вы так могли подумать!       — Sarà bello vedere il tuo duetto. — крикнул итальянец на конце столика, а потом добавил. — Простите, не могу сдержаться от своего родного языка, так он подходит в эту ситуацию!       — Ничего страшного, все мы в любой ситуации можем что-нибудь, да и вкинуть.       Парень улыбнулся, а потом посмотрел на наручные часы. Его лицо исказила гримаса шока и негодования. Как быстро летит время, даже не щадя людей!       Альберто поклонился, а потом с сожалением посмотрел на Аддамс.       — Ещё раз извиняюсь, но завтра у меня вылет в Италию, придётся покинуть вашу компанию. — гордо вышел, хлопнув дверью, поставив тем самым жирную точку в их разговоре.       Кто-то тоже придумал отговорки, а кто-то просто слинял под шумок, как обычно делали проигравшие. Ничего нового. Все уже давно должны были привыкнуть к такому раскладу.       Кареглазая стрельнула взглядом на девушку напротив, а потом отпила коньяка из бокала. Облизывая языком губы, брюнетка рассматривала чужое лицо. Эту девушку она видела в первый раз, но она уже успела запасть в душу, как первый выигрыш.       — Кто из нас будет диллером?       — Хочешь предложить свою кандидатуру? Учти, я могу противостоять.       — Мы тут, черт возьми, сидим одни. У нас не настолько гигантский выбор, малышка. — ухмыляется.       — Ещё раз назовешь меня так и твое лицо будет размазно этой колодой. — показывает на центр стола, отчего Уэнсдей тихо смеётся. Вся мысль о разгневанной особе заставляет трепетать что-то внутри, под легкими, заставляя живот скрутиться от боли, будто в него только что ударили ногой со всей силы. Неожиданные чувства для Аддамс, обычно она не реагирует так яро на чужие заявления.       Голубоглазая замолчала, а потом отпила чуть алкоголя, давая организму расслабиться хоть как-то. Ее мысли летали где-то в другой параллельной системе, пока брюнетка стучала костяшками пальцев по столешнице, отбивая не понятный ритм.       — У нас не будет диллера. Обычный покер, но с нотками техасского.       — Тогда какие Ваши ставки, мадам? — кареглазая знает, что по-любому сможет переплюнуть её ставку, но всё равно даёт почувствовать власть над собой, проверяя блондинку на вкус.       — Пятьсот долларов.       — Тогда я ставлю столько же. Ну что, поехали.       Рука тянется к Синклер, рубашкой вверх кладет две карты, проделывая такой же трюк и со своими картами. Энид улыбается, обнажая свои клычки, даже не зная повезло ей или нет, плевать. Эта улыбка была заражающей, раз кончики губ Аддамс потянулись наверх.       Три карты на середине: валет пики, десятка буби и семерка черви. Блондинка наконец смогла взглянуть в свои карты, оценивая возможности. Глаза разглядывали каждый миллиметр бумаги, а язык облизывал сухие губы. Срочно нужен напиток.       — Все ещё хочешь тягаться со мной, миледи? — в другой стороне комнаты послышался тихий голосок, но такой уверенный в себе.       От этого хотелось провалиться сквозь землю, напрямую в ад, чтобы черти сварили Синклер в котле, не давая и шанса услышать такой самовлюблённый звук. Да, она сама была уверена в себе, но чужая уверенность заставляла усомниться в своих решениях: а вообще правильно ли она поступает? Неужели Аддамс настолько сильна волей, что растопчет блондинку, сдавливая сильнее своей гордыней, сравнивая с грунтом.       — Так говоришь, будто потеряла уверенность с самой первой секунды. Ох, не говори, что это так и есть. — сделала театральную паузу, поднося ко рту ладонь. — В любой ситуации мне это по карману.       — Ты слишком высокого мнения о себе.       — Беру пример с тебя. — подмигивает, поднимая ставку.       Аддамс сильно рискует, но всё равно ставит сумму больше, продолжая такую особую игру с прекрасной блондинкой, чьи глаза пленили.       На стол кладётся ещё одна карта — терн. Синклер окидывает её мимолетным взглядом, на лице выразилась победная ухмылка, а руки положили две карты рубашкой вверх.       — Неужели так быстро скидываешь карты?       — Мечтать не вредно, Аддамс. — выдыхает, пока Уэнсдей делает ещё один спасительный глоток алкоголя. Сейчас бы ей сигарету, но раскуривать табак в помещении, особенно в этом элитном клубе, не есть хорошо и интеллигентно. Приходится засунуть все свои хотелки подальше.       Туз черви лежит на деревянном покрытии. Уэнсдей несколько раз смотрела на него, а потом молча поднимала свою ставку.       Никто не захочет отдать права победителя. До смерти будут бороться за это звание, ведь сейчас это идёт скорее как принцип, чем соревнования, где азарт играет большую роль. Даже на деньги, коими они не обделены, не давали такую огромную возможность, чтобы скинуть карты.       Пятый элемент — девятка пики. В глазах Аддамс загорелся огонь. Но перед тем, как раскрыть, кто победил, кареглазая опережает:       — Тебе не кажется, что на деньги скучно играть?       — На что предлагаешь?       — На натуру. — ухмыляется. — На твое тело... или моё.       — Не боишься, что я могу выиграть? — выгибает бровь.       — Ни в коем случае, милашка.       Синклер закатывает глаза на такие слова. Аддамс не переучить, приходится надеяться, что рано или поздно это всё закончится и она больше не увидит брюнетку во всей красе. Но перед этим приходится выиграть Уэнсдей, чтобы девушка не была слишком самоуверенной в себе. Энид, как никак, тоже сильный игрок.       — У меня каре. — скидывает карты, а потом глядит внимательно на чужое лицо, стараясь уловить каждую эмоцию.       Синклер нахмурилась. В её глазах что-то решалось, а потом она подняла свой взгляд голубых, чистых глаз.       — Стрит флэш. — в руках дама и десятка пики.       Аддамс проиграла. Её рот приоткрывается в немом стоне, а улыбка блондинки озаряет, как солнце в июле.       — Ты блефовала?       — Ни в коем случае. С тобой было интересно играть.       — И что хочешь в выигрыш?       — Тебя и твой язычок. Ты слишком много эмоций вызвала у меня за этот день. С самого начала.       Уэнсдей нравится такой ответ. Она сама жаждала заполучить блондинку себе, а тут Энид сама предлагает, хотя даже приказывает. Разве кареглазая станет отказываться? Конечно нет, потому и движется в сторону Синклер.       Та сразу же обвивает чужое тело. Ноги укладываются на талию, а руки притягивают за шею ближе, убирая лишние сантиметры между ними. За ягодицы придерживают, чтобы не упала, усаживая на стол.       Руки гладят все части тела, куда может попасть взгляд. Рот ловит кислород, стараясь найти контраст между живым и неживым. Реальность теряется в пьяных глазах и улыбке.       Энид ложится на стол, её грудь вздымается вверх, нежно опускаясь вниз, когда Аддамс оставляет поцелуи на лице, доводя девушку до дрожи в коленях. Руки стараются найти опору, но всё тщетно, и приходится хвататься хоть за что-то, что было поблизости. Пальцы скользят по деревянному покрытию, сжимаясь немного в кулак до белых костяшек.       Рот непроизвольно приоткрывается, пропуская несколько стонов. Воздух наполнился горячими следами двух девушек.       — А я думала, что вы не такие раскрытые, миледи.       — В твоей ситуации лучше даже и не думать, Аддамс. — шикнула, а потом сделала громкий вдох.       Брюнетка вдыхая запах сладких, ягодных духов, провела язычком по шее. Она даже не церемонилась и брала всё: без остатка целовала губы, касалась бёдер, пробираясь под ткань фиолетовой юбки.       Расстегивая розоватую блузку, Уэнсдей готова была сорвать её со всеми пуговицами. Её глаза сияли, когда пальцы с каждой секундой больше раскрывали чужое тело, такое подвластное и желанное. Редко кто вызывал такое желание ко вниманию, но всё равно карие очи радовались девушке под ней.       Почему какая-то незнакомка выводит на такие чувства? Почему не девушка, которая сидит дома, ожидая Аддамс? Она изменяет, но уже довольно долго, несмотря на то, что брюнетке давно наскучила особа. Им стоит поговорить об этом, но сейчас это однозначно плохая идея. Всё ее внимание сосредоточено на развратной блондинке, что извивается от каждого сказанного слова или поглаживания. Ласка нравится, завораживает, пытаясь притянуть к себе сильнее, чем было до этого.       Синклер закатывает глаза, теряясь в экстазе. Хотелось забыться на тот момент, чтобы не чувствовать губы на своем теле, которые сильнее и сильнее оставляли красные отметины, вскоре ставшие багровыми. Энид выгибает спину на все касание ладоней.       Снимая с плеч верхнюю одежду, оставляет ещё один засос на ключице. Сначала проводит языком дорожку, а потом кусает, из-за чего остаётся след от клыков. Друзья точно заметят это, но не будут задавать много вопросов, потому что у девушки есть своя личная жизнь и как ее проводить она будет знать сама. Но всё равно Йоко Танаке будет интересно, кто этот неизвестный, который смог сломать её подружку, хотя ещё со школы никого не подпускает к себе. Но Синклер всё равно будет отмалчиваться, ибо встречу с Уэнсдей будет невозможно повторить. Просто одноразовое знакомство двух властителей разврата Лас-Вегаса. Главных азартных девушек, для которых поставить свою жизнь не проблема.       Губы искусаны до крови, как даже в зиму не было, когда мороз был настолько холодный, что они трескались от одного дуновения ветерка в лицо. Но ни что не сравнится с эмоциями в данный момент, когда через ткань гладят ее грудь.       Руки Уэнсдей порой холодные, а порой слишком горячие, умело справлялись с бюстгальтером, снимая его. Маленькая нежная грудь блондинки, манящая и такая изящная, предстала перед карими глазами, которые залились красным огнём. Черти вот-вот скоро выпрыгнут из тела, а демон покажет свою настоящую натуру.       Уэнсдей сложно совладать с внутренними чувствами, что пленили сильнее, чем молочная кожа Энид, на которой перемешалась алые, как розы, укусами. Непонятно куда девать взгляд, слишком трудно контролировать себя, но она старается. Брюнетка ведёт медленно, но жёстко, можно сказать немного дразня, а потом давая нужную разрядку или что-то типо такого. Сначала Синклер готова убить за это, но потом подстраивается, отдаваясь полностью, каждой клеткой её тела, что так и кричит о том, чтобы его взяли на этом столе, что похоже сейчас больше на портал между адом и реальностью. Аддамс — сатана, а Энид — бедный падший ангел, которого пытаются перетянуть на чужую сторону, а та как раз не против.       Язык проходит по выпирающему соску, а другой сжимается, выбивая новые пошлые звуки из горла голубоглазой. Голова закидывается назад, а светлые локоны спутываются друг с другом, оседают на лицо, не давая четко увидеть лицо брюнетки, облизывающей страстно свои губы перед тем, как поцеловать живот снова, кусая чуть выше, между грудью, а пальцами проводит по бедру, оставляя красную дорожку от ногтей.       — Твоё тело прекрасно, миледи. — констатировала факт.       — Ты так и будешь говорить или всё же трахнешь меня? Я уже задумываюсь о том, что ты этого не умеешь, а все остальные просто придумали всё. Не медли, Уэнсдей, а иначе я буду первой, кто расскажет всю правду. — через полу стоны говорит Синклер, сжимая свою юбочку возле конца.       Эти слова разожгли внутри страсть.       Фиолетовый элемент одежды мешал рассмотреть полностью все прелести девушки, почему юбка валялась на полу, рядом с блузкой, где ей и было место, только брюнетка медлила с тем, чтобы стянуть её. Проверяла свою выдержку, но она полетела вниз, вместе с разумом, когда увидела белое кружевное белье под одеждой. Сказать, что она была шокирована, — просто промолчать. Её глаза сначала округлились, а потом появилась нахальная улыбка, стиравшая все моральные ценности Аддамс, которые давно побывали, ох как далеко.       Одна Энид вызывала у нее такие эмоции. С ней хотелось на край света, чтобы никто не искал — оставить всё на произвол судьбы. Даже если и ограбить банк, но только в компании блондинки, которая в любой ситуации скрасит жизнь в тюремной камере или даже на висельнице перед самим Богом, когда её грешную душу будут расценивать. Она однозначно попадет в ад, но даже там Синклер будет с ней.       Язык плавно ведёт до бёдер, а потом по внутренней стороне бедра.       Энид была права. У нее однозначно умелый язычок, которым она сейчас массирует клитор. Все слова мигом покидают голову, когда Уэнсдей вводит один палец.       — Боже.... — тянет блондинка.       — Ты сама этого хотела, малыш. — останавливается на секунду, а потом набирает темп.       Большим пальцем массирует клитор, а двумя пробирается в лоно. Целует губы, покусывая их, сильнее и сильнее двигая пальцами внутри. Энид задыхается от нехватки воздуха. Его полностью забирает Уэнсдей, не отдавая.       Руки хватаются за плечи Аддамс, оставляя следы царапин или синяков. Можно было порвать одежду на ней, но было очень жалко, потому что она стоила куда дороже, чем несколько автомобилей. Всё очень качественно.       Блондинка обмякает в чужих руках, издавая последний стон, а кареглазая ловит его губами, целуя последний раз.       — Ты красива. — шепчет в ухо. — Видела бы себя сейчас: такая красная, с пьяной улыбкой. — продолжает. — Сказка.       — Хочешь раскрою тебе секрет?       — Конечно. — почему-то они не хотели переходить на повышенные тона.       — Я блефовала.       — В любой ситуации у меня было бы такое же желание.       — Льстишь.       Повисла пауза.       — Но мне сейчас надо уходить. Меня ждёт машина, я уезжаю.       — Мы ещё встретимся, миледи? — с надеждой произнесла Уэнсдей.       — Только если в следующей жизни, Аддамс.       И кареглазая готова будет умереть ради того, чтобы увидеть небесный взгляд на себе вновь.       — В итоге Ваша мамочка вернулась на следующий день. Вела она себя изначально конечно же стервозно. Но после раскрылась, та ещё сахарная девочка. Но мне так нравится гораздо больше. — рассказывала, заботливо улыбаясь трём парам карих глаз.       — Боже, надеюсь ты не всё им рассказала, Уэнс? — трое девочек засмеялась. Аддамс обернулась, увидев Энид, та скрестила руки на груди, чуть хмуря свои брови.       — Ну...половину из того, как мы познакомились, остальное умолчала, родная. Не переживай. — встала с кровати, взъерошив волосы каждой дочке.       — С того момента прошло больше 14 лет, а ты до сих пор его идеально помнишь...— засмеялась, а Уэнсдей подошла к блондинке, взяв за руки, переплетая их пальцы.       — Я помню каждый день проведённый с тобой, любовь моя...— Уэнсдей поцеловала Энид в лоб, слушая визг детей от "милоты" их мамочек.       — А ты моя любовь, Уэнс...— прошептала, заглядывая в бездну напротив.       И никто из них не мог представить то, во что выйдет их первая встреча. Как оказалось в крепкую любовь, в их крепкую, счастливую семью.