Чëрные глаза: Осетинские приключения

– Слышь, бля, я кассету у мамки спиздил. "Южный парк: Анусный прибой". Ты обязан со мной посмотреть. Сообщение в ВК пришло на компьютер Фа$$$$иннефора. От такого предложения было просто невозможно отказаться. Уже через двадцать минут Лыткин примчал к дружку. Скинул куртку на пол и рванул в зал к Ануфриеву. Уж очень хотелось увидеть, что там за кассета. – Садись. Бля, это просто песня. – Где твоя мать достала её? – Да хз, главное, что мы можем насладиться вдоволь. Артем вставил кассету. Пошла заставка. Никита усаживается поудобнее, откидывая голову на спинку дивана. Артем садится рядом, слегка морщась от запаха товарища. — О чем серия? — интересуется Лыткин. — Я ебу что ли? — Артём пожимает плечами, не отводя глаз от экрана. Начало серии начинает вводить парней в скуку. Ещё ни разу "Южный Парк" не производил такого впечатления на них. Какой-то скучный разговор Кайла и Картмана, а Кенни и Стэн вообще отсутствуют. Вонючий закатывает глаза. — Сколько минут осталось? Я заебался. — Ещё тридцать минут... — Тридцать минут?! Какого хуя?! Это точно Южный Парк, а не арабская говно-пародия? — Чё ты доебался! Что было, то и взял, и вообще... Оба резко замолкают. Их диалог был прерван чем то странным на экране. – Еби меня как чертову суку!– восклицает Кайл с экрана. – Оу да, Кайл, ты такой узкий... Мммм... – сцена продолжилась сношением и характерными хлопающими звуками. – ЧТО ЗА ХУЙНЯ, АРТЕМ БЛЯТЬ, ЭТО ПОРНО-ПАРОДИЯ НА ЮП? – А Я ЧТО, ЕБУ? ХАХАХАХХП, БОЖЕ, ДАВАЙ ПРОСТО ДОСМОТРИМ ЭТО. – Ладно. Просмотр продолжился. Кайл в фильме стонал как матери молоточников, пока Картман вдалбливался в еврейский анал. Порнуху в ВК пока что не завезли, поэтому приходилось выкручиваться пиратскими кассетами, заделанными под серии оригинальных сериалов. Ненароком можно было случайно включить непотребства, думая о просмотре мультсериала. Corpse смеялся с происходящего на экране, пока Немыткин чувствовал максимальное напряжение и некомфорт. Он не смотрел порнуху – она смущала его, да и хуй у него редко стоял. Хуй редко стоял... Блять... Член стоял как на посту. Что за пиздец? Лыткин ненавидел геев, даже нарисованных. Одна мысль о том, что он возбуждается на секс двух мультяшных мужиков вызывало у него рвотные позывы. — Кончай в мою пиз...в мой анус! Кончай в мой анус! Немыткин нелепо скрещивает ноги как тёлка, которая очень хочет ссать, и действие не остаётся незамеченным. В первые секунды Артём просто пялится на друга с невдупляющим личиком, после чего срывается на гулкий смех. — У тебя встал хуй на это дерьмо?! Вот на ЭТО?! — Ничего у меня не встало! — Лыткин оправдывается, заикаясь. — То есть когда я показывал тебе фотки тёлок с дойками, они твоего самурая не пробудили, но как только я включил тебе анимированное гей-порево... — Заткнись, гандон! — Лыткин вспрыгивает с дивана, пока его хуй, словно стрелка, указывает на голову Артёма, отчего вонючий неловко отшатывается назад. — Можешь пиздеть про меня что угодно, но сейчас ты идёшь нахуй! Я домой! Артём все ещё заливается смехом, пока Никита выкатывается с хаты. *** После факиннефорского позора прошло пару часов. – Слышь, я кнш всë понимаю, но ты наверное извини, да? Мне как бы похуй на чë у тя хуй стоит. Я предлагаю пойти и кокнуть нашу классуху. Согласен? Ну а после можем досмотреть этот южный пиздец, докажешь, что не пидрила. *Епт твою мать...* – единственное, что сейчас было в мыслях у Никиты. Смысла отказываться не было. Надо любым способом очистить свою репутацию после сегодняшнего. Никитка накидывает свою чмошную черную куртку и выходит на улицу по дороге к любимому другу, предварительно сказав матери, что идёт гулять. Уже шесть часов вечера, округа потемнела, а сука-классуха вероятно возвращается с работы домой. Никитка подходит к месту встречи, где его уже ждёт Ануфриев с язвительной ухмылкой. — Никитулечка, сладенький, ты приготовился? — голос настолько высокий, что хочется сломать Артёму челюсть. Никита просто закатывает глаза, ведь он терпила. — Да... Вот, я вижу эту шлюху. Пока два дегроданта стоят под деревом в сугробе, низкая, но пухлая, как шар, женщина выкатывается на плохо освещённую аллею. Ануфриев рванул в сторону женщины, пока Лыткин хлопал глазами. – Получай, сука! За все мои двойки по литре! – Corpse ударяет классную руководительницу киянкой по голове. Это орудие использовать было более бесспалевно, чем молотки, потому что если кто-то прикопается и начнет спрашивать, зачем парням киянки, они скажут, что что-то ремонтировали. Да и сейчас было холодно, поэтому эти инструменты на морозе были не хуже и не мягче молотков. Лыткин наконец понял, что надо переставать хлопать очами. Он попытался побежать к жертве и своему другану, но, как абсолютный еблан, поскользнулся и упал на копчик. – БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯ – Ну ты и конченный. Опять я сам всë делаю. Пока Никита стонет где-то позади, катаясь по льду, как собака с глистами, Артёмка бьёт бедную женщину киянкой по затылку. Ручки у него дрожат, то ли от холода, то ли от ничтожности. — АААААА!!! АААА!!! Окрашенный в красный снег создаёт завораживающую картину. Открытый рот, сломанный череп, леденящий душу взгляд. Напуганное лицо жертвы застыло навсегда. Ануфриев быстро отпихивает труп подальше, чтобы было не так заметно. Он подходит к Никите. — Пойдем скорее, ебасос. — Я не могу встать. — Чё? — Я сломал копчик. Артём закатывает глаза с видимым раздражением. Лыткин совсем очумел. Мало того, что он не участвовал в убийстве, так он ещё не может встать и метнуться с места преступления нахуй. Ануфриев пинает того под зад, чтобы не расслаблялся. Лыткин вопит, хватая себя за округлую попку. — Вставай, говномес, или останешься здесь с ней. Он кратко кивает на теперь бывшую учительницу русского и литературы, прежде чем пойти прочь, пока Лыткин с трудом поднимается и следует за товарищем. По дороге до дома Ануфриева кенты особо не разговаривают. Немыткин иногда вздыхает, как старый дед от боли в копчике, однако товарищ его игнорирует. Нефор всë ещё чувствует себя бесполезным. Сегодня он во всей красе это доказал. Как минимум: опозорился тем, что не может контролировать(будь оно проклято); раздолбал хвостец; не помог Артему в убийстве. Как теперь закрыть весь этот пиздец? Стыдно всë-таки перед товарищем. При заходе в хату Ануфриева, Corpse убедился в отсутствии своей матери и впустил друга. – Ну всë, усаживайся. Будешь проверку на пидора проходить. — Это обязательно? Никита явно этого не хочет. Перед выходом он дрочил раза три, надеясь, что хуй вставать в четвертый раз не захочет. Он садится. Кладет руки на коленки. Выпрямляет спинку. — Ты даже сидишь как отменный кусок гомосятины. — Ануфриев слегка нагибается, вставляя кассету. Лыткин его игнорирует. Картинка начинает играть заново. Артём садится около Никиты с хитрой ухмылочкой. Проходит примерно пятнадцать минут кассеты. Всë вроде идет неплохо. Никита смог рассредоточить свой мозг и не думать о происходящем на экране. В то же время Артем, ухмыляясь, постоянно косится на своего другана в ожидании неожиданного подъема его экономической башни. Немытый чувствует этот надменный, насмехающийся взгляд, но упорно игнорирует. На самом деле здорово пребывать в своей голове. И никакая порнуха не страшна. Например, сейчас в его мыслях: *Блин, мама говорит, что я уже оброс, и надо стричься, но я так не считаю. Вообще почему я не могу себе патлы до жопы отрастить? Факин нефор всë-таки... А может ваще под ноль? Стану скином, как мы с Темой и хотели.* – Картман, твой горловой минет заставляет мой еврейский член неистово пульсировать! – Мальчик мой, скоро нацист накажет твоего еврейского детородителя. *Бля, главное, чтоб не как в прошлый раз! О чем я там думал? Побриться налысо... Интересно, а Артем бреет яйца? Какие они у него по соотношению с пенисом? Потому что в этой дешёвой картонной порнухе у Эрика какой-то неимоверный член, хотя в каноне всего три сантиметра. О чем я блять думаю? Я никогда не брил свои яйца, зачем Артёму это делать? Наверное, волосы на его яйцах светлее моих, он же русый. А ему делали обрезание? По любому не делали. У него тоже есть этот подзалупный творожок...* Никита пропадает в глубоких размышлениях, пока Артём с интересом смотрит картину на экране. Он видит, что взгляд Никиты не сосредоточен на телевизоре. Сучара жульничает. — Смотри на экран, педик. Не смей отвлекаться. — Артём толкает Лыткина в плечо, и тот поджимает губы и слегка сгорбившись, концентрируется на сюжете. Нет, только не это. Член... Член просыпается!!! Надо что-то делать пока его не сильно видно. Срочно. – Артем, я ща до туалета сгоняю? – Ну нет уж, сиди до конца. Или твой маленький друг снова восстает из мертвых? – Н-нет! Просто отпусти меня поссать. Я верну-... – Слова немытого остановила рука Ануфриева на его нефорском члене, который уже окончательно выпирал из годами нестиранных штанов. – ЗАЧЕМ ТЫ ТРОГАЕШЬ ЕГО??! БЛЯТЬ, ДА Я ЖЕ ЩАС ОКОНЧАТЕЛЬНО ВОЗБУЖУСЬ, ХАРЕ! – Хотел проверить, стопроцентный ты педик или нет, и встает ли у тебя на реальных людей. Как я вижу – да. Хммм, а если я начну делать характерные движения? – за словом в карман не полезет, начал гладить пирожочек своего кента, пока Лыткин всячески извивался под его рукой, пытаясь заставить Ануфриева прекратить. Артём давит на эрогенную зону парня слишком настойчиво, пока Никита отбивается руками. — Отпусти, бля! Артём удивляется настолько яркой реакции парня и решает отпустить его дудку. — Я вообще-то пошутил. — Мне не смешно, мудак! — Никита говорит строго, отстаивая свои личные границы, продолжая смотреть мультяшную порнуху. Но вот Артём... Как бы он не пытался обмануть себя, что все это он делает ради хохмы, было ясно одно: его возбуждает подобная реакция организма Лыткина. Он краем глаза смотрит на столь выраженный стояк, всё ещё не признавая свои странные наклонности, которые он всю жизнь осуждал. Ануфриев оправдывает себя, ведь мысль быть "поближе" к ближнему своему не является чем то плохим, верно? Он подсаживается к Никите так, что их коленки слегка соприкасаются, отчего у Лыткина сердце начинает биться чаще. Так они просидели некоторое время, старательно игнорируя происходящее на экране, ну и друг друга тоже. Казалось бы, всë утихомирилось, и можно было спокойно забить на стояк Немыткина. Но... Звонок. Звонок был звуком из темноты, прерыванием сладкой ночи. Он раздавался из недр квартиры Ануфриева. *Черные глаза, Вспоминаю – умираю. Чёрные глаза, Я только о тебе мечтаю* – Блять, мне мамка звонит – уведомил нефор. – Эта песня... Н-никита... неужели ты и вправду осетин... У меня встает на них... – Че... – Выключи телефон, и давай я ублажу твой осетинский стояк. — Какого хуя?! — Твоего хуя. Шутка затянулась. Никита со страхом отодвигается от друга, пока другой настойчиво приближается, облизывая пухлые губы. — Так, стоп, перестань блять... — Лыткин пытается оттолкнуть Артемия, но язык товарища уже исследует зубы вонючего. Многим людям бы не понравился вкус и запах нечищенных зубов Никиты, но в Артёме они вызвали животные ассоциации и родное чувство ностальгии. Артём торопливо расстёгивает ширинку друга, чтобы наконец то вступить в половой акт хотя бы с кем-то. Спустя несколько минут Лыткин перестает сопротивляться, теряя свою оставшуюся гордость и здравое мышление. Наверное, неопытность в половом вопросе побуждает его заняться этим с Ануфриевым. Все таки он должен хотя бы раз опробовать чужое тело. – Мгх, как ты хочешь, мой горячий осетин? Давай я возьму твой немытый пенис себе прямо в горло? Я слышал, у кавказцев тридцати сантиметровые. – Я н-не знаю... Делай, как знаешь... Порнуху я не смотрю. – Я сделаю тебе минет горячее, чем Эрик Кайлу. Corpse стянул нестиранные трусишки Никиты. Его осетинский пенисок больше походил на славянский грибок после дождя. Кривоватый, толстоватый, коротковатый, немытый и вонючий. Зрелище не особо приятное, а тем более вкусное, но озверевшего Артема сейчас ничего не останавливало. Он легонько лизнул осетинское достоинство дружка, чтоб прицениться к скорой работе. Никита прилегает спиной к стене, ощущая характерное покалывание внизу живота. Артём игриво облизывает кончик, вызывая у Лыткина тихий, приглушённый стон, больше похожий на хрип. Член подрагивает от ласки, нуждаясь в чем-то большем, чем игра с головкой. — Глотай... — Столь непривычный для Никиты повелительный тон. Артём глотает не глубоко, лаская от силы половину, являясь блядским девственником без опыта. Но Лыткину хватает этого с головой. Нос Ануфриева на секунду касается волосатого лобка, прежде чем он начинает кашлять от ожидаемого рвотного рефлекса. Он отпускает губами набухший орган, желающий выпустить накопившееся семя. Артём не знает, какой вкус у мытого прибора, поэтому даже не думает брезгать. Некая кислинка во рту придает ему решимости, и он глотает заново. – Арлыврлы... Помой кафда-нифуф сфой флен, нефр... Лыткин долбился головой об стену от удовольствия. Минетик Corpse был слабым и неумелым, но этим двум вряд-ли кто-то даст за всю их жизнь, поэтому выбирать не приходилось. Да и Никитка давно наяривал на своего дружочка, но не признавал, поэтому сейчас эта страстная осетинская агония под "Черные глаза" являлась чуть ли не целью всего его существования. Кстати, о "Черных глазах"... Музыка перестала играть, видимо, мать Немыткина оставила попытки дозвониться до блудного сынишки. — Встань собачкой, я буду долбить твою сраку. Уверенная фраза не смутила Артемия. Парень быстро встал раком на диван, стягивая свои постиранные мамой трусики. Он худощавый, ухватиться особо не за что. Никитка подставляет свой чучун к проходу, предварительно пуская слюну на анус партнёра. Член не огромный, чтобы Ануфриев чувствовал сильную боль, но до простаты он все же достал. Артём стонал как полнейшая профурсетка, двигая бедрами навстречу. Это был слегка сухой, странный и буквально грязный секс двух друзей. – Мх, Никит, а че "Черные глаза" играть перестали? – Я не ебу, наверн мамка звонить перестала. – Когда вернешься домой – тебя будет ждать очень серьезный разговор. – Пип-пип-пип. Звонок окончен. Длительность: 27:46. – ТАК ОНА НЕ ПЕРЕСТАЛА ЗВОНИТЬ? – Ещкере. – в начале было слово, и слово будет в конце.