***
Внутри клиники все аж блестело. Лоск свежего ремонта бросился в глаза, заставляя сощуриться и найти взглядом регистратуру. Сын на руках завертелся, просыпаясь. Уён подхватил его покрепче и подошел к стойке, решать взрослые дела. Доктор Ли, 103 кабинет. Пройдя пару шагов вперед и повернув налево до упора, он обнаружил, что очереди практически нет. На низком розовом диванчике перед нужным кабинетом сидела девушка, воркуя над своим ребенком. Румяный младенец в ручной люльке с любопытством посмотрел на них, и Уён не смог не улыбнуться, поймав заинтересованный взгляд еще и его матери. Но, несмотря на то, что девушка была очень красива и выглядела практически совершенно в такую-то рань, её пришлось беспощадно проигнорировать. Во-первых, он гей. Ну, формально – бисексуал, вообще-то, но на девушек вставало всего несколько раз в жизни: в школе на журналы и иногда с Соен в постели. После свадьбы на кого-то еще вообще даже волоски на затылке не шевелились. Во-вторых, никакие запахи в нос все еще не ворвались, значит, они не соулмейты. Люди перед ним выходили из кабинета очень быстро, и когда подошла их очередь, Уён аккуратно спустил Чонина на ноги. Пропуская сына вперед, мужчина зашел следом и закрыл за собой дверь. Сердце вдруг бешено заколотилось. Ноздри раздувались, как у быка, стараясь вдохнуть побольше аромата, уже расцветающего первыми бутонами в груди. Грубый запах стерильности защекотал внутренности, вызывая желание пару раз чихнуть, а за ним внезапно раскрылись ноты чистоты, мягкой, не больнично-идеальной. Точно так пах его любимый кондиционер для белья. Пробираясь сквозь общую композицию, внизу гуляли едва уловимые цветочные оттенки, слабо отдающие пионами. Уёну этот аромат хорошо знаком. Так пахла Соми, всегда, c самой первой их встречи. Он был влюблен в этот запах, лежал в кровати часами, собирая крупицы хлопка и цветов с чужой подушки. Подняв, наконец, взгляд, Уён встретился с таким же, шокированным и испуганным. Никаких эмоций в глазах напротив он не мог прочитать, но вскинутые брови и широко открытые веки говорили сами за себя. Молчание было практически удушающим. Чонин уже давно сидел на кушетке, без особого энтузиазма наблюдая за взрослыми. Они замерли, как статуи, и тупо смотрели друг на друга. Папа, кажется, даже губами хлопал, как рыбка. — Ваши родители, случайно, не астрономы? — Чего? — Тогда откуда у них такая звездочка? — Уён ослепительно улыбнулся и подмигнул доктору Ли. Тот раскрыл глаза еще шире и усиленно попытался сдержать челюсти сомкнутыми. Врач сначала посмотрел на мужчину, а потом перевел взгляд на сидящего спокойно мальчика, которого явно покачивало от слабости. С отцом его разобраться можно будет потом, ребенок важнее. Минхо нервно хрустнул пальцами и начал стандартную процедуру, проигнорировав дерьмовейший подкат. Подошел к пациенту, параллельно задавая вопросы родителю, и пощупал горячий лоб. Пальцы будто обожгло. Молча наблюдая за действиями доктора, Уён осмысливал все, что сейчас произошло. Он встретил соулмейта в лице их будущего постоянного педиатра. Охренеть просто какого красивого соулмейта, с этим его точеным носом и очаровательным халатом. Мало того, что встретились они при таких неблагоприятных обстоятельствах, так Уён еще и додумался вспомнить самый скучный из его коллекции подкатов. Впечатления особого он, кажется, не произвел, но о сказанном не жалел. Доктор Ли прикладывал головку стетоскопа к груди смирно сидящего Чонина, и время ощущалось практически как патока, тугая и очень-очень медленно тянущаяся. Через бесконечные десять минут врач вернулся за свой стол и начал что-то печатать на клавиатуре, параллельно поясняя порядок приема лекарств. Уёну все это знакомо, он уже включил диктофон на телефоне, чтобы ничего не упустить. Голос у педиатра мелодичный и спокойный, мягкий, словно перышко, и Уён грешным делом подумал, что использовать запись будет в других целях. — Аптека находится в соседнем здании, — Минхо забрал бумажку из гудящего принтера и что-то начал в ней чиркать, звонко щелкая печатью. — Повторный прием через пять дней. Ничего серьёзного не случилось, Чонин просто простудился, но курс лечения пройти важно. Все дополнительные процедуры я здесь указал, — он помахал листочком в руке, — но у вас, возможно, все приборы для них есть и дома. — Спасибо, доктор Ли, — Уён вновь улыбнулся широко и подошел к сыну, помогая ему обратно застегнуться. Врач в ответ мягко хмыкнул и вновь зашуршал бумажками, выводя размашистые каракули на маленьком стикере ручкой. Когда Уён подошел за рецептом, ему в руки быстро всучили пару скрепленных документов с наклеенным сверху розовым листочком для заметок. «Ли Минхо. Это личный номер ;)». И кривоватые цифры чуть ниже. За руку уже зацепился Чонин, и мужчина кинул последний счастливый взгляд на этого самого Минхо, который сидел невозмутимо, будто ничего и не произошло. — Спасибо, сонсэнним, — проблеял сипло ребенок, повторив за отцом, и Уён едва ли не начал ворковать, как наседка. Они вдвоем вышли из кабинета, и едва дверь закрылась, рецепторы тут же обдало пустым запахом. Ни спирта, ни медикаментов, ни бесконечно нежной чистоты – ни единой нотки. Будь Чонин слегка живее, он бы уже давно допытывал отца. Но мальчик тихо сидел, снова оказавшись на руках мужчины и обхватив его всеми конечностями, как мартышка. Эйфория отступила, ей на замену пришло беспокойство и родительская забота. Уён аккуратно пригладил голову в шапке и мазнул губами по макушке, до куда дотянулся, и пошел обратно к регистратуре. Клиника казалась крошечной, совсем не то, что их старая, но Уён все равно был в детском восторге от кучи ярких цветов и игровой зоны, которую он только что заметил. С надеждой, что в следующий раз сыну уже станет лучше и он сможет здесь вдоволь наиграться, мужчина вышел на улицу. — Я сбегаю до аптеки, а потом поедем домой, — прошептал Уён и пристегнул Чонина на заднем сидении, оставив короткий поцелуй на лбу. В бумагах, выданных ему доктором Ли, был практически стандартный набор лекарств, к которому мужчина в уме прибавил ингалятор-небулайзер и витамины. Уже дома, раздевшись и разобрав медикаменты, он уложил сына спать. Беспокойно дрожащие веки заставили в который раз за день нахмуриться. Органайзер для таблеток в руках сиял синим пластиком, напрягал. Уён раздраженно поскреб гладкую поверхность ногтями, щелкнул крышечкой одной ячейки и, прежде чем выйти из комнаты, аккуратно поставил контейнер на стол. Киснуть ему точно нельзя, тем более что к приходу Джису нужно приготовить какой-нибудь самгак кимбап и привести в порядок квартиру. Вокруг царил утренний небольшой беспорядок, задевший какие-то рычаги внутри. От желания вылизать все пылинки захотелось скукожиться и спрятаться. Открыв рисоварку, он попробовал рис и довольно промычал. Самое то. Детские травмы проработать еще успеет, а обед ждать не будет, тем более что Уён про завтрак-то совсем позабыл за всей суматохой. Маринованный дайкон приятно осел кислотой на языке, а кусочек тунца в собственном соку его сразу же смягчил. Сочетание беспроигрышное, улучшить его могла только домашняя кимчи и, возможно, американо. Рисовые треугольники через полчаса оказались завернуты в нори, и Уён позволил себе схомячить один, с аппетитом вгрызаясь в хрустящую морскую капусту. Удовлетворение от долгожданной трапезы разлилось внутри, но все равно не хватало главного – аромата еды. Он от него порядком отвык и совсем недавно научился забывать о том, что продукты, вообще-то, могут чем-то вкусным пахнуть, но встреча с соулмейтом вернула его в настоящую реальность. Пышущую множеством букетов с различными нотами, приятную и комфортную, такую, какой она должна быть. Контакт «Доктор Ли» записан был ещё в машине. Мужчина задумчиво водил пальцем над экраном в нетерпении поскорее нажать на кнопку вызова. Это было глупо, безусловно, только он ведь сегодня бездельничал, а его красавцу-педиатру оставалось еще часов шесть до окончания рабочего дня. Покалывание в ладонях было жуть, каким приятным, и Уён себя впервые в жизни почувствовал мимолетно влюбленным в красивую старшеклассницу школьником. Ранняя нежеланная свадьба его чувствам не способствовала, о романтике пришлось забыть сразу после выпуска. Тяжелый кашель и сиплое «Пап» из соседней комнаты вырвали мужчину из мыслей. Уён запихнул остатки кимбапа в рот, быстро прожевывая, и побежал в детскую. Лежавший Чонин посмотрел на него полуприкрытыми глазами и пробормотал: — Жарко. Уён, охнув, тут же захлопотал, быстро объясняя сыну что-то про озноб и то, что придется немного потерпеть. Окно открывать нельзя было ни в коем случае, и оставалось только взять маленькую ручку в свою и успокаивающе погладить по лбу, который ощущался, как раскаленный металл. Прохладное прикосновение, кажется, принесло плоды, и мальчик перестал сильно ворочаться, вновь прикрывая глаза и проваливаясь в сон. Уходить Уён больше не захотел, сидя на краю детской кроватки. — Пап? Пап! Мир все еще был расплывшимся, когда Уён открыл глаза. Что-то дергало его за руку и пищало на ухо, хотелось от раздражителя спрятаться подальше, но тот отступать не планировал. Проморгавшись пару раз, он начал осознавать происходящее: на улице уже темнело, и возвышающаяся над ним Джису, видимо, давно вернулась со школы. — Почему ты странно себя вел у доктора, пап? Пап? — девочка продолжила наседать, еще сильнее нагружая мозговые процессы отца. Странно вел? У доктора? Уён протер глаза и осмотрелся. Дочь сидела у него на коленях, упершись руками в грудь, а слева лежал Чонин, выглядевший явно получше. — Странно? Ты о чем? — спросил Уён и приобнял Джису, чтобы разогнуть задеревеневшую от сидячего сна спину. — Мне Чонин все рассказал! Ты ему что-то стремное сказал, и вы смотрели друг на друга, — вещала она, выдавая брата с потрохами. Тот сжался и спрятался под одеялом. — Мм… сколько времени сейчас? — съехать с темы было самым правильным решением сейчас, кажется, судя по кислым лицам детей. Не было у него сил разбираться с любопытными носами. Джису с недовольным ворчанием слезла с его колен и показала заблокированный экран своего телефона. 18:01. Мужчина со стоном потянулся, разминая суставы, и встал с кровати. — Я помогла Чонину принять лекарства, с теплой водой! Похвалив дочь и проверив контейнер с таблетками, Уён сонно поинтересовался, поела ли она и как дела в школе. Под болтовню Джису он пригладил Чонина, всунул ему под одежду градусник и посмотрел в свой телефон, где вкладка контактов до сих пор была открыта. Ли Минхо, вполне вероятно, уже закончил работать. Уён хмуро кивнул на чуть снизившуюся температуру сына и вышел из комнаты, оставляя детей одних. — Доктор Ли, у меня, кажется, сейчас остановится сердце. Вы мне поможете? — трубку взяли практически мгновенно, и Уён решил не медлить, показывая себя во всей красе. Минхо на том конце закашлялся. — Уён-сси, я специально дал личный номер, чтобы меня не беспокоили по рабочим вопросам, — бархат чужого голоса расплылся по ушам. Упав на свою кровать, мужчина сильнее прижал телефон к себе и закачал ногами в воздухе. От волнения аж пальцы ног подгибались и мурашки бегали по позвоночнику туда-сюда. — Хотите тогда поговорить о личном, доктор? — привычный флирт полился с кончика языка. Тихая усмешка в динамике подтвердила, что Минхо все устраивало, и Уён довольно прикусил нижнюю губу. — Это ведь правда? — вдруг тон Минхо стал серьезнее, совсем немного, но достаточно, чтобы он это заметил. Вопрос на мгновение заставил задуматься. Правда ли это? Определенно, да. Возможность чувствовать запахи он ни с чем не спутает, тем более букет его соулмейта. Аромат Соми за много лет он практически выучил, такое не подделаешь и не представишь случайно. Минхо пах так, как нужно, именно так, как любил Уён. Чистотой и домом. — Каким был мой запах? — спросил Уён, перевернувшись на спину и упершись взглядом в потолок. — Я не знаю, — совершенно неожиданно выдохнул в ответ Минхо. — Вернее, я не знаю, как он называется и чем конкретно ты пахнешь, но это было кисло-сладко, очень ярко и вкусно. — Это мандарины. Мужчина практически слышал, как на другом конце шестеренки в голове Минхо работали на износ. Улыбка сходить с лица не собиралась и Уён даже неосознанно начал кусать кончики пальцев. Они поболтали еще совсем немного и попрощались. Минхо пригласил его на свидание как раз на выходных, после повторного приема Чонина, и взял с Уёна обещание сообщать о состоянии сына, если что-то пойдет не так и состояние ухудшится. Поклявшись всем имуществом в собственности, что обязательно будет рассказывать о любых изменениях, Уён про себя хихикнул. Минхо, кажется, не совсем понимал, на что подписался, когда дал ему разрешение болтать сколько угодно. Так или иначе, после этого разговора дни стали тянуться невероятно медленно. Работа временно сменилась на удаленную, чтобы оставаться с Чонином дома и наблюдать за его состоянием, и Уён маялся от безделья порой настолько, что готов был в какой-то момент завыть волком и залезть на стену. Под прицел попадал, ожидаемо, Минхо, которому он рассказывал что-то каждый день, с утра заваливая сообщениями, а вечером обязательно звоня. Тот на второй звонок уже начинал ворчать, но делал это так неубедительно, еще и слушал все внимательно, разбивая собственную ледяную стену в пух и прах (если та вообще была). Он рассказал Минхо много чего. Помимо ежедневного отчета о состоянии сына, Уён заочно познакомил соулмейта с Джису, провел румтур в видеозвонке, постоянно держал в курсе нынешних рабочих проектов и хвастался каждым приготовленным ужином. Минхо в ответ же болтал не сильно много, но иногда рассказывал про забавных пациентов и пытался даже соревноваться в сервировке блюд. А еще он начал называть Уёна «кнопкой», где-то на четвертый день. Легко, внезапно, но так нежно и заботливо, что взрослый, состоявшийся в жизни мужчина, завизжал на пару секунд в подушку, свалив странные звуки в трубке на играющую Джису. С этого момента Уён начал чуть ли не часы отсчитывать до их встречи, тем более что Чонин уже полностью поправился и таблетки пил только чтобы закончить курс. В долгожданную субботу, проезжая по загруженным улицам, Уён никак не мог унять своего предвкушения. Сидевший на заднем сидении мальчик играл с фигурками каких-то животных и бормотал себе под нос, слегка заглушая рой мыслей в голове отца. Иголочки волнения кололись где-то под кожей, сталкиваясь с рациональными рассуждениями и убеждениями, что бояться нечего. Но это голос и лицо в звонках были ему знакомыми, настоящий же Минхо все еще был зверем не исследованным. Осязаемым вполне, кажется, высоким и приятно пахнущим. Пальцы на руле сжались сильнее, пока он парковался. По предварительной записи ждать никакой очереди не пришлось. Прямо перед тем, как они подошли, какой-то долговязый подросток вышел из кабинета с бумагами в руках. Тонкий аромат чистого белья забился в нос сразу же, как Уён взялся за ручку двери. Губы чуть приоткрылись практически неосознанно, чтобы запустить в организм побольше густых нот. — Здравствуйте, доктор Ли, — Уён улыбнулся широко. Кончики пальцев, держащие Чонина за плечи, сжали детскую кофточку. — Привет. Как себя чувствуешь, Чонин-а? — поймав чужую улыбку, Минхо ухмыльнулся в ответ и сместил фокус внимания на пациента. Мальчик выглядел здоровым, румяным и светящимся, и почему-то ехидно улыбался. — Все хорошо, доктор Ли! Вы же помогали папе лечить меня, — выдал он, заставляя своего врача чуть округлить глаза и сжать губы. Одно дело – видеть мальца на экране телефона иногда, совсем другое – слышать в лицо подтверждение его близости с отцом. Детскими устами ведь всякое глаголется? — Да, точно. Садись, мне нужно кое-что все же проверить. Чонин залез на кушетку самостоятельно и поднял теплую кофту. Встав с места, Минхо мазнул взглядом по Уёну и надел стетоскоп, вновь обращая все свое внимание на ребенка. Так и оставшийся стоять в проходе Уён глупо улыбался и наблюдал за каждым действием врача. Четкие движения рук, сосредоточенное лицо с опущенными кончиками губ, ровная спина и красивые до невозможности руки, венистые и крепкие. Свежий аромат не перебивал даже резкий медицинский запах, витая лишь где-то на фоне, и Уён боролся с искренним желанием зарыться носом куда-нибудь в шею Минхо или хотя бы одолжить этот его белый халат, чтобы бесконечно вдыхать в попытке впитать в себя этот запах. — Ребенок полностью выздоровел, — заключил педиатр, отходя обратно за свой стол. — Не забывайте про витамины и сбалансированное питание. Фрукты и овощи обязательно… Уён слушал Минхо правда внимательно, стараясь запомнить все и при этом жадно хватать звуки бархатного тембра, чтобы отложить в памяти. До их свидания всего несколько часов, но Уёну казалось, будто после выхода из этого кабинета он никогда больше его не услышит. Чонин уже поправил одежду и прицепился к руке отца, скорее утягивая того на выход. — До встречи сегодня, Уён-а, — Минхо говорил с ним мягко, почти также, как с пациентами, и заинтересованно смотрел прямо в глаза мужчине. — Жду с нетерпением! — нараспев ответил ему Уён и послал воздушный поцелуй напоследок, слыша за закрывающейся дверью глухой смешок. Минхо оказался совсем не страшным и едва ли даже был выше его. От него буквально за километр веяло спокойствием и теплом, которое Уён уже умудрился слегка расковырять под слоем язвительности и закрытости, и это ничуть не пугало. Минхо такой, какой должен быть, в перспективе – вообще идеальный. Уже дома Чонин убежал в детскую, чтобы начать донимать Джису. Оттуда сразу донеслись визги и смех, и Уён покачал головой, оставляя детей разбираться друг с другом самостоятельно, прежде чем он повезет их на ночевку. В спальне его уже ждала черная рубашка с педантично выглаженными до стрелок брюками. Едва ли мужчина мог вспомнить, к чему еще в своей жизни так упорно готовился, за несколько дней продумывая образ и приводя в порядок вещи. Волосы собрались в небольшой хвостик, из которого тут же выпали тонкие пряди спереди. Уён на это довольно хмыкнул, поправляя прическу перед зеркалом. У Минхо нет ни единого шанса. Рюкзаки детей заранее были собраны, и Уёну оставалось лишь созвать всех в прихожую, поддержать идею догонялок и слегка прикусить пойманную Джису за бок, пока громко празднующий победу Чонин носился вокруг. Уён дочь все же отпустил и погнал обоих детей одеваться. Те друг другу показали языки и наперегонки улетели до обувной стойки, натягивая обувь как можно быстрее. У девочки получалось явно лучше, а вот Чонин не очень ловко пытался сам застегнуть молнию и затянуть липучку. — Ведите себя хорошо у бабушки с дедушкой, они за вами точно не поспеют, — начал причитать Уён и подошел к сыну, помогая разобраться с обувью. Тот запыхтел обиженно, но сопротивляться не стал. Родители Соми всегда были огромной поддержкой для их семьи, даже после того, как они развелись. Уён когда-то тогда мать свою в последний раз и видел, а чета Чхве его с детьми приняла к себе. Заменой настоящих мамы и папы они, конечно, не стали, но внуков с радостью забирали к себе на выходные и постоянно отдавали им с собой большие контейнеры с просто божественной кимчи. В чем секрет этой капусты – черт ее разбери, но Уён слюной заходился каждый раз, когда открывал крышку и варил из нее чжиге. Дом Чхве и назначенный Минхо ресторан располагались относительно друг друга как-то совершенно неудобно, заставляя Уёна сделать немаленький круг после высадки детей, нервно поглядывая на время каждые несколько минут. Не опаздывал ведь ни сколечки, а волнение все равно неприятно взгрызлось куда-то в затылок. Когда Уён заезжал на парковку, ему казалось, что сердце выпрыгнет из груди. Предвкушение, перемешанное со страхом, плескалось внутри. Когда он вообще в последний раз на свиданиях был? Так и не вспомнить. Мокрые от пота пальцы неприятно скользили по рулю, заставляя сморщиться. Заведение сразу привлекло взгляд выходящего из машины мужчины. Аккуратная красивая вывеска светилась белыми мягкими диодами, выделяясь на фоне мелких уличных кафе, пестривших яркими красками. Уён пару раз еще проверил, на правильный ли адрес он приехал, сощурился и огляделся, не находя нигде Минхо. — Привет, Уён-а, — вдруг раздался голос позади. Минхо хлопнул дверью своего авто и подошел ближе. — Как добрался? — Я такие круги наматывал! — Уён начал вещать, широко улыбнувшись. Забытые запахи улицы рядом с ним приобрели вновь свои очертания, врезаясь в рецепторы своей остротой и разнообразием. Недалеко готовили токпокки, от их ресторана чувствовалось что-то мягкое и цветочное, а проходящие мимо люди несли с собой какой-то непонятно пахнущий ком. Внутри обставлено все было так стильно, что Уёну сразу же приглянулись какие-то дизайнерские горшки для цветов и пару статуэток, о чем он незамедлительно сообщил Минхо, который предложил украсть их, раз нравятся, выглядевши при этом так, словно и не шутил вовсе. Бонни и Клайд из них выйдут, наверное, не очень ловкие. Когда они сняли верхнюю одежду, Уён не упустил возможности рассмотреть соулмейта поближе. Без халата он выглядел еще крепче, так идеально сложено, что пришлось подавить желание впиться куда-нибудь в бок или бедро, и вообще сожрать, чтобы никто больше не смотрел. Минхо еще как-то додумался напялить пиджак поверх облегающей водолазки, и Уёну на секунду показалось, что он сошел с ума, когда отчетливо увидел небольшую впадинку посередине груди. Какое-то безумие и беспредел. — Чонин с Джису остались дома? Уён поднял взгляд с меню и выгнул брови. Он что, не сказал? — Не, я их отвез к бабушке. На следующие сутки они – не моя головная боль, — с улыбкой произнес он. — Сегодня я весь ваш, доктор Ли. — Я тебя этой же вилкой и заколю, если ты меня еще хоть раз так назовешь, — Минхо схватил прибор из стейшена на столе, не заметив, что ряда зубчиков на конце вовсе нет. Посмотрев сначала на сжатую в кулаке ложку, а затем на лицо Минхо, Уён громко прыснул, заливаясь хохотом. В боку уже через пару секунд начало предательски колоть, а на спине – ощущаться недовольные взгляды других гостей. Накрыв рот ладонью, он продолжил смеяться, уже беззвучно, лишь потряхивая плечами. Минхо пнул его в колено, обращая на себя внимание. — Тс, — он приложил палец к изогнутому в улыбке рту. Взглядом Уён за его движениями внимательно проследил, вмиг затихнув. — Ложкой я тоже управиться смогу, было бы желание. — Как можно хотеть ударить кого-то, вроде меня, Минхо-я? — Уён надул губы и приложил половину сердечка из ладони к щеке, довольствуясь морщинками в уголках чужих глаз. Они не разгладились до конца даже когда Минхо перестал улыбаться, и желание расцеловать их медленно превращалось в навязчивую идею. — Хотеть можно очень сильно, — легким движением Минхо пихнул его в предплечье, хихикая. Наконец, они обратили внимание на меню. Европейскую кухню Уён любил очень выборочно, но классическая карбонара всегда работала безотказно. Минхо себе выбрал какое-то гастрономическое извращение: утку в мандариновом соусе. До Уёна не сразу дошло, почему. — Вообще ни разу? Ни одного соулмейта? — Не-а. Я неделю назад впервые узнал, как пахнут больницы, — Минхо показательно сморщился. — Ни за что бы не поступил в медицинский, если бы почувствовал это в выпускном классе. — Как же призвание и долг, а? — Срать я на это хотел, если честно, но уже поздно метаться. С детьми работать я обожаю, но родители порой – мрак. Подошедший официант отвлек их обоих от разговора. Горячие блюда оказались на столе перед ними, и у Уёна уже слюнки собрались за щеками. Карбонара выглядела замечательно, как и утка с мандаринами, но к ней он все еще относился настороженно. Минхо наклонился и глубоко вдохнул сладковатый аромат, на несколько секунд прикрыв глаза. — А как тебе родитель Чонина? Минхо нечитаемо посмотрел на него и медленно дожевал мясо. Глаза забавно сощурились, становясь похожими на паровые булочки. — Ты всегда такой, не так ли, Уён-а? — Какой? — Невыносимый. Смотревший все это время в чужие глаза Уён вскинул брови, не отвечая. Минхо произнес это как-то холоднее, чем обычно, когда ворчал на него по звонку, или ему показалось? Неловкое молчание повисло в воздухе, царапая уши. — Прости, я переборщил, да? — вдруг зашелся в извинениях Минхо, до белых костяшек сжимая вилку. — Все нормально, — Уён уверенно протянул руку через стол и прикоснулся к сжатому кулаку, — Можешь меня по-всякому называть, но только в спальне, ладненько? Тихий шепот и кривое подмигивание произвели на Минхо неизгладимое впечатление. Он хрипло рассмеялся, не выдержав, и Уён захихикал следом. Щеки от смеха начали болеть слишком отчетливо. — А родитель Чонина мне очень нравится, — сказал Минхо, когда приступ сошел на нет, — Шило в жопе вполне в моем вкусе. До сих пор не отпустивший чужую ладонь Уён начал поглаживать суховатую кожу, чувствуя небольшие шероховатости. Тепло в руке ощущалось очень правильно и приятно, и отпускать не хотелось совсем. Они еще немного так просидели, в конце-концов расцепились и ладони сразу же опалило холодом. Тарелки постепенно пустели, и совсем скоро Уён начал мычать от удовлетворения и приятной тяжести в животе, вызывая ровный смех. Минхо коснулся его своей коленкой, легонько пихнув, и напомнил, что дело близилось к закрытию заведения. Оплатив весь счет на выходе, они шагнули в декабрьский мороз, который сразу же заколол щеки. Уже на улице Минхо Уёна к себе притянул за плечи, сжимая в крепких объятиях. Тот не сопротивлялся совсем, пользуясь возможностью наконец, спустя столько дней простых разговоров, ощутить близость тела. В сгибе шеи запах Минхо буквально цвел, распускаясь внутри фейерверками и отдаваясь искрами в кончиках пальцев. Уён цеплялся за скользкую ткань куртки на широкой спине, вдыхая глубоко и часто. Чужое дыхание доносилось тихо-тихо откуда-то сверху, где Минхо уткнулся носом в висок в попытке запомнить сладкий аромат мандаринов, не в состоянии насытиться. Время вокруг не замерло, а совсем наоборот, будто начало бежать в миллионы раз быстрее, не позволяя им постоять подольше. — Я б тебя сожрал, конечно, с удовольствием, но у тебя еще кости торчат, — прошептал Минхо на ухо и хлопнул Уёна по выпирающей из джинс тазовой косточке. Тот рассмеялся, заглушая звуки в чужом плече, и прижался ближе. — Рядом с тобой у меня не только кости из штанов могут торчать, — отстранившись, Уён ехидно улыбнулся со своей же шутки и, вдруг поймав лбом щелчок пальцев, ойкнув. Минхо проводил его до машины и помахал на прощание коротко, стоя на парковке, пока Уён совсем не уехал. Сил крутить руль почти не осталось, где-то у Минхо осталась добрая часть его жизненной энергии, и резко захотелось просто упасть лицом в кровать и запищать. Вместе с энергией он потерял еще и всякую человеческую гордость.***
На следующее свидание должен был приглашать уже Уён. Они об этом не говорили, но он сам для себя уже все решил, и второй день сидел, ломая голову даже на работе. Его лучшие друзья сбились с толку, впервые наблюдая полностью ушедшего в свои мысли Уёна. Чанбин на него как-то косо смотрел, но ничего не спрашивал, лишь поднося иногда стаканчики с водой из кулера, и Уён видел, как Ёнджун налетал на него с вопросами каждый раз, как тот возвращался на место. — Чего грузишься, родной? Серим подкрался почти незаметно, возвышаясь над его столом с каким-то круассаном в руках. — Ситуация, — Уён смахнул с бумаг чужие крошки и выразительно глянул в сторону еще двух мужчин. Ёнджун его намек понял и тут же оказался возле стола, притянув за собой Чанбина, — Я свиданку хочу организовать, а в голове вообще пусто, понимаете? — О, так с Минхо все на масле? — оживился Серим. — Что за Минхо? — Ты дурак? Уён соулмейта нашел! — Ёнджун хлестнул Чанбина по затылку, заставляя ойкнуть и сжаться. — Да откуда ж я знать должен? — Смотри в чаты почаще между спортзалом и работой, дубина. — Вы помогать собираетесь или нет, а? — пнув Ёнджуна в ногу, Уён забрал из рук Серима остатки круассана и зажевал. — Ну, вы не школьники уже, чтоб по парку гулять и в кино на задних рядах обжиматься, так? — О, а может, в галерею сводить его? — оживился Серим. Уён крепко задумался. Не похож был Минхо на того, кто искусством интересовался, да и сам он не шибко разбирался. В голове начали проноситься разнообразные места и занятия. Выехать на природу? Нет, не то. Парк аттракционов? Вряд ли, Уён туда физически без детей шагу сделать не сможет. Какой-нибудь мастер-класс? Гончарный? Возможно. — …да ты меня в гроб сведешь со своими носками! Половину разговора он успешно пропустил, и смотрел сейчас на друзей, которые опять начали гавкаться. — Чего? — Ёнджун мне снова мозги вытрахал с подарком, хочет носки с котятами! — ворчал Чанбин грозно. Спустя пару секунд над Уёном будто лампочка зажглась. Он подскочил и с чувством чмокнул сопротивляющегося Чанбина в щеку, оставив на коже слюнявый след. — Я тебя так люблю, Чанбини! Ты гениален, — заверещал он. — Котокафе, конечно! Много-много котяток! Серим озадаченно глянул сначала на Ёнджуна, потому на Чанбина, который усиленно пытался стереть с щек слюни. Те в ответ наградили его таким же недоумевающим взглядом. — Он котов любит же! — наконец объяснил Уён, обняв крепкую руку Чанбина. Тот пытался скинуть его с себя, но все бесполезно. — Должен будешь, — сказал самодовольно Ёнджун и вырвал товарища из лап Уёна. — А мы пойдем, у меня там верстка еще ждет. — Ага, бывай, герой-любовник. До обеда, — махнул рукой Серим и ушел тоже к себе в уголок. Теперь у Уёна был план действий. Он с детьми пару раз заходил в кошачье кафе, оно было расположено совсем недалеко от их дома. Уютное, теплое место с кучей котиков – что может быть лучше? Где-то в груди расцветала уверенность и предвкушение. Осталось все организовать. Для Минхо это должен быть сюрприз, определенно. Уён прикусил губу и уставился в потухший монитор, прикидывая план действий в уме. Минхо он написал в тот же вечер, узнал адрес и сразу ловко перевел тему. Заинтересованный Чонин маячил вокруг с момента, как услышал что-то про кошек, и с переменным успехом пытался присесть на уши отцу, вопрошая, когда кошка появится и у них. А у Уёна, если быть честным, сил не было еще и на животное, но толку это ребенку объяснять. Оставалось только надеяться, что Джису с прогулки скоро вернется и переключит внимание «мелочи». Шкворчание на кухне ласкало уши. Уён, нарезав лук и закинув его в сковороду, проморгался и стер слезы с глаз. Терпеть он не мог это жжение, но без него готовить – это почти богохульство. Кроме десертов, конечно. Хотя вот Чанбин порой ел луковицу так, сырой, даже не моргая, и это были единственные моменты, когда все в их компании были благодарны, что рядом нет соулмейтов. Все, кроме Дино. Ли Чан был соулмейтом Чанбина, и Уён никогда не упускал момента поржать над ним от души за это. — Пап, смотри! Чонин практически залетел в комнату, держа в руках какие-то шары. Обернувшись, Уён словил его прежде, чем тот успел врезаться лбом в ногу, и взял игрушки. — Когда у нас будет елка? — Ох, — небольшие елочные игрушки в ладони ощущались местами шершаво. Рождество было практически на носу, украшать надо либо сейчас, либо уже никогда, — На выходных, хорошо? Надо купить и притащить новую. Посчитав что-то на пальцах, Чонин удовлетворенно кивнул и убежал обратно, оставляя Уёна с елочными игрушками в руках. Он только что отдал планируемые выходные на свидании с Минхо своей семье. Не то чтобы он жалел – дети всегда на первом месте, тем более на праздник, – но разочарование легонько царапалось в груди. Тяжело вздохнув, Уён перемешал золотящийся лук и взглянул на телефон. Навязчивая идея закралась в голову, и он, пожевав губу, открыл мессенджер с надеждой, что его авантюра пройдет гладко. Уже на следующее утро, в субботу, Уён привез средних размеров искусственную елку, матеря про себя всех, кому в голову пришла идея наряжать дерево на Рождество. Дети уже с радостными криками носились вокруг, щупая пластиковые иголочки и споря, кто нацепит сверху звезду. Все украшения еще с прошлого года лежали где-то за закрытой дверью, в комнатке для хлама, и там их нужно было найти, а прежде – заехать за Минхо. Минхо жил… ну, по меньшей мере, далековато. Уёну пришлось проехать сквозь огонь, воду и медные трубы, простоять минут тридцать в пробке и пытаться не запутаться в незнакомом районе. Из подъезда Минхо вышел, словно модель, не меньше. Черное пальто ему шло до ужаса, и Уён поспешил захлопнуть рот прежде, чем пассажирская дверь открылась и запустила в салон, помимо холода, приятные ароматы. — Привет. Минхо улыбнулся ему легко и взглянул с теплотой, а у Уёна все внутри уже зудело от того, как хотелось сделать что-нибудь. За руку ли подержаться, обняться ли, а то и поцеловаться – не так было важно. — Приветик, — ответил Уён и переключил передачу. — Готов к приключениям, Минхо-я? — Нет, — Минхо выдохнул, — Но едва ли мое мнение учитывается, так? — Именно так! Тихий смех заполнил пространство. Стало в мгновение ока уютно аж до приятного покалывания в ладонях. На обратном пути с дорогой повезло больше, и навигатор, наконец, работал нормально, хотя Минхо усердно отвлекал Уёна от всего, что говорил женский голос из динамика. Дразниться, как оказалось, он любил ужасно, а Уёна хлебом не корми – дай только спровоцироваться и начать дразнить в ответ. Когда они подъехали к дому, Минхо недоуменно глянул на Уёна. — Рождество нужно отмечать с семьей. Двадцать четвертое декабря, не забыл? — хихикнул Уён и поспешил открыть тяжелую подъездную дверь, чтобы поскорее скрыться от мороза. Минхо сзади удивленно хлопнул глазами. Дети, выбежавшие тут же на звуки в коридоре, удивленно уставились на гостя. Гость, в свою очередь, уставился в ответ. — Здравствуйте, сонсенним! — первым голос подал Чонин, поклонившись. Джису тут же повторила за ним. — Здравствуйте, — наконец отмер Минхо. Уён заметил, как расцвело его лицо буквально за секунды, когда он помахал детям и получил в ответ две улыбки. — Вешалка у тебя за спиной. Джису, Чонин, тащите игрушки в гостиную! Каким-то образом Уён успел скинуть с себя ботинки и раздеться, уже скрывшись где-то в глубине квартиры. Воодушевленные дети убежали следом, оставляя Минхо в недоумении стоять у входа. — Чего застыл? — Уже иду, да, — Минхо осторожно ступал по полу, в сторону предположительной гостиной, откуда слышалась возня. Елка, которую Уён двигал в самый свободный угол комнаты, уже оказалась вразнобой украшенной парочкой каких-то игрушек, которые нацепил Чонин на нижние ветки. Джису пыталась распутать гирлянду, но, как казалось, не очень успешно. — Давай вместе, — присев рядом на ковер, Минхо отдал свободный конец провода девочке, а сам начал распутывать с другого конца, направляя движения рук Джису. Она на него смотрела немного смущенно и настороженно, но помочь позволяла. Молчаливое сотрудничество принесло плоды: первая гирлянда, разноцветная, аккуратно лежала в сторонке, где ее не спутали бы случайно Чонин и Уён, шумно развешивающие игрушки на елку. — Не хочешь тоже повесить пару шариков? — Нет, это для малышей, как Чонин, — ответила Джису тихо, теребя между пальцами небольшой светодиод. — Разве? Почему тогда твой папа наряжает елку с ним? — хмыкнул с улыбкой Минхо и глянул на Джису. Она как-то замялась, чувствуя перед хоть и знакомым, но лишь едва и вообще заочно, человеком то ли напряжение, то ли желание показать себя. Минхо это было знакомо, он таких по паре десятков штук на дню видел. — Папа… — Джису прикусила губу, задумавшись над ответом. Вот и первая трещинка во льду. — Папа ему просто помогает, чтобы он не расстраивался. Он же не дотягивается до верхних веточек. — А, смотри, какой забавный, — Минхо с кряхтением поднялся с места, подбирая красный шар, выбивающийся из остальной массы серо-голубых. Убедившись, что Джису на него внимательно смотрела, он подошел к елке, протиснулся между диваном и ветками, и повесил игрушку. Реакция себя ждать не заставила. Сжав кулачки, Джису тоже поднялась и, внимательно выбрав пластиковую завитушку, повесила ее на ветку. — Прелесть! — заворковал Уён, отпуская Чонина обратно на пол. — Быстрее управимся вчетвером, давайте, тащите сюда гирлянду еще! Минхо кивнул и, позвав за собой Джису, подошел к двум лежащим гирляндам, затем сложил одну аккуратно, чтобы не спуталась, и вручил девочке. Уён уже распоряжался, где Чонину поставить табуретку, чтобы он мог на нее залезть и прицепить все под потолок. Домашняя возня продолжалась еще недолго и закончилась только когда за окном уже начало темнеть. Джису с Чонином вместе зажгли разноцветные огоньки, хоть и попытка сделать это синхронно провалилась. Уён, рассмеявшись, клюнул обоих детей в макушки и кинул короткий взгляд на Минхо. Тот выглядел, кажется, расслабленным и счастливым, да и Джису от него была в восторге, практически не отлипая от чужой ноги. Внутри что-то сильно сжалось и затрепетало. — Не проголодались? — спросил Уён, с нежностью перебирая волосы Чонина. Тот хихикнул от щекотки. Джису крепко задумалась, теребя в руке край своей футболки, и Минхо вдруг подал голос: — Что насчет имбирных пряников? Детские глаза тут же вспыхнули огнем. Охнув, Уён поднял взгляд на Минхо. — Я понятия не имею, как они готовятся, Минхо-я! — Доставай мед и покажи мне, где специи, — он взял Джису с Чонином за руки, позволяя увести себя на кухню. Они тащили его с недетской силой, и Минхо едва не споткнулся. Уён поспешил следом, чтобы достать все продукты. Совершенно внезапно Минхо стал выглядеть, как профессионал, раздавая четкие, указания даже детям. Чонин залез на стул, встав на нем на колени, и с неподдельным воодушевлением стал крутить в руках протянутую ему миску. Джису на него недовольно тыкала пальцем и требовала не баловаться, а Уён уже предвкушал полный хаос, надеясь, что Минхо знает, что делает. — А ну-ка хватит, — недовольно взглянул на них Уён. Стычки происходили постоянно, ни один день не обходился без попыток разнять детей, но сегодня это было особенно неуместно. Надувшись, Джису повернулась к отцу и уже было открыла рот, чтобы высказать все, как вдруг возле нее возник Минхо с банкой меда в руках. — Идем со мной, — он забрал стул, с которого слезла Джису, и поставил его у плиты, помогая ей залезть. — Главное в пряниках — это мед. Мы его прогреем с сахаром и специями сейчас, а потом сделаем из этого тесто. Уён-а, сотейник? — Шкафчик прямо под тобой, — не оглядываясь, ответил Уён. В руках он пытался удержать разнообразные формочки для теста, и, в конце концов, с грохотом вывалил их на стол перед Чонином. Радости в его глазах не было предела. — Ага, налей-ка мед сама. Девочка, неуверенно обхватив баночку руками, наклонила ее над сотейником. Ни почувствовав больших ладоней сверху, ни услышав каких-то строгих указаний, Джису почувствовала непривычную свободу. Мед растекся янтарем по металлическому дну, завораживая, и Минхо все же пришлось придержать банку самостоятельно. Сладкий запах непривычно щекотал ноздри. — Айгу! Так много, — воскликнул он совсем мягко, — Пряников на соседей еще хватит, значит. Теперь немного сахара. А вы там как? Повернувшись, Минхо увидел уже запачканных в муке Уёна с Чонином. На щеке мужчины было что-то типа расплывшегося смайлика. Изо рта непроизвольно вылетел смешок, похожий на хрюк. Уён пару секунд смотрел на него в упор, а потом рассмеялся во весь голос, стукнувшись локтем об стол. Звонко захихикал следом Чонин, а за ним и Джису, приложив ладошку ко рту. Спустя несколько минут Минхо отдал тесто на растерзание детям. Они шлепали в него формочки тут и там, в ход шли и звездочки, и сердечки, и даже елочки. От внимательного взгляда не укрылось, как Уён испуганно выдохнул и поспешил убрать одну формочку из общей кучи. Зачем и при каких обстоятельствах вместе со звездочками и цветочками было куплено что-то фаллическое — неизвестно, и Минхо только предстояло это выяснить. Укоризненно посмотрев на Уёна, он снисходительно вздохнул и вновь вернул внимание Чонину с Джису. Кривые-косые, местами вообще помятые, пряники отправились в духовку. Чонин тут же припал ладонями к стеклу, и Уёну пришлось с громким вздохом его оттуда отлепить. — Идите-ка поиграйте. Мы позовем, как будет готово, — сказал он, провожая убежавших детей взглядом. Минхо тяжело приземлился на стул, поджав одну ногу под себя. Напротив устроился Уён и взглянул на соулмейта. — Никогда не думал, что имбирь так воняет, — задумчиво начал Минхо и поднял взгляд к потолку. — Тебе понравилось? — получив утвердительный кивок в ответ, Уён поспешил исправиться: — Не имбирь, а… вообще. Все это. Я тебя не сильно напряг детьми? — Понравилось. Они милые, — маленькая улыбка озарила лицо, — Все в порядке. Я… спасибо, на самом деле. Я так Рождеству уже давно не радовался. Оно всегда так пахнет, да? — Хм, — Уён принюхался, смакуя аромат. В голове всплыли отрывки воспоминаний с Соен, и он постарался сравнить их с реальностью. В основном, все было также, но Минхо пах как-то по-особенному сладко. Неуловимые нотки, которые меняли всю композицию, — Думаю, да. Что-то похожее было всегда, только мы еще и включали музыку часто. Потянувшись за телефоном в кармане, он нашел сохраненный новогодний плейлист. Первые ноты заполнили пространство. Сия запела почти сразу. Уён поднялся с места и дернул Минхо за руку, заставляя встать тоже. — Умеешь танцевать? — Вполне, — Минхо кивнул и вложил свою ладонь в чужую, опустив вторую на талию. Они задвигались медленно и немного неуклюже. Уён пару раз наступил на носки Минхо, хихикая, а Минхо в ответ ущипнул его за бок. Мандариновые ноты сплелись с хлопком и имбирем, сочетаясь во что-то терпко-сладкое и очень вкусное. На пару секунд замявшийся Уён все же подался вперед и уткнулся носом куда-то в висок. Щекотно. Рука Минхо с талии поднялась на затылок, а пальцы начали перебирать длинные волосы. Почувствовав неаккуратно мазнувшие по щеке и уху губы, Уён с трепетом отстранился на секунду и повернул голову. Носы легонько столкнулись. Минхо улыбнулся и первым потянулся вперед, утягивая его в мягкий поцелуй. Сцепленные ладони сжались сильнее. Мелкая дрожь пробежалась по позвоночнику вверх. Губы у Минхо были сладкими жутко, и Уён сминал их жадно, сжимая в руке футболку на чужой спине. Внутри стало невозможно жарко, и они отстранились, столкнувшись лбами. Медленно покачиваясь под все еще играющую музыку, Минхо оставлял легкие поцелуи на всем лице Уёна. Мазнул по щеке, очертил скулу, спустился до острой челюсти и глубоко вдохнул сладкий цитрус. Уён за него отчаянно цеплялся, прерывисто дыша. Нежность защемила сердце. — Еще не сгорели? — прошептал Минхо, коротко кивая на духовку слева. Поморщив нос, Уён принюхался и мотнул головой. — Скоро придут инспекторы, — хихикнул он прямо в губы Минхо и оставил на них короткий поцелуй прежде чем отойти на шаг. Оборвавшись, музыка затихла. Туман в голове рассеялся, оставляя место легкой эйфории и бабочкам в животе. Минхо смахнул капельку пота со лба и глянул на стоящего возле духовки Уёна. Медовый запах пряников заменил собой яркие мандарины, и уже через пару секунд на него сбежались Чонин и Джису. — Дай посмотрю! — Я тоже хочу! — перекрикивала брата Джису. Тяжелый вздох Уёна не остался незамеченным. Дети притихли, позволив взрослым вынуть противень на стол. Пряники выпеклись идеально, зарумянившись по краям. У Минхо от запаха в животе заурчало что-то похуже бабочек, и он хихикнул, перекладывая все в красивую тарелку. Уён отломал кончик одной елочки, подул пару секунд и отдал Чонину, который без раздумий запихнул сладкое тесто за щеки. Минхо все это время бросал на Уёна теплые взгляды. Поцелуи украдкой в чужой квартире ощущались, как какой-то подростковый роман, и оттого было лишь приятнее. Джису вновь дернула Чонина, и они убежали, визжа и пытаясь догнать друг друга. — Останешься сегодня на ночь? Вопрос Уёна громом опустился на уши. Минхо вскинул брови. — Хорошо, — хмыкнул он и подошел к Уёну ближе, заправляя выбившуюся прядь за ухо. Тот в ответ широко улыбнулся и клюнул Минхо в щеку. На языке вертелись еще какие-то слова, отдаленные и непонятные, наверняка очень смелые, но мысль о том, что они сейчас не нужны, плотно засела где-то на задворках. Крепкие объятия выбили воздух из груди, и Уёну ничего не оставалось, кроме как поддаться. Они, конечно, все обязательно обсудят. Потом, когда дети уже будут крепко спать в своей комнате, а из освещения в спальне будет только ночник. Поговорят про детей, свое прошлое, неудавшийся брак Уёна, и обязательно затронут будущее. Аккуратно выберут слова, неловко помолчат и все же сойдутся на том, что время покажет, а через несколько месяцев влюбятся, окончательно и бесповоротно. Минхо свое долго и счастливо после тридцати вообще не представлял, а Уён едва ли рассчитывал на то, что будет кому-то нужен с прицепом. Оказалось, что в тридцать два года он еще на многое был способен, а нескончаемый переполох из-за маленьких проказников только их сблизил. Настолько, что мандариновые ноты навсегда перемешались с хлопком и свежестью, не существуя больше по-отдельности.