Реквием короля роз

У Аргенти в голове лишь ветер, да полная уверенность в собственной уникальности. Он вскидывает руки, закатывает глаза и делает длинные, навязчивые мхатовские паузы меж предложениями. По ощущениям - дабы предать собственным словам драматизма, на деле - черт его знает. Говорит громко, чувственно, иногда выдавливая нужные голосовые оттенки. По ощущениям - дабы предать голосу бархатистости, на деле - он просто безумец. Безумец, в чем телефоне больше нет места от количества фотографий, чья комната блестит от зеркал и чьи тумбы иногда ломаются от количества косметики. Он красит ногти, глаза и губы, рисует причудливые стрелки и каждодневно натирает доспехи, до скрипучего блеска. Он падает пред дамами ниц, целует их нежные руки и смотрит в глаза с таким обожанием, что они сами едва не падают ниц перед ним. И не страшно, что от вторичного стыда и неконтролируемого смеха, ему важно лишь собственное восприятие, а то, что по общепризнанному мнению он по меньшей мере сошел с ума - дело десятое. У Аргенти во взгляде зеркал краснеют щеки, а улыбка становится не по обыденности скромной, а какой-то странноватой, будто бы даже насмешливой. На извечном повторе он слушает Notre-Dame и полностью уверен, что песни собранные в этом изысканном мюзикле про самую настоящую любовь. Он щурит глаза, с нездоровым блеском вглядываясь в потолок, а потом сладостно выдыхает, пряча горящие от смущения щеки, нежной от количества кремов ладони. Ему мерещатся аплодисменты и яркий, почти ослепительный свет прожекторов. Слова пропитанные самым едким и нарочито-очевидным сарказмом - мед для его ушей, он растекается по телу рыцаря и заставляет в миллионный раз за день краснеть от собственного великолепия. Краснеть и думать, будто он один, в этой безобразно огромной вселенной - истинное отражение Идрилы. Он часто закусывает щеку смотря исподлобья, целует понравившегося человека в руку, а потом и в щеку, а потом и вовсе без тени сомнения касается губами чужих уст. И не важно: прекрасная ли пред ним дама, иль благородный муж, иль вдова, что пяти минутами ранее похоронила последнего, излюбленного сына. Самопровозглашенный король роз, оставит поцелуй для каждого, на ком лишь секундой дольше положенного остановится его томный от страстного волнения взгляд. Он абсолютно точно уверен, что избран нести за собой красоту для этой вселенной и едва ли его волнует, то, что выбрал он эту судьбу сам. Без всяких ненужных наставлений. На борту звездного экспресса ему и не стараются это объяснить - бесполезно. Как бесполезна и цель его и вера, как слеп и бесполезен он сам, но нарциссу, или изящной розе, коей он сам себя считает - не объяснить. Лишь Рацио пытается спустить глупца с небес на землю. И оттого он оказался единственным, кто не удостоился от рыцаря даже короткого, приветственного поцелуя. Аргенти не сложно, правда. Поцеловать ученого в его руку, ногу, прекрасную, косточку на ключице, в горбинку на носу или на шее. Только смысл раздаривать такое глупцам, что совершенно его не ценят? Говорит всякого рода гадости, что лишь унижают достоинство самого прекрасного рыцаря из ныне живущих и когда-то бороздивших по необъятным просторам космоса. И Аргенти сам изнывает от желания подойти, приобнять и коснуться, да не выразил для этого самовлюбленный сноб достаточное количество заинтересованности! Рыцарь денно-ночно частенько пробирается к нему в комнату, недолго наблюдая за погрязшим в работе ученым. Подходит тихо, опаляет томным дыханием кожу, прикрывает уставшие глаза, проводит носом по жилкам на чужой шее. Не целует. А лишь только трогает, вздыхает и вдыхает, закатывает от наслаждения чистые, почти блестящие глаза, в попытках изойтись в кратковременном, но столь желанном наслаждении. Все еще не целует, но прислушивается. К участившемуся дыханию, да тихому, почти незаметному, теряющемуся в размеренном стуке рельс пошкрябыванию коротких ногтей, цепляющимся за древесину почти отчаянно. Со всем неистовством, в тщетной попытке сделать вид, будто так и надо. Будто безумие это естественно. Естественно как и почти животное желание развернуться, опрокинуть меланхоличного глупца на кровать и уже самому покрывать его тело пунцовыми, багряными, да фиолетовыми пятнами. Ах как же искусен и хорош сэр Аргенти, истинный король роз. Дьявол воплоти.