Где мой дом?

29 мая 2008 года Утро Совещание, на котором министр принимал глав отделов с докладами, завершилось спустя два часа. Стулья один за другим с противным скрипом отодвигались от огромного письменного стола, и вереница чиновников тянулась к выходу. Министр провожал своих служащих сосредоточенным взглядом. Когда и Гарри собрался подняться, Бруствер тихо хлопнул левой рукой по столу, подавая знак, чтобы он остался. Гермиона, сидевшая по правую руку от министра, не обращала внимания на происходящие в комнате перемены и быстро записывала что-то обычной шариковой ручкой в свой блокнот в кожаном переплете, иногда отрываясь, чтобы верно сформулировать свою мысль. В такие моменты она постукивала кончиком ручки по губе. Гарри в ожидании, когда же Кингсли заговорит, принялся осматривать кабинет. Не для того, чтобы обнаружить здесь что-то новое, — в конце концов, по долгу службы Кингсли часто приглашал его на аудиенцию. А для того, чтобы скоротать время. Кабинет представлял собой высокую комнату с четырьмя большими окнами. Вдоль стен стояли стулья для тех, кому не хватит места за столом. На стене за креслом министра висела картина — репродукция какого-то магловского художника, подаренная Гермионой пару лет назад, кажется, на день рождения. Когда в кабинете находились несведущие, на картине появлялся скучный натюрморт с письменными принадлежностями. Но когда оставались посвященные, морок спадал, и открывалось истинное полотно. Гарри или прослушал, или благополучно забыл и имя художника, и название картины, и весь вложенный в нее символизм — в общем, все то, о чем ему совершенно точно рассказывала Гермиона. Так что иногда, а особенно в те моменты, когда Кингсли заводил особенно нудную речь или затевал спор с Гермионой, Гарри с удвоенным рвением всматривался в детали, хотя и старался не задерживать взгляд на определенных частях изображенных на полотне женских тел. А когда такое все же происходило, по чистой случайности, разумеется, отчего-то смущался, как мальчишка, и пытался понять, а не покраснел ли он. Гарри не знал наверняка, почему министр решил повесить эту картину именно в кабинете приемов, а не в небольшой, но богато убранной гостиной, примыкающей к нему, но он определенно хотел бы однажды посмотреть на вытянувшиеся лица некоторых посетителей министра. Когда дверь за последним министерским работником закрылась, на стол перед Гарри упал свежий номер «Ежедневного пророка». С первой полосы на него кричал заголовок: «До каких пор министерство будет затыкать нам рты?» Быстро пробежавшись глазами по аннотации, где черным по белому рассказывали о серии нападений, о которых хотело умолчать министерство, Гарри поморщился. Вот только этого не хватало! — Знаешь, что это такое, Гарри? — спросил Кингсли. И хотя говорил он сдержанно, Гарри знал, что скрывается за видимым спокойствием. Газетчики умело портили ему жизнь на протяжении последнего года, и даже какие никакие, но договоренности с издателем порой давали крен. — Через две недели пресс-конференция. Знаешь, во что бы она превратилась, если бы свет увидел эту статейку? «Да знаю я, знаю», — с мученическим видом закивал Гарри. — Это саботаж! — ткнул пальцем в газету Бруствер. — Это моя ошибка… — Гарри сбился, но благоразумно проглотил фамильярное «Кингсли», — господин министр. Моего человека в издательстве отправили в командировку и… — Это. Твоя. Работа. С таким утверждением Гарри мог бы поспорить, как делал уже неоднократно. Контроль над писаками уж точно не был частью его обязанностей. Это всегда была личная просьба министра. Чтобы держать в узде пишущую братию, Гарри пришлось изощряться, вести переговоры с издателем и даже посадить своего человека на место штатного журналиста. Филипп Флинт отлично справлялся с возложенными на него обязанностями: и снижал градус отдельно взятых статей, и предупреждал о готовящихся тайных акциях, вроде той, которую ему сейчас и демонстрировал Бруствер. — Больше не повторится, министр. — Буду на это надеяться, — кивнул Бруствер и, скомкав газету, отправил ее в урну, где она под действием чар тут же растворилась. Гермиона, как заметил Гарри, нахмурилась. Но строчить в блокноте не перестала, так что он не мог понять, связано ли это с его разговором с министром или с тем, о чем она так усердно думала. Гарри знал, что ей не нравится сам факт того, что Бруствер так или иначе пытается цензурировать прессу, но сейчас ему не препятствовала. — Я пойду, Кингсли? — гроза миновала, и Гарри вернулся к привычному обращению, которое позволял себе только в узком кругу друзей и соратников. — Подожди, — сказал Бруствер, опускаясь в кресло. — Есть какие-нибудь новости о мисс Лорье? Про мисс Джонс я знаю. Август обмолвился, что ее собираются переводить в обычную палату. — Мы установили, что она покинула больницу через незарегистрированный порт-ключ. И установили все возможные места, куда Оливия могла сбежать. — И куда же? — Бруствер подался чуть вперед, склоняясь над столом. Гарри помрачнел. Он терпеть не мог, когда кто-то, даже министр магии, лез в оперативную деятельность его Управления. — Кингсли, ты же знаешь, что первым услышишь о каких-то серьезных подвижках в этом деле. Не вижу смысла обсуждать зацепки, которые могут оказаться пустышкой. Боковым зрением он увидел, что Гермиона перестала писать и улыбнулась. Он не преминул этим воспользоваться и перевести тему. — Гермиона, пообедаем вместе? Она с сомнением взглянула на свой блокнот, но все же согласилась, пообещав зайти к нему через пару часов. Гарри поднялся. И хотя официально министр его не отпускал, двинулся к выходу. Бруствер оставил это незамеченным. Закрывая за собой дверь в кабинет, Гарри услышал, как Гермиона просит у министра подписать ей допуск к секретным материалам архива. Но не придал этому большого значения. 29 мая 2008 года Вечер Покрасневшими, затуманенными от усталости глазами Гарри понуро оглядел длинный холл. Этаж Отдела магического правопорядка был пуст, что и неудивительно. Если верить настенным часам, уже давно перевалило за полночь. Только из-под двери его Управления сочился тусклый свет, и раздавались голоса. По правилам в такое время в штаб-квартире должны оставаться только дежурные. Сегодня ими были Лангарм и Голдштейн. Но, судя по раскатистому смеху, мракоборцев на работе было гораздо больше. Он подошел ближе к двери, но заходить не стал. Лишь внимательно прислушался к разговору, на личном опыте зная, что друг с другом парни гораздо откровеннее, чем с начальством. — И вот выхожу я, значит, из «Дырявого котла» на Аллею. Думаю, даму сначала надо погулять, а уж потом… Ну, вы поняли. Встаю прям под фонарь. Смотрю на эту раскрасавицу, что у меня на локте повисла. А там… Ну, мужики, что я могу сказать, тролль и то посимпатичней будет. В следующий раз выскажу Тому все, что думаю об освещении в его притоне! — Давай к делу, — перебил говорящего чей-то голос. — Точно, Фрэнки, хватит размусоливать, — поддакнул еще кто-то. — Мы тут вообще-то не о твоих любовных утехах собрались послушать. — Ладно-ладно, — хохотнул Фрэнки. — Мы уже близко. Стою я, значит, думаю, в какую же сторону бежать от своего тролля, и вижу, как прям напротив аптеки появилась наша. Аппарировала. Ну, стою себе дальше, даже в тень отступил, — зазорно как-то перед начальством и в таком виде. Да и время себе дал. Не каждый день можно так на Грейнджер-то попялиться. Ух и задн… — Я тебе сейчас нос сломаю! — Гарри узнал голос Рона и тут же услышал какую-то возню. Он хотел уже было войти, но, кажется, внутри все быстро успокоились. — Ронни, тебе бы нервы подлечить, — прохрипел Фрэнк Бэбкок. — Все-все, я понял! Стою я, значит, смотрю на нее. Она уже мимо квиддичного магазина прошла, вот-вот за угол завернет. Сразу понял, что домой путь держит. Где это видано, чтоб замминистра да квартиру в какой-то дыре снимала, а? — Фрэнки! — раздался хор голосов. — До чего вы нетерпеливые-то, Мерлин. Ну вот, заворачивает она за угол, и тут — бам! — позади нее появляются эти, в плащах. Двое их было. Один крупный такой, другой высокий, я бы сказал. Капюшоны на нос натянуты. Ну, я кралю свою с локтя стряхнул да как заору: «Мисс Грейнджер!» и вперед. Те явно обалдели, а вот она-то быстро просекла, невербальное что-то послала в одного. Задела, кажется, но второй его подхватил и — хлоп! Когда я подбежал, уже и не было никого. А Грейнджер стоит, как ни в чем не бывало, и палочку в руках крутит. Ну и женщина, скажу я вам! Гарри еще с минуту постоял под дверью, но Фрэнк больше не выдал никаких подробностей. Все бросились обсуждать боевые навыки Гермионы. В чем-то Бэбкок был прав, конечно. Она действительно вела себя невозмутимо, будто не на нее пытались напасть. Они же с Кингсли, который первым прибыл к ней домой, получив патронуса, бесстрастными не были. Гарри даже слегка охрип, пытаясь доказать неугомонной подруге необходимость в телохранителях. Кингсли и вовсе уговаривал ее на время уехать. Но она ни в какую! Тогда он пошел с козырей и своим министерским тоном, с которым даже Гермиона не всегда могла спорить, просто отстранил ее от работы. Теперь на время расследования ей предстояло пожить в убежище, а ему, Гарри, подготовить то самое убежище за остаток ночи. Он потер пальцами глаза под очками, размял шею и толкнул дверь. Шум, до того царивший в штабе, мигом стих. Бэбкок неуклюже сполз со стула и принялся натягивать рабочую мантию. Остальные приосанились. — Остаются только дежурные, — приказал Гарри, обводя подчиненных взглядом. — Остальные по домам. Уизли, ко мне в кабинет! — А как же… — начал было Фрэнк, но после толчка локтем от товарища умолк. — Не волнуйся, Бэбкок. Как и сказал министр, на разводе тебе будет объявлена благодарность от министерства. Получишь и премию, и дополнительные выходные. А теперь по домам! Как только за ним с Роном закрылась дверь кабинета, Гарри взмахнул палочкой, накладывая заглушающие чары. — Ты как узнал? — не оборачиваясь, спросил Гарри. — Где Гермиона? С ней точно все в порядке? Бэбкок нам рассказал в общих чертах, — взволнованным голосом спросил Рон, отмахиваясь от его вопроса и падая на стул. — Все нормально, — устало ответил Гарри и, закончив с защитой, сел рядом с другом. — С ней Кингсли остался. — С какой это стати он? — Рон даже побелел от возмущения. — Он уже был там, — пожал плечами Гарри, не понимая такой реакции Рона. — Мы решили, что нет смысла дергать кого-то из мракоборцев. А Бэбкок был пьян, да ты и сам видел, — его не оставишь. Ладно, — Гарри хлопнул ладонями по бедрам и склонился ближе к Рону, — у тебя персональное задание. Убежище «019» находится в доме три по Лоу-стрит-лэйн, Тилбери, Великобритания. Подготовь его. Завтра вы с Гермионой заселитесь туда. — Надолго? — Рон даже не пытался скрывать, насколько доволен таким поворотом событий. Губы растянулись в улыбке, не слишком уместной в складывающейся ситуации. Гарри сделал вид, что не обратил на это внимания. Он знал, насколько Рону важны настоящие, как он сам выражался, задания. И как он всеми силами пытался вновь сблизиться с Гермионой, так и не потеряв надежды воссоединиться с ней в будущем. Кингсли был категорически против кандидатуры Рона, но Гарри не мог представить никого иного на его месте. Сам-то он пойти в убежище не мог. Гарри не брал в расчет былые выходки друга и откровенно халтурную работу. Он видел, что Рон в последние месяцы старается больше обычного, проявляет инициативу, высказывает дельные идеи. С чем это было связано, Гарри не догадывался, а Рон на его вопросы только с хитрецой улыбался и брался за новое дело с еще большим рвением. Гарри даже подумывал повысить его до следующего звания. — Пока не поймаем нападавших. Ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали. Если они осмелились поднять руку на заместителя министра, кто знает, что у них еще в планах. Обговорив все детали, Гарри отпустил Рона, а сам пересел в свое кресло, которое было гораздо удобнее стульев для посетителей. Ему предстояло повозиться с бумажками — даже в тайное убежище без оформления документов нельзя было никого устроить. 2 июня 2008 года Вечер Гарри с наслаждением откусил здоровенный кусок от сэндвича, чувствуя, как вкус сливочного соуса растекается на языке. Это была его первая еда за целый день, и теперь он услаждал свой желудок, стараясь не думать о работе. Получалось паршиво. Гермиона уже четвертый день сидела в убежище, а у него все еще не было толковых зацепок. Те немногие свидетельские показания были как под копирку. Ни лиц, ни голосов нападавших описать никто не мог. Даже Гермиона, которая привыкла замечать все детали и мелочи, ничего нового не смогла добавить. У Гарри оставалась надежда на Магду, но она буквально онемела от ужаса, как выразился целитель Сепсис. Физически она почти полностью восстановилась, но психологически… Целитель не давал точных прогнозов — слишком сильный шок испытала мисс Джонс. В больнице ее тревожное состояние корректировали зельями, а вот после выписки Сепсис рекомендовал аккуратную социальную адаптацию. Гарри собирался взять это под свой контроль. Другую пострадавшую, Оливию Лорье, он даже допросить не успел. Она исчезла из палаты в больнице Святого Мунго еще до его прихода. Мракоборцы, охранявшие вход, на его вопросы лишь осоловело хлопали глазами: ничего не видели, ничего не слышали. Что ж, получите выговор, распишитесь. Гарри удалось установить, что в палату все же никто не входил, а значит, Оливия сбежала сама. Через порт-ключ. Но откуда она его взяла? Куда перенеслась? Эти вопросы оставались открытыми. Все возможные места ее нахождения в Британии уже были проверены. Куда двигаться дальше в ее поисках, Гарри пока не представлял. Задумавшись он барабанил кончиками пальцев о край стола, когда в дверь постучали. Гарри с сожалением отложил недоеденный сэндвич на тарелку. — Войдите. В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина с глазами такого же цвета как лед. Гарри мысленно простонал, только представив, что придется возиться еще и с ним. — Мистер Поттер, — поздоровался вошедший. — Мистер Карпентер, — кивнул Гарри. — Чем обязан? — Я, собственно, все по тому же вопросу. К сожалению, в Хогвартсе, куда вы меня направили, я не нашел помощи. Директор Макгонагалл не смогла отыскать в Книге доступа мое имя. — Если вы родились, как утверждаете, на территории Британии, оно должно там быть. — Гарри в раздумье провел по волосам. — Единственным объяснением может быть другое имя, данное при рождении. В любом случае, я ничем не могу вам помочь сейчас. — Насколько я знаю, между нашими странами и ведомствами заключены договоры о сотрудничестве и взаимодействии. И я прошу вас именно об этом. — Послушайте, Джеймс, — Гарри поднялся с кресла. — Сейчас действительно не время. Я не могу заниматься вашим вопросом, я не могу выделить на вас ресурс. И, насколько я знаю, вы здесь как частное лицо, а не как представитель МАКУСА, так что ваши отсылки к соглашению крайне неуместны. Единственное, что могу вам посоветовать — подать прошение в архив Министерства, но, учитывая ситуацию с именем, не уверен, что из этого что-то выйдет. — Я понял, — нервно усмехнулся Джеймс Карпентер. — Еще один вопрос, если позволите. Моя мать родом из Хартфордшира и, по моим сведениям, она прожила там до самого отъезда в Америку. Так что и мой отец, вероятно, оттуда. Что вы знаете о местном магическом обществе? «Ничего хорошего», — подумал про себя Гарри. Но чтобы поскорее покончить с этим разговором, он поделился информацией. Все же Карпентер был мракоборцем, а не человеком с улицы и мог за себя постоять. — В Хартфорде, в магическом квартале, есть паб «Пикси в подвале». Его хозяин, возможно, что-то знает о волшебниках, которые жили в графстве в семидесятых. Джеймс, только будьте осторожны. После многочисленных рейдов в Лютном переулке его завсегдатаи нашли себе приют именно там. Не советую вам упоминать моего имени. Едва он договорил, как снаружи началась суматоха. Тотчас в кабинет без стука ввалился Голдштейн, обычно спокойный и сдержанный. — Босс, там мисс Грейнджер! Без дальнейших пояснений Гарри понял — что-то случилось. Оттолкнув Джеймса, он выскочил из кабинета в штаб и успел заметить, как в воздухе растворяется патронус Гермионы — напуганная голубоватая выдра. — Голдштейн за старшего. Группа Льюиса со мной! Когда они всего через минуту прибыли на Лоу-стрит-лэйн, дом полыхал факелом, жалобно стонал и трещал. От увиденного у Гарри перехватило дыхание. Какая-то тревожная догадка мелькнула в мыслях, но он быстро взял себя в руки — не время отвлекаться. — Льюис, ставь защитный купол, чтобы пламя не распространилось. Бабингтон, Сэквилл — на осмотр территории! Остальные за мной. Гарри первым шагнул в огонь, прикрываясь наколдованным светящимся серебром щитом. Мракоборцы, последовавшие за ним, обильно заливали все водой. Пламя в ответ шипело, словно клубок змей, желающих прогнать незваного гостя. Оно не желало умирать, пылало ярко, иногда подбираясь под силой чар, но когда мракоборцы продвигались вперед, вспыхивало с новой силой, окружало и преследовало уже новую жертву. — Гермиона? — прокричал Гарри, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь плотный липкий туман от пожара. — Гарри, сюда! Он нашел их возле кухни. Гермиона, вся в крови, с блуждающим взором, склонилась над Роном, вцепилась в его плечо мертвой хваткой. Гарри упал на колени перед ними. Страшная картина расправы над родными людьми затуманила разум. Что-то душное, тяжкое словно навалилось на грудь, сковало ноги. Он потянул руки к Рону, думая, что тот уже мертв. Слабый стон Рона, раздавшийся через мгновение, стал ушатом ледяной воды для Гарри. Он тряхнул головой, вскочил на ноги. — Парни, берите Рона. И немедленно в Мунго! Сам же потянулся за Гермионой. Пришлось применить силу, чтобы расцепить ее пальцы. Казалось, что они окаменели. — Давай-ка выбираться отсюда! — и, подхватив ее на руки, Гарри шагнул в сторону света. 8 июня 2008 года Утро На часах не было еще и девяти утра, когда Гарри зашел в палату к Гермионе. Но заместитель министра, удобно устроившись на больничных подушках, уже что-то надиктовывала своей помощнице мисс Тейт. Быстро взглянув на Гарри, она подняла вверх указательный палец, прося его подождать. Когда мисс Тейт спустя двадцать минут покинула палату, Гарри занял ее место в кресле. — Все никак не угомонишься, Гермиона? — устало спросил он. — Как бы мне это сделать? — хмыкнула она. — Вот выберусь отсюда и… Кстати, Сепсис тебе ничего не говорил про мою выписку? — Как раз это я и хотел с тобой обсудить, — сказал Гарри и заерзал в кресле. Он знал, что Сепсис готовит выписку на десятое. Целитель бы и рад был задержать здесь Гермиону подольше, но не мог найти достойной причины это сделать. Так что Гарри предстоял непростой разговор с подругой. Он заранее знал, что она ему ответит, но не попытаться не мог. — Отлично, — кивнула Гермиона и в нетерпении забарабанила пальцами по пергаментам, разложенным на коленях. — Гермиона, послушай. Я считаю, что ты — главная цель нападавших. Два покушения одно за другим о многом говорят, верно? И еще, что более важно, — в Управлении есть крот. Иначе объяснить, как нашли ваше убежище, я не могу. Поэтому тебе было бы неразумно сейчас возвращаться к прежней жизни, к работе. Это попросту опасно. Пока мы не узнаем, кто напал и почему — тебе лучше спрятаться. Конечно, под прикрытием. И с тобой всегда будут мои люди. — Гарри нервным движением взъерошил волосы и выжидающе посмотрел на Гермиону. Было бы чудом, если бы она ответила: «Хорошо». Чуда, конечно же, не случилось. — Ты с ума сошел, Гарри Поттер? — она в раздражении спихнула пергаменты с колен и спустила ноги с кровати, намереваясь встать. — Я не буду прятаться! Если уж ты считаешь, что на меня охотятся, не лучшим ли решением будет оставаться на виду? Не думаешь, что так быстрее найдешь преступников? И, — она все-таки поднялась и заходила по палате, — я не допущу, чтобы еще кто-нибудь пострадал из-за меня. Ясно? — Это глупо, Гермиона, так рисковать собой! — Не глупее твоего похода на аудиенцию к Волдеморту, — она развернулась к нему лицом и ткнула указательным пальцем куда-то в область между глаз. — Ну ты сравнила, конечно! — покачал головой Гарри. Как он и предполагал, Гермиона не поддавалась уговорам. И все оставшееся время он словно говорил с пустотой. — Просто хорошенько обдумай это, — попросил Гарри, прежде чем покинуть палату. — Я боюсь за тебя. И я сделаю все, чтобы тебя уберечь. Даже если нам придется скрывать тебя какое-то время. — Ты сделаешь это только через мой труп, Гарри, понятно? — полетело ему в спину. Гарри вздрогнул и молча закрыл за собой дверь. 11 июня 2008 года Хотя времена, когда Гермиона была единственным мозгом Золотого трио, давно прошли, а Гарри стал начальником, от решения которого зависят в прямом смысле жизни подчиненных, он не чурался обращаться к ней за советом. Она всегда выслушивала, но не давала готового решения, просто делилась своим мнением, оставляя за ним право выбирать, как поступить. Сейчас Гарри не к кому было пойти со своими сомнениями. После нападения на убежище он разом потерял доверие ко всем в министерстве. Он перевернул свое Управление вверх дном, лично провел десятки допросов и дознаний с применением всех мыслимых и немыслимых методов, но так ничего и не нашел. Отстранил от работы несколько мракоборцев и волшебников из вспомогательного персонала, но избавиться от беспокойства и легкого покалывания в затылке, какое возникает, когда на тебя смотрят исподтишка, не смог. За неполные две недели от усталости и переживаний он превратился в параноика. Он взял за правило вести разговоры только в своем кабинете, который также подвергся лютому обыску и теперь был защищен похлеще самого большого хранилища в Гринготтсе. Именно туда он пригласил Адама Лангарма, одного из самых опытных мракоборцев и человека, на которого мог положиться (после многократных проверок, разумеется). Он изложил ему свой план, получил согласие и честное слово молчать обо всем. — Да я скорее себе язык откушу, чем проболтаюсь, босс! Готовить такую операцию в одиночку и за столь сжатые сроки Гарри еще не приходилось. Но он сделал все, что было в его силах: подготовил конспиративную квартиру для Гермионы, нашел прикрытие для Адама, договорился с одним из сильнейших ментальных магов, которого смог отыскать в списке реабилитированных и, конечно же, взял с него Непреложный обет. Дело осталось за малым: привести Гермиону к Шафику, заблокировать ее воспоминания, как она когда-то сделала со своими родителями, и спрятать в мире маглов. — Гарри, я готова! — голос Гермионы выдернул Гарри из раздумий. Вчера, как и обещал Сепсис, Гермиону выписали, и Гарри удалось уговорить ее переночевать на Гриммо, 12. И вот она уже встала чуть свет в полной готовности отправиться на работу. Сам же Гарри и глаз не сомкнул — просидел всю ночь над чашкой с остывшим кофе, раз за разом прокручивая в голове все то, что собирался сделать. — Да, идем! — во рту все пересохло, и Гарри откашлялся. Он судорожно расстегнул две верхние пуговицы своей рабочей мантии и сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. — Все нормально? — спросила Гермиона, внимательно к нему присматриваясь. — Да, просто жарко, — быстро кивнул он. — Зайдем к Рону перед работой? Гермиона согласилась. Они вышли на крыльцо, и Гарри без предупреждения схватил подругу за руку и аппарировал их в один из переулков в квартале от универмага «Чист и Лозоход лимитед», где и был вход в больницу. Гермиона явно разозлилась на эту его выходку, но после его более менее внятных объяснений лишь махнула рукой. Они медленно двинулись по малолюдной улице. Было слишком рано, да и район был не самым благополучным в Лондоне. Это, безусловно, играло Гарри на руку. Он притормозил у кофейни, выбранной тоже не случайно. Она была проходной, что дало возможность Гарри выйти с другой стороны, обойти здание и уже под дезиллюминационными чарами приблизиться к Гермионе. Она ждала его у входа и в нетерпении притопывала ногой. Совершив легкое движение палочкой в форме зигзага, Гарри поймал погруженную в заколдованный сон Гермиону, покрепче прижал к себе и, оглядевшись по сторонам, аппарировал с характерным хлопком. Заметно нервничающий Ксэнтус Шафик и Адам Лангарм уже ждали их. Гарри с тяжелым сердцем оставлял Гермиону своему поверенному. Но, несмотря на нерешенность многих вопросов и хаос, царивший в его мыслях, маховик был запущен, и обратного пути Гарри просто не видел. Когда он вышел из дома Шафика, его руки тряслись как в лихорадке. Он вернулся на Гриммо и стал ждать патронуса от Адама. Это должно было быть первое и последнее сообщение через заступника. В остальном они договорились держать обычную для агентов в магловском мире связь. Через пару часов в дом влетел светящийся орёл, который голосом Лангарма произнес: «Дело сделано. В 20:00 будем на месте». Тогда Гарри с шумом выдохнул, отправил короткое сообщение мисс Тейт и, заблокировав камин, заперся в кабинете. За пару дней ему нужно было организовать похороны Гермионы Джин Грейнджер.