face ID

Хорошо, послушайте, всё не так плохо. И ситуация не столь удручающая. Это пятница конца месяца, и впервые за долгое время ты решаешься выпить, но одной выпивать – это прямая дорога к алкоголизму, а из знакомых девушек все заняты. Единственный парень, с которым вы близки и которого ты безоговорочно находишь безопасным – это Субин. На приглашение он отзывается с удовольствием, шлёт какой-то милый прибухивающий стикер в Какао, и обещает приехать к восьми. Вы с Субином встречаетесь иногда после работы, раз в месяц или чуть чаще, переписываетесь о всяком разном, друзья вроде как. Вроде как… Субин тебя младше, и это то ещё проклятье. Парни помладше – это как лотерейный билет, пан или пропал. И тем сложнее, что его характер оказывается столь приятным, трогательным, нежным, несмотря на привычки дразниться, говорить всякую чепуху, что ляжет на язык, будто фильтра нет от рождения. Эта черта его лишь красила. Ты мгновенно пообещала себе при знакомстве с ним через друзей: ни за что, нет, нет! Увольте. И всё равно упала, но винить себя не смогла: как избежать очарования этих ямочек? Ненавязчивой заботы? Чтоб его! Как же искать себе парня с оглядкой на него? Когда все стандарты поднялись до той степени, что становилось опасно? Наверное, ты зря держала это в себе, и тем хуже, что на разгрузку позвала именно Субина. Вы и напиться-то толком не успели, но тебе уже развязало язык: и про неудачные свидания рассказала, и про мужиков-инфантилов, и про дурацкие приторные сообщения, от которых тянет блевать. О том, что поцелуи не как в книгах и фильмах, и искры в них нет, может лишь чуточку заводит. Где же тебе найти терпеливого, учтивого парня-джентльмена с работой, хобби и интересами, что хоть сколько-то бы сочетались? Где в наши дни найти парня, который думает не только о том, чтобы самому получить наслаждение? Где же парень, который скажет тебе: «сядь мне на лицо»?! — Неужели, никто раньше не?.. Под изучающим, почти сожалеющим взглядом Субина становится неловко, и ты отводишь взгляд. — О-о-о, боги!.. – стонешь, откидываясь на подушки дивана, что вы стащили на пол, попивая пиво и соджу. На экране ноутбуке на паузе стоит какая-то дорама: когда Субин успел поставить на паузу? Ты точно помнишь, что на жалобы потянуло из-за красочной сцены с постельной сценой главных героев. Вот почему ты пьёшь с подругами, а не парнями-друзьями. Те могут тебя понять. — Нуна… Пищишь, вжимая лицо в подушку и прижимая колени к груди. Кожа лица горит, жар растекается на шею и уши, от стыда не хочется и дышать, не то что смотреть на лицо явно опешившего мальчугана. Сколько ему там – без дня 23? Атас. — Нуна, - повторяет тот настойчивее. Слышишь, как тот ставит бутылку на журнальный столик, а потом звуки прекращаются, пока ты вдруг не ощущаешь, как Субин мягко поворачивает тебя к себе. Когда ты смотришь на его симметричное лицо, тот выглядит практически грустным. — Тебе следовало попросить меня. Опыт в поцелуях – понятие растяжимое. Если все прошлые поцелуи были непримечательным, то и опыт засчитывается номинально. Возможно, поэтому ты так удивлённо вздрагиваешь, когда Субин поддаётся вперёд. Он вдруг повсюду, руками и губами, и дыханием поверх губ. Ладони, задирающие по спине домашнюю футболку, широкие и горячие, и его габаритная фигура перекрывает сверху тебя ошеломляюще. Как удачно, что ты успела принять душ до его прихода после работы, и по разомлённой коже касания кажутся чуть острее, чуть ярче, посылая искры желания по позвоночнику. Если бы это сказал кто-то другой, ты бы рассмеялась. Парни склонны преувеличивать свои достоинства в кровати, и хвастаться несуществующими навыками, но это – Субин, и он всегда был раздражительно искренним. Кого бы Субин не целовал до этого дня, счастливчики. Ты размышляешь об этом с секунду, пока парень прижимает тебя к груди мягко, но решительно, и приподнимает над полом, чтобы усадить к себе на колени. Откуда только в этом ленивом гиганте столько силы, о которой он вечно забывает – понять не дано. Отвечаешь на поцелуй отчаянно, пухлые губы Субина не хочется оставлять ни на секунду, когда они так маняще приоткрываются под напором твоего языка; когда он так ярко реагирует на твои неуверенные поглаживания по грудине, и выше – к затылку. Ловишь его дыхание своим, приподнимаясь на коленях, но Субин усаживает тебя обратно, хватка на бёдрах практически болезненная. Хнычешь недовольно, прикусывая его нижнюю губу и заламывая брови. Касания дурманят разум, обжигают замёрзшую кожу. Субин хмыкает, отрываясь. Он осматривает твое лицо, и его дыхание обжигаюшее на губах, когда он произносит: — Хочу тебя на своем лице. Дёргаешься в его хватке, чувствуя, как неясное удовольствие бежит от пупка вниз. Всматриваешься в потемневшие глаза, задерживая дыхание. — Блять, — шепчешь едва слышно, когда понимаешь, что и бежать никуда не хочется: вот он, идеал, сливки слизывай. — Пиздец, — хнычешь меж зубов, но разницы нет, расстояние между вами в миллиметр хватает, чтобы Субин воспринял это за зелёный знак. Ухмылка не покидает его губ, пока он медленно сцеловывает все твои волнения с уголка губ, линии челюсти и вниз, по шее, где неторопливо оставляет засосы, пока ты цепляешь ладонью в его волосы, поневоле двигаясь бедрами ближе к его, чтобы получить трение. То, как Субин сбивается с ритма, ошпаривая кожу сорвавшимся вздохом, посылает новую волну блаженства по телу: как он открыт, как честен в том, что ты действуешь на него также пьяняще и дурманяще. Приподнимаешь вторую руку вверх, к точке пульcа на шее, подставляя собственную шею под возобновившиеся укусы и посасывания, сдерживая стоны за сомкнутыми губами. Субин пахнет, как ещё тёплая осень; как успокаивающие травы и мёд. Его одеколон ненавязчив в воздухе, но забивается в твои легкие с каждым нетерпеливым, украденным вздохом. Нелепо, как быстро намокает бельё под его головокружительными касаниями. Его ладони, прежде крепко державшие тебя за бёдра, вдруг перемещаются на талию, и в следующий момент ты уже лежишь на спине. Ворс ковра щекоткой проходится по открытой коже спины, и когда туман уходит с глаз, ты обнаруживаешь себя обезоруженной от того, каким чисто жадным взглядом Субин проходится по твоей шее: наверняка уже расцвели узоры его стараний. — Ты в порядке? – уточняет, заправляя прядь твоих волос за ухо. Обрывисто киваешь, стараясь найти дыхание. — Мне продолжать? – шепчет практически на грани слышимости, касания пальцев у кромки шорт призрачны на коже. Выгибаешься навстречу, всхлипывая от смущения. — Пожалуйста... Субин тихо смеётся, наклоняясь для быстрого поцелуя, некоординированного и мокрого, пока стаскивает с тебя разом и шорты, и трусы. А это ведь была совершенно новая пара – решила примерить после душа. На секунду жалеешь, смотря на то, как одежда отлетает в сторону: смазку отмыть будет труднее, когда она застынет. Вот только Субин уже разводит твои ноги в стороны, опускаясь лицом к животу, и щекотно целует в пупок, возвращая внимание к себе. Неконтролируемо сжимаешь его коленями по бокам, чувствуя бабочек в животе. Футболку твою он так и оставил на месте, и вместо того, чтобы спуститься поцелуями ниже, Субин движется выше, головой под растянутый материал, целует под грудью, куда придётся. Лижет широко по грудине между, и выдыхает несдержанно на сосок, тут же обхватывая губами. Ерзаешь под ним, вскидывая бёдра, но вес Субина сверху подавляющий, удерживающий, ноги едут по ворсу вниз. Скулишь, пытаясь схватить его за шею сквозь материал футболки, но не чтобы направить, а чтобы удержаться самой. Наслаждение прошибает тебя от затылка к пальцам ног, опьяняющее и не утихающее. Рука Субина сжимает твою талию, прикосновение чуть болезненное, и движется к бёдрам, успокаивающе поглаживая, пока он продолжает играться языком с грудью, чуть прикусывая и посасывая; целуя и оттягивая губами, только чтобы вновь прильнуть лицом к коже, практически вжаться лицом в мякоть груди. Он не даёт тебе передохнуть, сменяя одну грудь другой, шепчет сладости в чувствительную кожу, заставляя сжиматься и дрожать, ведёт носом вокруг, точно щенок, поселяя в груди затуманенную нежность. И когда тебе начинает казаться, что ты задохнёшься от ласки его прикосновений, тот высовывает взлохмаченную голову из-под футболки и примыкает к твоим губам с новым поцелуем, обжигающим внутренности, как дорогой виски и стыд, смешанные в стакане. Стонешь, пока Субин облизывает твои губы, углубляя поцелуй; бедра бесконтрольно дёргаются к его сокрушительному силуэту. — Нетерпеливая, — журит тот, но в тоне нет и намёка на злость, лишь искры ехидства, и снова опускается вниз, только чтобы без предупреждения лизнуть полоску клитора. Теряешься в ощущения, запрокидывая голову назад и не сдерживая сломанный стон. Бёдра подрагивают, когда Субин обхватывает их ладонями, кусая внутреннюю сторону и зацеловывая укус. Ощущения новые, хаотичные, не похожи ни на какой предыдущий опыт: чистый поток искреннего наслаждения, когда он возвращается к набухшему клитору, напор языка уверенный и стабильный. Закрываешь лицо ладонью, сосредотачиваясь на ощущениях: как Субин охватывает губами клитор и как целует горошину, вдруг переключаясь на влагалище. Дыхание выходит из-под контроля, как и разрывающийся по нитке самоконтроль, когда он не отвлекается ни на что, кроме твоего удовольствия, довольно хмыкая, когда ты наконец хватаешь его за волосы, чуть направляя. И его пальцы – больше твоих, крепче, толще, задевают вход, собирая смазку. Лицо Субина должно быть мокрым, даже кончик носа, что изредка упирается в тебя, раскрытую перед ним бессовестно. Когда первый палец проникает внутрь, ты замираешь от нечёткого ощущения непривычки, но Субин приподнимается, внимательно осматривая выражение твоего лица, пока ищет подходящее положение. Постепенно расслабляешься под настойчивыми, но осмотрительными движениями, толкаешься на встречу, приоткрывая рот в немом стоне. Но задача Субина – не заставить тебя кончить от пальцев, и он возвращается вниз, слизывая смазку со складок, проводит кончиком языка по клитору кругами, пока ты не начинаешь задыхаться, усиливая хватку в его волосах. Спина изгибается будто сама по себе, и Субин довольно мурчит: — Вот так, нуна… Другой рукой ты ведёшь по животу, вниз, надавливая. Смысла нет: Субин не в тебе, но ощущение заставляет содрогаться, когда ты чувствуешь, что он добавляет второй палец, будто понимает тебя без слов. Их два, но это уже намного больше, чем обычно, и вдруг грань кажется слишком близкой. — А, а, Бини!.. Подо… подожди, – всхлипываешь, отрывая ладонь от живота и пытаясь отползти. Субин останавливает практически мгновенно, приподнимая озадаченный взгляд. Загнанно дышишь, пытаясь успокоиться. — Я… Я хочу… у тебя на лице, — тебя бросает в краску вновь, но ведь поэтому вы здесь. К счастью, Субин мягко улыбается, двигаясь к тебе. Ощущаешь себя на его языке и губах, и на подбородке, по которому ведёшь ладонью. Вкус нечёткий, но язык Субина напротив твоего – точно пьянящее вино, кружащее голову. Его поцелуй нерасторопный, но говорящий, поэтому оторваться от него становится всё труднее. Мягко толкаешь его назад, полоска смазки тянется между вами, пробуждая в тебе что-то доселе незнакомое. — Ложись, — командуешь первой, пока желание поцеловать его вновь не задурманило разум. На Субине всё ещё вся его одежда, и хотя такое положение вещей кажется несправедливым, другая часть воспринимает это, как его искреннее желание сосредоточиться на тебе. Он отодвигает журнальный столик в сторону одной рукой, скатываясь на пол, и ты неуверенно двигаешься вперед, оба колена по сторонам от его грудины. Не удерживаешься, склоняясь, чтобы поцеловать его вновь и успокоиться. Позиция тебе не знакома, но поздно сомневаться, когда ты уже сама призналась ему, что мечтаешь об этом всякий раз, что знакомишься с кем-то. Требуются некоторые усилия, чтобы устроиться выше, пока Субин в конце концов не хватается за твои бёдра руками, направляя вперёд чуть увереннее, и твои колени окружают его голову. Будто замечая твою нервозность, тот поворачивает голову, прикусывая всё ещё чувствительную кожу бедра и оставляя на ней едва заметные поцелуи, посылающие дрожь по телу. На секунду останавливаешься, всматриваясь в то, как привлекательно напрягается его шея, когда он старается достать самые дальние места, до куда может добраться. Проводишь ноготком по выступающим венам, словно в трансе, и наконец приподнимаешься, двигаясь ближе. Вот он, под тобой, привлекательный, как грех. И пока ты теряешься в мыслях, Субин не теряет времени, двигая тебя за неустойчивые бедра вниз, прослеживая языком взбухшие складки. Всхлипываешь, ощущая судорогу в ногах. И без того дрожащая, ты чувствуешь себя так, словно готова рассыпаться осколками, успевшая загореться от недавнего жара его рта, что накрывает тебя вновь. Рука вновь тянется к чёрной копне волос, возвращая в реальность, когда парень мычит от ощущения, посылая вибрацию по клитору. Раздражающее жжение во влагалище, чувство незаполненности, тянет тебя ниже, ближе к проворному языку, движения которого неравномерны и непредсказуемы. Субин вжимает пальцы в мякоть бёдер, заставляя приподняться и вновь притягивая к себе, его хватка уверенная и крепкая. Поддерживаешь движение, пока парень сосредотачивается на клиторе, посасывая и зализывая, ощущения почти невыносимые. Перед глазами пляшут белые пятна, и ты стараешься не упасть на его лицо, пока он сам не прижимает тебя к себе, жестко удерживая на месте, горячий напор его языка терпкий в поиске твоего удовольствия. Ощущения смешиваются, дурманящие и головокружительные, и ты хнычешь в ладонь, пока ослепляющее наслаждение собирается в одной точке, ломая тебя по полам. — А, а, ах, Суб- Всё обрушивается на тебя тёплой волной, принося облегчение, пока ты сокращаешься вокруг его языка и синхронного с твоим стона, прежде чем, наконец, позволяешь себе откинуться назад, слезая с его лица. Улыбка на его лице согревающая, пока он перемещает тебя на свои бёдра и приподнимается, обвивая руками вокруг. — А теперь дай мне позаботиться о тебе в душе, нуна.