no future for you

в кабинке школьного мужского туалета воняло табачным дымом, потому что там сидел на кортах на унитазе сирил. почти чëрные волосы не помешало бы помыть, а от самого сирила воняло также табаком и немного порошком. мать посчитала лучшей идеей попросить сына своего родного сделать пару дорог, так как у неё самой уже руки трясутся. вдруг он услышал громкие отчëтливые стуки в дверь. сирил был вышвырнут в итоге отсюда, но матери не позвонили, ведь номер не активен уже давно. поэтому сирил ушёл из кабинета под животным взглядом мистера флэйсита. но мать всё равно потом узнает. в доме не меняется ничего: мать в отключке, вонь от кокаина даже с открытыми нараспашку окнами. но сирил зашёл туда только чтобы взять с собой пластинку, так как он дженнифер обещал. у дженнифер в спальню вход украшают шторы из бусин полупрозрачных, переливающихся на розовом свету, как и тонкие струи дыма от благовоний; на проигрывателе потасканом пластинка сирила играет тихо, ненавязчиво; это пиздец манит, такое может сирилу только сниться. они уже чуть напились. первый альбом от «pearl jam» заводил их обоих. но потом дженнифер достаëт зип. — может, попробуешь? хотя бы разок, ну? она уже под нос его суёт. сирил слишком долго думает. — да не знаю. — ну давай. а то не пущу тебя больше к себе. видно, что джен шутит, но сирил в глубине души боялся её злую. злую на джессику за колготки порванные из-за той, на продавца-хама вместо знакомого, который мог даже абсент ей продать; даже, блять, на то, что она не с той ноги встала, всё равно поимеет мозг всем до единого. а домой идти не хочется и мать свою видеть, разъярённую и пьяную, соответственно. она уже сыпет кристаллики на прикроватную тумбочку. скручивает купюру пятидолларовую. уже сделана одна маленькая дорожка. две. три. наверное каждому по полтора выйдет. сирил всë-таки сдаётся. сирил улетел с запрокинутой головой и закатанными глазами. слишком хорошо. свет розовый ещё ярче, а «black» играет громче. дженнифер над ним ржёт, потом поцелуем вечным затыкает и к кровати прижимает. нет сил сопротивляться, отрицать то, что сирил в неё влюбляется ещё больше и сильнее с каждой секундой поцелуя, каждым прикосновением, каждым поглаживанием под футболкой из мерча группы рандомной, подаренной джеффом на день рождения, тогда кончившийся синяками. жизнь в моменте кажется хорошим трипом. странно, что такому долбоëбу-второгоднику, как он, понравилась дженнифер. она с самой первой встречи недалеко от школы казалась загадочной, притягательной, сирилу противоположной. у неё волосы ухоженные, чуть ли не вылизанные, силуэт стройный, которой завидуют давно её одноклассницы, руки, легко обхватывающиеся даже рукой джессики, и макияж в серых тонах. у неё есть особые приятели, и немалые связи. потом они гуляли с её друзьями, но на них сирилу было просто поебать. только она его интересовала. одежда вся уже разбросана. дженнифер уже к нему лезет, поглаживает через бельë предательски медленно. слишком тесно. нет сил держаться. дженнифер сверху смотрит на сирила надменно, опускаясь медленно и приближаясь к его лицу. тот боится к ней даже прикасаться, прикрывает глаза, взгляда избегает. сердце давно вовсю пидорасит, кажется, взорвëтся в любой момент нахуй. потом чувствует на шее язык обжигающий, стискивает зубы, чтобы стон сдержать. девочка уже двигается плавно и спокойно. но, смотря на застывшего сирила, не выдерживает, берёт его руку и кладёт себе на бедро. — давай, смелее. он слушается. поглаживает талию, пересчитывает обтянутые фарфоровой, тонкой кожей — чуть что и синяки будут видны ещё две недели — рëбра, с опаской переходит на грудь. — красава, продолжай. он, томно дыша, осторожно сжимает и разжимает. всё ещё страшно открыть глаза. слышны только стоны тихие. очень трудно концентрироваться, когда он находится в ней. становится всё горячее и горячее, как во время лихорадки в десять лет. в один момент сирил возвращается к бедру и вгоняет со всей дури в джен как можно глубже (теперь точно синяки останутся). запрокидывает голову и издаëт матерный рык под «beach» и стон погромче. слышит и чувствует, как горячо дышит джен и как всё пульсирует внизу. та его целует лениво, шëпотом хвалит. пару минут лежит на нём и уходит в ванную. сирил не совсем так представлял свой первый раз, но так тоже сойдёт. может, стоит попробовать в следующий раз, будучи трезвыми или хотя бы под пивом. об этом он размышляет, стоя в душе уже минут десять. такие вечера сначала проходили примерно каждые недели две: дженнифер настаивает на том, чтобы пару марок хапнуть или дорожку снюхать, а потом устроить неземной секс под «pearl jam». сирил принимал это как должное, даже если ему мать ранее уже успела выебать мозг по поводу прогулов и перекуров в кабинке туалета школьного. моментами он на мать срывается, открыто нахуй шлëт, всё равно жить с ней потом не будет. а джен слать нахуй, наоборот, боится, хотя она тоже моментами как злая сука себя ведёт. ебучее хамло. трусливое хамло. на подземных концертах они тоже нюхают в туалете, а потом слэмят с таким же орущим стадом торчей. под утро дома у девушки своей сирил ничего не вспомнит, кроме оглушающего ора и лезущей объëбанной дженнифер. та, кстати, каждый раз будет выглядеть, как будто и не торчала вчера вовсе. сирил спихнёт всё это на её опыт побогаче. она приготовит что-то более-менее съедобное и заставит сирила это съесть. алукард каждый раз был в ахуях от такой бурной жизни своего друга, который к нему приходит ближе к вечеру следующего дня после очередного занюха с джен на пару. только без умолку о ней и пиздит. лукаса это выматывает каждый раз, как в первый, но не подаёт виду. потом лежит, слушая полусонный бред об одном и том же — как под «pearl jam» ебаться классно, порой хочется умереть красиво после этого. они демонстративно сосутся на людях и друзьях своих. сирил, будучи в тако белл или просто сидя на скамье на набережной, джен обнимает сзади и не отпускает ни на шаг. клюëт носом в её плечо и испытывает самые лучшие чувства, которые он испытывал вообще в короткой жизни с матерью-одиночкой и торчухой; в школе, где его не любят, а только насмехаются, все, кроме алукарда и ещё, возможно, нескольких людей. даже несмотря на то, как дженнифер любит всё наизнанку выворачивать и, будучи нетрезвой, крыть сирила и чуть ли не из своей квартиры выгонять (тем не менее, пару раз он всë-таки в подъезде спал). но всё равно он к ней возвращается как пëс, преданный своей хозяйке, пусть и ëбнутой и любящей выгонять его на улицу, чтобы над поведением своим подумал, мол, а нехуй было отказываться. иногда сирил просто отрубался от дорог с пивом и ничего не помнил, что происходило ночью. внизу зудело, но дженнифер выглядела слишком опрятной. на вопросы о зуде, та отмахивается, мол, подрочил наверное, вот и зудит. а иногда бывало так, что сирил не хотел и джен устраивала на почве этого скандал и начинала угрожать тем, что не впустит никогда к себе больше, а дома мать, по-прежнему пьяная и разъярённая. это теперь не звучало как шутка. такие скандалы начали появляться чаще, спустя три месяца отношений, также как и походы в гости к алукарду, у кого сирил мог хоть как-то успокоиться и отвлечься. телекинетик уже искренне начал о нём беспокоиться, в одной кровати лежать с ним и усмирять во время ломок, которые также участились, как и укусы на руках. в один момент сирил окончательно заебался от всего: от зуда внизу, от ломок, от укусов на руках, от розового света, дыма и запаха от благовоний, от «pearl jam» и секса под них. и от дженнифер. вечером она как всегда хотела его нанюхать и перебрала. это было понятно спустя недолгое время. голова ватная, как и тело в принципе, в горле ком, живот сводит, всё плывëт. а идеале было бы неплохо доползти до толчка и выблевать все внутренности, но дженнифер не позволяла это сделать. хотя, она явно была в небольшом замешательстве. сирил и слова выдавить не в силах. настолько ему было плохо. — эм... я начну, ладно? она хотела было прикоснуться к ремню. — н... н-не надо... но сирил худо-бедно не позволил. — да ладно тебе, тебе же нравилось раньше. что сейчас изменилось? — отъебись... прошу... она его не стала слушать. она начала растëгивать ремень. — блять, ты глухая или что?!.. сирил не выдержал и из последних сил оттолкнул дженнифер от себя. и, кажется, он всё равно переборщил: она свалилась на пол и стукнулась головой о комод, с которого упала пара флаконов от духов. и они разбились. сирил впервые применил силу к дженнифер. и к девушке в принципе. и лучше бы этого не делал. он почти сразу после этого получил сильную пощëчину, отчего повалился на бок. — ты, блять, конченный!? ты как смеешь руку на меня поднимать!? тебя мать обторченная явно ничему не научила. повышенный тон очень сильно бил сирилу по ушам. теперь он чувствует, что его хватают за майку. — не смей нахуй даже к моему дому подходить. он был удивлён, что у дженнифер есть силы волочить полудохлую тушу до порога входной двери, откуда он буквально с пинком в спину был вышвырнут, вместе с ранцем, который прилетел ему в голову. далее послышался звук захлопнувшейся двери. непонятно, сколько сирил по итогу здесь пролежал, но, скорее всего часа четыре минимум. сил встать не было от слова совсем. но тошнота с каждым разом всё нарастала и нарастала. сирил кое-как, оперевшись дрожащими руками, принял сидячее положение, а затем, оперевшись теперь за перила, принял стоячее. и сразу же начал блевать на лестницу очень много. тело неимоверно гудело, особенно голова, отчего очень сильно хотелось сдохнуть, упав насмерть лицом в блевоту и покатившись кубарем по лестнице. сирил не мог от слова совсем думать трезво о том, что произошло вообще ранее, что будет дальше, как складываться будут отношения с дженнифер, если они вообще продолжатся, хоть и верилось с огромным трудом. наконец, проблевавшись, стало немного легче дышать; сирил подобрал и накинул через плечо свой ранец и направился к лифту. шутки кончились. сирил к дженнифер так и не вернулся. даже не стал пытаться достучаться. алукард чуть в осадок не выпал, увидев сирила таким. даже после дня рождения он выглядел бодрее, чем сейчас. он дальше блевал в толчке, чуть ли не рыдая, и спал по полдня. телефон в режиме «не беспокоить» уже сдох от звонков матери, дженнифер и... джеффа. из голосовых сообщений, благополучных предложенных ему автоответчиком, сирил понял, что это только начало, и живым он не останется. в тот день он калевал у одного знакомого, а перед тем как выйти, написал алукарду «ал ну всё мне пизда». это заставило того последние полдня биться в истерике и даже панических атаках. в скором времени страхи подтвердятся — алукарду позвонила через телефон сирила его мать. сказала, что увезли его на скорой. сотрясение мозга, гематомы с синяками на руках и ногах, по левому глазу пизданули ботинком и залили аэрозольной краской. этого было чересчур мало, учитывая угрозы джеффа, но как выяснилось позже, его кто-то спалил за избиением и пытался остановить. ещё в 911 позвонил. сирил с самого детства терпеть не мог больницы, особенно уколы, шприцы с катетерами, так как каждый раз медсëстры проëбывались в поисках его бедных вен. подливали масло в огонь адская боль в левой половине лица и мать, которая ему трезвонила, твердила одно и тоже — ебать, ты долбоëб, от тебя одни проблемы, лучше бы не рожала тебя, уëбища непутëвого. и это продолжалось как заевшая пластинка «ten» от «pearl jam», — также выводило на срыв. но сирилу не привыкать. ему очень сильно хотелось сдохнуть. пусть он инвалидом не стал после избиений джеффа, разве что левым глазом видеть теперь не может, но он считал, что у него нет будущего. никакого. но единственное, что сирила удержало от того, чтобы попробовать найти лестницу на чердак и выход на крышу больницы, это палатный режим и приходы алукарда с передачками. его нотации, в отличие от материнских, были как бальзам на душу, пусть он и рассказывал, насколько сильно переживал из-за него, что пришлось позвонить пьеру, чтобы тот переночевал с ним и хоть как-то успокоил. но у сирила после такого язык не поворачивался рассказывать о насущных мыслях. спустя хуй знает сколько дней (сирил окончательно сбился со счëта) ему позвонила джессика, которая хотела просто поговорить с ним. после выписки и объятий алукарда до хруста костей, он пошëл в лесопарк с ней. короче говоря, джессика в полнейшем ахуе со всего, что произошло между ним и дженнифер, а та с джеффом попыталась сбежать непонятно куда. но их обоих задержали, хотя дело всё равно может кончиться тем, что джен может полицию подкупить. тем не менее, сирилу было похуй абсолютно, как у них дела. джессика извинилась. после этого пошли долгие месяцы, когда сирил был чуть ли не в бегах. ему было некуда деваться: терпеть выходки перекрытой матери, которая жалела о том, что не сделала аборт, был не вариант также, как и оставаться у алукарда, ведь он не один живëт, а с дядей, братом его матери. у сирила возобновилось желание зашкурить и сделать золотой укол, хотя он к наркотикам после той ситуации с дженнифер не притрагивался, по крайне мере, пытался. кожа была на руках вся разодрана после ломок. но сирил вскоре нашëл кое-что более интересное... будучи у очередного знакомого, сирил спиздил благополучно у того кассету, уж больно привлекательную глазу. у фото с елизаветой второй были вырваны фрагменты со ртом и глазами, вместо них были буквы, будто бы вырезанных из газет, которые собрались в фразу «god save the queen». хоть песенка была только одна, зато какая. после поиска ещё кассет от «sex pistols» у этого же знакомого, прочтения биографии этой ебантяйской панк-рок-группы, которая, к огромному сожалению для сирила, кончилась примерно в те годы, когда его даже не успели зачать в трейлере под водкой, он положил глаз единственный на сида вишеса. он приглянулся сирилу, так как их многое объединяло: мать-торчуха, огромные проблемы с зависимостью и уëбищная пародия на отношения с девочкой и веществами. мир сирила перевернулся окончательно. у него наконец появилась идея скрыть глаз под пиратской повязкой, если не стимул жить. хотя жить всё же немного захотелось. сирил вслушивался в тексты и чуть ли не рыдал, потому что ему всё это действительно знакомо, хоть тексты нихуя не глубокие. ещё хоть что-то появилось в жизни, что понимало сирила, и за это он хватался, как за единственное спасение. не сказать, что окружение оценило практически резкий сдвиг по фазе, но сирил хотя бы перестал ебать алукарду мозг ночными звонками про желание что-то зашкурить или вскрыться. точнее он начал ебать ему мозг на позитивной ноте, даже начал отращивать волосы, чтобы их в розовый покрасить и в ирокез отстричь. ещё он смог пойти на подработку, чтобы хоть на что-то жить и насосать на кожанку и блокнот с ручками. появились силы на то, чтобы видеться с людьми на фестивалях, и со спайком, с которым он начал общаться более тесно. в школе было веселее: дети над ним угорали, циклопом называли. хотя он был не особо против, всё было по факту. всё равно ему учиться недолго осталось. может, поступит куда-то или пошлëт все эти формальности нахуй. ту розовую пластинку циклоп сжëг на опушке леса. «pearl jam» ушëл из его жизни окончательно. в отличие от тяги. наверное, всë-таки поступит.