Реальная помощь с реальными результатами

      — Вот зараза. Придётся ждать, пока оно не пройдёт... — пробормотал Рейген, поправляя воротник водолазки перед погасшим экраном ноутбука. — Но это же не совсем конец света? Это проклятие, а не контракт. Я уже вижу в нём кучу лазеек. С вами, злыми духами, всегда так: никакого внимания к деталям. Никогда не доводите дело до конца.       — Выглядишь нелепо, — сказал ему Экубо.       — А ты вообще зелёный, — парировал Рейген. Тем не менее, он натянул зудящий шерстяной воротник повыше. Он и правда выглядел нелепо. Где-то в середине августа он бы ещё мог притвориться, что водолазка под пиджаком придаёт ему загадочный вид. Может, надо как бы невзначай сказать клиентам, что из-за мощной связи с миром духов он постоянно чувствует призрачный холод… Нет, нет, конечно, теперь он так сказать не может. Лучше… как бы невзначай намекнуть клиентам, что из-за мощной связи с миром духов он постоянно чувствует призрачный холод. А, может быть…       — Ну ты и попал, — заключил Экубо. Он произнёс это с искренней радостью ребенка, разворачивающего подаренную ему новенькую PlayStation2, или о какой там консоли мечтают современные детишки; такими вещами обычно интересовался Моб, а не Рейген. — Кранты тебе, — призрак опустился чуть ниже: ради этого спектакля он устроился в первом ряду и приготовился вовсю наслаждаться несчастьем босса. — Слушай, Рейген, я знаю, что теперь тебе будет трудно эксплуатировать Шигео как раньше. Я просто хочу, чтобы ты знал: если тебе понадобится помощь с экзорцизмами, и ты не сможешь его об этом попросить… я буду с радостью наблюдать, как ты давишься насмерть, вместо того чтобы это признать.       — Спасибо за честность, — сухо сказал Рейген.       — О, нет, — Экубо расплылся в широченной улыбке, — тебе спасибо.       — Мне? — переспросил Рейген. — Кто вообще говорил о моей честности?       — Дух, который тебя проклял, — начал Экубо. — Тот, который вырвался из проклятого микрофона и чуть тебя не придушил, если б я его не слопал. Я понимаю, тебе было немного не до этого, но, по-моему, он вполне ясно выразился по поводу честности.       — Вполне ясно, что я не могу соврать, — признал Рейген. — И что я должен говорить правду. Но, — он поднял указательный палец и продолжил назидательным тоном, которым обычно доносил Мобу мудрости о жизни, любви и о том, как в целом хорошо брать на себя неожиданную сверхурочную работу по выходным, — говорить правду не обязательно то же самое, что быть честным, разве нет?       — Это ты мне скажи. Ты же у нас профессиональный лжец.       — Если стратегически говорить правду, можно сказать почти всё, что угодно, — пояснил Рейген. — Это, кстати, очень эффективный метод убеждения.       — Ты хотел сказать, метод обмана, — поправил его Экубо, на что Рейген поднял руку и небрежно пожал плечами: какая разница, его признание всё равно останется между ними. — Старый ты мошенник. Эй, скажи, что считаешь себя хорошим примером для Шигео.       — Я… — внезапно язык Рейгена прилип к нёбу и упрямо отказывался отлипать. Ему пришлось перефразировать: — Я… определённо не худший пример для подражания, — исправился он. Поняв, что успешно выпутался, он бросил на Экубо победный взгляд и продолжил с новообретённой уверенностью: — Он многому у меня научился, извлёк много положительных уроков. Он…       — Да, но скажи, что ты считаешь себя хорошим образцом для подражания, — перебил его Экубо. Его злорадная ухмылка стала ещё шире, обнажая кривые зубы. — Да ладно, это совсем не сложно. Скажи, что хотел бы, чтобы Шигео вырос таким, как ты.       Какое-то время Рейген молча барабанил пальцами по столу. Потом сказал:       — Я считаю, что подаю Мобу отличный пример для подражания… в некотором смысле. В определённом смысле. В некотором определённом смысле, который… Ладно, ладно, — громко закончил он, перекрикивая издевательский смех Экубо. — Я понял. Ты своего добился, — потный и безутешный, он откинулся на спинку офисного кресла. Его рука невольно потянулась к плотной ткани свитера, под которым чёрным пятном отпечаталось проклятие. — Если ты закончил глумиться, давай забудем об этом и решим эту проблему как взрослые люди.       — А кто сказал, что я закончил? — спросил Экубо. — Скажи, что соблюдаешь баланс между работой и личной жизнью.       Язык Рейгена пристал к нёбу.       — Невероятно, — восхитился дух. — А теперь скажи, что ты не мошенник.       Но Рейген уже раскусил, в чём дело. Он задумался всего на секунду и спокойно сказал:       — Я оказываю людям реальную и эффективную помощь в решении проблем, независимо от того, мистические они или нет.       — Но это не значит, что ты не мошенник.       — Я предлагаю реальную помощь с реальными результатами. У меня почти стопроцентный уровень удовлетворённости клиентов.       — Просто скажи «я не мошенник», — продолжал подначивать его Экубо. — Давай, повторяй за мной. Я. Не…       Рейген так долго боролся с непослушным языком, что ему оставалось только молча и с достоинством терпеть гоготание зелёного духа. Однако секунд через тридцать терпение у него закончилось, и Рейген швырнул в него степлер. Тот стукнулся о книжную полку, упал на пол и выплюнул скрепку в ковер.       — Что, нарочно промахнулся, да? — съехидничал Экубо, вдоволь наслаждаясь молчанием Рейгена, который не мог согласиться. Обычно призрак весь день апатично плавал по офису, словно дохлая рыбка в аквариуме, но несчастье Рейгена придало ему сил: он бултыхался в воздухе, будто на волнах. — Эй, раз уж мы об этом заговорили, — добавил он с фальшивой серьёзностью, — скажи, Рейген, ты правда экстрасенс?       — Я могу видеть даже самых слабых, самых мерзопакостных маленьких духов, — процедил Рейген и в подтверждение этого показал ему средний палец.       — Я не о том, — улыбка Экубо стала шириной со всё его тело. — Ну же, скажи, что ты настоящий экстрасенс. Скажи это.       Язык Рейгена прилип к нёбу и напрочь отказывался отклеиваться.       — Невероятно, — повторил Экубо. Он бы покачал головой, если бы она у него была; вместо этого он слегка колыхнулся из стороны в сторону, невыносимо злорадствуя. — Просто невероятно. Знаешь, может, зря я съел того духа? Надо было оставить его подольше. Выразить свою благодарность.       — Или, — говорит Рейген, — ты мог бы быть добр и съесть его до того, как он меня проклял.       — Я думал об этом, — протянул Экубо, — но потом передумал. Учитывая, что это лучшее, что случалось со мной с тех пор, как кучка сектантов в семнадцатом веке почтила меня человеческим жертвоприношением, по-моему, я принял верное решение.       Рейген молча потянулся к вентилятору и включил его на максимальную мощность. Экубо тут же отшвырнуло назад. Он перекувыркнулся несколько раз, прежде чем пришёл в себя и стал медленно возвращаться на прежнее место, борясь с потоком воздуха.       — Надеюсь, проклятие продержится до прихода Шигео, — объявил он, ни в чём не раскаиваясь. — Я шепну ему на ушко, чтобы он спросил про твою личную жизнь. О том, существует ли она вообще помимо самого Шигео. Вот погоди, он точно спросит. Надо только разжечь в нём любопытство.       — Делай, что хочешь, — бросил ему Рейген и закинул ноги на стол со всей беспечностью, на какую только был способен. — Меня не… — волнует, но язык начал заплетаться; тревожит, и снова язык его не послушался. — …Меня не пугают речи капли просроченного майонеза, — заключил он, тщательно избегая темы Моба. — И вообще, я же говорил: я — профессионал по части лазеек. Это проклятие настолько плохо сформулировано, что скорее напоминает судебный запрет, который всего-то запрещает стоять прямо перед чьим-то домом. Это ведь не мешает зайти с чёрного хода. Не мешает залезть через окно. Не мешает наблюдать, что происходит в доме через бинокль. Не мешает…       — …вести себя как мерзкий извращенец, — закончил за него Экубо, продолжая упрямо бороться с вентилятором.       — Уж ты-то в этом разбираешься. Кому из нас нравится становиться невидимым и преследовать четырнадцатилетнего школьника?       — Он меня прекрасно видит, — возразил Экубо.       — А вот остальные триста учеников в его школе — нет. И чтоб ты знал, это я делаю не потому что над тобой сжалился — я делаю это ради… — окружающей среды — нет, язык уже прилип, — …счетов за электричество, — объяснил он перед тем, как переключить вентилятор на минимум.       Экубо скорчил уродливую гримасу — во всяком случае, уродливее, чем обычно.       — Так, это тебя ведь прокляли? И это мне положено над тобой издеваться. Так что прекращай, — приказал он. — Попробуй лучше свою речёвку. Ну, знаешь, про величайшего экстрасенса двадцать первого века и прочее. И ты попрактикуешься, и я посмеюсь.       Рейген хотел снова включить вентилятор, но вдруг остановился и задумался… а затем неожиданно расслабился и, устроившись в кресле поудобнее, закинул ногу на ногу. Экубо абсолютно прав: в сложившихся обстоятельствах ему не помешало бы потренировать свою речь.       — Очень щедрое предложение. Давай-ка устроим мозговой штурм. Может, лично я и не величайший экстрасенс двадцать первого века, но мы можем с уверенностью предположить, что это Моб. Итак, я — работодатель величайшего экстрасенса двадцать первого века. Звучит неплохо. С этим можно работать. Тогда агентство «Консультации по духам и всякой всячине»… это обитель величайшего экстрасенса двадцать первого века — клиенты будут думать, что это я, поскольку я начальник, но прямо об этом не говорится. И это, конечно, тоже правда. А что касается моей квалификации…       Рейген был рад попрактиковаться, а Экубо уже закатывал глаза. Импровизированный сеанс по маркетинговой стратегии оказался вовсе не таким весёлым, как он ожидал. Можно забыть о проклятии: для Рейгена это беспроигрышная ситуация.