Сказание на все времена

Защищать Каменные Врата было некому. Только Торвальд стоял перед входом, тяжело оперевшись на верный меч. Глаза его горели священным гневом, лик был грозен и прекрасен, и демоны трусливо поскуливали, не решаясь вступить в схватку даже под страхом кары своей ужасной госпожи. Дезмонд дал команду лучникам удвоить усилия, чтобы враги не могли и близко подойти к воротам. Магам приказал уничтожать нежить всеми силами, целителям — заняться ранеными гномами. Сам он выпустил магическую волну такой мощи, что едва устоял на ногах. Деймос придержал его едва ли не за шиворот и укоризненно покачал головой. Дезмонд понимал: силы требовалось беречь, но Торвальд стоял там, возле ворот, совсем один, и кем бы он был, если бы отказался помочь лучшему и единственному другу. Силы… Это только звучало грозно: лучники и пехота, маги и целители. На самом деле горстки усталых, измученных битвой и страхом существ держались только благодаря упрямству. А еще осознанию: не смогут выстоять они — и вслед за ними падет весь остальной мир. Этот, и следующий, и дальше, и кто знает, останется ли во Вселенной хоть что-нибудь живое после торжества Минатрикс. За спиной, в Энии, преданно ждала его Алатиэль, впереди, возле ворот, смеялся смерти в лицо Торвальд, и Дезмонд не мог, не имел права не выстоять, поберечь себя, укрыться от опасности. Магический барьер удерживал нежить от атаки так долго, пока на ногах оставались защитники башни. Увы, они слишком быстро повалились на каменные плиты, беспомощные, опустошенные. Дезмонд держался дольше всех, но и он не выдержал, осел на ослабшие колени, склонил голову на волшебный посох, переданный Демиургом. Нежить толпой кинулась на Торвальда, и пусть небо обрушится на землю, если великий воин дрогнул хоть на миг. Умертвия, демоны, скелеты, упыри — все они плотным полукольцом окружили друга, лавиной накрыли его едва ли не с головой, и меч Торвальда не останавливался ни на миг, круша и страша врагов. Лицо друга казалось отрешенным, едва ли не просветленным, он был готов ко всему, и Дезмонд содрогнулся всем телом, когда осознал, что «ко всему» включает в себя и «к последнему шагу». Подумать он не успел. Поднялся на ноги, качнулся, тяжело оперся о посох и перемахнул через парапет. Ледяной воздух сбил дыхание, отчаянный вопль Деймоса неожиданно рассмешил. Мелькнуло сожаление: зря он не крикнул бывшему врагу: «Остаешься за старшего!» Впрочем, мысль блеснула и пропала, потому что все силы уходили на то, чтобы мягко спланировать с проклятой башни, не попасть под удар кружащих в воздухе синих драконов и упасть прямо возле Торвальда. Когда земля упруго качнулась под ногами, плащ Дезмонда почти догорел. Маг сорвал с себя пылающие остатки и поспешно затушил вспыхнувшие штаны. Несколько порезов неприятно ныли на ледяном ветру, но холод уменьшал боль, позволял отрешиться от нее. Зато нашлись силы, чтобы отбросить прочь нескольких тварей, успевших подобраться к Торвальду со спины. Лопатки плотно прижались к лопаткам, присутствие друга рядом придало сил. Дезмонд слабо улыбнулся и выдал еще одну магическую волну. — …Безумец! Поляжешь тут! Как вообще тебя до сих пор не убили?! — гневные возгласы Торвальда добрались до затуманенного сознания не сразу. А добравшись, заставили рассмеяться. Друг бранился и рубился с одинаковой страстью, во все стороны летели ошметки мертвых тел, а с губ срывались ошметки слов настолько грубых, что даже повторять их было несколько неловко. Уши в трубочку сворачивались, и приличные эльфы давно бы уже упали в обморок от ужаса. Дезмонд, впрочем, приличным — ни эльфом, ни человеком, ни даже полуэльфом — никогда не был, так что он лишь глупо улыбался. За показной грубостью ярко и отчетливо угадывались и горячая благодарность, и страх — не за себя, за то, что они тут так вдвоем и полягут. — Ну и поляжем, — пожал плечами Дезмонд, отвечая на так и не сказанное вслух. — Зато вместе и до конца. И никто через нас не пройдет. Сверху вопил истошно принявший на себя командование Деймос. Внизу лавина пришла в стремительное движение, слишком стремительное, чтобы можно было позволить себе оглянуться по сторонам, перевести дух, перехватить в сбитых изодранных ладонях посох поудобнее. Движения Торвальда приводили в движение и собственные мышцы. Дезмонд улыбался, слабо, едва заметно, его глаза были полуприкрыты, отрешенно, почти мечтательно. Он знал себя, знал до последней клеточки, а потому понимал, что просто тяжело осядет прямо в грязь у ворот, подставит беззащитное горло под когти, откроет спину Торвальда через три, две, одну… И сопротивляться удушливой слабости больше не было сил. — Дезмонд! — отчаянный женский вопль заставил отвратительные черные точки перед глазами рассеяться. Кричала Алатиэль, и полуэльф сначала грешным делом подумал, что уже успел где-то потерять единственную и неповторимую жизнь, потому что любимой здесь не было и быть не могло: она должна была оставаться в Энии, присматривать за всем, ждать своих героев. Теперь вот, видимо, не дождаться. — Дезмонд, где ты? Дезмонд!!! И все же она появилась тут, проносилась над сражающимися на огромном золотом драконе, едва ли уступающим в мощи Скаю. От яркого сияния крыльев защитникам показалось, что солнце на миг стало теплее, и даже нежить словно бы отступила, испугалась золотистого света широких резных крыльев. Торвальд заботливо придержал его за плечи, и от его широкой улыбки сердце забилось быстро-быстро, словно бы училось делать это заново. — Я здесь! — прокричал он во всю мощь будто заново развернувшихся легких. Грудь ломило едва терпимой болью, на губах оставался железистый привкус, но сейчас главным было совсем другое. Скай тяжело поднялся в воздух, Минатрикс пронзительно завизжала, и демоны ринулись от нее прочь, желая смять защитников башни. Надежда — подруга неверная, ибо в ее лучах крылья любого существа становятся непозволительно ломкими. — Используй свой посох! Пробуди золотых драконов! Иначе не выстоим! Иначе падем! Инструкция была и своевременна, и хороша, и Дезмонд словно бы впервые посмотрел на подарок Первого Бога: мощный, великолепный и, как оказалось, несущий спасение. Нужно было влить в него еще немного магической мощи, и тогда у сил зла не осталось бы ни единого шанса. Алатиэль, кажется, верила в это, а значит, верил и Дезмонд, не мог не верить. И не мог подвести. Он собрал все, что у него оставалось, направил в артефакт. Тот вспыхнул, засиял, задрожал в ослабевших ладонях и вдруг погас, потому что на самом деле свои последние силы Дезмонд полностью использовал еще с десяток минут назад. Полуэльф упрямо осел на колени, поскольку сгоряча направил в посох уже не магические, а попросту жизненные силы, тряхнул головой и продолжил. Он должен был оставаться на Башне, должен был беречь себя для последнего удара, но что стоила его жизнь по сравнению с тем, что с Алатиэль, кажется, все было в порядке, и у них у всех появился шанс победить врага? Что стоила эта жизнь, если Торвальд после битвы сумеет отправиться домой? К родным, к невесте, к мирной, счастливой жизни… Дезмонд усилил передачу, не жалея. Единственное, что для него пока еще оставалось важным: выстоять до конца и надеяться, что любимая сумеет найти в себе прощение для незадачливого мужа. Голова кружилась, тело неумолимо слабело, сердце билось все тише и тише, а посох сиял ярче и ярче. Краем сознания, каким-то чудом он вдруг понял, что поверх его ладоней на артефакт легла еще одна пара рук, мозолистых, грубых, закаленных битвой. — Торвальд? — прошелестел Дезмонд. Он бы изумился, вот только сил уже не хватало. — Ты же не маг… — А ты тут как будто колдуешь! — голос друга звучал сердито, насмешливо и испуганно одновременно. — Зато как как ты там сказал? Вместе и до конца. И никто через нас не пройдет. Яркий луч устремился высоко в небеса, мир содрогнулся от далекого рева, и стало понятно, что через несколько минут золотые драконы ринутся в самую гущу сражения. Дезмонд слабо улыбнулся и повалился в густую сладкую тьму, до последнего чувствуя, как крепкие руки друга не дают ему упасть по-настоящему. «Зато все они живы», — глупая мысль последней молнией озарила его сознание, и мир вокруг померк. Чтобы вновь проявиться неизвестно какое время спустя. Дезмонд лежал на постели, в изголовье его сидела Алатиэль, а в ногах стоял Торвальд, нехорошо скрестив на груди руки. Вид обоих обещал полуэльфу большие проблемы в самом ближайшем времени. — Зато вы живы, — слабо хмыкнул Дезмонд и на пробу пошевелился. Тело отозвалось свинцовой тяжестью и резкой болью в груди. Хотелось широко раскинуть руки и рассмеяться, хотелось обнять их обоих и больше никогда не отпускать, но после пристального разглядывания двух мрачных и многообещающих лиц сказать удалось только: — И надеюсь, что позволите остаться в живых и мне. Война закончилась.