Разорвать

Клавиши печатной машинки тихо щелкают. Щелк, щелк-щелк, щелк-щелк-щелк. Скрэтч думает о том, какой же это невероятно раздражающий звук — всё именно так, как ему нравится. Алан не думает ни о чем, он погружен в процесс писательства. Строки друг за другом появляются на листе бумаги, четкие, выверенные, сложенные из идеально ровных механических букв. Скрэтч рассматривает записи на доске. Переключает каналы на телевизоре, пытаясь найти хоть что-нибудь, кроме бесконечного белого шума. Подкручивает радио, чтобы услышать знакомый голос. На единственной волне крутят старые хиты из семидесятых, и Скрэтч напевает их себе под нос. Алан всё еще пишет, не отвлекаясь на посторонние звуки. Встав за его спиной, Скрэтч пытается разглядеть, что же там натворил гениальный разум писателя. Затем начинает читать вслух: — Луна порождает прилив, который художник затем запечатлевает на картине. Цветы поднимаются из земли, растут и увядают, чтобы музыкант сложил о них песню. Человек живет и умирает, чтобы… чтобы что, Алан? — он делает паузу, разочарованный тем, что прочитал. — Чтобы оказаться внутри твоей очередной мерзкой книги, стать персонажем новой отвратительной истории? Чтобы впутаться в нее по самые уши лишь потому, что ты не сумел найти дорогу домой? Скрэтч смеется над собственной шуткой и, резко вытащив из печатной машинки лист, разрывает его на части. Алан оборачивается и смотрит на Скрэтча потерянно и зло. Он только поймал нужное настроение, чтобы дополнить одну из отложенных на потом сюжетных линий, а Скрэтч, его безумный редактор, вдруг пустил всё под нож. — Что ты делаешь? — спрашивает Алан. Раздражение накатывает изнутри волной. — Проваливай отсюда! Скрэтч наклоняется, чтобы взглянуть Алану в глаза. Их лица похожи, их голоса совершенно одинаковы, их сердца бьются в унисон, разгоняя горячую кровь по телу, и в то же время они — нелепые отражения друг друга. Две половины одной души, которые не смогли прийти между собой к согласию. — О мой дорогой Алан, — Скрэтч прижимает прохладный палец ко лбу своего чемпиона света, — как я могу уйти из твоей головы? Не я придумал эти нелепые правила про двойников. Алан молчит, не зная, что ответить. Он не помнит никаких правил (и в этом вся проблема, верно?), он просто должен продолжать писать. Должен выбраться из Темной Обители и вернуться к Элис. Это его цель, его надежда, смысл его жизни, причина, по которой он вновь и вновь возвращается в комнату писателя и нажимает на клавиши печатной машинки. Он закрывает глаза, разочарованный тем, что написал, и отбрасывает бесполезный черновик в сторону. Навязчивая мелодия крутится на языке, и пальцы покалывает остаточным ощущением разрываемой бумаги.