Кровоточащий чёрный

      Стало быть, всему настал конец. Жизни, ада и любви. Асмодей лишь грустно вздыхал, глядя на почти опустошённый ад. Кровавые пятна на руках не сходят уже вторые сутки, и вес убитых давил на плечи. Особенно тяготила смерть Физзароли, и раз за разом мысль об этом навевала слёзы. И где-то среди той горы трупов, где-то там в глубине – он точно знает! – лежит его возлюбленный. А в бессмертном сердце больно колет. В голове застряли образы белоснежных созданий на крыльях, что вонзали копья в тела. Снова вздох, снова слёзы. Светящиеся глаза снова мутнеют и становятся влажными. В конце концов, они переполняются, и капли своевольно потекли по щекам, капая на колени, объятые руками. А огненные волосы уже не так ярко пылали, затухая с каждой минутой всё сильней. Невыносима тяжесть горя. Невыносима потеря. На опустошённых кругах не осталось почти никого, лишь редкие везунчики, едва живые. И среди них, как бы Асмодей не старался искать, нигде не было Физза.       – Что, помер твой бесёнок? – слышится насмешливый голос Маммона. Смотрит свысока, гордится собою. Подкрадывается ближе, слышится звон колокольчиков на краях его одежд. – Я же говорил, что ты пожалеешь о своих отношениях, Оззи. – смеётся снова.       Погрустневший взгляд поднялся с гор трупов на паукообразного, а затем опустился обратно.       – Отстань. Мне не до тебя сейчас, придурок. – как забавно, однако, видеть, как само Воплощение Похоти сейчас сидит и отчаянно хочет сдержать слёзы, всхлипывая, снизив громкость слов до шёпота. Такого жалкого. Такого смехотворного, аж тошно становится. Король Жадности посчитал также, и не придал особого веса проблемам своего товарища.       – Никогда бы не подумал, что один из Смертных Грехов может выглядеть настолько жалко! Ну и чего ты раскис-то блять? Вставай, ещё работы невпроворот! – и снова этот мерзкий смех. Его окровавленное лицо скривилось в улыбке, острые клыки также перемазаны уже засохшей алой жидкостью, принявшей тёмный, почти чёрный цвет.       В этот раз, Оззи воздержался от едких комментариев. В этот раз, смысла это не имело. Уже не имело. Маммон всё равно не заткнётся же. – Ты не собираешься поднимать свою жопу? Остальным сейчас тяжело, а ты сидишь и ноешь. Мог бы быть хоть чуточку полезнее, серьёзно. – вскоре добавил он, когда прошло несколько мгновений напряжённого молчания. Ответа не последовало, пришлось сесть рядом. Он подгибает все свои восемь ног под себя, усевшись поудобнее. Улыбка становится ухмылкой, взор падает на заплаканные колени Асмодея. Так жалко, так смешно.       – Я сказал отстань от меня. Не видишь, что мне грустно или что?! – раздался сдавленный голос Оззи, который так тщетно пытался звучать грозно. Душевная боль сама вырвалась из груди, не в силах там больше сидеть. – Ты мне итак жизнь портил, тебе, блять, недостаточно что-ли? – волосы его запылали чуть ярче, но огонь всё оставался таким же слабым и тусклым. Печаль затмевает всякие эмоции, всякое желание быть бессмертным. Физзароли сейчас где-то там, в странном небытии, всепоглощающей пустоте. А Асмодей здесь, всё ещё в аду, пытающийся с остальными защитить от ангелов хоть что-то. Маммон тоже хорош – сам нихрена не делает, вместо этого прогуливается. Ну, по крайней мере, так оно ощущалось.       Когтистая рука скользнула по мокрой от слёз щеке, повернула голову к себе.       – Ты тут не пытайся выёбываться, нытик. Незачем. – слова Оззи, кажется, пролетели мимо его ушей. А Маммону всегда было всё равно. – Вставай, и иди сделай хоть что-нибудь полезное, Оз.       Воплощение Похоти ударил его по руке, не желая ничего слушать. Слёзы уже не текли, но глаза почему-то всё равно оставались влажными. Под слова Короля Жадности в голове вновь всплыл образ Физзароли. Ещё живого, такого милого и замечательного. А эти насмешки и издевательства ситуацию лучше не делали, вместо этого покрывая его образ кровью, травмами и смертью. Ужасно, просто ужасно. И почему всё произошло именно так? Почему они не могли жить нормально? Почему? Почему?       Тяжёлый вздох.       – Знаешь, Оз... Я тоже потерял многое там. – начал говорить Маммон, взглянув на Асмодея опять. Очевидно, что ничего кроме денег он не терял. Уголки губ опустились, злорадная ухмылка сошла с лица, будто пытаясь соответствовать мрачности окружения. – Но я же не ною сижу, а хотя бы что-то делаю. – другой рукой он провёл по его плечу, скользнув вниз и касаясь чужой руки. – Я просто хочу, чтобы мы, блять, были как одна команда, как тогда, ещё многие тысячелетия назад. И решали проблемы вместе. О твоём ебучем бесёнке мы все ещё погоревать успеем, лишь бы не нашлось ещё больше, о ком будем убиваться. – попытка поддержать. Бессмысленная трата слов и времени. Но Асмодею пришлось внять его словам, ибо больше нечему, кроме своей горюющей души. Над головами разливалась кровавая, чёрная заря, даже звёзд не видно. Порой мелькали белые силуэты с оружием, и бесы валились мёртвые. И сидя на горе трупов, они возьмутся за руки, пытаясь найти хоть что-то позитивное среди резни. И тогда печаль захочет уйти. Стало быть, начнётся новая часть. Жизни, ада и любви.