Это не твоя смерть

Кто сам упал - тому и встать суметь; Давай, вставай - это не твоя смерть!

*** Когда это случается в первый раз Кэйа не сразу понимает, что происходит. Сильный приступ кашля накрывает его прямо в кабинете, гора отчетов кренится в сторону и съезжает на пол, сбитая неосторожным движением руки. В горле будто застревает что-то инородное, да так, что дыхание перехватывает. Кашель рвется из груди, он судорожно наполняет стакан воды и старается быть тише, зажав рот ладонью. Уже достаточно поздно, и последнее, что ему нужно сейчас, это чтобы над ним развела суетные хлопоты Джинн или пробегающая мимо по своим бесконечным делам Ноэлль. Работы слишком много в последнее время, чтобы позволить себе расслабляться, и, тем более, доставлять магистру лишние хлопоты. Делегация Фатуи в городе, а Орден Бездны и хиличурлы будто с ума посходили. Вода застревает в горле, у него никак не получается сглотнуть, в конце концов он тянет с подоконника горшок с давно засохшим пучком травы, смутно напоминающем растение, и сплевывает набранную в рот воду туда, громко хрипя. Капитан кавалерии подавился и умер в собственном кабинете, вроде как получается, что даже на службе. Какая глупая смерть. Кэйа утирает рот ладонью, отставляет горшок в сторону и невольно фыркает, позабавленный, от чего кашель становится еще сильнее. Он вообще-то никогда не исключал того, что может погибнуть во время служения Мондштадту и Ордо Фавониус, но немного при других обстоятельствах, конечно. Когда белый смятый лепесток, мокрый от слюны, оказывается у него в ладони, Кэйа замирает. Все шутливые мысли тут же со свистом покидают его голову - становится до звенящего пусто. Сердце, заходится в груди, по ощущениям, будто вот-вот пробьет клетку ребер. Какого черта? Нет. Не может быть. Он жмурится, но лепесток никуда не исчезает из ладони. Спазм отпускает, оставляя в покое его саднящее горло, и Кэйа нервно сглатывает. Кашель унимается, по позвоночнику ползет липкая дрожь. Он осторожно, кончиками пальцев расправляет смятые края изломанного лепестка на ладони. Догадка пронзает его, и Кэйа вспоминает, когда-то Дайнслейф рассказывал ему об этом. Клятва преданности, клятва любви. Будь осторожен, давая ее. Будешь отвергнут и тебя ждет смерть. Это как незримые оковы, змея, обвившая запястье, цветы, вплетенные в удавку. Он понимает, хоть и до последнего надеется, что ошибся. Разве с ним подобное могло случиться? В конце концов почему сейчас? Ладонь слегка дрожит. Лепесток пронзительно белый, слегка вытянутый, с парой заломов. В нижней, узкой части становится нежно голубым. Не сесилия, не лилия калла… Интейват, без сомнений. “Тепло родины”. Какая же, Бездна ее раздери, ирония! Он так надеялся, что его это не коснется, раз он уже не на проклятых землях. Забыл как страшилку, сказку, дурацкую легенду, из тех что рассказывают на ночь. Кэйа неосознанно кладет ладонь на горло, фантомное чувство удушения - он действительно не мог дышать пару секунд - ослабевает. Он расстегивает металлическую пряжку воротника, не сводя взгляда с лепестка в ладони, после чего стряхивает его на стол, зарываясь пальцами в волосы и прикрывая глаза. Эмоций до странного нет. Только растерянность. Что он должен почувствовать? Страх? Злость? Он уже переболел этим, когда Дилюк покинул город оставив его с окровавленным сердцем и вывернутыми ребрами наружу. И если тогда цветы не распороли его легкие, то почему сейчас, когда все так спокойно? Кэйа поднимается из-за стола. Водружает на место цветочный горшок. Выпивает все-таки стакан воды, чтобы унять скребущую горло боль, после чего опускается на одно колено, чтобы собрать усыпавшие пол отчеты. Он механически ломаными движениями приводит себя в порядок, еще раз смотрит на белый лепесток, сиротливо оставленный посреди бумаг. Помедлив секунду, Кэйа сгребает его со стола и выбрасывает в открытое окно. *** Кэйе снятся темные коридоры, залы, где звезды сияют под ногами. Знакомая большая мягкая ладонь нежно оплетает его пальцы, и он снова маленький, следует за мамой сквозь пелену воспоминаний. Отец высокий, вечно недовольный и требовательный мелькает на периферии сознания, Кэйа не видит его лица во сне, не помнит, различает только такие же длинные волосы - иссиня-черный кобальт - как и у него самого. - Ты должен быть осторожен, Кай. - Произносит мама, нежные пальцы перебирают пряди на макушке, он крепче сжимает теплую ладонь. - Ты умеешь чувствовать, твоему отцу не отнять у тебя этого. Кровавым росчерком в тело врывается боль. В руке ощущается фантомная тяжесть меча, вовсе не предназначенного для ребенка. Кэйа даже смотрит на ладонь, чтобы убедиться, что кровавого клинка там нет. Не хочется поранить маму или испачкать ее одежду кровью. Кажется, что все синяки, оставленные жестокими тренировками, разом заныли. Ласковый голос вырывает его из темноты. Шторм, резкими порывами ветра, пронзительным воем, скрывает фигуру отца, а с ней и чувство тревоги. Но почему мама так печальна, когда произносит это? Разве чувствовать плохо? - Ты должен быть осторожен. Отдай свою любовь и преданность только тому, в ком будешь уверен. Пообещай. Твое сердце может тебя ранить, Кэйа. Я мог бы отдать ее тебе. Зачем мне кто-то еще? Он смотрит на нее, но не может разглядеть лица, детали смазываются, плывут перед глазами. Она оглаживает его щеку в невесомом прикосновении. Болезненная бледность, серость кожи, мягкие волосы, золотые вытянутые ромбовидные серьги с синим камнем, белые интейваты вплетены в прическу. Камень ловит блики, изящными гранями - одна подвеска из пары теперь его. Кэйа открывает глаза. Солнце заглядывает в окно спальни, образы из сна стираются с каждым движением ресниц. Он запоминает только тревожные ощущения и нежные слова. Ну… кажется, я облажался. *** Утром, едва разлепив глаза, Кэйа сидит в своей маленькой кухне, чай давно остыл, пока он лениво копошится в своей памяти, уставившись отсутствующим взглядом в окно. Позже, когда он был взрослее, а мама была уже мертва, он много времени проводил с Дайнслейфом. Ему нравилось слушать его бесконечные истории. Он получил объяснение и тому, о чем говорила его мать однажды. За несколько столетий до падения Каэнри’aх - до уничтожения - мысленно поправляет себя он, в королевской династии нередки были договорные браки. Сигнас, один из будущих правителей, еще будучи наследным принцем пошел против семьи, не пожелал мириться с партией, выбранной ему родителями. Его возлюбленную изгнали из столицы, напуганная она оборвала все связи. Тогда с использованием кхемии он проклял свою кровь. Если его любовь не вернется к нему, цветы безжалостными змеями заполонят его легкие, обрывая жизнь. Смело и самоотверженно - думал юный Кэйа тогда. Безответственно - поправлял его занудный голос Дайнслейфа. Гребаное романтичное дерьмо - добавил бы капитан кавалерии Кэйа Альберих сейчас. Сигнас добился своего и был счастлив судя по истории. Ультиматум, выставленный родителям - смерть наследника или его свобода - сработал. Одного он не рассчитал, что на нем все это не закончится. Проклятие коснулось многих его потомков, не для всех все закончилось так удачно. Отвергнутый своей любовью король Форнакс, живший парой столетий после, не протянул и месяца с первых симптомов. Его цветы, ярко алые, со стеблями поросшими шипами, превратили его легкие и грудь в решето в считанные дни. Был еще пример, уже после того как королевская ветвь и клан регентов породнились, юная Линкс, жившая поколением раньше его отца, перерезала себе горло, после того как не смогла вытащить зеленую лозу, увитую мелкими пронзительно голубыми цветами, торчащую из глотки. Вариантов немного: мучительно задохнуться или быстрая смерть от клинка? Кэйа и сам, пожалуй, выбрал бы второе. Выходит повезло, что у меня интейват. Мягкие тонкие стебли. Это могло бы быть что-нибудь не в меру шипастое, а так, возможно, я протяну гораздо дольше. Восхитительное, мать его, везение. Кэйа закатывает глаза, продолжая отрешенно помешивать чай, после чего переводит взгляд чуть левее. На столе рядом покоился небольшой мешочек, куда он спустя пару дней начал складывать лепестки. Иррациональная привязанность, иначе как идиотизмом он бы это не объяснил, но… Тепло родины. Кэйа отпивает чай, морщится от противного вкуса давно остывшей жижи и передергивает плечами, отбрасывая апатию. В бездну отрицание и депрессию, ему нужен план. А лучше список. Кэйа легко улыбается, в нем просыпается исследователь. Пункт первый: сходить в таверну, посмотреть, как зарождающаяся клумба в легких будет себя вести в его присутствии. Пункт второй: перестать избегать Альбедо и сознаться ему уже в том, что происходит. Выслушать нотации. Пункт третий: написать Дайнслейфу, что… Архонты, сложно будет объяснить ему, что последняя надежда…ммм… потенциально не оправдала себя. Если они ничего не придумают… Кэйа с досадой закусывает губу. Смог бы он перестать испытывать к Дилюку чувства? Очевидно нет, раз даже после той ночи, для него ничего не изменилось, он его не… не важно. Не смог, а значит это не глупость. Пункт четвертый: перестать испытывать чувства - зачеркиваем. Пункт четвертый (новый): сводить Кли посмотреть на Волчьего лорда. Давно обещал. Беннет, Рейзор и Фишль наверняка увяжутся за нами, тем веселее. Пункт пятый: вернуть должок Розарии. Шесть бутылок вина, о таком нельзя забывать, ради Барбатоса. Должен же кто-то ухаживать за моей мог… Так, зачеркиваем. Пункт шестой… *** С делами на сегодня покончено, Кэйа выглядывает в окно штаба, на улице уже темно, хоть глаз выколи. Ха-ха. Ценил бы кто его шутки. Он потягивается удовлетворенно, мышцы спины приятно ноют. Закончил гораздо позднее чем планировал, но зато пункт седьмой: выкрасть у Джинн стопку отчетов и заполнить их - выполнен. Еще и в таверну успеет на пару бокалов полуденной смерти и ради своего исследования конечно. Кэйа сгребает со столешницы в небольшой мешочек бело-голубые лепестки, скопившиеся за день, поправляет одежду, повязку и покидает кабинет. Таверна встречает шумом. Из-за того что он сегодня позднее обычного, тут жизнь уже кипит. Большая часть посетителей или уже изрядно набрались или близки к этому, так что Кэйа сполна получает пьяных объятий и бессвязных приветствий, пока пробирается к стойке. Дилюк выходит из подсобного помещения и сменяет Чарльза, так что они оказываются напротив друг друга почти одновременно. Кэйа ловит свои ощущения. Сердце привычно ускоряется, когда они встречаются взглядами и Дилюк кивает в ответ на поднятую в приветствии руку. Пока ничего особенного. Цветочная фея за ребрами спит, не иначе. - Доброй ночи, мастер Дилюк. Полуденную смерть, пожалуйста. - Кэйа смотрит на разметавшийся по плечам пожар волос… Перестать чувствовать чувства. Какой бред. Он улыбается. - Сэр Кэйа, сегодня позднее чем обычно. - Его руки уже уверенно готовят коктейль, под пристальным взглядом Кэйи. Его всегда завораживали ловкие движения пальцев, казалось бы хозяин тяжеленного двуручника, а как хорош в мелкой кропотливой работе. - Неужели рыцари Ордо Фавониус наконец-таки взялись за работу. Кэйа притягивает бокал за ножку. Апатия последних дней сгорает под взглядом винных глаз напротив. Дилюк. Дилюк. Дилюк. Игнорировать это, заниматься самообманом кажется уже не имеет смысла? Чувства. В его груди растут цветы для этого человека, Архонты… Но ему не нужна взаимность. Было бы достаточно смотреть издалека, бросаться шуточками снова, поборов первые месяцы отчуждения и презрения. Сейчас все идеально. Сигнас, чтоб тебя в Бездне разорвало, испортил все своим эгоизмом. Кэйа не уподобится ни одному из правителей Династии Черного Солнца. Он решил так, еще давно. Дилюк, в ожидании ответа, внимательно рассматривающий его лицо, выглядит удивленным. Кэйа быстро скрадывает ту нежную улыбку, искренностью тронувшую губы. - Перед смертью, как говорится, не надышишься, но работы и правда много. - Он смеется, отпивая из бокала. Может хоть Розарии рассказать, а то столько шуток зазря пропадают, не найдя понимающего слушателя. Альбедо не оценит точно. Дилюк беззлобно хмыкает и отворачивается, принимая заказ другого клиента. Кэйа не фаталист, он будет бороться. Но если вдруг все закончится стеблями пробивающими грудь и опутывающими сердце - это ничего. В такой исход не верится, оттого и страха, сжимающего внутренности холодными когтями, нет. Кэйа ощущает скорее пьянящую свободу, способный, наконец, понять и принять свои чувства. Пусть для этого открытия ему и нужен был толчок, жестокий, как раз в стиле Каэнри'ах. Он прислушивается к себе - горло саднит, привычно, как и всю последнюю неделю из-за периодических приступов кашля, но сейчас ничего. Спокойно. *** На пути домой дыхание перехватывает так резко, что голова идет кругом, и Кэйа заваливается в ближайший переулок, хватаясь за стену. Пальцы скребут по камню безрезультатно, не найдя опоры он сползает на землю. Легкие горят, он откашливается, и его выворачивает всем тем вином, что он выпил в таверне. Сухие спазмы не прекращаются еще пару минут, Кэйа только сильнее зажимает рот ладонью, надеясь, что никто не обнаружит капитана кавалерии в таком плачевном состоянии, согнувшегося в три погибели в луже собственной рвоты, не способного встать. Еще один спазм, дерущий горло и он чувствует мягкость лепестков на языке и медный привкус крови. Целый бутон на ладони. Белоснежные лепестки покрыты алыми каплями и разводами, в темноте не понять, но Кэйа все еще отчетливо чувствует привкус крови. А можно было бы обмануться, свалить на вино - тоскливо думает он, рассматривая цветок. Красивый, впервые это целый бутон. Он сглатывает, на смену чувству неуместного восхищения приходит липкий страх. Пальцы дрожат, пока он бережно прячет интейват в мешочек на поясе. *** Он протягивает Альбедо коробочку, на дне которой сплошь бело-голубые лепестки и пара бутонов. Тот невозмутимо берет ее, вываливает содержимое на стол, не отрываясь от своих записей, Кэйа морщится. Он за эти пару недель бережно прикипел к своей коллекции, хотя первые экземпляры и были безжалостно выброшены, втоптаны в грязь, а некоторые и вовсе сожжены. Алхимик дописывает что-то в бумагах, бросая взгляд на цветы, и, наконец, замирает. Переводит взгляд на Кэйю, тот легко ободряюще улыбается, будто бы подбадривает. Ну давай! Разгадай эту загадку, сложи два плюс два. Альбедо еще пару раз переводит взгляд туда и обратно, после чего впивается требовательно в зрачок Кэйи, а на дне бирюзовых глаз будто алхимический огонь вспыхивает. Или это паника? - Это что еще за дерьмо, Кэйа Альберих?! - Перо ломается у него в руке, Альбедо кажется действительно злым. Кэйа бы присвистнул, если б не был уверен, что не получит за это какой-нибудь стеклянной колбой по голове. Из всех степеней ярости Альбедо он рассчитывал на третью, а тут аж пятая, и это учитывая, что на шестой он лишается разума и ровняет Мондштадт с землей голыми руками. - Я конечно понимаю, что у тебя стадия отрицания, но ты ведь понял. - Кэйа откидывает челку с лица, синие пряди волной стекают назад. Он переходит на деловитый тон. - Ты не мог не понять. Давай переходи к принятию, рекомендую. Мне нужен твой холодный разум, господин алхимик. - Как это возможно? - Альбедо трет глаза, кажется он все-таки немного растерян, иначе Кэйа не знает как объяснить ту бессмыслицу, которую он несет. - Интейват здесь, за пределами Каэнри’ах и не обращен в камень… - Это что, все что тебя интересует? Ну видимо на этот раз я их “родина”, вот и.... - Со смешком произносит Кэйа, пальцем указывая на губы и изображая рвотные позывы. - Да и не хотелось, знаешь ли, давиться камнями вместо цветов. Сомнительное удовольствие. Альбедо закатывает глаза, он бы придушил его, но замирает, замечая, как Кэйа, после того как перестает паясничать, неосознанно кладет руку на грудь. Пробегается невесомо пальцами, слегка скребет ногтями, растирая кожу. Новая обретенная привычка. - Как давно ты…? - Полагаю около трех недель. - Кэйа задумчиво стучит пальцами по подбородку и кивает на перевернутое содержимое коробочки. - Здесь не весь “улов”, если ты об этом. Вначале я немного… психанул? - Как себя чувствуешь? - Цветущим, как никогда. - Довольно скалясь произносит Кэйа, но ловит убийственный взгляд алхимика. - Нормально. Во время приступов хреново, в остальном как обычно, бодр и весел. - Почему сейчас? - Отрешенно произносит Альбедо, рассматривая цветы. - Дилюк ведь… - Если б я знал. - Кэйа отмахивается. - Мы можем пропустить все вопросы, которые я уже безрезультатно задавал сам себе, и перейти к плану? - Ну и что это за гениальный план, просвети меня. - Альбедо приваливается спиной к лабораторному столу, окончательно развернувшись в сторону собеседника. - Я уже написал Дайну. Ты - великий алхимик и светило кхемии подумаешь своими умными мозгами, как можно избавить меня от палисадника в легких. И… может есть возможность найти Цитринитас? Она бы с высоты своих знаний наверняка посмеялась над нашими детсадовскими проблемами. - Попробую. - Альбедо серьезно кивает. - Но есть, вероятно, более очевидный способ… - Не продолжай. - Кэйа выставляет ладонь вперед в останавливающем жесте. - Он не должен знать. Никто не должен знать. Орден - потому что это может связать меня с Каэнри’ах, Лиза умная, наверняка читала где-нибудь об этом. Дилюк - просто потому, что я так сказал, никаких Рагнвиндров в этой драме - это мое условие. - С чего ты решил, что я стану тебя слушать и игнорировать очевидно простейшее решение? Он не даст тебе умереть. - С чего ты решил, что я не прыгну с собора Барбатоса без планера, как только ты решишь открыть свой рот? - Кэйа шипит хуже рассерженной кошки. - Мы сами с этим разберемся. Вынуждать Дилюка возиться со мной из жалости? Увольте. - Дайнслейф не станет тебе потакать, когда дело касается твоей жизни. - Ему придется. - А если не выйдет? Трагично примешь свое наследие? - Голос алхимика сочится ядом, но Кэйа и не думает отступать. - Верно. По части наследия, я прожжен как никто. - Он, коротко хохотнув, стучит пальцем по повязке. - Одним проклятьем больше, одним меньше. - Если ты думаешь, что не говорить ничего Рагнвиндру, хорошая идея, то ты еще больший придурок, чем я думал. - Закатывая глаза произносит Альбедо. - Всегда рад предвосхищать чужие ожидания. - Кэйа замолкает, привычная усмешка кривит губы, но Альбедо кажется, что немного надави, и маска пойдет трещинами, да так, что обратно Кэйю будет не собрать. Алхимик устало прикрывает глаза, будто, принимая поражение. - Хорошо. Сейчас ты расскажешь мне, когда все началось, и как проходят приступы. В подробностях. Я возьму образцы твоей крови, насколько помню по легенде Сигнас алхимичил со своей кровью... - Он прикрывает глаза на секунду погрузившись в раздумья, прежде чем продолжить. - И я хочу связаться с Тигнари из Сумеру. Не ершись, он не так активно сотрудничает с Академией, информация не просочится. Мне нужна его консультация… по ботанике. - А гербарий куда? - Я заберу. Часть отправлю Тигнари, заодно проверим теорию окаменения, повлияет ли расстояние... - Альбедо переходит на ровный тон, и Кэйа довольно хмыкает. Позднее, когда Кэйа, вдоволь напаясничавшись и истрепав ему нервы дурацкими шутками, ушел, Альбедо заканчивает письмо, адресованное знаменитому стражу леса Авидья. Он тщательно упаковывает цветы в бумагу, прежде чем сложить в мешочек. Пару минут поразмыслив, алхимик улыбается уголком губ и добавляет в адресаты Генерала махаматру. *** Кэйа вполне доволен собой. Он выполняет еще несколько пунктов из списка и дописывает новые. И если этот план совсем чуть-чуть становится похож на список предсмертных дел, не то чтобы он против. Уж он то имеет право драматизировать, красиво так, с бокалом вина вместо обеда в четверг. Бокал превращается в бутылку, и Кэйа отправляется в сторону Шепчущего леса, выпустить пар и устроить взбучку похитителям сокровищ. Совесть немного скребет где-то внутри, он не пьян, но раньше правило - никакого алкоголя в рабочие часы - было незыблемо. Он немного психанул, ясно? Снова. В голову безостановочно лезет, что бы Дилюк сказал на это? Был бы разочарован, конечно. В Кэйе сейчас соединились все вещи, которые он ненавидит - рыцарь Ордо Фавониус под влиянием алкоголя идет творить безответственные вещи. А уж если этот рыцарь Кэйа Альберих собственной персоной… От мыслей его отвлекает шум голосов и нестройный хохот. За деревьями видно шайку похитителей сокровищ, человек восемь, окружили телегу и увлеченно потрошат ее. - Веселитесь, господа? - Преувеличенно дружелюбно тянет он, не став прятаться, проскользнув прямо к месту событий и непринужденно привалившись к теплым, нагретым на солнце доскам боковины обоза. Он пару раз скучающе подбрасывает монетку, извлеченную из внутреннего кармана. Толпа щерится острыми клинками в его сторону. Кэйа быстро подмечает тощего пацана, судорожно сующего вытащенные из телеги документы в сумку. - Сука, это Альберих! Кэйа не успевает изобразить глубокое оскорбление, уже через секунду самые расторопные, бросаются в атаку, а малец устремляется прочь. Кэйа недовольно цокает языком. Ловкой подсечкой уложить первого носом в дорожную пыль. Проскользнуть вперед и точным ударом каблука сломать коленный сустав второго. С шальной улыбкой на лице поймать вдруг засомневавшиеся в собственном превосходстве взгляды остальных. Двое, что поумнее, бросаются в ту сторону, где скрылся мальчишка. Он остается против троих и наконец вытаскивает меч. Драгоценные секунды потеряны, но он находит сбежавшую троицу чуть дальше в чаще леса. Арбалетный болт свистит на полметра левее. Кэйа удивленно вскидывает бровь. Совсем не стараются, или это так от страха руки дрожат? Стрелок падает после удара рукоятью в нос и отползает в кусты, скуля. Последний оставшийся похититель сокровищ судорожно сжимает меч, а парень отбрасывает поясную сумку в сторону и вытаскивает нож. Кэйа делает шаг к ним навстречу. Судорога прошивает грудь, и он невольно припадает на одно колено, вцепившись пальцами в ткань рубашки на уровне ребер. Воздух покидает легкие, а новый вдох сделать не получается, он скребет пальцами кожу на шее и хрипит ругательства. Слышит удивленные возгласы перед собой, и только и успевает откатиться в сторону, чтобы не поймать меч подсуетившегося врага макушкой. Кэйа дергает нападающего за запястье на себя и тот валится вперед, выпуская клинок из рук. Кашель раздирает глотку, и он пропускает пару ударов в лицо, разбитая губа кровит. Лепестки забивают рот и гортань, щекочут чувствительное небо. Кэйа рычит и, изловчившись, зажимает шею врага в удушающем захвате, сильнее давит на локоть, пока тот не прекращает лупить его руками по предплечьям. Кэйа слышит шум и вскидывает голову, достаточно вовремя, чтобы заметить занесенный над ним в замахе нож. Не достаточно, чтобы увернуться. Лезвие рассекает ткань рубашки и плаща, проходит сбоку. Кэйа в недоумении вскидывает бровь вверх, хватает мальчишку за руку, тянет на себя, чтобы со всей силы зарядить лбом в нос. Повязка на глазу съезжает в сторону от такого маневра. Парень обмякает в руках и валится в траву как мешок перезрелых закатников. Кэйа упирается рукой в ствол ближайшего дерева и, наконец, сплевывает цветочное месиво, горло дерет спазмом, пока несколько лепестков и пара нежно голубых бутонов не летят под ноги. Он утирает губы и сглатывает медный привкус на языке, давит безжалостно цветы подошвами ботинок, втаптывая в траву. Злость на внезапную слабость кипит внутри. Кэйа шумно дышит, восстанавливая дыхание, не забывая присматривать за валяющимися вокруг телами. Так… Ну и что это было? Кэйа осматривает одежду, прореха на правом боку рубашки длиной в пять сантиметров, плащ тоже проткнут, но ни следа на коже. Он сует пару пальцев в дыру, оттягивая ткань рубашки и фыркает от смеха. - Вот же бестолочь, если вознамерился заколоть кого-нибудь, так хоть держи нож правильно. - Бормочет Кэйа себе под нос, принимаясь потрошить поясную сумку парня. Пять сантиметров правее и он попрощался бы со своей печенью, что, конечно же, совершенно неприятное происшествие. Хорошо, что он такой везунчик в последнее время. Ха. Кэйа откладывает пару непримечательных писем в сторону, после чего ему попадается в руки белый пустой конверт. Кончики пальцев ловят едва различимое тиснение на бумаге, три полоски с левого края. Он ухмыляется. Совершенно тайный знак, абсолютно секретной подпольной информационной сети, в которой состоит один его знакомый анонимный мондштадский аристократ. Кэйа фыркает и сует конверт за пазуху. Он тратит полчаса на то, чтобы собрать в разной степени охающие и стонущие тела по кустам, сгружает их в ту же телегу и вызывает Хоффмана с отрядом. Кэйа салютует двумя пальцами на прощание отчалившим с обозом рыцарям и отправляется на берег Сидрового озера, продолжая свой патруль. *** Кэйа заваливается в Долю ангелов в приподнятом настроении ближе к восьми вечера, народу уже полно, но его место за барной стойкой свободно. Шестипалый Хосе перебирает струны лиры и напевает что-то ненавязчиво-тоскливое о неразделенной любви. Дилюк уже за стойкой, мажет по нему взглядом привычно и приветственно кивает, как вдруг замирает дернувшись и, резко развернув голову в его сторону, внимательно впивается глазами в подошедшего капитана. Кэйа вопросительно приподнимает бровь, опускаясь на стул. - Что такое, мастер? Я сегодня особенно ослепителен? - Ослепителен только фонарь под твоим глазом. - Отбривает Дилюк. - Что случилось? - Фона… Чего? - Кэйа даже теряется на мгновение. Дилюк шарит под стойкой, но зеркала поблизости нет, так что он разворачивает к Кэйе серебряный поднос, так, чтобы тот мог рассмотреть мутное отражение. - Святой Барбатос! - Сипло выдыхает он в непритворном ужасе, пялится на себя несколько секунд, после чего его губы предательски дрожат, уголки ползут вверх и он взрывается звонким смехом. Вот и объяснение всех тех удивленных взглядов, которые он собрал, пока добирался до таверны через город. Угораздило же! Он тянется пальцами к лицу и оттягивает кожу вокруг глаза, там уже заметно отливает сине-фиолетовым свежий кровоподтек. Кэйа звучно ругается. - Как я завтра пойду на службу? Моя репутация… Дилюк хочет было язвительно поинтересоваться, о какой такой репутации речь, но залипает на мягкой улыбке подозрительно счастливого капитана кавалерии и упускает момент. Кэйа, отсмеявшись, протяжно стонет, утыкаясь лбом в стойку. Ждет от Дилюка едких комментариев по поводу расцветающего у него на лице синяка, но тот почему-то молчит. Бармен скрывается в подсобке на несколько секунд, после чего возвращается с ледяным крошевом, завернутым в полотенце. Кэйа удивленно смотрит на протянутый сверток, хлопая глазами. Дилюк устает играть в гляделки и сует полотенце Кэйе в ладонь, направляет его руку, придерживая своей за тыльную сторону ладони, к лицу. - Приложи. От синяка особо уже не поможет, но хоть отек снимет. - Спас…спасибо? - Кэйа скользит взглядом по стойке, лишь бы не смотреть в глаза напротив. На пальцах ощущаются чужие прикосновения, хоть и через перчатку. Ох Бездна, он сейчас в неустойчивом психическом состоянии, чтобы стойко сносить такие выкрутасы. А с Дилюком тогда что? Предлагать лед владельцу крио Глаза Бога, головой что-ли ударился на одной из своих вылазок? Дилюк продолжает смотреть внимательно, подмечает разбитую припухшую губу, корочка то и дело рвется, и Кэйа собирает выступившие алые капли языком. Весь вид капитана…странный? Не только внешне. Да, Кэйа впервые перед ним в таком раздрае: помятый и растрепанный, будто его идеальный фасад потрескался. Он уже видел синяки на бронзовой коже, в конце концов они были неугомонными подростками в детстве, и даже дрались пару раз. Но и его поведение… Кэйа словно стал мягче. Дилюк думал, что изучил за прошедший год все его уловки, и вот будто находит новый уровень, но язык не повернется сказать, что то, что он видит, фальшивка. Он бы порадовался тому, что личина вечно идеального капитана треснула, но раз Кэйа ослабляет самоконтроль и позволяет себе сокращать дистанцию, значит что-то происходит. И вряд ли это что-то хорошее. - Так что произошло? - Дилюк игнорирует непривычное чувство тревоги и принимается протирать бокалы с демонстративной непринужденностью. Кэйа вскидывает голову. Это у него слуховые галлюцинации, или звучит… обеспокоенно? - Произошло страшное. Мне теперь придется носить две повязки. Представь, как уморительно будет смотреться. Мне дипломатов сопровождать на следующей неделе, Джинн отстранит меня от службы! Дилюк закатывает глаза, улыбаясь краешком губ, будто и правда представил, и в груди у Кэйи от этого обжигающего тепла что-то расцветает. Трижды ха. - Был на патрулировании, споткнулся, упал на кулак похитителя сокровищ. - Довольно тянет Кэйа, меняя руку, которой прижимает полотенце со льдом к щеке, пальцы заледенели. - Будешь постоянно патрулировать один, еще и не в таком положении окажешься. - Ворчит Дилюк. - Кто бы говорил. - Кэйа фыркает, снимает плащ и воротник, сгрузив их рядом, и растекается по стойке. В таверне тепло, он потягивается, тело приятно расслабляется. Дилюк цепким взглядом ловит прореху справа на рубашке. Крови на ткани нет, значит все в порядке? Он хмурится. - Ох, совсем забыл! - Кэйа лезет под рубашку, под вопросительным взглядом Дилюка, и вытягивает оттуда конверт. - Перехватил вашу почту, мастер. Ну точнее они перехватили ее, а я уже перехватил их. Получу свою награду? Ну хоть бокальчик? Кэйа самодовольно улыбается, у Дилюка руки чешутся дать наглому капитану подзатыльник. Хочется как раньше, не устраивать мысленный спор с самим собой, каждый раз решая, уместно ли будет к нему прикоснуться. Он протягивает ладонь, мимолетно касается чужих пальцев снова, забирая конверт и переводит тему. - Сколько же их было, что смогли прижать тебя? - Будничным тоном интересуется Дилюк, рассматривая письмо, прежде чем положить его в нишу под стойкой. - Восемь…надцать! Восемнадцать. - Поспешно бормочет Кэйа. - Плюс минус. Дилюк неодобрительно качает головой, а Кэйа плавится. Он ведь себе не придумал? Похоже на какую-никакую заботу. Вряд ли достаточно, чтобы вырвать треклятую траву, оплетающую внутренние органы, но приятно же. Посетителей становится больше, и Дилюк берется за работу. Кэйа подмораживает ледяное полотенце, пока растаявшие капли не потекли по лицу, и просто наблюдает, слушает разговоры ни о чем и незамысловатую песню под переливы лиры. Болтает с сослуживцами, рассказывая наспех придуманную байку про сегодняшние приключения и свои раны, смеется, живет. Он замедляется в своих мыслях, смотрит на Дилюка, уверенно смешивающего очередной коктейль. Волосы, забранные в высокий хвост, гипнотически качаются, перетекают огненными волнами по плечам в такт его движениям. Как всегда, даже в самый мирный момент, его настигает не вовремя колкая мысль, болезненно сжавшая сердце. Как можно чувствовать любовь, но быть не способным простить его. Не получается вытравить из сердца эту глупую обиду за ту ночь. Было и правда больно. Не физически. Кэйа медленно моргает, погруженный в свои мысли. Дилюк замечает его взгляд и тут же подходит. - Хочешь что-нибудь? Архонты, невозможный. Ты невозможный, Дилюк. Кэйа с силой закусывает губу, чтобы не ляпнуть, что же он на самом деле хочет. - Одну полуденную смерть, пожалуйста. - Хрипит он, зализывая ранку на губе снова. Медь горит на языке, прокатываясь спазмом по телу. Хоть это и невозможно физически, Кэйа иррационально чувствует, как цветы распускаются внутри, заполняя пустоту в легких и мешая дышать. *** Работа барменом имеет множество плюсов. Речь не только о том, что ему это доставляет чистое удовольствие с нотками ностальгии. Находясь за стойкой он часто будто переносится в те времена, когда отец был рядом, рассказывал увлеченно о новых коктейлях и учил смешивать ингредиенты самостоятельно, искать новые сочетания. Это были особые теплые вечера, когда уже после закрытия таверны отец ждал их двоих там со службы. Дилюк вставал за стойку рядом с отцом, Кэйа располагался на своем любимом стуле и наблюдал, иногда дегустировал. Его советы касательно коктейлей всегда были точны, но сам он никогда не пробовал присоединиться, может действительно был не заинтересован в искусстве смешивания напитков, а может не хотел нарушать момент между отцом и сыном. Кроме того с годами для Дилюка это стало своеобразным медитативным занятием. Его огненный нрав никуда не делся, но учитывая, что сейчас он не может позволить себе быть несдержанным, это позволяет перемалывать ярость и раздражение в себе, отвлекаясь на любимое дело. Плюс в своем новом статусе члена подпольной информационной сети, таверна стала весьма хорошей точкой для сбора различных сведений. Люди не следят за тем, что болтают будучи пьяными. Не всем такое дано по крайней мере. Есть тут один капитан, хоть бочку вина в него влей, то, что вылетает из его рта, всегда раздражающе четко выверенная информация. Кстати о нем, возможность присматривать за Кэйей тоже можно отнести к преимуществам этой работы. Мало где они могут пересечься случайно в свободное время. Сначала, по возвращении, Дилюк приглядывал за ним, полный недоверия к лживому шпиону, помнящий о всех недомолвках, спустя время он и сам не заметил как стал ну… просто приглядывать? Без каких-либо смыслов. Последние дни Кэйа ведет себя странно. Дилюк и не помнит, когда последний раз невыносимый капитан пытался его вывести из себя или побесить. Кэйа приходит, мало пьет, подолгу молчит и смотрит. Так смотрит, будто пытается выжечь у себя на сетчатке его образ. Дилюк не может распознать эмоции, таящиеся на дне зрачка-звездочки и темно-синих вод, не может считать выражение лица, Кэйа всякий раз заметив ответное внимание переключается по щелчку пальцев, ловко юлит, заводит с кем-нибудь беседу, утекает сквозь пальцы. Бездна раздери, это нервирует. Дилюк тяжело вздыхает, отставляя очередной стакан в сторону. Посетителей мало, поэтому он может спокойно плавать в своих мыслях, однако сейчас эти самые мысли закручивают спираль неясной тревоги где-то у него в животе. Что-то произойдет. Или что-то уже происходит? Дверь открывается, впуская в помещение шум улицы и теплый ветер, пронесшийся по залу. Посетитель, входящий в таверну, сразу же бросается в глаза, Дилюк его совершенно точно не знает, но странное чувство узнавания щекочет мысли. Что-то знакомое есть в его жестах, элементах орнамента на ткани и даже цветах одежды. Мало кто производит такое первое впечатление, очень похоже на… атмосферу, которую создает Кэйа? Дилюк внимательно осматривает посетителя, тот безошибочно находит его глазами и движется к стойке. Черные одежды с темно синими вставками, золотые элементы тускло блестят при движении, больше всего в глаза бросается полулицевая маска, полностью черная, только синие прожилки слабо мерцают в темноте. Он садится на барный стул, разглядывая Дилюка льдисто голубыми глазами. - Господин Рагнвиндр, рад встрече. - Несмотря на показную вежливость, Дилюк физически ощущает легкую неприязнь, с которой незнакомец обращается к нему. - Полуденную смерть, пожалуйста. - Боюсь, мы не представлены. - Роняет Дилюк, начиная смешивать ингредиенты, под пристальным взглядом. Что-то зудит на подкорке, но он никак не может уловить мысль. - Будь его воля, и не были бы. - Равнодушно роняет посетитель. Дилюк чувствует глухое раздражение, занимающееся в груди пламя. Его воля? Чья? Он не собирается играть в загадки с не пойми кем. - Я не… - Дилюк хмурится, но не успевает договорить. - Не известно сколько осталось времени, но я бы не делал ставку на то, что его много. - Не обращая внимания на его замешательство, понизив голос чеканит незнакомец. Он не сбивается, даже когда, с грохотом влетая в стену, за его спиной распахивается дверь. Кэйа взмыленный и злой, быстрым шагом преодолевает расстояние до стойки. Мужчина полностью игнорирует его появление, не моргая смотря Дилюку прямо в глаза - Ты останешься в стороне? - Так, хватит! - Взбешенно рычит Кэйа, ударяя по стойке ладонью, так, что невольно оба, как по команде, переводят взгляды на него. В голове щелкает пониманием. Пронзительно голубой и глубокий синий, зрачок-звездочка. Сотни мыслей, не успевая оформиться до конца, проносятся в сознании за секунды, Дилюк чувствует как ускоряется сердце, и искрит Глаз Бога на поясе. Каэнри’ах. Еще один…кто? Шпион? Враг? Кэйа явно знаком с ним. Что он задумал? Что они задумали? Руки сжимаются в кулаки до скрипа перчаток. Все, что он знает о Кэйе, лихорадочно крутится внутри: названый брат, верный друг, лживый предатель, блядский шпион, идеальный капитан. Недоверие пускает корни снова, проникая глубоко в кости. Дилюк делает глубокий вдох, заземляется, стреляет глазами в Кэйю. Тот ловит его взгляд и выглядит напуганным на долю секунды, прежде чем снова отворачивается, возвращая лицу спокойное выражение. Но Дилюку хватает этого мгновения, чтобы его швырнуло с размаху в воспоминания, поглубже спрятанные в его голове. Горящий клеймор занесенный над головой, и испуганные глаза Кэйи напротив. Дилюк усилием воли заталкивает образы поглубже, внимательно смотрит на Кэйю. Тот все еще загнанно дышит и трет шею, с силой давит на кожу, растирая ее, скользя рукой вниз, ныряя в вырез рубашки, будто даже не замечает этого. Странное движение, Кэйа будто не осознает, что делают его руки. Выглядит так, словно что-то приносит ему дискомфорт. Дилюк остужает эмоции, он выяснит все, и если Кэйа замешан в чем-то подозрительном, лично притащит его в кабинет Джинн. Он разберется, нет нужды сейчас сносить половину таверны. - Сэр Кэйа, объяснитесь. - Холодно роняет Дилюк. Кэйа стискивает челюсти, еще чуть-чуть и будет слышно скрип его зубов. Дилюк глушит в себе гнев, растущий с каждой секундой, что Кэйа намерен его игнорировать. - Позже. - Наконец выдавливает он, стреляя в сторону Дилюка глазами. Кэйа раздраженно шипит, хватая незнакомца за предплечье. - Дайнслейф, поднимайся. Дилюк ставит на стойку только что приготовленный коктейль. - Зачем уходить, он еще не допил. - Он переводит взгляд на Дайнслейфа, тот явно настроен остаться, в отличие от Кэйи, которого буквально подбрасывает на месте, от желания сбежать. Кэйа переводит взгляд на стойку, медлит секунду, затем хватает бокал за ножку и осушает его одним затяжным глотком, после чего опускает со звоном на место, так, что тонкая стеклянная ножка хрустит, едва не ломается в его напряженных пальцах. Дилюк изучает его лицо, ни на секунду не скривившееся от высокоградусного напитка, отслеживает движение кадыка. Кэйа замечает его острое внимание, но не отводит взгляд. - Теперь допил. Дайн, поднимайся, или видит Селестия, я скормлю тебя волкам Безд… - Кэйа замирает на вдохе, он крупно вздрагивает, его брови болезненно сходятся вместе на мгновение, прежде чем он возвращает нейтральное выражение лица. - Давай на выход. - Сипло заканчивает он, после чего буквально стаскивает того со стула за предплечье, Дайнслейф хмурится, выглядит обеспокоенным, но не спорит больше и направляется на выход. Дилюк сверлит взглядом удаляющуюся прямую спину. Такая резкая перемена намерений Дайнслейфа… А реакция Кэйи… Это что была… боль? *** Навыков ведения слежки ему не занимать, а уж крыши, вдоль и поперек изученные в амплуа Полуночного героя, будь неладно это глупое прозвище, где он буквально знает каждый карниз и поехавшую черепицу, становятся идеальным прикрытием. Он покидает таверну парой минут позже и без труда обнаруживает парочку в одном из переулков. Отошли не так далеко, как он рассчитывал, Дилюк подбирается ближе и понимает почему. Кэйю выворачивает с хрипом и спазмами, сотрясающими спину. Он упирается руками в стену, согнувшись и болезненно сипит. Дайнслейф стоит у него за спиной, молчаливой тенью. Дилюк даже замирает на мгновение, мелькает мысль спуститься и помочь, Кэйа выглядит так, будто не может дышать, но он прогоняет ее прочь. Что за дерьмо здесь происходит? Внутри что-то невольно тревожно сжимается, от представшей перед глазами картины. Дайнслейф отмирает, осторожно кладет ладонь, на подрагивающую в спазмах узкую спину, второй рукой отводит синие пряди от лица, заводит их за спину, придерживая. Спустя долгие мгновения Кэйа замирает, прижимается лбом к прохладному камню на пару минут, приходя в себя. - Быстро же ты примчался. - До Дилюка едва доносится тихий хриплый голос Кэйи. Не будь на улице уже достаточно поздно, он бы вряд ли расслышал хоть слово за повседневным городским шумом. - Хранитель ветви должен засвидетельствовать конец династии. Даже такой глупый и печальный. Кэйа отлипает от стены, разворачивается к Дайнслейфу лицом. - Архонты, если б я плохо тебя знал, подумал бы, что ты таки научился язвить. - Дилюк не может различить выражение лица Кэйи в полумраке, но в голосе капитана слышится показное восхищение. Кэйа поправляет одежду, его слегка пошатывает, и они покидают переулок. Дилюк тенью скользит следом. - Только приехал и сразу побежал к Дилюку, я оскорблен в лучших чувствах, думал ты скучал по мне больше... Откуда ты вообще…? Он обрывает себя на полуслове, после чего зло шипит: - Альбедо! Дайнслейф кивает. У Дилюка волосы шевелятся на голове. Главный алхимик Ордо Фавониус тоже замешан в этом… еще один капитан с высоким уровнем доступа, ведущий непонятные дела с исчезнувшей нацией. Дилюк собирает все крупицы терпения, чтобы не сорваться огненным смерчем с крыши на голову Кэйе и не потребовать ответы. Тем временем они движутся явно в сторону дома, который занял Альберих в городе, после вступления в должность капитана кавалерии. Дилюк там ни разу не был, не то чтобы у него в принципе была такая возможность или желание. Ему приходится забраться повыше, и он перестает слышать весь разговор, только обрывки фраз долетают. Кажется Кэйа ругается, обещает сбросить Дайнслейфа в Бездну, если тот еще раз подойдет к Доле ангелов ближе чем на сто метров. В какой-то момент они переходят на незнакомый Дилюку язык, отчего у того ледяные мурашки ползут по позвоночнику. Незнакомые слова бархатом ложатся в тишине ночи, звучит до пугающего чужеродно и странно. Он понимает, что впервые слышит, как Кэйа говорит на родном языке. Тот отпирает дверь ключом, делает шаг внутрь, но Дайнслейф замирает на пороге. - Переночуешь у меня, Дайн? - Кэйа вопросительно изгибает бровь. У Дилюка внутренности скручивает в узел от этого короткого обращения. Он чувствует с каждой фразой приближающуюся границу терпения. Ему казалось раньше, что Кэйа запутался, что на самом деле он далек от всего, что могло бы связывать его с Каэнри’ах. Похоже он ошибался. Нет, не просто ошибался, сам напридумывал ему оправданий в своей голове. Наверное стоило все-таки прояснить все еще тогда, когда он вернулся в Монд. Вместо этого он, как доверчивый идиот, хранил чужую тайну. - Не сегодня. Хочу обсудить кое-что с господином алхимиком, какие у нас еще есть варианты… - Произносит Дайнслейф, опуская голову. Кэйа долго молчит, прежде чем опустить ладонь на плечо Дайнслейфа. - Мне жаль. Кажется, я сплошное разочарование. - Он улыбается, но губы кривятся изломано, неправильно. - Это не так. - Дайнслейф на секунду накрывает его ладонь и сжимает в своей. - Доброй ночи, мой принц. Дилюк замирает, ему кажется, что он ослышался. Все, что он видит и слышит, заставляет его сердце гореть. Застарелая обида, словно чудовище, сбросившее оковы, рычит и воет внутри. Кэйа фальшивка, лжец! Думал ли он когда-нибудь раскрыть свои тайны? Собирался ли рассказать все в день смерти отца? Почему ни разу не попробовал снова после. Дилюк сжимает кулаки и тихо рычит от досады. Как он мог позволить себе так обманываться? Ярость тлеет в ладонях, позабытые кипящие чувства. Ему кажется будто Глаз Порчи снова отравляет его разум, открывая Бездну, сочащуюся тьмой, внутри. Он разберется с Кэйей прямо сейчас. *** Кэйа провожает удаляющуюся спину Дайнслейфа взглядом, когда тот скрывается за поворотом, он разворачивается и переступает порог своей квартиры, но не успевает закрыть дверь, как что-то с грохотом падает за спиной. В спину прилетает толчок, и Кэйа заваливается в темноту коридора. Он мгновенно разворачивается, принимая защитную стойку, но замирает, наткнувшись на взгляд пылающих глаз. Вспышка удивления сменяется обреченным узнаванием, и руки сами опускаются вниз. Ну вот и доигрался, думает Кэйа с мрачным весельем. Сейчас Дилюк запустит в него огненного феникса и можно будет уже не переживать о каких-то там проклятиях, цветах и еще черт знает скольки невыполненных пунктах плана. Дилюк вламывается в коридор следом, с яростным хлопком захлопывая за собой дверь. Он срывается вперед, в два шага настигая капитана, растерянно застывшего посреди коридора. Еще один толчок в плечо, Кэйа сжимает кулаки, Глаз Бога искрит, меч просится в руку, так сильно, что зудят пальцы, но он лишь отступает на шаг, прежде чем Дилюк хватает его за ворот рубашки, вбивая спиной в стену. Кэйа слегка морщится, воздух выбивает из легких от резкого удара. Дилюк предплечьем упирается ему в грудь, сильнее вжимая в стену, не давая вдохнуть или шевельнуться. - Что за дерьмо вы тут пытаетесь провернуть? - Дилюк буквально рычит ему в лицо, он кипит злостью, а в глазах плещется коктейль из эмоций. Кэйа в темноте коридора не может различить их, разобрать на составляющие. Он видит только яростное пламя, чувствует запах гари и паленой кожи. Кэйа снова жмурится. Он не может это выносить. - Пришел меня убить, Дилюк? - Шепотом спрашивает он. Кэйа вспоминает цветы, наполнившие его легкие. - Это будет во всех смыслах иронично. - Я пришел тебя выслушать. - Медленно цедит Дилюк. - Ваше высочество? Кэйа дергается, будто от удара. Не надо быть гением, чтобы распознать завуалированную угрозу. Стоит ему сказать что-то не то, и перформанс одной дождливой ночи повторится. С той лишь разницей, что Кэйа не станет пользоваться Глазом Бога, второго чудесного спасения не произойдет. Холодная ярость, подогретая воспоминаниями, поднимается внутри. Выслушать? Дилюк собирается его выслушать?! Хорош слушатель, Бездна его раздери! И когда только научился? Злость льдами сковывает сердце, режет острыми краями. - Я не сделал ничего. Ни одного гребаного действия, которое могло бы навредить Мондштадту или его жителям. - Шипит Кэйа, поднимая руки и впиваясь пальцами в чужие запястья. Он придвигается ближе, практически рыча Дилюку в лицо. - Ничего, чтобы ты смел так со мной разговаривать. - С чего бы мне тебе верить? - Какой тогда вообще смысл? Что ты собрался слушать, если уже заранее вынес мне обвинительный приговор? - Взрывается Кэйа, отталкивая от себя чужие ладони. Дилюк послушно разжимает хватку и отходит на полшага, застигнутый врасплох чужой яростью. Внутри все тлеет, будто и правда две стихии столкнулись. - У тебя будет шанс объясниться. - Роняет он, разворачиваясь на каблуках и проходя вглубь квартиры. На кухне загорается свет. Кэйа думает, что свой шанс объясниться он потеряет, если все-таки не уймет свое желание садануть Дилюку по хребту стулом, ну например. Он идет следом. Он так зол на Дилюка за все это. Зол на себя, за то, что в ворохе мыслей о том, что он может сейчас рассказать, какую полуправду выдать, основной мотив все равно один - он хочет, чтобы Дилюк ему поверил, перестал смотреть так, будто Кэйа предатель. Бессмысленное желание, учитывая что он не планирует разыгрывать спасительную карту хороших отношений с ним ни при каких обстоятельствах. Просто жаль терять ту хрупкую связь, что они успели выстроить, те редкие, но теплые улыбки. Кэйа хотел насладиться этим до конца. Дилюк устало опускается на стул. Когда первая волна горячих эмоций схлынула, встретив ледяную ярость в ответ, в голове немного проясняется. Кэйа все еще хранитель сотни тайн, но в то, что это никак не связано с Мондштадтом, Дилюк ему вполне верит. Появление Дайнслейфа будто сорвало корочку, со старой едва зажившей раны, которая теперь снова кровит. Дилюк сорвался, но если отодвинуть в сторону эмоции… Не мог Кэйа так убедительно играть все эти годы. Их общее детство на винокурне не кажется ложью. Все, чем он занимается на службе ордену, всегда направлено на защиту города, и Дилюк был бы совсем слепым упертым бараном, если бы отрицал это. При всей его неприязни к Ордо Фавониус, Дилюк признает, что Кэйа отличный капитан, знающий свое дело, присматривающий за своими подчиненными. Он возится с отрядом Беннета, постоянно влипающим в неприятности. Заботится о Рыцаре Искорке. Стал бы он заходить так далеко в своих связях с людьми этого города, если бы ему было все равно, будь он предателем и ублюдком? Кэйа заходит в кухню, швыряет на кресло плащ и накидку и прислоняется бедром к кухонной тумбе, сложив руки на груди. Смотрит нечитаемо вперед, делает глубокий вдох, словно пытаясь успокоиться, прежде чем заговорить. - Дайнслейф здесь чтобы помочь мне в одном личном деле, которое касается меня и только меня. Я не раскрою тебе деталей, можешь даже не начинать. - Он прикрывает глаза, в голосе звенит ледяное спокойствие и сталь. - Про все остальное, что успел разузнать, спрашивай. Я рассказал бы тебе это и четыре года назад, не пытайся ты насадить меня на меч. Дилюк вздрагивает от резкого тона, но не собирается отступать. - Он назвал тебя принцем. Что это значит? - Не принц. Просто этого упрямого древнего геовишапа не переубедишь. Ходячий пережиток прошлого. - Тихо фыркает Кэйа. Льда в его голосе становится меньше, он расслабляется, будто наконец начав говорить, нащупал нужное направление. - Я потомок клана регентов. Альберихи, конечно, потом стали частью королевской семьи династии Черного Солнца, но то, что я последний потомок этого клана, не делает из меня королевскую особу. По крайней мере я такого мнения, Дайнслейф вот не согласен. Дилюк удивленно застывает. Его поражает не сам факт возможной принадлежности Кэйи к правителям древней уничтоженной цивилизации, хотя это несомненно тоже, а то, как тот спокойно рассказывает ему об этом. Действительно открыто. Мурашки бегут по спине от ощущения, подобного эйфории. Дилюк сам не осознавал, как давно он хотел этого. Искренности между ними. - Как много… других? - Я знаю только Дайнслейфа, учитывая, что он мне не рассказывал о ком-то еще, полагаю, что грешников из Каэнри’ах больше не осталось. - Взгляд Кэйи остается пустым, ни одна эмоция не прокрадывается на лицо. - Он много где был, нашел бы. - Вы давно знакомы? - Пожалуй всю мою жизнь. Моя мать навязала меня ему еще ребенком. - Со слабой улыбкой произносит Кэйа. - Теперь вот сам никак не отцепится. - Как здесь замешан Альбедо? - Его…ммм… наставница из Каэнри’ах. Я знаю, что связь они потеряли очень давно. Здесь беспокоиться не о чем. Сам я с ней не был знаком. - Кэйа остро всматривается в лицо Дилюка. Ему важно донести, что алхимик не угроза. - Альбедо сразу понял откуда я. Сам его видел, слишком умен. Только ему не говори, что я так сказал. Дилюк молчит, раздумывая над следующим вопросом. Рассматривает бело-голубые цветы усыпавшие поверхность стола, книги сваленные в кресле, детские рисунки, приклеенные к дверцам кухонных шкафов. Прямо за головой Кэйи картинка, изображающая большого синего кита, неровно закрашенного мелками, с чем-то напоминающим рог, торчащий из головы. Внезапно лицо Кэйи едва различимо искажается, заметная дрожь проходит по его плечам, и он зажимает рот ладонью. Он тут же отворачивается, скрываясь за челкой. Дилюк подскакивает на ноги, моментально оказываясь рядом. Кэйа выставляет руку вперед, в останавливающем жесте, мотает головой и пятится к двери в ванну. Дилюк растерянно стоит с протянутыми вперед руками, но Кэйа исчезает за дверью, раньше, чем он успевает его коснуться. Через минуту раздается шум льющейся воды, но он не перекрывает хриплого дыхания и звуков, с которыми Кэйю, вероятно, выворачивает прямо сейчас. Дилюк берется за ручку двери, тянет, но та не поддается, закрытая изнутри. Неуместная мысль жжет - Дайнслейфу было позволено стоять рядом, держать ладонь на его спине. Дилюк не заслужил такого доверия, несмотря на все откровения, какими его осыпает Кэйа этим вечером. Справедливо. Разве он дает что-то взамен, кроме постоянных вспышек ярости и недоверия? На секунду Дилюку становится противно от самого себя. Он возвращается за стол. Взгляд упирается в рассыпанные лепестки. Белоснежные бутоны повсюду, красиво. Некстати вспоминается произнесенное интимное “Дайн”. Кэйа хотел привести его сюда… Возможно он чему-то помешал сегодня. Досада скребется под ребрами. Это не его дело. Кэйа вываливается из ванной, плотно прикрывая дверь за собой. По его лицу стекают капли воды, он зачесывает волосы назад мокрой ладонью. - Ты в порядке? - В полном. - Не медля отзывается Кэйа. - Перебрал сегодня, тошнит. Дилюк знает, что он не пил ничего кроме одного бокала, осушенного вместо Дайнслейфа, да и тот вероятно покинул его желудок еще в переулке. Зачем здесь эта маленькая ложь? Вместо злости внутри поднимается тревога. С холодной головой соображается лучше, все знаки, случайные фразы, странное поведение. Все это было у него прямо под носом. - С тобой что-то не так. - Дилюк не спрашивает, констатирует факты, злится на себя еще больше, за то, что не замечал. Кэйа молчит. Он сглатывает, не в силах выдавить из себя очередное “я в порядке”. Соврать снова, когда прошел через искренность буквально минутами ранее, оказывается неожиданно сложно. Правда привяжет Дилюка к нему. Из жалости ли, или из чувства справедливости - Альбедо прав - Дилюк не даст ему умереть. Кэйа устало трет глаза. Полуправды должно быть достаточно, чтобы сбить его со следа. - Черт возьми, Дилюк! - Кэйа с досадой кривится. - Я…болен, ясно? Минусы быть представителем проклятой нации. Симптомы отвратные, ну ты видел, но в целом ничего серьезного. Альбедо уже занимается этим. А Дайн просто нянька с синдромом гиперопеки, поэтому не советую особо прислушиваться, к тому, что он говорит. Кэйа отворачивается, смотрит через окно в черноту ночи. Он устал, слишком много для одного вечера, но раз уж представился такой шанс, стоит наконец закончить давний разговор. Чтобы не иметь никаких сожалений, если… Он переводит взгляд на Дилюка, тот сидит погруженный в свои мысли, уставившись рассредоточенным взглядом в стол. - Я никогда не собирался предавать Мондштадт, Дилюк. Я был ребенком. Напуганным и брошенным. - Дилюк вскидывает голову и Кэйа уверенно смотрит ему в глаза, его слова острыми стрелами пронзают воздух между ними. Дилюку кажется, что в комнате становится ощутимо холоднее. - Отец бросил меня здесь без внятных объяснений. У меня не было никакой цели. Я не хотел терять связь со своей семьей. Это было тяжело, постоянно колебаться между. Чувствовать себя брошенным там и чужим здесь. Но мои чувства… моя привязанность к тебе и господину Крепусу всегда была искренней. Я понимаю, что сейчас это уже не имеет никакого значения… Дилюк поднимается на ноги, порывается, что-то сказать, но Кэйа останавливает его, подняв ладонь. Дилюк замечает, что его пальцы слегка подрагивают. - Если у тебя нет больше вопросов и ты не планируешь все-таки устроить барбекю из меня на моей же кухне, то давай закончим на сегодня. Это был длинный день. Кэйа отвечает молчанием на долгий пристальный взгляд, дожидается усталого ответного кивка и отлипает от тумбы, движется в сторону входной двери с явным намерением выпроводить гостя. Дилюк еще раз окидывает взглядом маленькую светлую кухню и движется следом. Кэйа совершенно точно прав в одном - это был длинный день. Ему нужно подумать, над всем, что он сегодня услышал. Он хочет верить Кэйе, но недоверие, въевшееся в кожу, подкрепленное годами одиноких скитаний, не так просто вытравить. В голову будто ввинчиваются шипы, вызывая глухую боль и предвещая бессонную ночь. Проходя мимо Кэйи в коридоре, он останавливается на секунду. Извинения за то, как он обошелся с ним горят на языке. Дилюк был уверен, что стал другим человеком, что он отличается от себя восемнадцатилетнего, но… - Я не хотел убивать тебя. - Хрипло шепчет Дилюк. Он делает пару шагов, холодный ночной ветер бросается в лицо, перебирает забранные в хвост пряди. - Если передумаешь, ты знаешь где меня найти. - Произносит Кэйа, закрывая дверь у него перед носом. Он возвращается на кухню. Первое чувство легкости сменяется на ледяную пустоту внутри. Боль вгрызается в легкие. Все хорошо. Это было правильно. Его нужно оттолкнуть, так будет легче и мне сейчас, и Дилюку после. Кэйа смотрит на бутоны, лежащие на столе, нежные бело-голубые лепестки. Он чувствует внезапный укол жалости к себе и тут же приходит в ярость, сметает цветы на пол, пинком переворачивая стол, отправляет его следом. Тяжело дышит, восстанавливая дыхание. “Я не хотел убивать тебя” - Я знаю, Люк. Я знаю. - Тихо и будто с нежностью произносит Кэйа, судорожно сжимая ткань рубашки, где-то на уровне сердца. …но видимо не судьба. Очередная, мать ее, ирония. *** Он повздорил с Дилюком, и Селестия не падает ему на голову. Служба в Ордо Фавониус идет своим чередом. Его частые отлучки и приступы начинают замечать. Джинн смотрит обеспокоенно на собрании с утра, Кэйа добродушно отмахивается от предложения сходить к Барбаре. “Святые Архонты, это же смешно, Джинн, отправлять владельца крио Глаза Бога лечить простуду.” В обед Лиза отрывается от чтения письма от Сайно из Сумеру, ее давнего приятеля и соученика со Спантамада, предлагает чай и смотрит сочувственно и внимательно. Расспрашивает о самочувствии, ласково гладит по спине, пока Кэйа пережидает скручивающий нутро в узел внезапный приступ. Он сует лепестки в карман, преувеличенно бодро отпивая чай под острым взглядом Пурпурной ведьмы. Он добавляет в список пункт двадцать один - вернуть в библиотеку все книги. Кэйа провожает в патруль на Драконий хребет Эолу и Эмбер, передает им тепловые бутыли от Альбедо, за что капитан разведывательного отряда обещает по возвращении безжалостно отомстить им обоим. После обеда Кэйа танцующим шагом влетает в алхимическую лабораторию. С его плеч будто собор Барбатоса свалился, настолько стало легко после вчерашнего разговора с Дилюком. Да, ему потребовался долгий диалог с самим собой и пара бутылок вина, чтобы переварить это и, наконец, уснуть. Да, они чуть не набили друг другу лица в начале, но ведь главное чем все закончилось, верно? Казалось бы ничто не способно испортить ему настроение, но оказавшись внутри лаборатории, он буквально застывает пораженный, будто чертовы цветы, Бездна их раздери, опять лезут наружу. - Это что еще такое? - Сипло произносит Кэйа, возмущенно тыкая пальцем в сторону сидящего на высоком стуле в углу лаборатории Дилюка. Тот сидит закинув нога на ногу, невозмутимо поднимает глаза на капитана, и как ни в чем не бывало продолжает листать блокнот с заметками, который обнаруживается у него в руках. Кэйа узнает по обложке исследовательский журнал Альбедо, и кажется немного задыхается. Дайнслейф кивает, вошедшему Кэйе, незаинтересованно игнорируя заданный вопрос, и возвращается к созерцанию разноцветных сосудов с жидкостями, нагроможденных на лабораторном столе. Альбедо, Кэйа готов поклясться, мстительно улыбается ему уголками губ и пожимает плечами. - Ты просил нас не приближаться к Доле ангелов, мы четко выполняем обещанное. - Произносит алхимик, черкая что-то на листе бумаги. У Кэйи дыхание перехватывает от возмущения. - Мастер Рагнвиндр пришел и вызвался добровольно оказать помощь и финансирование наших исследований в области алхимии и медицины. Альбедо продолжает ломать комедию, выглядя при этом донельзя довольным. Кэйа удерживает себя от того, чтобы не вцепиться ему в волосы. - Я хочу помочь. - Встревает со своего места Дилюк. - Сначала определись, не хочешь ли ты сдать наш маленький кружок безбожников магистру, а уже потом поговорим. - Отмахивается Кэйа. - Попробуй старательнее присмотреться своим зорким глазом. Вероятно, ты заметишь, что я нахожусь в лаборатории главного алхимика прямо сейчас, и может быть это даже намекнет тебе о моем решении. - Хмурится Дилюк, складывая руки на груди. - Если ты перестанешь на меня шипеть, мы можем поговорить об этом. - А мастеру Дилюку не нужно заниматься делами в таверне? - Роняет Кэйа, он немного впечатлен. Это что была попытка съязвить? Уколоть его через шутку? Он собирается стойко игнорировать это. - Не нужно. Чарльз возьмет дела в таверне на себя, и мы наняли помощника на прошлой неделе. - Невозмутимо отбривает Дилюк. - Винный бизнес сам себя не построит. Срочные сделки? Деловые встречи? - Эльзер прекрасно справится, как справлялся все то время, которое я отсутствовал. - Может тогда управление винокурней? - Отчаявшись предлагает Кэйа. - У меня есть Аделинда. Тебе кстати стоит навещать ее почаще. Дайнслейф отрывается от созерцания колб, увлеченно наблюдая за их перепалкой. Альбедо закатывает глаза, смотря как Кэйа зарывается пальцами в волосы, силясь придумать что-нибудь еще. - Если вы закончили, сэр Кэйа, - преувеличенно официально начинает Дилюк. - То можем заняться решением проблемы. Кэйа с трудом удерживается от того, чтобы не показать в его сторону какой-нибудь неприличный жест. Он в два шага сокращает расстояние между ними, молча вырывает у Дилюка блокнот из рук, тот позволяет, примирительно подняв ладони, смотрит цепко. Кэйа наскоро листает, просмотренные Дилюком страницы. Никаких записей о цветах, хорошо. Исследования крови. Элементальный состав на пару страниц. Наскоро набросанная схема, что-то вроде генеалогического древа клана Альберих. Кэйа узнает почерк Дайнслейфа по его заметкам на каэнрийском, оставленных рядом с некоторыми именами: Сигнас, Орион, Форнакс, Эридан, Линкс, …, Кэйа. Он прикусывает губу, листает дальше к страницам, до которых Дилюк не успел добраться. Описание интейвата, полное ботанических терминов. На следующей странице кое-что привлекает его внимание. аккуратным почерком Альбедо выведено: “Симптомы. Динамика: Боль в груди, кашель; Тяжелое дыхание, кратковременное удушье; Откашливание лепестков цветов; Увеличение объема лепестков, появление бутонов; Бутоны, побеги, стебли откашливаются с кровью; Полная остановка дыхания?” Знак вопроса? Да Альбедо похоже оптимист. Он захлопывает блокнот и возвращает его алхимику, надеясь выразить взглядом все, что о нем думает. Блокнот случайно попался на глаза Дилюку или Альбедо специально сунул ему прямо в руки? В любом случае Кэйа самую малость взбешен и немножечко не верит в “случайности”. - Обсудим то, что удалось найти, но только после того как он уйдет. - Холодно припечатывает Кэйа. Альбедо давит тяжелый вздох. - Почему ты отказываешься от моей помощи? - Дилюк поднимается на ноги, его самую малость начинает злить то, как старательно его пытаются оттолкнуть. - Слушай внимательно, мастер. Во-первых, это не твое дело. Во-вторых, ты ничем здесь не поможешь. В-третьих, я просто не хочу, как тебе такой аргумент? - Кэйа чувствует, как злость разгорается внутри все сильнее, Дилюк, этот мать его рыцарь спаситель всех и вся, ну конечно, как же он может пройти мимо? Даже ему, недостойному доверия шпиону, перепадет толика сочувствия от великого Полуночного героя. - Я на твоей стороне! - Дилюк медленно вспыхивает. - Перестань вести себя как эгоист. Я эгоист. Эгоист, мать его. Настолько эгоист, что не хочу разрушать твою идеальную жизнь, влезая в нее и умоляя о внимании. О любви. Кэйа хочет это буквально прокричать, но вместо этого он берет Дилюка за предплечье, с силой сжимая, и тянет на улицу. - Пойдем-ка, выйдем, Дилюк. Тот послушно следует за ним, и они, покинув лабораторию, оказываются в переулке за зданием. - Не хочу слышать от тебя это! - Взрывается Кэйа. Снежинка опускается ему на плечо, затем еще одна, и еще. Он звучно ругается, ну почему именно Дилюк должен был стать свидетелем его потери самоконтроля. - Я эгоист? А ты тогда кто, Дилюк? Так хочется причинять добро, даже если оно здесь нахрен не нужно? Дилюк, казалось бы, не замечает внезапно начавшегося локального снегопада. Он сам взвинчен до предела. Кэйа невозможен. Невозможно испытывать к одному человеку столько противоречивых чувств одновременно: он все еще привязан к нему, и все еще не может доверять в полной мере, он тревожится за него, но все попытки оттолкнуть, ядовитые слова бьют под дых, вызывая глухую ярость. - Ты отталкиваешь меня только потому, что хочешь наказать за то… - Дилюк сбивается, но злость заставляет продолжить. Дыхание учащается, хочется уколоть в ответ. - За ту ночь. Удобно держать меня на поводке из самобичевания, Кэйа? Он едва успевает договорить, как кулак прилетает ему в скулу, Кэйа бьет не в полную силу, но боль обжигает кожу яркой искрой. Огонь внутри взвивается вверх, Дилюк перехватывает ладонь, дергает на себя. Кэйа выплевывает короткое ругательство, но ловко восстанавливает равновесие, проскальзывая ему за спину. Бьет прицельно под колено. Не достигает цели. Зрачок-звездочка расширяется, глаз мерцает ледяным бешенством. - Что ты…? - Кэйа мягко переступает, подкрадывается, выжидая выгодный момент. Внутри горит, и он намерен надрать эту надменную задницу, пусть это и выглядит, будто они снова ведут себя как два подростка. Время слов прошло, даже если ему не полегчает. - Пошел ты, Дилюк. Считаешь, я пытаюсь манипулировать твоим чувством вины? Разве ты не единственный, кто здесь только для успокоения своей совести? Дилюк движется параллельно с ним, очевидно, он помнит многие его приемы, они провели бессчетное количество спаррингов на заднем дворе поместья Рагнвиндров. Но есть и что-то новое. За годы отсутствия Кэйа отточил свой стиль, довел до совершенства, заимел несколько новых приемов. Но и Дилюк тоже. Он бросается вперед, рассчитывая взять неугомонного Кэйю в захват. Руки смыкаются на чужих предплечьях, Кэйа не успевает извернуться и избежать медвежьих объятий. Ребра трещат, Дилюк выбивает из него весь воздух. Кэйа отклоняет голову и с размаху бьет затылком в чужой нос, одновременно с силой опускает каблук своего кавалерийского сапога на чужую ступню, и, когда Дилюк, ругаясь, слегка разжимает кольцо рук, разворачивается и с чувством впечатывает ему кулак в солнечное сплетение. Того сгибает пополам, Кэйа хватает его за стянутые в высокий хвост волосы, оттягивает назад мягкие пряди и отвешивает затрещину. Отскакивает на пару шагов, когда Дилюк пытается сгрести его в охапку снова. - Скорость не твое, мастер. - Самодовольно хрипит Кэйа. Дилюк утирает хлынувшую носом кровь, в его глазах свирепое пламя и лава, но Кэйа не боится. Ему хо-ро-шо. Хорошо и свободно. Чувствует себя живее всех живых, впервые с того времени как первый лепесток оказался в его ладони, будто окрашивая мир в неизбежный в своем конце серый. Он ухмыляется, не успевает увернуться, кулак мажет по скуле, только зажившая губа снова лопается. Он получает сильный удар под дых, и теперь уже его сгибает пополам, он падает коленями на брусчатку. Дилюк сметает его, обхватывая поперек корпуса. Он всегда был крепче, шире в плечах и тяжелее, в то время как Кэйа брал скоростью, но сейчас на то, чтобы увернуться не осталось уже сил. Дилюк валит его на пыльную землю и седлает сверху, лишая возможности двигаться, перехватывает ладони, не то чтобы Кэйа всерьез собирался его еще раз ударить. Его отпускает, эмоции кипевшие внутри все это время находят выход. Он даже на секунду жалеет, что сорвался, но сердце отчего то трепещет, при виде такого Дилюка. Тот не зол, его ноздри раздуваются, пока он пытается замедлить дыхание, разгоряченный, с пылающим пламенем в глазах, волосами разметавшимися по плечам, такой невыносимо красивый. Кэйа не видит злости, только какое-то безнадежное отчаяние. - Я не хотел… - Да брось ты. - Кэйа закатывает глаза, разглядывая наливающийся синяк на скуле Дилюка. - Ты хотел, и я тоже. Мы малость друг друга потрепали эмоционально в последние дни, да и вообще. Дилюк все еще не выглядит убежденным. Кэйа мягко освобождает ладони из захвата, поглаживает успокаивающе чужие запястья. Дилюк тяжелый, и ребра ноют, но он не жалуется. - Я первый начал, так что беру всю ответственность на себя. - Он вдруг осекается, глаз, не скрытый повязкой, комично расширяется. - Архонты милостивые, надеюсь нас никто не видел! Если пойдут слухи, что рыцари Ордо Фавониус избивают добропорядочных граждан по подворотням, Джинн меня отстранит или посадит в тюрьму вместо Кли, навеки обрекая на бумажную работу. Дилюк тихо смеется и расплывается в такой неожиданно теплой улыбке, что Кэйа проглатывает дальнейшие причитания, намертво прибитый, сраженный в самое сердце. - Ну будем честны, добропорядочные горожане дают достойный отпор. - Произносит Дилюк, поднимаясь на ноги и протягивая Кэйе ладонь, помогая подняться. Они смотрят друг на друга, будто, за долгое время, впервые увидели. Кэйа смеется, поправляет чуть съехавшую повязку, Дилюк перехватывает его ладонь. - Кэйа, я правда хочу помочь, не потому, что считаю себя виноватым или из-за чувства справедливости. Я беспокоюсь, потому что… ты дорог мне. - Дилюк смотрит ему в глаза, и Кэйа немножечко умирает. То, чего он боялся, вот-вот настигнет его. Дилюк гладит его ладонь большим пальцем, мягко придерживая. - Прошу, не решай за меня. - Ты не поверишь, но я пытаюсь избавить тебя именно от этого. Чтобы не пришлось навязывать тебе… - Он машет рукой в воздухе, не зная как облечь свои мысли в слова. - Выбор. - Я понимаю, что ты не горишь желанием раскрывать мне все детали, и я уважаю это. Но поделись хотя бы чем-то. Я смогу задействовать своих информаторов. Достать лекарства, ингредиенты? Дилюк внимательно всматривается в лицо напротив. Кэйа выглядит разбитым, эмоции сменяют одна другую, не прикрытые привычной маской. Сомнение. Но в чем он сомневается? В его искренности? - Дай мне подумать, ладно? - Наконец берет себя в руки и тихо произносит Кэйа. - Мне нужно время. Давай я зайду на винокурню как-нибудь, на следующей неделе. Ты говорил, Аделинда хочет меня видеть? Надеюсь, она не передумает, когда увидит тебя сегодня. Ты похож на отбивную. - Кто бы говорил. - Беззлобно огрызается Дилюк. Он снова улыбается уголками губ. - Я ей не расскажу, так и быть. - Великодушно, мастер. - Кэйа зеркалит улыбку в ответ. Он щелкает пальцами. - Пойдем, надо лед приложить. *** Их возвращение ожидаемо вызывает бурную реакцию. Все в ссадинах, извалявшиеся в пыли, ну или точнее извалявшие в ней друг друга, со сбитыми костяшками. Альбедо замирает, чуть не роняя блокнот, в котором увлеченно что-то строчил еще секунду назад. Он бормочет себе что-то под нос едва слышно, Кэйа уверен, что-то нецензурное, и закатывает глаза. - Как дети малые. От этого, - он тыкает блокнотом в сторону Кэйи, - всего можно ожидать, но вы, господин Рагнвиндр. Слушая разочарованный тон алхимика, Дилюку даже на секунду становится стыдно, но Кэйа беззаботно смеется рядом, разрушая любые сожаления. - Приглуши свой материнский инстинкт, Альбедо. - Кэйа плетется к небольшой мягкой софе и падает на нее, смотрит на Дилюка и демонстративно хлопает ладонью по месту рядом с собой. - Мастер Дилюк, иди сюда, приложу к тебе холод. Из-за его повязки разобрать невозможно, но Дилюку кажется тот пытается подмигнуть и игриво двигать бровями одновременно. Получается скверно, ну либо у Кэйи случился внезапный нервный тик. Дайнслейф вырастает перед ним стеной, загораживая ему путь к Кэйе и пресекая весь этот цирк. Он берет капитана за подбородок, аккуратно вертит его лицо во все стороны, рассматривая разбитую губу. Кэйа позволяет ему, прикрыв доверительно глаз, у Дилюка внутри что-то скребет болезненно. Внезапно Дайнслейф разворачивается в его сторону, резко выбрасывает руку вперед, хватая его за ворот сюртука, одновременно взлетает и ладонь Кэйи, сжимая его запястье. Дилюк встречает горящий тихой яростью взгляд льдисто-бирюзовых глаз. Он в целом-то не против получить по лицу еще раз, если это будет оправдано защитой Кэйи. Что бы сам Кэйа на это ни говорил, но Дилюк все еще корит себя, за то, что поддался эмоциям и переборщил. - Дайн, я первый начал. Остынь. - Кэйа устало трет глаза. - И посмотри, я его тоже хорошо так отделал. Дайнслейф сверлит Дилюка взглядом с минуту, после чего все же разжимает хватку. - Ты не поднимешь на него руку больше никогда. - Спокойно произносит он. - Если это случится в третий раз, он станет для тебя последним. Дилюк с досадой хмыкает и закусывает губу. Ну конечно же он знает о той ночи, вездесущий Дайнслейф, Кэйа с ним кажется довольно близок, но осознание неприятной мыслью оседает где-то внутри. Дилюк кивает и все-таки опускается рядом с Кэйей. Тот сразу же прикладывает ледяные ладони к его разбитому носу и начинающей синеть скуле. Прохлада приятно ложится на кожу. - Не обращай внимания. - Кэйа моментом сдувается, как воздушный шарик, и бормочет себе под нос что-то про курицу наседку. Дилюк наслаждается холодными пальцами на своем лице, кожу саднит, а где-то под ребрами ноет. Он прикрывает глаза, но продолжает рассматривать Кэйю из-под опущенных ресниц. С его губ не сходит легкая улыбка, трещина на губе снова кровит. В глубине зрачка, под толщей темно-синих вод, скрывается что-то теплое, Дилюк видит это, Кэйа позволяет ему рассмотреть. Он смотрит на него совсем как раньше, до всех событий, которые заставили их делать вид, что они незнакомцы, и это неожиданно отзывается приятной дрожью в теле. Дилюк покидает лабораторию полу часом позже, вызывая удивленные взгляды горожан своей побитой, но довольной физиономией. Он размышляет о том, что все-таки может попытаться быть полезным, и направляется прямиком в библиотеку Ордо Фавониус. *** - Тигнари прислал мне свои мысли и гипотезы по цветам. Взгляни. - Требовательно говорит Альбедо и сует ему кипу исписанных мелким почерком листов. - Гипотеза с расстоянием не подтвердилась, цветы не обращаются в камень и не рассыпаются в пыль, у него есть вторая гипотеза, смотри там, на второй странице, он думает, что это может случиться, когда носитель умрет. Кэйа глубокомысленно кивает. Ему-то какое дело, что будет со сраными цветами после его смерти? Он недоброжелательно косится на коробку с лепестками на столе. - Он нашел также упоминания цветочной болезни Дахри, так в записях Вахуманы именуется Каэнри'ах, собственно также ничего полезного. Исхода два, ты либо находишь взаимные чувства, - Кэйа на этих словах поднимает мрачный взгляд и выразительно кривится. - Либо умираешь от того, что в какой-то момент цветов станет так много, что ты не сможешь дышать. Были и другие случаи, конечно, как у Форнакса, он умер раньше, стебли с шипами превратили его легкие в кровавое месиво. - Можно что-то сделать с полной остановкой дыхания? - Полостную операцию? Или воткнуть тебе трубку в легкое? - Альбедо скептически приподнимает бровь. - Если ты считаешь, что это выход, извлекать цветы каждые… сколько? Три месяца? Месяц? Оформляй прописку в соборе или вытащи голову из задницы и иди уже к… Кэйа жестом останавливает его. Альбедо хоть и выглядит немного взвинченным, но прекращает заводиться, выдыхает и возвращает свой ровный и скучный исследовательский тон. - Исследования крови ничего не дали. Состав обычный, никакой разницы с любым другим человеком. Нет наличия элементальной энергии или следов алхимии. Что бы Сигнас тогда не провернул, оно полностью вплелось, я не могу это отследить, соответственно повлиять на это с помощью кхемии. Либо мы пытаемся создать что-то новое, но тут… - Бессмысленно, как бродить вслепую. Я понял. - Как часто случаются приступы? Как много целых соцветий сейчас? - Альбедо берет блокнот, готовый записывать. Кэйа неопределенно жмет плечами. Дайнслейф одаривает его мрачным взглядом из своего угла. - К Луди Гарпастум смогу обеспечить нас всех венками на голову, и может даже Дилюку достанется. Будем там самые красивые. - С кривой улыбкой тянет Кэйа. Он задумчиво трет подбородок, звучно ойкает случайно задев разбитую губу. Мысли бестолково крутятся в голове, а сердце внезапно сжимается. Он трет пальцами кожу на уровне ключиц, царапает шею. Тиски, сжавшие грудь, давят сильнее, будто грозясь раздавить клетку ребер. Это удушающее чувство - страх? Или новый приступ? Или и то и другое? Альбедо обеспокоенно всматривается в его лицо, после чего бледнеет и мгновенно срывается с места, оказываясь рядом в два шага. Привычно тяжелеет в груди, щекочущее чувство наполняет горло. Кэйа вцепляется ладонями в край стола до побелевших костяшек, сипло пытается сделать вдох, заваливается вбок, оказываясь в объятьях подоспевшего Дайнслейфа. Тот аккуратно помогает ему опуститься на колени. Горло дерет, болезненный спазм прошивает грудь, Кэйа выгибается. Вдохнуть не получается, перед глазами пляшут цветные круги, пока в какой-то момент их не поглощает тьма. Он отключается. *** Он открывает глаза. Дышится снова свободно. Медный привкус на языке не исчезает даже после того, как он пару раз сглатывает вязкую слюну. На полу смятое месиво из цветов, перемазанное слюной и кровью. Кэйа замечает как много соцветий имеют стебли и отворачивается. Дайнслейф сидит перед ним на коленях, отрешенно уставившись в пол, кажется, ему пришлось доставать цветы из его глотки пальцами, когда Кэйа отключился. Альбедо на автомате продолжает считывать пульс по его запястью, но его взгляд пустой. Он встряхивается, когда Кэйа пытается сесть самостоятельно. Дерьмо. Как бы банально ни звучало, но умирать не хочется. Он никогда не был приверженцем суицидальных идей, даже после того, как его жизнь ухнула в Бездну после событий той ночи. Но если все-таки… не хотелось бы заставлять их проходить через что-то подобное. Внутренний голос вопит, а что ты можешь сделать? Все пути перекрыты, будто судьба сама методично закрывает перед ним все двери. Жить хочется, после драки с Дилюком отчего-то хочется еще сильнее, внутри искрит и горит пламя, ярко, совсем как раньше. Но он не может. Не ценой чьей-то жизни, чьей-то свободы. Он просто не может поступить так с Дилюком. Если тот испытывает вину за то, что сделал с Кэйей когда-то будучи глупым несдержанным юнцом, это можно понять. Да и справедливости ради, они делят вину за события той ночи пополам. Кэйа должен был лучше выбирать момент, Дилюк не должен был так реагировать. В итоге облажались все. Тема закрыта. Если Дилюк узнает о том, что происходит, это только добавит груза вины ему на плечи, и Кэйа не знает, когда сильный и непрошибаемый на вид Дилюк сломается. Он и так взваливает на себя слишком много. Заставить его нести ответственность еще и за чужие чувства? Кэйа не настолько эгоистичен, только не с ним. Или еще хуже. Рассказать ему, попытаться… но что, если ничего не выйдет? Что может сломать Дилюка? Возможно, смерти еще одного близкого человека будет достаточно. И не важно, что он ничего не мог с этим сделать. Ведь не выйдет вдолбить в голову этому упрямцу, что это Кэйа начал испытывать чувства, Дилюк не виноват, если не испытывает этого в ответ. Кэйа протяжно выдыхает, откашливается, утирая кровь и остатки слюны с губ. Альбедо вздрагивает, переводит на него взгляд. - Черт тебя дери, Кэйа Альберих, насмотрелся на смерть? - Альбедо сдувается к концу фразы и его взгляд кажется больным. - Ну… одним глазком. - тянет Кэйа хрипло смеясь. *** Кэйа возвращается в Ордо Фавониус. Он старается не думать о том, что будь он один в момент приступа, скорее всего, всё бы уже закончилось. Городской шум, небольшие разговоры с встречными рыцарями и горожанами и знакомые улицы, залитые ярким солнечным светом, возвращают спокойствие, прогоняют остатки липкого страха, позволяя забыть, стереть из памяти ощущения потери контроля. В итоге, когда он пересекает порог ордена, от подавленного настроения не остается и следа. - Капитан Кэйа! Вас искал господин Рагнвиндр. - Ноэль приветственно кивает, потом чуть хмурится, будто припоминает что-то. - Он выглядел немного… взбудораженным. Кэйа пытается представить Дилюка “взбудораженным” и хмыкает. Последний раз когда его можно было описать таким словом, был… сколько лет назад? Новый Дилюк, до зубовного скрежета сдержанный, прячет свой огненный нрав под надежным замком. Он далек от взбудораженности, как Крио Папоротник от Пиро Орхидеи. Кэйа заглядывает к Джинн, в кабинете пусто, он без раздумий подхватывает стопку незаполненных отчетов со стола и, насвистывая мелодию, подслушанную в таверне у Хосе, отправляется в свой кабинет. Сейчас он с упоением окунется в работу, потом заглянет в таверну, чтобы еще раз взглянуть на побитое лицо Дилюка - воспоминания о потасовке в переулке все еще вызывают улыбку - выпьет бутылочку вина или две и может попробует обнять его или подержать за руку. Что ему терять в конце концов? Даже если ему снова врежут. Кэйа почему-то уверен, что нет. Дилюк в своем желании помочь с “болезнью”, может ему это позволить. Кэйа заполняет одиннадцатый по счету отчет, в коридорах штаба разливается тишина, а за окном темнеет, когда раздается стук в дверь. Дилюк входит не дожидаясь ответа, дверь открывается так резко, что с грохотом стучит о стену. Дилюк захлопывает ее обратно, его движения резкие, будто даже нервные. Что там говорила Ноэль? Взбудораженный? Кэйа хочет спросить, что он здесь забыл, ведь смена в таверне уже давно началась, но осекается, наткнувшись на мрачное выражение лица. - Сегодня был у Лизы, и она рассказала мне об одном малоизвестном феномене. - Без обиняков решительно начинает он обманчиво спокойным тоном, делая пару шагов в сторону стола. Кэйа слышит острые края в его интонациях, но не понимает, где опять допустил ошибку, просчитался, чтобы снова вызвать гнев. Он вопросительно выгибает бровь. - В Каэнри’ах была легенда… Кэйа застывает, соляным столбом. Проклятое королевство со своими проклятыми легендами, чтоб его. Дыхание невольно сбивается, что не укрывается от внимания Дилюка, цепко отслеживающего любые его реакции. - Проклятие, поразившее королевскую семью, цветы растущие в легких от неразделенной любви. Очень романтичная легенда, если не знать, что это правда. - Дилюк лезет за пазуху и вытаскивает оттуда охапку бутонов, бросает ее на стол перед Кэйей с таким остервенением, что бело-голубые интейваты ломаются, рассыпаются на лепестки по тщательно рассортированным в стопки документам. - Я был у тебя дома. Там все в этих чертовых цветах, Кэйа! Когда ты собирался рассказать мне? - Ты что… вломился ко мне домой? - Кэйа пораженно выдыхает. Ему нужна пауза, чтобы подумать, мысли лихорадочно скачут в панике. Ни в каком из исходов он не думал, что до этого дойдет. Нужно потянуть время, нужен план. - Какого черта, Дилюк? - Это я должен у тебя спросить! - Дилюк упирается в стол обеими ладонями, нависая над ним. В его глазах горит отчаяние вперемешку с решимостью. - Я спросил тебя, когда ты собирался рассказать мне? О, полагаю, что никогда, если судить по твоему списку предсмертных дел, который я нашел там же: “пункт пятнадцатый, зачеркнутый, рассказать Дилюку правду… - он медлит, откашливается прежде чем продолжить цитировать, зло сверкнув глазами. - Попрощаться”. Кэйа сипло выдыхает. Дилюк, кажется, кипит, от отчетов, накрытых его ладонями, начинает тянуться дымок. - Ничего серьезного, Кэйа?! - Дилюк кажется взбешенным. - Ты сказал мне “ничего серьезного”. Наверное, забыл упомянуть, что умираешь? Я понимаю, что я не тот человек, с кем ты готов делиться личным, но мы выросли вместе, Кэйа! Ты действительно думал, что мне все равно? - Ты не должен был этого увидеть. - Тихо бормочет Кэйа. О, очевидно, это не то, что стоит сейчас сказать, но… - Какого ты шарился у меня в вещах? Дилюк вспыхивает, он отстраняется на мгновение, после чего лупит раскрытой ладонью по столу так, что Кэйа вздрагивает, слегка подскакивая на месте. Взбудораженный, ну точно. Дилюк выдыхает воздух медленно, пытаясь унять бурю внутри. Он зол, зол на Кэйю так сильно. - Если хочешь, мы вернемся к этому вопросу потом, когда разберемся с этим. - Он мажет взглядом по цветам, усыпавшим стол, продолжает обманчиво спокойно. - Можешь обижаться, ненавидеть меня, можем подраться, да хоть заявление на меня напиши, уверен, по твоей просьбе Джинн с радостью возьмет меня под стражу, но, пожалуйста, после, Кэйа! Отчаяние, прорывающееся в голос, становится таким очевидным, что Кэйа невольно отшатывается. Он этого не хотел, так пытался избежать именно этого излома в голосе Дилюка. Бездна, он снова облажался. Даже в том, чтобы уйти тихо, не принося лишней боли. Кэйа сжимает челюсти крепче, рука невольно вцепляется в ткань рубашки на уровне сердца. Дилюк прикипает взглядом к этому движению. - Что нужно сделать? Прошу, скажи мне. - Он впивается в него больным взглядом, и Кэйа не знает, что сказать. Дилюк истолковывает его молчание по своему. Он прикрывает глаза, начинает бормотать. - Альбедо… если он тебе не помог, значит вы не нашли выход, тогда… остается одно, дать проклятию то, что ему нужно. - Он медлит, впивается цепким взглядом Кэйе в лицо. - Ты… влюблен? Если сейчас Дилюк спросит его о том, кто это… Кэйа выпрыгнет в окно. Всего второй этаж, ерунда. - Это кто-то из Ордо? Блядь, Дилюк! Кэйа хочет взвыть. Тот, видя на его лице крайнюю степень изумления, трясет головой, жмурится, продолжает перебирать факты в голове, ища ответ. Алые пряди, собранные в высокий хвост, мечутся по плечам. - Это не твое дело. - В конце концов выдавливает Кэйа, вжимаясь в спинку стула. Дыхание перехватывает от волнения. Архонты, только не приступ, только не сейчас. Дилюк, казалось, не слышит его. Тревога, свернувшаяся клубком в животе, не исчезает. Он силится поймать ускользающие мысли, но Кэйа так удушающе безразличен на вид, что хочется взять его за грудки и встряхнуть. Мысли сворачивают в сторону. Альбедо и Дайнслейф знают в чем дело. Они близки. Дилюк теперь не входит в этот круг - горечью отдает внутри. Вспоминается чужая ладонь на спине в темноте переулка. Мысль на секунду отравленной стрелой проносится в голове. - Это Дайнслейф? - Дилюк замирает. На смену ревности, которая жалила его уколами раздражения, всякий раз как он видел их вместе, приходит злость. Зачем он приехал? Из-за него Кэйя пострадал? Он беспомощно опускает руки. - Разве это не взаимно? Мне показалось… Кэйа даже приоткрывает рот от удивления. Он прикусывает язык, но не может удержать ползущие вверх уголки губ. Смех душит его похлеще чертовых интейватов. Дилюк, спрашивающий о чем-то подобном - картина поистине сюрреалистичная. Кэйа фыркает и все-таки смеется, звонко и, кажется, совершенно искренне. Дилюк не сводит с него взгляда. - Без шуток, я сейчас умру во цвете лет от смеха, и это будет твоя вина. - Отсмеявшись произносит Кэйя. - Дайнслейф скорее как дальний родственник, который редко приезжает, постоянно толкает занудные речи и никому не нравится. Ну если серьезно, мы не родня по крови, но он был для меня кем-то вроде наставника долгое время. Я не люблю его, Дилюк. Не в романтическом плане уж точно. Атмосфера между ними меняется, Кэйа будто расслабляется немного. Дилюк ловит его взгляд, глаз сверкает внезапным весельем, зрачок-звездочка в глубокой синеве. - Все будет в порядке. - Тихо произносит он. Протягивает руку к ладони Дилюка, замершей на столе, легко прикасается пальцами, чуть сжимая. Они оба знают, что Кэйа лжет, но его голос настолько полон затаенной нежности, что она острыми гранями впивается в сердце. Дилюк на секунду замирает, разглядывая его в ответ. Кэйа лжет, но его тело нет. Ответ рядом, в его слегка дрожащих ладонях, расширенном зрачке, в его теплом взгляде. Дилюк всегда видел, но не позволял себе подумать об этом. А что если…? Он огибает стол, Кэйа, вмиг насторожившись, подрывается с места и отходит так, чтобы между ними все еще сохранялось расстояние. Дилюк закатывает глаза, опирается ладонью на столешницу, безжалостно сминая лепестки и скидывая пару чуть обугленных отчетов на пол, он перемахивает через стол одним слитным движением. Кэйа отшатывается, но не успевает сбежать, Дилюк уже хватает его за ворот рубашки, ткань натягивается, пряжка, скрепляющая воротничок, со звоном лопается, Кэйа ойкает, притянутый ближе чужими руками. Бестолковая возня длится еще минуту, Кэйа пытается отцепить от себя сильные руки, но Дилюк будто клещ и не думает разжимать стальную хватку. Кэйа хочет уже возмутиться, вскидывает голову и натыкается на взгляд напротив. Дилюк выглядит удивленным, неверие на его лице сменяется какой-то странной надеждой. Кэйа не может понять, но учитывая каким расслабленным вдруг стал Дилюк, он бы назвал эту надежду… радостной? Что-то сродни облегчению мелькает на его лице. - Что ты делаешь? - Кэйа шипит недовольно, но эмоции скорее напускные. Видеть Дилюка таким гораздо лучше, чем полностью сокрушенным отчаянием, как пару минут назад. Но что изменилось? Дилюк сжимает его сильнее, и это становится и правда похоже на объятия, теплые ладони пробегают по его плечам. Одна из рук замирает на спине, вторая поглаживает скулу пальцами, касаясь разбитой губы. Ласка приятная до дрожи, но Кэйа одергивает себя, паника мурашками бежит по позвоночнику. Что происходит? - Погоди… Дилюк. Он слегка отстраняется. - Что бы ты там себе не надумал, раздумай обратно немедленно. - Сипит Кэйа, пытаясь подавить панику. Дилюк, казалось, его не слышит или предпочитает игнорировать, чуть прикрывает веки, легко улыбается, начиная нести, на взгляд Кэйи, совсем уж очевидный бред. - Я подсмотрел в блокноте Альбедо… Всех твоих предков называли в честь созвездий? - Роняет Дилюк. Ладонь со спины перемещается выше, зарывается в волосы, мягко массируя. - Еще одна романтическая традиция? Расскажешь что-нибудь еще? - Ты что головой ударился? - Кэйа моргает изумленно. - Пытаешься сбить меня с толку? Дилюк хрипло смеется, и Кэйа залипает на этом низком звуке, оглушенный собственным громоподобным стуком сердца. Он уверен, что Дилюк его тоже слышит, не иначе. - Встречайся со мной. - Дилюк подталкивает его к столу. Кэйа настолько ошарашен, что послушно садится на край, несколько бумажек, сбитые его бедрами, сваливаются на пол. - Ты что несешь? - Голос больше похож на задушенный писк, Кэйа бы откашлялся, да боится задохнуться на месте. - Приглашаю тебя на свидание. - Дилюк смотрит ему прямо в глаза, Кэйа не может понять, что плещется на дне винного моря, но губы Дилюка изгибаются в улыбке. - Ты сказал, что подумаешь насчет визита на винокурню, как насчет того, чтобы отправиться туда сейчас? Кэйа, я хочу поговорить. - Я сказал, что загляну на следующей неделе. - Кэйа упирается ладонями ему в грудь, останавливая, в голосе звенит сталь. - Как раз когда ты протрезвеешь, или что там с тобой? Прекрати это. - У тебя нет этого времени, не так ли? Нет никакой следующей недели. - Дилюк произносит это обманчиво спокойно, но Кэйа замечает, как напряжение звенит в его голосе. - Ты ведь испытываешь ко мне чувства? Это из-за меня? Кэйа вмиг становится мрачным. - Я устал, Дилюк. Как я и сказал, это не твое дело. Мне не нужны твои подачки из жалости! - Кэйа зло сверкает глазом, синева такая темная, будто небо перед грозой. - Я идиот, который любил тебя несмотря на то, что ты чуть не убил меня, бросил разбираться со всем этим бардаком в ордене, смертью отца и Эрохом. А ведь я тоже потерял близкого человека! Двух, если точнее… А потом ты возвращаешься и игнорируешь мое существование, а мои дурацкие чувства только растут. Бездна, Дилюк, я не хочу испытывать этого! Но не могу ничего поделать… и эти проклятые цветы, будто насмешка надо мной. Еще один способ привязать нас друг к другу, но черт возьми, Дилюк, мне не нужен этот “поводок”. У меня тоже есть гордость, я не хочу так! Дилюк слушает его внимательно, его брови болезненно изламываются. - Кэйа, это не из жалости или чувства вины. Я знаю, что бы я сейчас ни сказал, ты вряд ли поверишь мне, но… я всегда был влюблен в тебя. Лет с четырнадцати, если точнее. Много всего произошло, но я не перестал чувствовать это, черт возьми, да это одна из причин, почему я вернулся. Ты прав, я был придурком и пытался заглушить в себе это, вел себя как последний мудак. Между нами не все так просто, но если у нас будет достаточно времени, я хочу разобраться с этим. Пожалуйста, Кэйа. Я устал тебя терять. Кэйа замирает, осмысливая услышанное. Он никак не может уложить это в своей голове. Дилюк влюблен в него с четырнадцати… Архонты, как же они измучили друг друга, сколько шрамов оставили, сколько потеряли времени... Разве это можно починить? Как-то исправить? Погруженный в свои мысли он пропускает момент, когда Дилюк склоняется ниже и легко целует его. Простое касание губ, длящееся пару секунд, но внутри будто пламя расцветает, расходясь теплыми искрами под кожей. - Давай немного ускорим наш конфетно-букетный период? - Дилюк прижимается лбом, к его лбу, легко улыбаясь. Кэйа смотрит, впитывает каждую эмоцию. Разбитую губу дергает болью от фантомных касаний. - Не хочу видеть букетов ближайшие лет пять. - Наконец выдыхает он. Кэйа чувствует себя загнанным в угол, но все равно тихо бормочет. - Оставь мне хоть каплю самоуважения, придурок. Дилюк внезапно ухмыляется. Совсем как раньше, будто они на спарринге, и он вознамерился новой хитрой подсечкой свалить Кэйю носом в траву. Его глаза загораются пламенем, и он склоняется к Кэйе снова. *** - Лиза намекнула мне. - Кончики ушей Дилюка слегка алеют. - Ну если быть честным, то практически ткнула носом. Ей пришло письмо от ее соученика со Спантамада, Сайно, кажется, в котором тот упомянул, чем занимается его друг, по наводке главного алхимика Ордо Фавониус. Лиза, конечно, заинтересовалась. А потом прихожу к ней я, спрашивая про неведомые болезни и симптомы... Конечно она все сложила, обрисовала мне в подробностях. - Дилюк морщится, вспоминая ехидно-издевательский тон библиотекаря. - Так и сказала “совсем как у нашего милого капитана Кэйи”. Я думаю, если б я не догадался, она бы меня поджарила молнией на месте. - Для стимуляции мозговой деятельности полезно. - Кэйа смеется, они сидят в пустой таверне, за одним из столиков в зале. Получасом ранее Дилюк без зазрения совести разогнал всех посетителей пораньше. - Искал тебя, но в штабе не нашел. Я все равно сомневался, слишком уж странно звучит - цветы в легких, что-то за гранью реальности. Поэтому я влез к тебе домой. - Он выглядит совсем немного, но пристыженным. Еще бы, совсем не благородное деяние, для благородного господина. Кэйа довольно хмыкает. - Нашел там цветы буквально везде… а те, что в ванной - на них была кровь. Меня просто парализовало. Потом нашел список… Черед Кэйи неловко смотреть в стол. Он не рассчитывал показывать его кому-либо, да и писал скорее для забавы. Один из способов справляться со стрессом. - Я его подпалил случайно. Надеюсь там не было ничего важного. - Он хмурится, когда Кэйа фыркает от смеха. Дилюк тянется вперед, переплетает их пальцы, поглаживая тыльную сторону ладони. Перчатки лежат в стороне. Кэйа задумчиво смотрит на соединенные ладони. Ему все еще сложно поверить в искренность Дилюка, но он попробует. *** Когда они появляются в лаборатории главного алхимика вместе, тот откладывает блокнот, рассматривая их несколько секунд, после чего, довольно улыбается. - Ты, Кэйа Альберих, должен мне тонну потерянных нервов. - Преувеличенно недовольный тон, никого не обманывает. - Я сразу предлагал тебе этот вариант, а ты заставил меня пройти через сотню бесполезных исследований и выслушать бесконечный поток твоих бестолковых суицидальных шуток. Надеюсь, господин Рагнвиндр в состоянии компенсировать мне весь ущерб, моральный в том числе. Нет, моральный - в первую очередь! Дайнслейф впивается в Дилюка ледяным взглядом и ограничивается емким: - Мое предупреждение, касаемо третьего раза, остается в силе. Когда Кэйа позже встречает Лизу в ордене, та как ни в чем не бывало, зовет его пить чай. От ее понимающей улыбки маленькие разряды молний ползут по позвоночнику. - Рада, что тебе лучше, милый. Кэйа старается игнорировать тревожную мысль о том, как много на самом деле известно этой ведьме о нем и его связи с Каэнри’ах. Проходят дни, Кэйа ждет возвращения удушливых приступов, но ничего не происходит. Дилюк только закатывает глаза, на его преувеличенную осторожность. Кэйа привыкает к осторожным касаниям, осознание, что теперь можно, можно трогать, разговаривать, шутить и чувствовать, падает ему на голову внезапно, одним дождливым вечером. Огонь трещит в камине винокурни, Аделинда убирает остатки ужина со стола. Кэйа лежит головой на чужих коленях и подрывается так внезапно, что Дилюк, расслабленно читавший книгу, чуть не роняет ее из рук, прямо Кэйе на лицо. - Ты действительно любишь меня. - С осознанием. - Дилюк улыбается, смешинки прячутся в его глазах. - До него наконец-то дошло. - Громко и торжественно возвещает он. Кэйа возмущенно хлопает Дилюка по бедру. Со стороны зала слышится тихий смех Аделинды. - Цветы больше не растут. - Тихо произносит Кэйа. Дилюк, вмиг становясь серьезным, берет его за руку, заглядывает в глаза. Кэйа все еще иногда неосознанно трет кожу, под воротником и в вырезе белоснежной рубашки. Он прикрывает не скрытый повязкой глаз, улыбается уголками губ. - Поцелуешь меня? - Я думал, ты уже не попросишь… - Ворчит Дилюк, притягивая его к себе на колени. Где-то за пределами проклятых земель, интейваты рассыпаются в пыль, оставляя о себе лишь воспоминания. ***