В преддверии рассвета

Закрывая глаза, Брут с наслаждением вдыхает свежий воздух, пахнущий травой и звездами. Теплый ветер ласково касается его щеки и взъерошивает непослушные волосы. Ему хочется улыбнуться. И зарыться руками в мягкую зелень, ощутив на коже леденящие капельки первой росы. Окинуть взглядом из-под полуопущенных век бескрайнее поле, укрытое, словно одеялом - сумерками вступающей в свои владения ночи. Рядом раздается тихий, приглушенный смех и шорох, а затем его левого плеча ненароком касается Икар, вполне успешно, но не особо грациозно приземлившийся после тестового полета. Рядом с ним, будто созвездие спустившееся с ночного полотна, опускается Муза. Столь же прекрасная, сколько внеземной кажется её облик в этот чудный вечер. Увлеченные пережитым, ребята поворачиваются к другу, чтобы начать рассказ и, внезапно, наталкиваются на указательный палец, плотно прижатый к сложенным в легкой улыбке губам. Ещё минуту покоя и Брут выслушает, поддержит, разделит и предложит дельный совет. Но эти шестьдесят секунд принадлежат ему. - Смотрите! - внезапный оклик девушки привлекает внимание и все трое устремляют взгляды в направлении вытянутой руки. Сегодняшняя ночь будет на удивление прекрасной: совершенно чистое небо, темное и, в то же время, вышитое миллиардами ярких искр. Брут, как и Икар, будучи человеком науки прекрасно осознавал, насколько же далеки все эти звезды. Может казаться, что они так близко... Достаточно протянуть руку и слегка приподняться, чтобы достать и положить сокровище в карман, для дальнейшего тщательного изучения в лабораторных условиях, однако это обман. Иллюзия... Прекрасная, как вымышленные сказки с неизменно хорошим финалом. Такие, как рассказывала Муза или исполнял под гитару Бард, готовый петь всем собравшимся у костра, вне зависимости от их внешности и статуса. У подобных рассказов есть только один значительный недостаток - все они однажды заканчиваются и приходится возвращаться в реальность. Какой бы суровой или ужасной она не была. - Как красиво... - восхищенно отвечает Икар и, сам того не зная, протягивает руку другу, помогая выбраться из трясины мрачных мыслей. Иногда для спасения не хватает лишь искры. Брут наконец сосредотачивает внимание на точке света, сияющей ярче остальных на небольшом, весьма условном, кусочке неба, как внезапно она срывается с места, стремительно направляясь вниз. От такого представления его сердце, удивленное не меньше владельца, растерявшись пропускает удар, чтобы затем забиться с удвоенной силой. - Скорее, загадывайте желания! - в восторге восклицает Муза, радостно хлопая в ладоши. Икар и Брут синхронно поворачиваются к ней с выражением полного недоумения на лицах. Это первый раз, когда жители подкупольного Полиса наблюдают падение метеоритов и ни о каких традициях, связанных с этим, они, конечно же, не слышали. - Есть такое старое поверье, ещё со времен молодости моего отца: когда падает звезда - нужно загадать желание и оно может исполнится. Для инженеров подобное объяснение кажется несущественным и невесомым, однако, вполне в духе Музы верить во всякие сказки. А мечты, как успели выяснить молодые люди, могут приводить к неожиданным и вполне настоящим технологическим прорывам, например, к изобретению крыльев и полету к звездам - куда выше, чем в двух метрах от земли. А ведь всё начиналось совершенно невинно - с мечты девушки прикоснуться к небесному узору... Девочки, которая не разбиралась в сложных формулах или запутанных теориях, но с надеждой устремляла ввысь свой задумчивый взор. - Но Муза, свету звезды требуются годы и даже столетия, чтобы достигнуть видимого нам участка неба. За это время источник может... - Брут запнулся, осознав бессмысленность объяснения основ астрономии девушке, которая вряд ли имеет хоть какое-то представление о строении звездных систем. - К тому же, падают не звезды, а осколки... Икар осторожно толкнул друга локтем, выразительно посмотрев в его сторону. Муза не понимала, что пытался донести Брут, используя сложные и незнакомые термины. А если бы даже смогла понять - вряд ли бы такие сведения сделали её чуточку счастливее. Порой знания не приносят радости, а только разбивают веру во что-то чудесное, лишая человека мечты. Икар и Брут знали, что достать до звезд невозможно, но именно непросвещённость Музы в данном вопросе в конечном итоге расширила горизонты для всего человечества. - Тогда... - Муза заговорила тихо и мягкий голос заструился по поляне, подобно аромату ночных цветов. - ...давайте в следующий раз загадаем желание на звезду, которая ещё не успела упасть? И может, наши мечты осуществятся? Брут не сдерживает легкого смешка и вставая за спинами друзей, крепко их обнимает. - Обязательно! Обещание, обретая форму невидимой птицы, взмывает в воздух, устремляясь к звездам. Ночной ветер подхватывает его, украшая запахом зеленой травы и свежестью первой росы. Ребята молча провожают мираж, задумчивыми взглядами изучая искрящееся небо. Каждый тихо мечтает, чтобы эта ночь не заканчивалась, а Брут обещает себе, что никогда не забудет этих мгновений. *** Он просыпается резко, словно облитый ведром леденящей воды. Подрываясь в кровати, испуганно оглядывается по сторонам, пока сонные взгляд пытается уловить признак опасности в силуэтах привычных вещей, медленно проступающих в царящей темноте. Рядом раздается недовольное шевеление и его руки осторожно касаются горячие пальцы. Легкое прикосновение действует, как анестик, немного успокаивая бешено стучащее сердце. Такое состояние у Брута впервые, но пробудившийся ум услужливо напоминает причину - временные изменения, внесенные в браслет, повлекли за собой неизбежное влияние и на его психологическое состояние. "Сон", - проносится во взбудораженном сознании и парень поджимает в досаде губу. Стоит ему на мгновение прикрыть глаза и прежняя картинка: поле, звездное небо и ощущение покоя и умиротворения воскресают, подкупая своей безмятежностью. Он обещает себе и друзьям, что обязательно запомнит эту ночь, даже если её никогда не было. И в следующий раз... Наступит ли та ночь, когда они смогут загадать желание на звезду, не успевшую сгореть в атмосфере? Возможно ли это? Бросив взгляд на электронные часы, бесшумно отсчитывающие минуты до рассвета, Брут усилием воли гонит прекрасную иллюзию прочь. Ещё слишком рано, чтобы начинать день, а сегодня ему непременно потребуется свежая голова и ясное сознание. А значит... Необходимо поспать. Уже соскальзывая в беспросветную темноту, ему мерещится далекий голос зовущего его друга. *** Сильный порыв холодного ветра неприятно обдувает лицо, заставляя зажмуриться и наконец опустить защитные очки, так удобно придерживающее слишком отросшую челку. С ворчащим треском заводится мотор, приводя в движение сложную конструкцию из пластика, металла, проводов и трубок, а затем Икар, оттолкнувшись, медленно начинает подниматься. Каждая деталь крыльев подвергается тщательному анализу, всё новые данные высвечиваются на планшете Брута, но в первую очередь мысли занимает другое - твердо чувствуя под ногами землю, ему кажется, что это они вместе сейчас парят в полуметре от мягкого покрытия испытательного полигона. Его сердце переполняется гордостью и знакомым восторгом. Наверное, Икар всё же был прав - крылья действительно нужное изобретенье! Сколько же преимуществ они смогут дать людям, если устранить некоторые неудобства, вроде неприятного шума? И стоит сделать их более компактными в сложенном состоянии для повседневной носки. Возможность быстрого преодоления расстояния в индивидуальном порядке не только по земле, но так же используя воздушное пространство, для оптимизации множества сфер... Впрочем, подобные идеи не имели никакого отношения к восхищению, разрастающемуся внутри подобно теплу в результате химической реакции, но сталкивающемуся с одновременно растущим туманным беспокойством. Крылья - это невероятно многообещающий гаджет, однако опасения Тесея всплывают в мыслях, словно всполохи молний. Действительно, любое открытие не может иметь только положительный эффект и последствия предугадать порой невозможно. "Полет в два метра от земли и не более" - получится ли удержать рвущееся наружу желание снять ограничения и подняться немного выше? Прикоснуться вспотевшей ладонью к оберегающему их куполу? Не разрушится ли он от простого прикосновения, не рухнет ли им на голову? А если и так? Какой мир... Брут с силой сжимает руку, одергивая себя в попытках вернуть утерянный контроль. В последнее время, погруженный в разработку крыльев и долгие дискуссии на тему пределов допустимой свободы, возможностей и перспектив безграничного полета, он незаметно увлекся идеями Икара, столь непривычных ему. Брут искреннее верил, что для каждого жителя Полиса существует своё определенное место. И если другу было позволено "летать в облаках", то именно ему предназначалось быть ограничителем этих полетов. Без контроля наступит хаос, подстраховка и поддержка - необходимые составляющие любого проекта. В очередной раз сверившись с показаниями, Брут поднимает задумчивый взгляд на парящего испытателя. Когда Икар упадет, именно он должен оказаться рядом и смягчить падение. А если захочет улететь - остановить, не дать совершить ошибку. Пускай друг и мечтает о счастье, а Бард твердит, что оно невозможно без свободы... Что даст свобода? Полет без смысла и цели? Без гарантий и страховки? Слишком опасно и не стоит риска. В этом вопросе ученый по-прежнему на стороне Тесея. Икар, что-то настроив, начинает тестовый полет. Всё его тело напряжено, на лбу выступила испарина, а кучерявые волосы развиваются в воздухе, будто живые. Но глаза полны живого огня и азарта. Он похож на ребенка, которому подарили новую игрушку - абсолютный восторг переполняет его. Мысленно изобретатель уже не здесь - в облаках и так высоко, где летают лишь птицы. Он ощущает кожей прохладный ветер и капли, не успевшие опасть вечерней росой на траву далеко за пределами купола. И рядом с ним Муза... Её улыбка дарит Икару настоящие крылья. Брут в задумчивости наблюдает за другом. Эксперимент проходит удачно, никаких технических неполадок или сбоев не выявлено. Только вот фигура Икара становится с каждой минутой едва уловимо меньше. Медленно, но верно тот поднимается вверх. Брут хочет остановить его, но вдруг не находит слов. С каждым взмахом механических крыльев единственный друг отдаляется всё больше, неумолимо увеличивая расстояние, пока наконец темный силуэт не заслоняет собой солнце. Икар не оборачивается, не выходит на связь. Он сделал выбор и Бруту остается лишь принять его. Он запрокидывает голову и щурится, когда ослепительные лучи пробиваются то с одной, то с другой стороны, отраженные гладкой поверхностью крыльев. Этот день будет чудесным - безоблачное голубое небо, словно чистый чертежный лист. Оно только и ждет, когда изобретатель нанесет первые штрихи будущей модели. Выведет новую формулу или сделает пометки на краях, которые непременно сотрутся уже к середине процесса. Яркая вспышка на мгновение ослепляет, а шум от взрыва раздается будто совсем рядом. Брут закрывает глаза. По его щеке, обжигая, как сгорающая капля топлива, катится слеза. *** "Гипнагогия*" - вспоминает Брут прежде, чем окончательно победить сонливость, четко осознав своё пробуждение. Дотрагиваясь дрожащими пальцами к лицу, с содроганием касается и сразу резко стирает соленые дорожки. "Кошмар", - с надрывом звучит в голове собственный голос, полный притаившихся отчаяния и усталости. "Это просто очередной кошмар", - повторяется он, уже тише, словно уменьшили напор воды. - Нет, - шёпотом возражает Брут, с горечью давя улыбку. Кажется, стоит что-либо произнести вслух, как оно обретает дополнительный вес и плотность. - Это... будущее. Последнее слово тонет в мягком, но требовательном поцелуе. Разбуженный Бродяга реагирует, больше руководствуясь инстинктом, нежели рассудком, и не позволяет парню завершить бессмысленную без контекста, но сочащуюся безысходностью фразу. В данный момент молодого изгоя не интересует, что именно приснилось его парню. Словно дикий волк, в его мыслях существует лишь одна задача: защитить. Неважно, какие кошмары потревожили покой, сейчас, когда он рядом, до тех пор, пока его горячая рука сжимает дрожащую ладонь - всё нормально. Прошлое уже свершилось, будущее - никому не обещано. Им принадлежит лишь настоящее, только эти мгновения, а за своё Бродяга привык сражаться до последнего. Брут поворачиваясь, утыкается в плечо парня, содрогаясь в молчаливой истерике. Жизнь, которая ставит перед невозможным выбором - несправедлива. Вот только нарекания и обвинения всё равно ничего не решают и когда наступит утро, неизбежно придется выбирать. Полёт или падение? Свобода или гарантия покоя? Дружба и любовь или долг и, возможно, судьбы сотен жителей Полиса? Ласковое прикосновение к спутанным волосам по-привычному успокаивает. Все сомнения и вопросы отходят на второй план, словно загнанные в угол хищным оскалом волка. Бродяга шепчет какую-то ерунду. Брут не может разобрать слов, но мягкий, родной голос залечивает его кровоточащее сердце. Всё в порядке. Как бывает всегда, стоит солнцу укрыться за горизонтом, а небу украситься первыми звездами. Ночь принадлежала им. В то время, как днём они неизбежно сталкивались со множеством проблем, вопросов и неразрешимых дилемм, разделенные всевозможными преградами - ночной воздух стирал всё, как губка убирает пену. Ночью не существовало Полиса и лагеря Изгоев, поделённых стеной и несколькими километрами пустоши. Пока одни охотились на добычу, а другие проводили жизнь за гаджетами - они могли быть вместе. С первой встречи и до этой минуты... Пока не займется рассвет. *** Первое, что Брут различает в темноте - это глаза, острый взгляд которых пылает ненавистью ко всему, что ему дорого. Они появляются из темноты задолго до того, как общий силуэт выступает из мрака в свет огня, нервно пляшущего вокруг сложенного наспех костра. Бродяга в отвращении кривится, дерзко оглядывая незваного гостя и всем своим видом показывает, насколько он не рад этой встрече. Брут в смятении оглядывается, пытаясь понять, что происходит. Этот сон отличается от остальных, в нем одновременно происходят несколько событий сразу: их первая встреча, столкновение пса и волка, в следующее мгновение сменяющееся первой дракой. В тот день пошел сильнейший дождь и лишь это уберегло парней от серьезных травм. Как показала дальнейшая беседа, смытая грязь скрывала по сути одинаковых в своих убеждениях людей. У каждого нашлось что-то ценное, стоящее намного больше их собственной жизни, и какое-никакое понимание на этой почве было достигнуто. В тот раз они говорили мало, скорее перебрасывались едкими замечаниями и фразами, более смахивающими на укусы, чем выражения речи. Однако что-то в молодом изгое зацепило Брута. Возможно, его твердые убеждения, причину которым парень, всю жизнь проведший под защитой купола, никак не мог разглядеть и понять. Быть может его привлекла вспыльчивая, но весьма наивная манера вести разговор. Они были примерно ровесниками, но, казалось, совсем несопоставимы по возрасту - столь разительными были предубеждения детей двух миров. С каждой последующей встречей он видит, как меняется взгляд Бродяги: тот больше не выглядит диким и опасным, он полон удивления: неужели эта марионетка Полиса способна производить разумные мысли? Меняется и отношение Брута к новому знакомому, приятелю, другу... За шелухой причудливой, обычно пыльной и порванной в нескольких местах одеждой, он обнаруживает юношу с похожими ценностями и весьма пытливым умом. Бродяга с интересом выслушивает идеи Брута про новые гаджеты или улучшения имеющихся разработок, а Брут, в свою очередь, с любопытством постигает азы выживания за пределами технологически обустроенного Полиса. По негласному соглашению они стараются не затеивать политических дисскусов, обходя опасные темы или резко меняя тему, когда кто-то, увлекшись, теряет контроль. Условные ограничения позволили им найти общий язык и незаметно дружба переросла в более сильное, глубокое чувство. Встречаясь в основном по ночам, они часто в молчании смотрели на небо. С трудом признаваясь в этом даже себе, но в глубине души и даже на самой её поверхности, Бруту порой хотелось, чтобы их история закончилась на этом моменте. Чтобы не было продолжения, омрачённого печальными подробностями и фактами, которым нет места в красивом рассказе со счастливым финалом. Наверное, тогда все эти события перестанут быть правдой и обернутся, как куколка в бабочку - сказкой. Такой же легкой, воодушевляющей, вселяющей надежду, как истории Музы. Если бы только они могли закончить здесь и забыть, вычеркнуть из памяти, мыслей и сердца всё, что произойдет совсем скоро... Тогда это была бы хорошая история. Но картинка меняется слишком быстро и вот одной рукой Брут с опаской предлагает Бродяге мир, а другой - крепко прижимает к себе сотрясающееся в рыданиях тело. Бродяга никогда не плакал, не позволял себе падать духом. Он был крепче камня и жарче огня, но всё же, где-то в глубине души оставался человеком. И ему тоже могло быть больно и страшно, в особенности, когда после потери близкого человека привычный мир падает на голову, придавливая весом в несколько тысяч тонн. Снова смена кадра. Теперь перед ним все вместе: Икар с крыльями за спиной... Бруту кажется, наверное он пересидел за монитором, но друг словно двоиться - и улыбка, мечтательный взгляд вдруг сменяются на дрожащие губы и обгоревшую ткань, неспособную прикрыть разорванную в клочья спину. Яркая вспышка и разрывающий сердце взрыв проносятся в памяти, подобно грому и молнии. Но внезапно становится всё, как прежде: Икар счастлив, здоров и с улыбкой приобнимает за плечи Музу. Девушка тоже здесь - воздушная, как никогда прежде. За её спиной Брут видит крылья, но не те, что спроектировал он с другом - настоящие, белоснежные крылья, так резко контрастирующие с её нарядом изгоя. Возможно у него болит голова и только поэтому ему мерещится едва заметное голубое свечение, исходящее от тонких перьев. В одночасье девушка похожа и на ангела, и на фею - неземное создание, по ошибке именуемая человеком. Он поднимает взгляд и встречает ответный - полным сострадания, понимания и прощения. Кажется, Муза что-то знает, о чем сам Брут ещё не догадался. И эти знания, что могли бы лечь цементом на её плечи, лишь стали постаментом у её ног. Он порывается задать ей какой-то вопрос, но что спросить? Желание опережает мысли, а внимание уже перетекает к последней фигуре, скрытой в тени. Тяжелые ботинки, покрытые слоем многолетней пыли и не очень тщательно стираемой грязи, лоскуты ткани, местами потертые и вот-вот готовые порваться, длинный плащ, в карманах которого по привычке были спрятаны руки, и улыбка - воплощенный в устах ответ. Бард выглядит умиротворенным и совершенно спокойным. В этом образе таится какая-то неестественность. Он не произносит ни слова, но Бруту кажется - он просто не может больше говорить. Его голос теперь принадлежит другим, его мысли и идеи, если сойдутся звезды - будут жить ещё долго, после его гибели. Если, конечно, останется кто-то, способный задавать вопросы и давать разумные замечания. Однако история самого Барда подошла к концу. Осматриваясь, Брут не может найти Бродягу. Бросив взгляд на свои руки, он понимает - они по-прежнему мокрые от его слез. Но не только. Местами на коже проступают какие-то темные разводы. Присмотревшись внимательнее, Брут с ужасом осознает - это кровь. Его руки в крови и слезах, перед ним - друзья и незнакомцы. *** Мысль ускользает раньше, чем парень успевает понять её смысл. Чувство тревоги лишь усиливается, стоит ему в очередной раз очнуться от кошмара и вдруг увидеть, что спасительный мрак неумолимо тает под напором первых лучей восходящего солнца. С ужасом бросает взгляд на мирно спящего рядом Бродягу. Он не уверен, продолжение это сна или наступила неизбежная реальность. Но сегодня такой день, когда просыпаться не хочется совсем. И, возможно, так было бы лучше. Проще, во всяком случае, точно. Однако наступает утро. У них осталось всего пару минут спокойной жизни, возможной между зарождением рассвета и первой яркой вспышкой нового дня. Через несколько часов у него запланирована встреча, крылья уже лежат на полу прихожей, брошенные с едва сдерживаемой яростью накануне. Сегодня Икар должен улететь.