Лекарство от самого себя

            Выходной. Этот день всегда такой долгожданный и такой чудесный. Утреннее солнышко выглянуло из-за тонких занавесок, почертив лучом аккурат до постели юной омеги. Девушка поморщилась, выглядывая из-под одеяла и потянулась, сладко зевая. Она тут же выпрыгнула из кровати и бросилась к окну, широко распахивая занавесь. Яркое весеннее солнце тут же озарило комнату своим теплым приятным светом. На улице все оживало так радостно и бодро, как обычно бывает в самый разгар весны. Девушка улыбнулась, наблюдая за тем, как воробьи суетились подле скворечника, куда домработница каждое утро насыпала им крупу. Они так потешно переругивались, громко чирикая друг на друга, что Лера невольно хихикнула. Видимо, они боролись за те крохи, которые остались еще со вчерашнего дня. В это утро домработницы быть не должно.       Обыкновенно, в выходные дни дома никого не было, кроме нее. Мать предпочитала встречать утро выходного в компании подруг в каком-нибудь ресторанчике с кофе и круассаном, а отец опять убегал на работу. Он только к вечеру появлялся дома. И это для девушки выходило настоящим счастьем.       Школа наконец была окончена, отныне никуда не нужно спешить, не нужно делать домашнюю работу и готовиться к экзаменам. Чувство свободы и тихого счастья переполняло ее с ног до головы. Она ожидала перемен. Ей казалось, что с окончанием школы все должно вот-вот перемениться. Родители сжалятся над ней, наконец перестанут видеть в дочери ребенка и отпустят туда – за ворота, где, как казалось омеге, перед ней откроется целый мир в его самых ярких красках и лучших проявлениях.       Уже прошло пять лет, как этот дом и даже эта комната были ее темницей. Только изредка ворота острога приоткрывались, и ей позволялось выйти на прогулку. Но только в сопровождении. Либо с подругой или, что хуже, с матерью. Каждый раз она этого ждала и боялась. На улицах страшновато так как там было много альф, которых девушка опасалась. Несмотря на то, что ее родители и лучшая подруга тоже были альфами. Только с ними она могла нормально общаться. Сначала всегда страшно, но потом, как только они разгуляются, становилось все до боли любопытно и занятно. Они жили в очень красивом городе. Старинном. Это она любила в нем особенно. Узкие улочки с бывшими доходными домами, украшенными лепниной, грозными атлантами и строгими кариатидами, пугали ее и завораживали одновременно. Хотелось пробежать по всем переулкам, пройти в каждый дворик, заглянуть в каждую парадную, но каждый раз, ее порывы к исследованию жестко пресекались. Либо собственной трусостью, либо строгой рукой родителей. И после этого воистину детский восторг сменяла глубокая досада. И снова она приходила домой совершенно подавленном состоянии, словно ее вырвали из сказки и погрузили с головой в сущий кошмар.       Дома страшно. Вернее, дома страшно, когда там родители. Странно, да? Верно. Лера их боялась, но любила. Вернее, не их, а тех, кем они были еще совсем недавно. После смерти ее брата их будто подменили. Теперь мама не гладила дочь по голове и не шутила с ней на кухне, а отец не журил за проступки, тепло посмеиваясь над ее детскими шалостями. Теперь они ее будто ненавидели. Говорили с ней мало и только по делу, упрекали за каждый проступок, даже если это была сущая мелочь. Будто она в одночасье стала им не родной дочерью, а какой-то приблудой, за которой им теперь приходится следить – чужой. Их взгляд, полный укора и ненависти был хуже, чем любые побои. Лера была готова поклясться, что перенесет любой удар, хоть в лицо, хоть в сердце, но только если этот удар не был очередным немым упреком. Моральное давление приносило ей куда больше страданий. И самое горькое, что девушка не знала, чем она провинилась, что сделала не так.       Поэтому девушка любила выходные. Родители уходили, а вместе с тем и рассеивались тучи, расцветало утро, появлялась жизнь и спокойствие в сердце юной омеги. Она проводила этот день так, как хотела: смотрела сериалы, читала книги, включала музыку на весь дом, пританцовывая, будто играла концерт на гитаре перед армией фанатов. Словом, ребячилась, как хотела. А потом приходили родители, и девушка снова томилась в ожидании этих сладких мгновений, наполненных свободой и буйной радостью.       И в этот день, ей казалось, что будет так же.       - Лера! Спускайся, дочка, гости пришли!       От этих слов девушка вздрогнула. Родители дома. Никуда не ушли. Это не к добру. И этот ласковый голос... Был таким неестественным для ее матери, от чего казался более пугающим, чем самая скверная ругань. Не к добру.       - ЛЕРА!       Девушка аж воздухом подавилась, настолько неожиданным был этот возглас.       - Я же говорила, у нас очень важные гости, а ты все еще в пижаме! Попросила же нормально одеться! – зашипела мама, поднимаясь по лестнице.       Услышав ее тяжелые шаги, Лера тут же юркнула под одеяло, надеясь там спрятаться, словно мышь в норке. Только бы ее не заметили. Надеяться на это было глупостью, но девушке ничего не оставалось.       - Ты издеваешься? – снова этот грозный голос.       Мама тут же смахнула с нее одеяло, оставив девушку даже без такой жалкой защиты.       - Нас ждут гости, а ты тут комедию разыгрываешь! Приведи себя в порядок и тут же спускайся!       - Гости? – удивилась вслух Лера.       - Гости! Твой альфа пришел.       Альфа… какое страшное слово. А какие страшные люди… Как бы она не доказывала себе глупость своих страхов, Лера не в силах не трепетать перед этим, казалось бы, простым, но пугающим словом.       Она знала этот мир, и знала, как ей казалось, хорошо. Здесь господствуют свои правила, по которым люди делятся на три категории: альфа – сильные мира сего; беты – обычные люди, не отличающиеся какими-то выдающими способностями; омеги – те, кому реально не повезло появиться на этом свете. Откуда взялось это разделение? В школьных учебниках, которые Лера иногда лениво перелистывала, писали, что это пошло от древних животных предков, которым такие необычные биологические особенности помогали выжить.       Альфы всегда были большими, сильными, до глупости смелыми. После взросления их задачей становилась защита омег – особей, банально неспособных выжить самостоятельно. Тем не менее, омеги всегда были ловчее, проворнее и хитрее, поэтому со временем стали незаменимыми помощниками для своих альф.       Но времена меняются, мир развивается, развиваются и люди. Отношения «альфа/омега» тоже претерпели некоторые изменения. Взаимовыгодное сотрудничество превратилось в порабощение одних другими. Теперь сильные и смелые альфа не защищают бедных и слабых омег. Не от кого стало защищать, но желание управлять и владеть чей-то жизнью никуда не делось, лишь усугубилось. В какой-то момент ситуация стала настолько неконтролируемая, что появилась необходимость издать законы, по которым альфа не смеют превращать омег в рабов.       Но помогло ли это? Немногим. Да, взять в рабство омегу нельзя, но можно взять на попечительство, а что там уже будет с ним происходить, никого не волнует. Даже милиция порой бессильна в такой ситуации. Об этом Лера знала не понасышке. В конце концов, ее отец работал во внутренних органах милиции, и, как казалось девушке, ничего более не занимало его так сильно, как служба. Поэтому все разговоры в доме велись только об уголовных делах, которыми занимался он или же его коллеги. Нередко Лера ловила обрывки, которые касались насилия над омегами. Что самое печальное, в большинстве случаев «закон» вставал на сторону альф. Это еще больше питало врожденный страх перед ними.       Сомнений не было, ее продали альфам, и от одной мысли об этом буквально бросало в холодный пот. Лера боялась этих больших и опасных существ. По крайней мере она их так видела. Исключением были лишь ее родители, хотя даже они вызывали у нее животный страх. Стоило матери посмотреть на нее с недовольством, все внутри сжималось и холодело. И, что самое неприятное, родители не стеснялись этим пользоваться, подавляя волю Леры всякий раз, когда та пыталась проявить свой характер.       Внутри закипала боль и обида. Хоть ее отношения с родителями оставляли желать лучшего, Лера все же любила свою темпераментную маму и строгого папу. Но их поступок перечеркнул все. Она до сих не могла поверить, что ее продали. Глупая детская надежда, что родители оставят ее в покое, все еще теплилась где-то внутри. В конце концов, они же ее любят… правда же?       Как каждая примерная и послушная дочь, Лера привела себя в порядок. Даже надела ситцевое платье, которое так нравилось ее матери, в надежде на то, что та сжалится, увидев, какая ее дочь умница. Единственное, волосы. С ними всегда была беда. Эту копну густых бордовых кудрей трудно уложить даже в простой хвост. Прически ей никогда не давались, поэтому Лера просто надела ободок с такой же цветочной расцветкой, который должен был хоть как-то усмирить непослушные пряди. Можно и выходить. Правда, прежде чем, выбраться из своего убежища, пришлось долго собираться с силами. Животный страх засел внутри, поглощая всю напускную смелось и гордость, которые вовсе не были ей чужды. Конечно, если рядом не было сильного альфы. Наконец замочная скважина щелкнула, дверь предательски скрипнула, открывая путь к неизбежной участи. Медленно и с неохотой Лера побрела в гостиную, где ее уже ждали с нетерпением.       - Ну наконец! Сколько тебя можно ждать? – недовольно выпалила мама.       Девушка так и хотела ответить ей, но взгляд уперся в гостя. Слова так и застряли в горле.       Альфа.       Она стояла, как вкопанная, уставившись на незнакомого альфу. От него исходил терпкий запах хвойного леса. Он внимательно разглядывал девушку, словно видел ее насквозь. Под этим взглядом даже пошевелиться страшно. Голову занимала только одна мысль: «Только не это».       Она так и уставилась на него, будто лишившаяся всякой возможности пошевелится. Высокий мужчина средних лет в костюме «тройка» заинтересованно смотрел в ответ. Нельзя сказать, что он был особо красив. Мужик, как мужик – темные волосы, смуглая кожа, светлые глаза. Одет «с иголочки», зализал волосы и начисто выбрился. Он явно готовился к их встрече. Лере стало до одури противно… и страшно. Незнакомец воплощал в себе все то, что она так боялась в альфах: крупная крепкая фигура, хмурый внимательный взгляд исподлобья и эта невыносимая аура превосходства, неумолимо подавляющая ее собственное «я».       - Здравствуй, - тихо поздоровался он, все также не отводя от нее любопытного взгляда.       Его низкий тихий голос раздался в голове оглушающим эхом. Мысли окончательно спутались, от чего Лера совершенно потеряла возможность мыслить здраво. Она почувствовала, как ее бросило в жар, мышцы напряглись, а внутри все смешалось. Ее толкало обратно в комнату, в единственное убежище. Медленно, но верно она пятилась к двери.       - Лера, только не смей… - заговорила мама, но Лера ее уже не слышала.       Она уже ничего не слышала, кроме внутреннего голоса, который вторил: «Беги».       Невозможно было ослушаться. Ноги будто сами дернулись с места в сторону спасительного укрытия. Лера даже не успела ничего толком сообразить, как в мгновение ока оказалась посреди запертой комнаты, вслушиваясь в нарастающий шум за ее пределами.       - Нет, нет, нет… - повторяла она, как мантру, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.       Дверь дернулась. Лера вздрогнула. Раздался стук и раздраженный голос матери:       - Лера, что это было? Открывай сейчас же!       Чувствуя, как ее волю снова подавляют, Лера согнулась, закрыв голову руками. Паника накатила с новой силой. Она надвигалась волнами, то отступала, то снова накрывала, лишая сил и воздуха. Мощные удары в дверь вторили ее приливам.       Массивная дверь не выдержала напора. В комнату ворвались. Первое, что увидела Лера - альфа. Тот самый альфа приближался к ней, медленно и осторожно, стараясь не спугнуть трусливую омегу, будто хищник, подкрадывающийся к добыче.       - Не смей ко мне подходить! – выкрикнула Лера, все больше и больше вжимаясь в край кровати.       Он замер, не смея больше к ней приближаться ни на шаг. Альфа не говорил ни слова, но этого и не нужно было. Они, как тогда на мгновение показалось девушке, поняли друг друга. Он не причинит ей вреда. По крайней мере, его взгляд внушал именно такую мысль. Правда ли это или же очередное подавление воли?       - Что ты здесь опять за представление устроила? – разразилась упреками влетевшая мама.       - Кто он? Зачем вы его позвали?       На глаза накатывали слезы. Чувства взяли над ней верх, и она заплакала, словно маленький ребенок. Выглядело это, как минимум, жалко, что еще больше распалило маму.       - Борис Нестеров. Мы заключили договор, теперь он твой альфа. Ты же не думала, что всю жизнь будешь сидеть у нас на шее? Тебе уже скоро восемнадцать и вообще…       «Твой альфа», - эхом раздалось в голове.       Неужели это все-таки правда? Ее продали. Точно так же, как продают других омег. Безо всяких сомнений и с полной уверенностью в своей правоте. Сколько уже омег так продали и сколько из них живет счастливой жизнью? Лера до последнего надеялась, что традиция купли-продажи омеги обойдет их семью. В конце концов, ее отец прекрасно знал же, чем кончаются подобные сделки. Неужели хотя бы он не мог заступиться за собственную дочь? Что изменилось? Почему они решили ее продать? Что она сделала не так? Сколько Лера не пыталась, но ответа на эти вопросы так и не смогла найти. Ни ее, ни их поступки не предрекали такой расклад.       Вынырнув из глубокого омута собственных мыслей, Лера огляделась. Бориса уже не было рядом. Он спустился вниз, разумно решив оставить мать и дочь наедине. Лере даже дышать стало чуть легче, хотя терпкий запах хвои все равно продолжал витать в воздухе, что стало уже порядком раздражать девушку. Страх сменился ненавистью. Она возненавидела мать, отца, этого тупого альфу, и еще больше себя за вечную слабость и трусость. И вся боль, скопившаяся за годы унижений, вылилась в один роковой шаг. В голове снова четко раздалось: «Беги».       Не медля ни секунды, Лера схватила сумку и ринулась прочь. Она пролетела мимо матери, мимо отца и мимо несостоявшегося хозяина, который внимательно смотрел ей в след. Она обернулась, чтобы в последний раз глянуть на этого сурового альфу, в надежде, что хоть у него удастся найти немного понимания. Но этого не произошло. Он словно изучал ее, стараясь понять, что за зверь перед ним стоит: маленькая трусливая омега или банально взбунтовавшийся подросток. Так и не выдержав этого взгляда, Лера отвернулась скрылась за высоким забором.

***

      По крыше забарабанил дождь. Борис мысленно усмехнулся тому, как в тему подыграла им природа. Будто решила посмеяться.       Сергей – отец виновницы торжества - спустился к Борису, который уже минут десять сидел на крыльце под козырьком и курил, смахивая пепел прямо на сырую траву. Мужчина присел рядом с коллегой.       - Будешь? – Борис подал тому пачку сигарет.       Караулов старший взял одну и молча начал раскуривать.       - И зачем ты ее отпустил? – решился прервать тишину Нестеров.       - А почему ты ее не задержал? Она же теперь твоя.       - Моя? - хмыкнул Борис, затягивая терпкий дым сигареты, - Навряд ли она с тобой согласится.       - Ее согласия здесь и не нужно. У каждого человека есть определенные обязательства, которым он должен следовать. Ты об этом знаешь, как никто другой. Борис молча кивнул. Тут и не поспоришь. Правило «у каждого альфы должен быть омега, у каждого омеги должен быть альфа» неоспоримо. Такова природа человека. Иначе, даже в современном мире при всем его развитии и достатке, попросту не выжить. Если альфа в последнее время местами успешно обходят это правило, то омегам его однозначно не обойти.       Они долго сидели молча, и каждый напряженно думал о чем-то своем. Дождь наконец отчеканивал по крыше свой незатейливый ритм. Облака расступились и наконец выглянуло солнце. Повеяло запахом мокрого асфальта и черемухи. Странный запах, но такой для Бориса родной. В деревне, где он вырос, всегда так пахло после дождя. Он даже позабыл этот запах, ведь в городе после дождя веяло только гнилью. Докурили. Сергей встал и отряхнулся. Борис последовал его примеру. В конце концов он одолжил костюм. Отдавать его в плохом состоянии будет как-то не по-товарищески.       - Ладно, Борис, спасибо, что вытерпел этот цирк, - Караулов протянул руку несостоявшемуся родственнику.       - Да ладно, - тот пожал ему в ответ, - все в порядке. Не заморачивайся. Значит, рано ее сватать. Всему свое время.       - У нее этого времени нет. Пора взрослеть.       - Ничего, повзрослеет, а пока… – Борис вытащил из-за пазухи сверток, аккуратно завернутый в красную, расшитую золотыми нитями ленту – сговор.       Впрочем, это уже устаревшее название. Сейчас сию бумажку принято называть просто «договор опеки». Обычай заключать контракт пошел еще с древних времен, когда отношения людей приобрели более деловой характер. Между альфой и опекунами омеги заключался договор, в котором прописывались условия «сватовства», а по сути – покупки. Альфе, как правило, доставался покорный и преданный слуга, а омеге безопасность и приличный выкуп ее дому. На все был свой расчет.       Хоть сегодня уже и не глубокая древность, но отголоски тех обычаев ощущаются до сих пор. Поэтому родители омег, как правило, стараются как можно быстрее сдать свое дитя, ведь в нынешних условиях, когда омег становилось все меньше, а альф и бет больше, такие женихи и невесты ценились весьма высоко. Для некоторых омег быть проданным – немалое унижение. Но не меньшим унижением было остаться вообще без альфы. Позор накалывается не только на одинокую омегу, но и на весь ее род.       - Пока подержи у себя. Навряд ли она долго пробегает одна. Наревется, успокоится и вернется обратно, там все и решится.       Борис засомневался в словах коллеги, но договор за пазуху убрал. Предчувствие, связанное с этой маленькой глупой омегой, наталкивало на мысль, что Лера нескоро вернется домой. Это предчувствие ощущал и сам Сергей, только он отказывался верить в то, что его дочь ослушается и продолжит проявлять непокорство.       - Ладно, пойду я, а то еще рапорт по вчерашней свистопляске писать. Не болейте, - и уходя, тяжело вздохнул, наслаждаясь навеянным ароматом, и прибавил, - черемухой-то как пахнет…       Борис небрежно махнул рукой и скрылся за четким строем забора. Караулов старший напряженно смотрел ему в след, удивленный тому, откуда Нестеров мог учуять этот запах.

***

      Плохой день продолжался. Мало того, что Лера в тонком платье и сланцах попала под дождь, так еще и подруги дома не было. А она так надеялась провести вечер в месте, который всегда был для нее вторым домом. Лера смачно выругалась, пнув ближайший бак, но тут же схватилась за ногу, морща веснушчатое лицо от боли.       - А нечего, будешь знать, как мусорные баки пинать! Так тебе и надо, жалкая омежка!       - Как ты… - протянула Лера, но тут же осеклась, увидев возвышающуюся над ней фигуру подруги. Та, словно лиса, смотрела на нее с усмешкой, хитро прищурившись.       - Ты чего тут ошиваешься, вандалка?       - Мила! – Лера бросилась на шею подруги и разрыдалась.       Мила растерянно обняла Леру. Ей давно уже было известно, какая ее подруга плакса, но сейчас это были явно не пустые слезы. Случилось что-то серьезное.       Мила была альфой. Высокая, стройная девушка, умело совмещающая в себе все самые лучшие качества альф и омег. По крайней мере так казалось Лере. Девушка вообще иногда ударялась в идеализацию подруги, хотя у той полно было своих тараканов в голове. Для своих сородичей Мила казалась слишком чудной, потому как общалась с омегами, а омеги побаивались ее, так как ее эксцентричная натура пугала их. Лера лишь в начале знакомства шугалась эмоциональности и активности подруги. Но вскоре она пересилила этот страх, из-за пелены которого ей удалось увидеть в этом особое обаяние. А с возрастом подобные черты стали привлекать и парней-альф.       - Так значит, родители привели тебе какого-то жениха-старпера? – спросила Мила, заваривая чай.       Лера коротко кивнула. Пока они шли до дома Милы, девушка немного успокоилась и теперь лишь изредка шмыгала красноватым из-за слез носом.       - Плохо. - Ну, спасибо, мне стало легче.       - Зато честно. А как он выглядит, симпатичный хоть?       - Огромный такой, плечистый, глаза голубые… в общем, не знаю, не разглядывала.       Мила хихикнула, поставив перед девушкой кружку со свежезаваренным ромашковым чаем.       - Огромный, говоришь? Прям везде?       - Да ну тебя! Он страшный, меня просто в ужас бросило! Ты бы видела, какой у него взгляд. Он так на меня уставился… - девушка поежилась, - словно голодный волк. Нет-нет-нет! Не за что бы к нему не пошла!       - Трусливая омежка. А так храбрилась, - Мила пискляво заголосила, - «Да что бы я позволила альфе себя запугать? Ни за что!»       - У меня снова был приступ…       Напускная веселость вмиг сошла с румяного личика Милы. Та осторожно подсела к подруге и нежно ее обняла. Теперь стала четче ощутима мелкая дрожь, пробежавшая вдоль позвоночника трусливой омеги.       - Маленькая трусливая омежка, - ласково произносила Мила, успокаивая подругу теплыми объятьями.       За такую характеристику Лера ни капли не обижалась. Мила всегда говорила это с особой любовью и вовсе не в обиду. В конце концов, Лера знала, что та относится к ней, как к сестре, а сестры редко упускают возможность подстегнуть друг друга. Тем более, Мила была права.       Лера сбежала, потому что действительно струсила. Она со стыдом себе признавалась, что тогда она чувствовала больше страха, чем ненависти. Ей до сих пор больно и обидно, что родители так с ней поступили. Сначала держали взаперти, дрессировали, а потом просто так взяли и продали тому, кого цена устроила. Да еще такому жуткому типу. Мало ли что он с ней сделает. Как бы Лера не храбрилась, она прекрасно понимала, что от себя не убежишь. Омежьи инстинкты рано или поздно раскроются, начнется течка, и что тогда? Он ведь сможет сделать с ней все, что угодно, девушка даже возразить не посмеет. Гребанное омежье нутро. Как же она ненавидела себя.       - Знаешь… - Мила вдруг заговорила, но тут же осеклась. На секунду на ее лице промелькнула тень грусти, которую она вскоре смахнула и продолжила, - а давай я тебе другой чай заварю. Я тут один рецептик хочу опробовать. Продегустируешь?       - Давай, - тихо сказала девушка, чуть улыбнувшись.       Ее до сих пор потряхивало, но беззаботный настрой подруги внушал радостное спокойствие. Девушка всегда умела привести ее в чувства и подбодрить. В частности, ей это удавалось с помощью чаев.       Родители Милы были рестораторами, если это можно так назвать. Супруги Золотаревы еще до рождения много путешествовали, забирая из каждой страны знания о самых необычных вкусах, пряностях и запахах. Особую любовь они питали к напиткам. Колумбийский кофе, индийский чай масала, тибетский часуйма и т.д. Чайно-кофейная культура так захлестнула эту парочку, что они решили открыть свою небольшую кофейню, где сегодня готовят вкуснейшие напитки. Миле передалась эта страсть, поэтому она с ранних лет изучала виды, вкусы и способы их приготовления. К слову, получалось у нее это превосходно.       Зазвенел фарфор, застучали ложки, зашумели чайные смеси. Мила, словно ведьмочка из детских мультфильмов, творила магию, замешивая ароматные травы со специями и сушеными фруктами. Запахло цитрусовыми и корицей. Засвистел чайник. Не отрываясь от помешивания сладко пахнущей смеси, Лера залила ее крутым кипятком. Вскоре, чай был подан.       - Итак, моему лучшему дегустатору! Вкуси напиток богов! – поставила перед носом Леры кружку Мила, особенно эмоционально выделив последнее слово. Как говорил дядя Саша, отец Милы, самый первый глоток – самый правильный, ведь именно в нем раскрывается полный букет вкусов напитка. Он был чертовски прав. Ароматный отвар, отдающий нотками апельсина и корицы, приятной сладостью обжег язык девушки. Девушка закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. Все страхи и тревоги рассеялись, в груди стало тепло, и это тепло, казалось исцеляющим.       - Мила, ты волшебница, - протянула она.       - Нет, я только учусь.       - Знаешь, что? – продолжила Лера после минутной паузы.       - Ну?       - К черту их всех! Не хватало еще переживать по таким пустякам.       Мила заволновалась, но все же поддержала подругу. В конце концов, кто, если не она может ее по-настоящему поддержать. Тем не менее, ей становилось неспокойно на душе, как только Лера заговаривала о независимости омег. Тема скользкая, поднимаемая обществом в последнее время все чаще и чаще. Даже в новостях и популярных ток шоу то и дело показывали ярых активистов, которые, как все уже заранее знали, после разгоряченных дебатов возвращались к ноге своих альф. И ничего не менялось. Если бы все было так просто, то в мире уже давно наступило бы равенство, но все, увы непросто.       Все дело в инстинктах, которые, как рудимент, только мешали, но удалить их нельзя, а бороться порой невыносимо. Особенно тем, кто еще не нашел партнеров. Мила до сих пор помнила историю про одну молодую омегу, которая произошла пару лет назад в их районе.       Ее родители, как и Леры, были альфами, девушку дрессировали настолько, что она и слова без разрешения сказать не могла. Правда, это продлилось ровно до тех пор, пока у нее не случилась течка. Вся сдерживаемая энергия и животная натура вырвались наружу, и она сбежала. В итоге девушка легла под первого попавшегося альфу, который оказался каким-то наркоманом. Теперь бедняга вынуждена жить с ним, воспитывая двое детей-погодок.       Сейчас Лера напоминала эту девушку. Такая отчаянная и озлобленная на родителей-альф, что готова мир перевернуть, лишь бы не возвращаться домой. А что, если история повторяется и у Леры скоро начнется течка? Строить из себя крутую мало, нужно еще как-то совладать с инстинктами. Хоть Мила и не очень одобряла методы воспитания родителей Леры, все же ей было бы спокойнее, если бы подруга оставалась рядом с ними. Лучше это, чем попасть в руки первого встречного альфы, которому действительно плевать на чувства маленькой омеги. Ему лишь бы поймать и распорядиться ее телом так, как ему захочется. От этой мысли передернуло.       - Что-то случилось? – спросила Лера, обеспокоенно глядя на подругу.       - Нет, все отлично! Кстати, сколько время?       - Половина двенадцатого, а что?       - А что? А то!       Девушка тут же вскочила и, как ошпаренная, побежала вверх по лестнице, прямиком в свою комнату. Лестница в этом доме была винтовая. Чудная довольно. Впрочем, как и все в этом доме, напоминающее больше музей или кладовку коллекционера, наполненную разными находками, привезенными из дальних стран: африканские маски, японские веера, индийские талисманы и прочее. Все такое же причудливое, как и родители Милы.       Только комната их дочери выбивалась из общей картины. Маленькая, но уютная, с широкой мягкой кроватью, над которой возвышался самодельный балдахин, занимала большую часть пространства. Рядом с окном стоял широкий стол, с небрежно раскиданными на нем учебниками и тетрадками. Мила собиралась поступать за границу учиться. На кого, пока не говорила. Сказала, что раскроет секрет только после того, как поступит. Боялась сглазить. Из экзотических стран Золотаревы привезли не только сувениры и любовь к необычным напиткам, но и предрассудки.       Скинув груду учебников на кровать, Мила устроилась за столом и стала пристально наблюдать. Лера села рядом и, совершенно не скрывая искреннего удивления, уставилась в ту же сторону, что и подруга.       - Вот он! Идет! – радостно оповестила Лера.       Девушка внимательно присмотрелась и заметила парня, одиноко бредущего по узкой улочке, перекинув за спину тяжелую сумку. И как Мила его с такого расстояния углядела? Пока Караулова задавалась вопросом о том, на кой черт сдался ее подруге этот парень, рядом томно вздыхала молодая альфа.       - Так это ж Степка! – осенило Леру. Как-никак зрение у нее тоже было неплохое.       - Не Степка, а Степан Андреевич Меркулов! Красавчик!       «Ну, не такой уж и красавчик», - подумалось Лере.       Она знала его недолго. Ровно две недели. Пока по науськиванию Милы ходила в футбольный кружок. Маленькую омегу не зацепило это занятие, что не скажешь о ее подруге. Та так лихо бегала по полю, что ее определили в команду мальчиков, в составе которой был и Степа Меркулов.       Мальчишка шустрый, но по своему омежьему нраву мягкий. Тогда он был такой пухленький, крепенький. Все время стоял на воротах и почти никогда не пропускал мяч. Старательный и такой очаровательный мальчишка. С тех пор он так повзрослел. Детское очарование ушло, уступив место мужественности. Теперь он выглядел таким серьезным, словно все время был чем-то занят и крайне обеспокоен. Даже сейчас он переходил дорогу так, словно пролетает над пешеходным переходом, ровно отмеряя каждую полосу зебры. И куда он так спешит?       - Его сосватали недавно, - нарушила тишину Мила.       Сейчас она уже не выглядела беззаботной и влюбленной. На лицо упала тень грусти. Вся ее фигура будто потускнела.       - Ого, не знала. Разве ему уже есть восемнадцать?       - Да, исполнилось неделю назад. Буквально на следующий день к воротам его дома подвалили дорогие машины. Я видела ту женщину, которая его забрала к себе, - Мила старалась избежать слова «купить», - Старая и стремная, как атомная война. Но вся в кольцах и наштукатуренная. Бедный Степочка! Он выглядел таким обреченным.       Внутри Леры снова закипала ненависть. Она никак не могла поверить, что этот спокойный и добрый парень мог попасться в лапы какой-то Бабе-Яге. Это неправильно. Омеги сами должны выбирать себе партнеров, но вольны ли? Нет. Сейчас омеги все на пересчет. Даже государство стало потихоньку брать ситуация под контроль. Как только омеге исполняется восемнадцать, родители обязаны передать его альфе. Лере восемнадцать не было. Оставалось еще две недели до ее дня рождения, поэтому она думала, что еще есть время. Ошиблась.       Интересно, знал ли Степа, что его уже продали? И как отреагировал? И главное – как ему теперь живется? Спросить бы, но его теперь не поймать. Вон как бегает по каким-то своим делам. Причем, по словам Милы, почти каждый день во одно и то же время. Странно это.       - Эх… не везет нам с тобой, Лерка, с женихами! У тебя какой-то старый извращенец, а у меня уже сосватанный молодец ….       Мила старалась прогнать грусть, поэтому с прежней веселостью и беззаботностью протянула последнюю фразу. Она шумно упала на мягкую кровать, утащив за собой Леру. Обе смеялись. Девушки еще некоторое время болтали о всяких глупостях, словно ничего особенного и не случилось, но внутри обеих снедало переживание друг за друга.       - Нам нужно развеяться!       - Развеяться? – засомневалась Мила.       - Именно. Помнишь ночной клуб, про который я тебе рассказывала?       - Heaven?       - Да! Сегодня у них там какой-то праздник, вход бесплатный для всех. Это шанс!       - Шанс нарваться на неприятности? Нет уж, это без меня. Ты разве не знаешь, какие слухи о нем ходят? Мало того, что там в основном альфы ошиваются, так еще омеги пропадают. Такие же наивные и глупенькие как ты. Я пас. Давай лучше у меня останемся? Я молочный коктейль приготовлю, фильм посмотрим.       Предложение Милы было заманчиво, но в нынешней ситуации, как думала Лера, было неуместно. Омеге буквально не сиделось на месте. Она прекрасно понимала, что вскоре за ней придут. Даже если спрятаться, вечно сидеть у Милы невозможно. Это все равно что променять шило на мыло. Из одного заточения в другое. Лере, как и любому другому человеку, хотелось жить. Жить свободно, без патологического страха перед альфами и разгорающейся паники. И ежу понятно, что со слабостями нужно бороться, но верного способа девушка не знала. Единственный вариант, который ей приходил на ум – вышибать клин клином. Поэтому она твердо заявила, что пойдет одна. Мила ее поначалу уговаривала, но поняв, что с этой упрямой омежкой спорить бесполезно, сдалась. Она одолжила подруге парочку своих вещей, помогла накраситься и закрутить непослушные волосы.       Лера посмотрелась в зеркало и с удивлением обнаружила то, как женственно и по-взрослому выглядит в этом коротком черном платье, кожанке, берцах и с макияжем. Даже и не скажешь, что ей еще только семнадцать. Здесь не грех и двадцать один год дать.       - Ты с ума сошла! Может все-таки передумаешь? А то украдут такую красоту, где я тебя буду искать?       - На моей личной вилле в Италии!       - Дурочка ты, Лера! Это не шутки, если в тебе признают зрелую омегу… Тем более ты так боишься альф...       Лера не дала договорить. Она взяла подругу за руки, четко посмотрела ей в глаза и со всей решительностью произнесла:       - Мне нужно это! Я устала всего бояться и прятаться за твоей и родительской спиной. Мне нужно учиться жить самостоятельно, а как это возможно, если каждый раз бросает в дрожь при виде чужого альфы? Я должна перебороть этот страх.       - Может есть другой способ? – неуверенно проговорила Мила.       - Если и появится, я об этом узнаю первой.       Омега на прощание крепко обняла подругу. Дверь захлопнулась, а Мила так и осталась в своей комнате, волнуясь за Леру и надеясь, что запах молодой альфы, которым пропитана одежда девушки, отпугнет недоброжелателей.