Во власти страсти: От судьбы не уйдешь

      Люся пролежала в постели два дня, она то бредила, то ненадолго приходила в себя, когда лекарства сбивали температуру. Иосиф всё это время не отходил от нее. Работы, к счастью, было немного, он мог не приезжать в офис, отвечая из дома на звонки.       Ближе к вечеру Иосиф дал актрисе лекарства, дождался, пока она уснет, и вышел из комнаты. Женщина была ещё очень слаба.       Кобзон сидел в гостиной на диване в очках и читал газету, в комнате горел только торшер. В тишине очень громко зазвонил домашний телефон, и певец поспешил поднять трубку, чтобы звонок не разбудил Гурченко. И: - Слушаю. Да. Кто? Ширвиндт? Чем могу быть полезен? Люся у меня. Нет, она не может подойти к телефону. Нет. Она заболела, два дня не встает с постели. Послушайте, Александр, как она может явиться на репетицию, если у нее температура 39? Это похоже на допрос. Если вам будет угодно, то приезжайте завтра утром и проведайте ее. Ваш тон мне не приятен. Если узнали мой номер телефона, то вам не составит труда узнать и адрес. Всего хорошего.       Иосиф повесил трубку. Ему показалось, что Ширвиндт сомневается в правдивости его слов и завалил певца вопросами. Это вывело мужчину из себя, словно он бандит и его уличили в злодействе, поэтому Иосиф уже готов был просто послать звонящего, но сдержался.       Александр Ширвиндт два дня не мог дозвониться до Гурченко. Когда она не явилась на репетицию, то вся театральная труппа заволновалась. Люся никогда вот так не пропадала и тем более не могла не прийти в театр, не предупредив, и подвести коллег. Поэтому Ширвиндт съездил домой к Люсе, ее телефоны не отвечали, а мать понятия не имела, где ее дочь. Актер вспомнил, что в последнее время за ней таскался Кобзон, и поэтому через знакомых нашел его номер, но зная всю историю их жизни и всю дурость певца, он определенно решил съездить и проверить, говорит ли он правду.       Лекарство подействовало, и Люсе стало лучше, она сама спустилась из своей комнаты в гостиную, замотавшись в одеяло.       Люся остановилась на последней ступеньке и закусила губу в нерешительности. Иосиф не слышал, как она спустилась, но почувствовал, будто за спиной кто-то стоит, и резко обернулся. И: - Люся... Зачем ты встала, родная?       Он снял очки и приблизился к женщине. Л: - Я уже в порядке. Отвези меня домой, завтра спектакль, мне нужно подготовиться. И: - Уже очень поздно. Тебе нужно вернуться в кровать, и если завтра твое состояние будет хорошим, то я отвезу тебя, куда ты скажешь.       Иосиф осторожно обнял актрису за талию, но она только поджала губы. Л: - Я и так слишком долго здесь нахожусь, не хочу тебе мешать. И: - Ты мне не мешаешь, совсем наоборот...       Мужчина улыбнулся и хотел взять Гурченко за руку, но актриса убрала руки. Л: - Хорошо, отвезешь меня завтра в театр.       Гурченко резко развернулась и быстрым шагом пошла по лестнице вверх в комнату. Кобзон за эти дни так привык обнимать его Люсю, что сейчас холодность актрисы сильно ранила его. Он чувствовал, что тогда в бреду, она была настоящая, прижималась к его груди и шептала, что любит, а сейчас нарочно поддерживала образ неприступной и непрощающей. Мужчина тяжело вздохнул и погасил торшер.       Ночью Люся плохо спала, ей было очень жарко и постоянно хотелось пить. Она встала и сама измерила температуру, градусник показал 38,5. Актриса покопалась в лекарствах, выпила сразу две таблетки и снова легла.       Утром ей было также плохо, женщину бросало в жар и была слабость во всем теле. Но она очень рано встала, пересилив себя, сходила в душ, уложила волосы, сделала макияж из средств, которые были у нее в сумочке, надела свое концертное платье и пыталась найти свою шубу.       Кобзон проснулся и быстро спустился вниз на шум в коридоре. И: - Люсенька, ты куда так рано? Л: - Для кого рано, а для кого уже и поздно. Где моя шуба? И: - Она в шкафу.       Мужчина подошел к актрисе и приложил ладонь к ее лбу. И: - У тебя все еще температура. Нужно отменить спектакль, я позвоню врачу, снегопад закончился, пусть приедет.       Гурченко открыла шкаф и искала в нем свою шубу. Л: - Можешь не беспокоиться, я вызову такси и не буду больше отягощать тебя своим присутствием.       Кобзон помог найти актрисе шубу, но держал ее в своих руках, не отдавая ей. И: - Люся, меня беспокоит твое состояние, а не отягощает. Как ты будешь играть? Еле на ногах стоишь. Л: - Нормально я стою. Еще и станцую!       Гурченко сделала пару танцевальных движений, но от слабости у нее закружилась голова, и она задержалась за стену. В этот момент в дверь позвонили. Иосиф открыл, на пороге стоял Александр Ширвиндт.       Актер довольно быстро разыскал адрес Кобзона через своих коллег и на следующее утро приехал проведать Люсю с цветами, пирожными и малиновым вареньем. Иосифа он близко не знал, несколько раз он встречал певца на общих мероприятиях, когда они с Люсей ещё были в браке, но владел информацией о его похождениях и пьяных выходках. Ш: - Доброе утро. Л: - Шура?       Люся удивленно улыбнулась, увидев своего друга на пороге дома. Ширвиндт вошел без приглашения, сразу вручил актрисе букет и чмокнул ее в щечку, приобняв. Ш: - Люся, я весь извелся, пока искал куда ты пропала.       Мужчина поставил корзинку с презентом на пол и приложил ладони к щекам актрисы, губы он прижал к ее лбу, словно женщина была его ребенком. Ш: - Горишь, чертовка. Почему не в постели?       Кобзон так и остался стоять у двери, ревность волной нахлынула на певца, но он оставался молчалив и неподвижен. Иосифа раздражало само присутствие здесь актера и то, что Ширвиндт может так легко прикасаться к Люсе, тогда как Иосифа она сторонится. Л: - Вы сговорились? Я в порядке! У нас сегодня спектакль, я не могу подвести всех.       Люся резко убрала от себя руки актера, сделала шаг вперед и забрала шубу, которую держал Кобзон. Ш: - Люся! Прекрати геройствовать. Сейчас я позвоню в театр, и мы перенесем спектакль на следующую неделю.       Гурченко громко вздохнула и накинула на себя шубу. Кобзон только развёл руками, спорить с женщиной было бесполезно. И: - Я борюсь с ней уже третий день. Непробиваемая, как стена.       Теперь и Ширвиндт видел, что Иосиф действительно говорил правду и переживает за актрису, но Люся как всегда показывает свой характер. Л: - Мне вызывать такси или все же кто-нибудь из вас отвезет меня в город?       Гурченко взяла свою сумочку и подошла к двери. Кобзон перегородил ей путь и сложил руки на груди. И: - Ты выйдешь из этого дома, только если врач скажет, что тебе это не навредит.       Люся резко развернулась и сдвинула брови. Л: - Что это за цирк? Шура, скажи ему! Ш: - Ты будешь удивлена, но я согласен с Иосифом.       Александр стал напротив актрисы так, что она оказалась между двух мужчин. Голова актрисы резко заболела, в висках пульсировало от возмущения, она бросила свою сумочку на пол, толкнула плечом Ширвиндта и пошла вперед, снимая шубу. Л: - Я сейчас позвоню в милицию. Какое вы имеете право...       От температуры у актрисы сильно закружилась голова, перед глазами всё расплывалось. Она схватилась рукой за перила, возле лестницы на второй этаж и начала медленно оседать. Мужчины тут же среагировали и подлетели к ней. Ширвиндт стоял ближе, и поэтому он первый поймал Гурченко и взял на руки. Кобзон подскочил с другой стороны и тоже держал Люсю, перетягивая ее к себе, но актер не выпускал ее из рук.       Актриса лишилась чувств, и ее руки повисли в воздухе. Мужчины уткнулись лбом друг в друга и стояли так, уперевшись лбами, как два барана, никто не хотел уступать.       Через несколько мгновений Люся простонала, приходя в себя, и обняла Ширвиндта за шею, прошептав: Л: - Йося...       Это придало Кобзону уверенности, и он вырвал актрису из рук Александра, быстрым шагом понес ее наверх в комнату, окинув Ширвиндта взглядом победителя.       Приехал врач, осмотрел Гурченко, сделал ей два укола, и женщина уснула. Оставив лекарства и рекомендации, врач ушел. Кобзон закрыл за ним дверь и обернулся. Александр спокойно сидел на диване, наблюдая за ситуацией, закинув ногу на ногу, и не собирался уходить.       Иосиф молча поставил на стол два стакана, налил в них коньяк и придвинул кресло ближе к актеру. Ширвиндт без слов опустошил стакан двумя глотками. Напряжение между мужчинами спадало, и Кобзон налил еще. Ш: - Почему она у тебя в доме? Вы сошлись? И: - Если бы.       Иосиф выпил и хмыкнул. И: - Люся ехала с концерта за городом, и ее машина застряла в снегу. Она мне позвонила, я и приехал.       Певец снова наполнил стакан и выпил, Ширвиндт так и держал второй налитый стакан в руке. И: - Приехал... Да я примчался к ней с другого конца города через пробки за сорок минут.       Кобзон продолжал пить, и алкоголь расслабил его, "развязывая язык". Ш: - Между вами уже что-то было?       Певец наклонился вперед и поманил пальцем актера, его взгляд уже был рассеянный от коньяка. Ширвиндт наклонился к нему, и Кобзон прошептал. И: - Ни-че-го...       Он выпил и откинулся на спинку кресла. И: - Мне ничего и не надо. Вру. Надо, конечно. Но я люблю ее, понимаешь? Скажи, ты меня понимаешь? Ш: - Понимаю. И: - Мне понадобилась вся жизнь, чтобы понять, что лучше ее нет. Я был полным идиотом, что потерял ее. А сейчас, пусть она просто будет рядом. Просто мне достаточно знать, что она в порядке, что улыбается... Я все для нее сделаю... Убью любого, кто ее обидит!       Кобзон вскочил, но тут же покачнулся и плюхнулся обратно в кресло. Ш: - Тише, тише, никто ее не обижает.       Ширвиндт поставил стакан на стол, а Иосиф уже засыпал в кресле. Актер вышел на крыльцо, оставив дверь приоткрытой, и закурил.