Проблемы с ориентацией

Нужную станцию Марк едва не проспал. Выскочил в последнюю минуту, едва успев увернуться от хищно клацнувших за спиной дверей электрички. Потряс головой, отгоняя остатки сна, — надо же, как его срубило! И как только он позволил втянуть себя в такую авантюру... Но с Серегой не поспоришь, это Марк твердо знает еще со школьных лет. — Хватит киснуть в городе, — сурово заявил он. — Едешь с нами на природу, отказы не принимаются. Смотри, какая погода, снега навалило, морозец, наконец-то нормальная зима. Лови момент! Дачу мою посмотришь, воздухом подышишь. Выпивка, банька, шашлычок, душевные разговоры… А то совсем ты зачах в своем офисе! Тут Серега был прав. Долгожданное повышение, которое Марк наконец-то получил, став самым молодым начальником отдела в компании, обернулось кучей переработок и постоянным стрессом. «И сказал удав ежу, я уже не вывожу», — жизнерадостно декламировал Серега, глядя на его осунувшуюся физиономию, и был полностью прав. Марк определенно нуждался в небольшом перерыве, прежде чем снова впряжется в офисную рутину. Марк честно пытается следовать Серегиной инструкции: идет вдоль по дороге, от которой начинаются боковые улочки, без особой фантазии названные линиями. От восьмой и до первой, по порядку. Или наоборот?.. Снег похрустывает под ногами, сумерки сгущаются, Марк очень надеется, что ничего не перепутал, но вскоре до него доносятся голоса. Он ускоряет шаг и входит в гостеприимно распахнутую калитку. — Привет! — окликают его с крыльца. — А мы как раз тебя ждали! Я Вадим. А ты, наверное, Макар? — Марк, — поправляет он парня, пожимает протянутую руку и роняет с плеча тяжелый рюкзак. — Пиво куда? — Пошли на кухню. В доме полно людей, какие-то девчонки весело режут салаты, время от времени прикладываясь к бутылке мартини, которую передают из рук в руки. Марк достает из рюкзака две упаковки пива и ставит на стол. — А Серега где? — Серега? — Вадим озадаченно чешет в затылке. — Где-то здесь… Я думаю. Извини, тут такой дурдом, приехало в два раза больше народа, чем ожидалось, я половину из них не знаю, но так даже веселее, верно? Марк пожимает плечами — ему даже в студенческие годы не нравились большие и шумные компании, но раз люди так представляют себе идеальное веселье, кто он такой, чтобы спорить? — Народ на заднем дворе, наряжает елку, готовит шашлыки и бухает. Присоединяйся, ищи дело по душе. А я в погреб за огурцами, — говорит Вадим и исчезает, прежде чем Марк успевает задать следующий вопрос. На задний двор ведет дверь в дальнем конце кухни. Марк отправляется туда и честно пытается найти если не дело по душе, то хотя бы Серегу. Но тот, видимо, занят хлопотами по хозяйству, и Марк получает красный картонный стаканчик с каким-то непонятным напитком, шампур со слегка остывшим шашлыком, пучок цветного серпантина на шею и множество различных приветствий и пожеланий. От мелькания незнакомых лиц, шума, разговоров и громкой музыки очень скоро начинает ломить в висках. И Марк трусливо сбегает за угол дома, куда уходит еле заметная натоптанная тропинка. Шум сразу стихает, отходит на второй план. За стеной, с подветренной стороны, обнаруживается удобная скамейка, скрытая от посторонних глаз. Правда, на ней уже устроился какой-то курильщик — огонек сигареты виден издалека, но разворачиваться уже поздно, неудобно. Марк здоровается, мужчина кивает в ответ и перестает обращать на него внимание, и он присаживается на край скамейки. Достает из кармана сигареты, хлопает по карманам в поисках спичек — без всякого результата. Мужчина, не говоря ни слова, протягивает ему зажигалку, и Марк с удовольствием закуривает, украдкой покосившись на него, пока горит огонь. По виду примерно лет тридцати-сорока, практичная короткая стрижка, — виски почти что выбриты, легкий намек на щетину на щеках. Огонек зажигалки гаснет, и Марк смущенно отворачивается. Некоторое время они сидят молча, медитативно глядя на поднимающийся над крышами домов дым, постепенно растворяющийся в небе, усыпанном яркими — в городе таких не увидишь, — звездами. Мужик забирает у Марка из рук зажигалку, прячет ее в карман и снова протягивает ладонь. — Эдуард Лазарев, можно просто Эд. А ты Макар? — Марк, — поправляет он и жмет протянутую руку, жесткую и приятно теплую. — Значит, перепутал. Ничего, что я тут с тобой сижу? — Сиди, не мешаешь. Хорошо тут, — довольно выдыхает Марк. — Тихо. — Если что, все они отличные ребята. Но иногда… слишком шумные. А если вдруг что-то ляпнут, то не со зла, не заморачивайся, на глупые шутки не обращай внимания. — Ты о чем? — уточняет Марк, который с каждой следующей фразой все меньше понимает, что ему пытаются сказать. — Нас предупредили, что у тебя есть… кхм… проблемы с ориентацией. И мы должны отнестись к тебе внимательно и тактично. Марк мысленно застонал. Ну, Серега! Огребешь ты у меня, чертов мудила. Проблемы, серьезно? Отнестись тактично? Он что, подросток с кризисом самоопределения, который от любого косого взгляда может впасть в депрессию? — Я что-то не то сказал? — осторожно спрашивает Эд, аккуратно затушив сигарету. — Слушай, мы как-то херово начали, едва познакомились, а я уже влез куда не звали. В личное. — Ладно, проехали, — великодушно говорит Марк. В конце концов, обижаться на незнакомого человека за Серегину глупость было бы не очень справедливо. — Тогда я посижу тут еще с тобой, ладно? Я со своей работой немного отвык от людей. Можно сказать, одичал. — А я наоборот, постоянно рядом с людьми, и знаешь, как они мне остоебенили! — Есть идея. — Эд поднимается на ноги и протягивает руку Марку. Оказывается, что они одного роста, только Эд, пожалуй, пошире в плечах. Марк идет за Эдом, украдкой любуясь широким разворотом его плеч под распахнутой курткой. Хорош, что тут сказать. Не тот тип красоты, который растиражирован модными журналами и рекламой фитнес-клубов — просто мужик, из тех, которым идет быть неидеальным и слегка заебанным жизнью. Не глянцевый, настоящий, со своими тараканами и дурными привычками. Курит, ленится лишний раз побриться и не любит людей. То, что надо. В доме Эд сворачивает на кухню и почти сразу выходит обратно, что-то распихивая по карманам. Вопреки опасениям Марка, они идут не на задний двор, где, судя по звукам, набирает обороты веселье, а к деревянной лестнице, ведущей на чердак. Марк поднимается по скрипучим ступеням, залипая на крепкие икры Эда, туго обтянутые потертой джинсой. Задницы, этот традиционный гейский фетиш, его всегда цепляли весьма умеренно. Марк тащится от ног — обожает именно такие, длинные, с крутым подъёмом и сухими икрами, ни в коем случае не с перекачанными бедрами. Даже немного жаль, что лестница кончается так быстро. Чердак заставлен какими-то коробками, ящиками, но возле полукруглого окна под треугольным скатом крыши видны попытки создать некое подобие уюта. Пружинный матрас, покрытый покрывалом с леопардовым принтом, рядом с ним — небольшой низкий столик и лампа под старомодным кружевным абажуром. Гирлянда с мигающими лампочками добавляет картине праздничного настроения. — Тут круто, — признает Марк. — Вадимов брательник придумал, наверняка планирует своих девиц сюда водить. Я помогал ему тащить матрас на чердак, чуть спину не сорвал, так что имею полное право тут окопаться со всеми удобствами. Эд запускает руку во внутренний карман и достает бутылку какого-то ликера, потом роется в другом кармане, и на матрас оранжевыми мячиками падают несколько мандаринок. Марк запускает руку в свой карман и достает слегка помятую шоколадку. — До чего мы с тобой хозяйственные! — хмыкает Эд. — Снимай крутку и падай, а я поляну накрою. Марк снимает куртку и с удовольствием падает — матрас оказывается в меру упругим, покрывало щекочет ладони пушистым синтетическим мехом. Подумав, Марк стягивает и «рождественский» свитер с оленями — на чердаке довольно жарко, печь внизу натопили от души. Под курткой Эда оказывается почти такой же свитер, только с узором из снежинок и елочек, и они с усмешкой переглядываются, прежде чем и этот свитер оказывается снят. Марк надолго залипает на забитые «рукава» Эда — он сам так и не решился подставить кожу под иголки. Выглядит очень горячо… Марк делает над собой усилие и отворачивается к окну. Оно занимает почти полстены и открывает вид на поселок — заснеженные крыши, над некоторыми вьётся дымок, — и полоску леса на горизонте. Эд усаживается рядом, матрас чуть прогибается под его весом. — Ну что, за знакомство? — предлагает он, протягивая Марку бутылку. — Извини, стаканы не захватил. Могу сходить, если хочешь. — Не надо. — Марк прикладывается к горлышку, делает глоток. Напиток, густой и не слишком сладкий, с привкусом каких-то трав, мягко проскальзывает в горло. Эд забирает бутылку, на несколько секунд накрывая пальцы Марка горячей ладонью. Кажется, его совсем не заботит, что Марк может неправильно понять происходящее. — За знакомство? — мягко спрашивает он, делая глоток. — Или сразу на брудершафт? Губы Эда слегка отдают ликером и мандариновой кислинкой. На поцелуй он отвечает не сразу, сначала слегка отстраняется и внимательно смотрит на Марка, то ли сомневаясь в себе, то ли проверяя, понимает ли тот, что делает. Марк не торопит — они взрослые люди, в конце концов, а не одержимые гормонами мальчишки. Думать, что делаешь, и быть готовым к последствиям — хорошая привычка, которой ему когда-то очень не хватало, и он ценит ее в других людях. Наконец с коротким вздохом Эд кладет ладонь на его затылок и притягивает в поцелуй — неторопливый, обстоятельный. Марк хватается за подол своей футболки, тянет вверх, не глядя бросает на пол, Эд в это время освобождается от своей. Прикосновение кожи к коже обжигает, Марк водит ладонями по плечам, по широкой груди, подтянутому животу с полоской курчавых волос вниз от пупка, когда Эд легким толчком роняет его на матрас, нависая сверху и раздвигая коленом ноги. Теперь поцелуй совсем другой, более жесткий и напористый. Пальцы скользят по груди, ловят подушечками сосок, слегка выкручивают — и Марка выгибает дугой от этой ласки на грани боли. Пальцы Эда шевелятся у Марка в паху, расстегивая болты на джинсах и высвобождая член. А потом Эд наклоняется и обхватывает головку члена губами. — Блядь… — хрипит Марк и сдается, откидываясь назад. Эд определенно знает, что делает, и не разменивается на пустяки: плотно обхватывает губами головку, толкаясь языком в щелочку уретры, помогая себе рукой, а когда за считанные секунды член Марка становится твердым и налитым, одним движением насаживается по самую глотку. Марк судорожно всхлипывает, почти до крови закусывая губы, — изнутри рвется пошлый, бесстыдный стон. Эд ненадолго притормаживает и выпускает член изо рта, впрочем, продолжая ласково перебирать поджавшиеся яички. — Посмотри на меня, — говорит он хрипло. Марк смотрит — Эд проводит языком по стволу, обводит головку и медленно, все так же глядя в глаза, насаживается ртом на член. Вид покрасневших, растянутых вокруг ствола влажных от слюны губ выбивает из легких остатки воздуха. Марк жалобно всхлипывает и его окончательно срывает. Он толкается в чужое судорожно сжимающееся горло, — Эд не отстраняется, только сглатывает время от времени, и это ни хрена не помогает продержаться дольше. Непохоже, что Эд позволит ему отстраниться раньше, чем Марк спустит, — слишком жадно он сосет, слишком крепко стискивает пальцы на его бедрах. Марк не уверен, кто тут кого трахает — то ли он сам долбится в податливый, жаркий, влажный рот, в послушно принимающее его горло, — или это Эд овладевает им таким образом, забирая себе, контролируя его возбуждение и доводя до пика… Марк пытается изо всех сил, но из груди все-таки вырывается протяжный, хриплый стон. Он кончает, и этот яркий оргазм выкручивает его, на несколько секунд выбрасывая из реальности — Марк слепнет и глохнет, и все, что он чувствует, это яркое, жгучее, почти болезненное наслаждение. Эд сглатывает все до капли и напоследок проводит губами по стволу, собирая остатки, когда выпускает член изо рта. И больше не касается, за что Марк ему особенно благодарен: плоть сейчас слишком чувствительна. Марк несколько раз вдыхает и выдыхает, успокаиваясь, на него накатывает легкая сонливость, из которой Эд мгновенно его возвращает, чувствительно ущипнув за сосок. — Не вздумай отрубиться, — предупреждает он, прижавшись пахом к бедру. Даже через два слоя джинсовки чувствуется каменная твердость чужого члена, и Марку лестно, что Эд так завелся, пока отсасывал ему. Марк тянется к ширинке, но Эд опережает его, расстегивая и приспуская штаны. Он кладет ладонь Марка на свой член и слегка сжимает, а дождавшись, пока тот начнет двигаться, так и оставляет руку, задавая темп. — Любишь все контролировать? — со смешком спрашивает Марк, и Эд чувствительно прикусывает ему кожу на шее. — Не отвлекайся, — приказывает он и тут же мягко проводит по тому же месту языком. Марк послушно сжимает пальцы на чужом члене, двигает кистью в заданном ритме. Он был бы не прочь попробовать Эда на вкус, но уже смирился с тем, что не он тут диктует правила игры. Он чувствует чужое дыхание на губах и первым тянется за поцелуем — Эд отвечает сразу же, горячо и охотно, и Марк запоздало соображает, что это была своеобразная проверка. Он с удовольствием углубляет поцелуй, вылизывает языком слегка солоноватый рот. Эд одобрительно рычит в ответ и снова кусает его за шею, уже не сдерживаясь — возмутиться Марк не успевает, потому что Эд крупно вздрагивает в его руках, напрягаясь, как струна, зажатый в ладони Марка член пульсирует, и голый живот окатывает горячим и вязким семенем. Эд приходит в себя первым, убирает чужую ладонь со своего члена и вытирает заляпанные пальцы о живот Марка. — Эй, — делано возмущается тот. На самом деле ему смешно, но поощрять такое поведение он точно не станет. — Кто не глотает, тому и ходить грязным, — заявляет Эд, тут же перекатывает Марка на спину и наваливается сверху. К сожалению, это не прелюдия к обнимашкам — Эд дотягивается до своей куртки, достает сигаретную пачку с зажигалкой и откатывается назад. — Всего две осталось, — огорченно говорит он. Подкуривает обе сигареты, не спрашивая, сует одну в зубы Марку, который благодарно кивает, выпуская дым к потолку. — Жаль, что у нас ничего нет, ни резинок, ни смазки… — задумчиво говорит Эд и признается: — Я б тебя выебал. — Или я тебя. — Тоже неплохо. — Эд сладко потягивается и тщательно затушивает сигарету. — Давай спать? Или хочешь… — Он кивает на окно, за которым, судя по доносящимся до них голосам и вспышкам фейерверков, продолжается предновогоднее веселье. — Ну уж нет, — решительно отвечает Марк и заваливается на матрас, укрывшись курткой. Ему совершенно не хочется никуда уходить, и он абсолютно уверен, что Эд разделяет это чувство.

***

Марк просыпается словно от толчка, хотя вокруг царит полная тишина, а Эд рядом с ним все так же еле слышно посапывает, укрывшись курткой. Видны только стриженый затылок и рука в узорах татуировки: какие-то цветы, лианы, сидящие на ветках птицы, тигриная морда, угадывающаяся сквозь листву. Марк старается не дышать лишний раз — и просто смотрит. Ему не хочется, чтобы это утро кончалось. Давно его так не вштыривало от мужика, о котором он ничего не знает, кроме имени и предполагаемого знакомства с Серегой или с кем-то из его приятелей. Ему казалось, что поутру должно наступить то самое отрезвление, неизбежная утренняя неловкость. Но почему-то спокойствие и ощущение правильности происходящего, которое он почувствовал, когда поднимался вслед за Эдом на чердак по скрипучей лестнице, все никак не хотело пропадать. Марк смотрел на спокойно спящего рядом с ним едва знакомого мужчину — и не чувствовал его чужим, а происходящее — неправильным. Ему не хотелось поскорее сбежать — с чердака, с дачи, заметённой снегом станции. Хотя именно это и должно быть его естественной и привычной реакцией на происходящее. Если честно — а какой смысл врать самому себе, — ему хочется завалиться на матрас рядом с Эдом, и уютно подремать, пока он не проснется. А потом разделить с ним последнюю сигарету, прежде чем спуститься вниз. Вдвоем. Марк по утрам готов убить за кружку кофе… Вопрос в том, будет ли Эд рад проснуться рядом с ним. Все, что было вчера, однозначно случилось по обоюдному согласию и принесло удовольствие обоим. А хуже утренней неловкости на двоих может быть только утренняя неловкость, которую второй человек не разделяет. Стараясь не шуметь, Марк осторожно поднимается с матраса. Зашнуровывает ботинки, берет куртку с последней сигаретой в кармане. И запрещает себе оглядываться. Когда он начинает спускаться по лестнице, то слышит, что Эд зашевелился, просыпаясь. Но не окликнул — значит, Марк все делает правильно. На кухне Марк наполняет электрический чайник, щелкает кнопкой. В навесном шкафчике обнаруживается банка с растворимым кофе. Наполнив чашку, он выходит через заднюю дверь во двор. Под утро снова выпал снег, укрыл двор ровным слоем, как будто и не было развеселой ночи с песнями-плясками и фейерверками, точно все это приснилось… Но кое-что точно было, и никакой снег это не скроет. Марк поднимает голову, глядя на чердачное окно с мигающими огоньками гирлянды. Достает из кармана телефон: двенадцать пропущенных от Сереги, последний пять минут назад. Марк нажимает на кнопку вызова. — Ты где, уебок? — рявкает в трубку Серега. — И тебе доброе утро. Я на крыльце. — Не вижу. Ты когда приехал-то, вчера? Погодь, на каком крыльце? — На заднем дворе. Где мангал. — Не понял… Мангал у нас возле бани. Там еще елка украшенная стоит. — Ничего такого не вижу. Разве тут есть баня? — Синий дом. Зеленая крыша. От вокзала налево. Вторая линия, дом три? Марк оборачивается к дому — он обшит белым сайдингом, на крыше красный пластик под черепицу. При утреннем свете отлично видна табличка с адресом. — Третья линия, дом два… — Ну ты, блин, тупой… То есть ты вперся в чужой дом, всю ночь бесоебил с чужими людьми и ничего не заподозрил? Ох, парень, я бы сказал, что ты один такой уникальный долбоеб, но вас, оказывается, двое. Прикинь, к нам тоже такой вчера приблудился. Мы не выгнали, конечно, он уже прибухнутый был… Ладно, благодари хозяев и дуй сюда, болезный. Ща баню по второму разу затопим и понеслась… — Марк! — окликнули его с крыльца. — Иди сюда! Вадим говорит, там пришла твоя девушка. — Я перезвоню. — Марк сбрасывает звонок и прячет телефон в карман. — Это что, шутка такая, Эд? Или ты уже забыл, что мы вчера… Эд пожимает плечами. — Бисексуалы существуют. — Как и мудаки, которые спят с кем-то, будучи в отношениях. И то, и другое не мой случай. Ну что стоишь? Давай на нее посмотрим. Девушка обнаруживается на кухне, где пьет чай в компании Вадима. Довольно-таки симпатичная, но даже этот факт не примиряет Марка с тем, что Эд приписывает ему всякую хуйню, даже толком не узнав. В конце концов, разве не принято думать о людях хорошо, пока не доказано обратное?.. — Эдик, привет, — говорит девушка, — а где Макар? — Он Марк, — поправляет ее Эд, делая шаг в сторону и пропуская Марка вперед. — Очень приятно. Лиза. А Макар мой где? — Так это не он? — озадаченно спрашивает Вадим. — Вы чего тут вчера, совсем в свинину ужрались? Я же специально просила за Макаром присмотреть! И где его теперь искать? — Кажется, я знаю, — признается Марк. — Он на третьей линии во втором доме. Слегка перепутал. — Я же вам говорила, что у него проблемы с ориентацией! — возмущается Лиза. — Простое дело поручить нельзя! Что он там вообще делает? — Сейчас — спит, — отчитывается Марк. — До этого, видимо, ел шашлыки, парился в бане и репетировал встречу Нового года. Хотите, я позвоню Сереге и он его разбудит? — Ну уж нет. — Лиза достает телефон. — Я его сейчас сама разбужу, мало не покажется! Судя по ее лицу, из-за неспособности ориентироваться в незнакомой местности у Макара будут куда более серьезные проблемы. — Пошли покурим, — предлагает Эд. — Пока и мы под раздачу не попали. — У меня последняя осталась, — ворчливо отвечает Марк, который все еще сердится. — Поделим пополам. Как вчерашнюю бутылку. И матрас. — Давай-давай, смейся надо мной, — бурчит Марк. — Хочешь сказать, что я идиот? Я и не спорю. Вломился вчера в дом к незнакомым людям, съел их еду, набубенился их бухлом и переспал на их чердаке с мужиком. — Ну в общем-то так и есть. Похоже, мне здорово повезло. Что-то мне подсказывает, что Лизин Макар не стал бы пить со мной на чердаке ликер. Не говоря уже обо всем прочем. Хм… — Что? — настораживается Марк. — Значит, проблема с ориентацией у тебя все-таки есть, — задумчиво говорит Эд. И вдруг расплывается в широкой улыбке, от которой возле глаз появляются симпатичные лучики морщинок. — Это ничего, я за тобой присмотрю, чтобы ты больше не терялся. Марк собирается ответить, но в этот момент в него прилетает крепко скатанный снежок и двор оглашают громкие вопли проснувшихся гостей. Похоже, зимних забав все-таки не избежать, понимает Марк. Зато теперь за ним есть кому присмотреть.