Сгинившая сирень

Рука легла на худое плечо, заставляя непроизвольно вздрогнуть, но пугая настолько, что не смеешь повернуться. Сегодня явно неудачный день. Можно было понять, кто это по запаху мужского одеколона и по тихому смеху его товарищей, ожидающих веселье. Конечность поворачивает тело лицом к себе, и хулиган ухмыляется, чувствуя дрожь Пайнса. У того желание сбежать, оставить проблемы на кого-нибудь другого, хотя бы забиться в угол и переждать эту бурю. К сожалению, Роби заметил глаза мальчика, быстро бегающие туда-сюда в поиске спасения. Ухмылка, до этого украшавшая лицо высокого брюнета, превратилась в хищный оскал. –Пайнс, приветик, пойдём покурим, — улыбка растянулась ещё шире, кажется, она не лезет на уши, только, потому что тонкие ниточки адекватности её удерживают, уже не справляясь с своей задачей. Хотя, какая адекватность, её держит физиология человеческого лица.–Я жду ответ,–самое ужасное, что можно увидеть — это серьёзного Роби. Иногда Дипперу кажется, будто парень похож на его отца. Только отец один и ему за сорок, а хулиган с компашкой и старше шатена на пару лет. –Извин…ни, я не х.хочу, –выдавил из себя мальчик, заикаясь. Слова резали шею, как ножом, только изнутри. В горле пересохло от одного прикосновения к себе, а, услышав обращение к своей персоне, сердце упало в пятки. Дышать стало тяжелее — видимо, теперь и воздух использует холодное оружие. Почему ему не дают покоя? Роби обязательно его достанет. Если по какому-то волшебству он не придёт, то его друзья обязательно помешают голубоглазому тихо жить. Кто угодно помешает. –Да, ты чё, –протянул Валентино, приобнимая Диппера за плечи и ведя в сторону туалета.–успокойся, сам дойдёшь? –он произнёс последнее шёпотом, но таким, что табун мурашек, как по команде пробежался по всему телу. И шатен продолжил идти за ним самостоятельно. Они всё ближе и ближе к лестнице, и в кудрявой голове созрел план. Главное — действовать быстро. Мальчишка рванул в сторону и со всей своей скоростью хотел побежать, но… не успел. Его резко хватают за капюшон чьи-то руки. Снова запах мужского одеколона. Компания «Ви» стоит слишком близко, подстраховывая, чтобы пресечь ещё одну попытку побега. –Если ещё раз выкинешь такую хуйню — мы церемониться не будем, и только мяукни своё «не хочу», –он показал пальцами воздушные кавычки на последних словах.–понял? –рука с капюшона вновь переместилась на чужое плечо, немного сжав, чтобы придать правдивости своим словам. Пайнса хватило только на короткий кивок. Тело дрожало, как осиновый лист на ветру, голубоглазый не падает только из-за хулигана, а так он бы уже валялся на полу, не имея возможности встать. Просто не трогать его хотя бы один день. Но об этом думать уже поздно. Его окружают люди, только от одной мысли об этом трясёт – мало ли, что они могут сделать, и это не просто люди, а компания «Ви». Тело сковал страх, ему не просто ходить трудно, невыносимо даже думать, его хватает только на сбитое дыхание. Они дошли. Тусклый свет, бьющий в окно, и почти не горящая лампа–всё, что освещает это ужасное помещение. Столько крови Диппера было пролито здесь, поэтому его можно назвать таковым. Роби прошёл вперёд, всё так же придерживая худое тело, а его друзья, зайдя вслед за ним, прислонились к противоположной стене. Кто-то из группы пошёл открывать окно, как по команде, уже зная что делать. Валентино сел на подоконник. Достав сигарету со спичками, он сделал первую затяжку, после вдыхая ядовитый дым, что и сделали остальные. В нос мальчика ударил ужасный запах никотина. Неважно, что квартира, в которой он живёт пропиталась этим ароматом. Неважно, что он чувствует это каждый чёртов день, что каждый день сидит тут, слушая омерзительный смех Валентино и его друзей. Он всегда будет ассоциировать этот запах с Роби и родителями, считая его мерзким. Обладатель кудряшек прислонился к стене возле хулигана. Кто-то встал на входе, не давая возможности сбежать. Оглядев всех присутствующих, Пайнс выдохнул, обрадовавшись отсутствию Гидеона. Это один из самых близких друзей главаря банды. По жестокости он не уступает Роби. Отвлёкшись от своих мыслей, мальчик закатал рукав кофты, уже зная, где остановиться. Если он это не сделает, возможно, последствия будут не очень приятными. Мальчик итак себя ненавидит за эту слабость. За то, что позволяет это себе, при этом продолжая это делать, избавляясь от неё снова и снова, пока она не появится вновь. Брюнет усмехнулся такой сообразительности, имея желание побыстрее закончить с сигаретой, послушать тихое шипение и, возможно, всхлипы младшего. Курить от этой мысли хочется намного больше и быстрей. Взгляд хулигана пал на руку, предоставленную ему. Костлявое запястье с тонкой кожей и с зажившими следами на ней. «Зажившими» это слово бесит и он сделает так, чтобы о нём не было и мысли. Парень видит, что его друзья почти закончили, потому спешит вдохнуть больше дыма. Сигарета дотлела до фильтра, окурок, придавленный сильнее, чем следует, прикоснулся к бледной коже, прожигая её, будто насквозь, заставляя брюнета по-садистски улыбнуться. Мальчик болезненно зашипел, в уголках глаз собрались кристаллики сапфиров, сдерживаемые ребёнком. Запястье горело, как недавно докуренная сигарета, освещавшая лицо Роби. Пожалуй, это единственная вещь, делающая лик Валентино не таким мрачным. Диппер понимал, что ему будет гораздо хуже, если он будет сопротивляться или сбежит сейчас. Надо было раньше. А сейчас нельзя плакать, ни в коем случае нельзя кричать. Уже неконтролируемое тело сопротивляется этой боли и всеми силами пытается убраться подальше от почти догоревшей сигареты. Хулиган хватает мальчика за предплечье, заставляя его сильнее жмурится и подавлять крик. Старший залился смехом, оседающим чёрной смолой в горле Пайнса, перекрывающим кислород. Наконец брюнет выкидывает бычок. Его друзья подходят ближе и повторяют процедуру, только, чуть быстрее, не настолько сильно прижимая окурки. –Х..хватит, –единственное, что смог выдавить из себя мальчик сквозь ком в горле. Голос вышел невероятно хриплым и жалким, правда, как щенок ободранный. После пятой сигареты терпеть стало невыносимо. Дышать тяжело, а руки дрожат. –Чё, блядь, –спросил брюнет, выжидающе смотря на ребёнка. –Что ты там вякнул, щенок. Страх растерял за лето?! –подхватил кто-то из толпы, переходя на крик и пытаясь выделиться перед главарём. –Тише, Нейт¹, –сказал Валентино, переводя свой взгляд на друга. Как и ожидалось, тот замолчал. Кивнув ему, Роби продолжил, уже обращаясь к Пайнсу.–Но он прав. Ты, блядь, за лето отупел или храбрости наглотался, псина бездомная. Помещение залил смех. Невероятно противно наблюдать, как эти люди пытаются сблизится с командиром этой группы, стать такими же, как Гидеон. При этом просто смеются с его шуток и любых оскорблений в сторону Пайнса, не делая ничего существенного или полезного. –Походу, да, –вывел он мальчика, вжавшегося в стену, из размышлений. –Наглотался смелости, а лучше бы таблеток, –он вновь засмеялся, что подхватили другие. За смехом последовал удар в живот, затем в нос. Диппер почувствовал, как что-то влажное стекло на губы. Жидкость не имеет вкуса, но, когда её остаётся совсем немного, лишь капли на языке, то она приобретает металлические нотки.как голос Валентино Пара точных ударов в солнечное сплетение и Пайнса хватают за волосы, угрожая вырвать их с корнем. Пальцы хулигана переплетаются с каштановыми кудрями, оборачивая вокруг себя, делая хватку более крепкой. Мальчик неосознанно тянет ладони к его руке, желая освободиться. Роби переместил её с головы на правое запястье, сжимая и заставляя прекратить жалкие попытки сопротивления. Пайнс на это действие лишь закусил губу, кажется, ещё немного и из неё хлынет кровь. Главное правило — не кричать и, ни в коем случае не показывать, что тебе больно. –Ещё раз я услышу такую херь от тебя, пёс, я сделаю тебе так больно, что ты пожалеешь о своём существовании, –он снова сжал кудри шатена.–Понял?! Младшего опять хватило только на короткий кивок. В подтверждение словам добавился кулак, по точной траектории прилетевший в нос, вынуждая недавно запекшую алую жидкость вновь бежать к обкусанным губам. Пайнс приоткрыл их, впуская уже давно знакомую кровь внутрь. –До завтра, урод, –сказал он, уже выходя за дверь. От его друзей голубоглазый тоже получил, когда они направлялись за своим командиром. Получил он не только удары по ногам и рукам, но и оскорбления вместо «пока.» Когда все покинули помещение, мальчик обрадовался, что он находится именно в туалете. Если встанет, то обязательно умоется. Наверняка он выглядит не очень, кажется, всё лицом грязное. Всё дико болит, и он до сих пор глотает последние капли крови. Рёбра ноют, ведь по ним били с особой силой, к ногам невозможно прикасаться, кажется, ему несколько раз переломали кости, а на руки не хочется смотреть. Худощявое тело невероятно дрожит, а при малейшем движении отзывается болью. Еле как он поднимает одну руку и, опираясь на подоконник, прислоняется спиной к стене, только чуть выше, чем был. Спустя пару минут шатен, преодолевая остатки боли, встаёт, всё так же держась за свою опору. Пайнс выдохнул и, прихрамывая, подошёл к раковине. Включив холодную воду, мальчик быстро умылся, случайно посмотрев в зеркало. Нет, алые разводы только в нижней части лица. Лучше избегать такие поверхности. Хотя, если исключить небольшие синяки, кровоподтёки из-за содраной кожи на губах, то всё в порядке. Ну и боли во всём теле. Ну и необходимости идти домой. Но это уже не видно за маской спокойствия, разве что нахмуренные брови и едва покрасневшие глаза сдают его с потрохами. Диппер нашёл портфель, благополучно лежащий возле мусорки. Он и не заметил, как его сняли с плеч. –Хоть вещи не трогали, и на том спасибо, –шёпотом пробубнил мальчик, рассматривая вещь и проверяя на наличие повреждений. Себя бы так проверял. Он жалок, урод, лучше бы молчал. Сдался после пяти сигарет, слабак, последнюю дотерпел бы, этого не бы было. «Бы» – ужасная частица, она вызывает столько сожаления. Шатен сглотнул ком в горле и закинул рюкзак на плечо. Самое главное — не показывать свою слабость. Ну и дойти до дома.