Созерцатель тени

«Люди не знают теневой стороны вещей, а именно в тени, в полумраке, в глубине и таится то, что придаёт остроту нашим чувствам. В глубине вашей души — я». (Евгений Шварц, «Тень»)

Фредбер даже не подозревал о том, что его Тень может жить самостоятельной жизнью. А Тень понятия не имела, когда она (то есть он) отпочковалась от Фредбера, и почему так случилось, что этот призрачный мишка стал существовать независимо от своего хозяина и принимать вид материального создания… А быть отдельной личностью Тени Фредди более, чем понравилось. Вкус свободы и независимости оказался очень сладок, хотя уходить далеко от Голди его тёмное альтер-эго почему-то не желало. Понятное дело, что он имел отношение к семейной закусочной «У Фредбера» такое же, какое лицо, являющееся в сновидении, имеет к существенному миру, но в указанном месте тёмно-синий мишка ощущал себя настоящим криптократом. Таинственный медвежий призрак любил самодовольно бродить под покровом ночи, осматривая владения, которые считал своими собственными, и ему было известно, что делается во всяком уголке этого заведения, как будто его стены были стеклянными. Но более всего остального Тень обожал изучать главных звёзд этой закусочной. В первую очередь, своего хозяина, Фредбера. Это был робот-медведь с ярко-жёлтой шерстью, известный также как Золотой Фредди, Голден или Голди — добродушный малый, обладающий хорошими вокальными данными. Флегматичный и спокойный. Согласно теневым наблюдениям, больше всего любил развлекать детишек, много читать и курить. А рядом с ним всегда был его приятель — наивный жёлтый кролик Спринг Бонни. Чуточку вредный и трусливый. Зато с обаятельной улыбкой и великолепным талантом игры на гитаре. Он всегда сходил с ума от вкусной еды, особенно от сладостей. А ещё частенько говорил о себе в третьем лице. Последний пункт вызывал некоторое недоумение, но Тень довольно быстро получил разъяснение этой необычной детали, когда подслушал очередной разговор аниматроников. Фредбер спросил у гитариста, зачем тот отзывается о себе именно таким образом. «Бонни говорит о себе в третьем лице, потому что иногда не хочет иметь к себе никакого отношения», — весело хихикая, отвечал ушастый робот. Тень очень гордился тем, что является альтер-эго Голдена. А к Спринг Бонни он испытывал жалость, ведь у того не было близнеца, своего второго я… А ещё медведю-призраку всегда хотелось стать частью этого весёлого дуэта, вступить с ними в диалог, завязать дружбу или что-то вроде того. Однако медвежий доппельгангер опасался, что его внезапное появление может напугать золотых аниматроников, поэтому он продолжал безмолвно подсматривать за ними и ни коим образом не давал роботам знать о своём присутствии. Проживая подспудную жизнь бок-о-бок с этими двумя, Тень Фредди стал свидетелем зарождения между ними нежной симпатии друг к другу. И хотя Фредбер и Спринг Бонни почти ничего не говорили об этом, их чувства были просты и понятны, как букварь. Впрочем, для Тени оный мудрёный букварь был той ещё китайской грамотой. Ему недоставало разговоров для понимания случившегося. А у объектов его наблюдения всегда было достаточно смелости для поцелуев, но недостаточно для разговоров. Тень Фредди становился невидимкой, лазил сквозь стены, прикладывался к замочным скважинам то глазом, то ухом, чтобы проникнуть в «золотые тайны», как он сам называл то, что происходило между роботами. Мерзкая роль соглядатая вовсе не казалась ему мерзкой. Да и чем ещё остаётся заниматься, когда ты — одинокий скучающий призрак? Он смотрел на эту аниматроничью парочку, шелестевшую поцелуями, и страшно завидовал. Правда не знал, кому больше. Угрюмый мишка мечтал оказаться на месте одного из них. Но кого именно?.. И однажды Тень решился отыскать ответ на свой вопрос. Ему всё-таки выпал счастливый шанс вынырнуть из собственной жизни и нырнуть в жизнь тех, за кем он так долго и упорно наблюдал… В один из поздних вечеров Голден, закончив работу, решил заняться любимым делом — почитать очередной жутко заумный фолиант. Он обожал такого рода литературу — чтобы больше пятиста листов и непременно бисерным шрифтом. Рабочий день был чрезмерно утомительный; но насколько он был утомительным, настолько же интересным оказалось для медведя его медвежье чтиво. Перелистывая страницу за страницей, Фредбер вскоре начал клевать носом. Веки робота постепенно тяжелели и наливались свинцом, пока в какой-то момент не закрылись совсем. В тёплом зале закусочной поселились сны. Аниматроник ушёл в гости к Морфею и начал посапывать, положив голову на стол, — блаженное дитя. А Спринг Бонни тем временем ждал своего мишку в комнате, предназначенной для отдыха роботов, и не понимал, почему тот никак не торопится прийти к нему. Кролик с головой зарылся в одеяло, словно в кокон. Он немного дрожал, поскольку больше всего на свете боялся двух вещей, которые сейчас его и донимали: мрак и тишина. Последнюю нельзя было назвать спокойной. Она давила, казалась живой, настойчивой и гнетущей. От неё хотелось сбежать. И только Золотой Фредди мог прогнать все эти ужасы одним своим присутствием. А пока его половинка кровати пустовала, эта пустота отдавалась в механическом сердце Спринга тупой, ноющей болью. Шли, откусывая минуты, часы. Но вот наконец в мрачной тишине угрожающе скрипнула дверь. Блёклое сияние недремлющего ока луны выдало в вошедшем медвежьи очертания. Глаза его светились белыми точками. Но почему-то, такое долгожданное, появление мишки только усилило тревогу Спринг Бонни. Кролика что-то смущало. Но он не понимал, что именно… — Фредбер? — тихо и испуганно спросил гитарист, чуть тряхнув ушками, кончики которых боязливо высунулись из-под сугроба одеяла. — Фредбер, Фредбер, — весело и непринуждённо раздалось в ответ. Это был голос Голди. Спринг Бонни подуспокоился, разомлел и, когда пришедший робот умостился на кровати рядом с ним, доверчиво потянулся к нему и бережно обнял, будто бы тот был сделан из хрусталя. Кролику показалось несколько необычным, что сегодня Фредбер был холодный и безжизненный, как мрамор, но он не придал этому значения. А зря… Потому что рядом с ним в ту ночь оказался совсем не Фредбер…