***
Корабль благополучно, до определенного момента, плыл на Саммерсет. Пока на корабле не начался обещанный мятеж, спланированный откровенно отвратительно, если план вовсе был: вместо тихого убийства капитана и ограбления отчего-то матросы решили качать права, взяв в заложников трех несчастных попутчиков в виде магов. Благо, заклинания требовали развитого интеллекта, потому маги смекнули, если не использовать магию разрушения в замкнутом пространстве, то капитану возможно было помочь. Очевидно, что в противном случае ограбят и несчастных чародеев и чародейку, сбыв все их магические мантии и прочее у скупщика краденного. Обменявшись страхами, заложники стали выяснять, у кого какие свитки при себе или какие заклинания изучены. Естественно, в бою эффективнее всего разрушение и амулеты, оттого перебирали в сложившейся ситуации дарования школы колдовства и иллюзии. Время уходило как песок сквозь пальцы, стреляющий взглядом капитан-редгард немо умолял о помощи, что только больше вынуждало нервничать. Сангвин и сам несколько злился, но все же больше получал удовольствие от происходящего, наблюдая из засады под палубой. Планы изменились. Или сейчас, или никогда. Яркая вспышка света, символизирующая школу колдовства, должна была призвать на помощь магам и капитану даэдра. Подобное действие спровоцировало легкий испуг и гнев со стороны захватчиков корабля, однако обрушить злость на призвавшую не дал страх от увиденного. Ожидавшая скампа, эльфийка в некотором шоке увидела перед собой по меньшей мере лорда дремора, которых ей призывать просто не по статусу. Она не настолько хороша. Сам дремора также выглядел несколько нетипично: если узор можно было списать на неповторимость или другую область Обливиона, мало ли, то дреморы-маги, коим этот, видимо, являлся, судя по мантии и посоху, обычно выглядели слегка иначе. Имели одну пару рогов, например. Но мало ли существует даэдрических тварей? В сложившейся ситуации выбирать не приходится. Никого не смутила маленькая кучка пепла под ногами дреморы, некогда бывшая скампом и сейчас развиваемая ветром. Был, конечно, месяц Восхода по необъяснимому стечению обстоятельств (позволяло ли Шеогорату безумие планировать все настолько точно?), в который призывали одного определенного даэдра, но едва ли число было шестнадцатым. И к этому «определенному даэдра» в ходе битвы обращаться бы точно не стали, не за это его ценят. Матросы сглотнули, смельчак бросился на дремору, нарушая тишину пронзительным криком. Естественно, для смелости, нордские вопли были морякам неведомы. Непризнанный Сангвин, сморщив лоб в изумлении такой тупости, раскинул руки, парируя удар кинжала посохом, удивительно, что не используя его по своему магическому назначению. Вывернутая рука и хруст костей послужили сигналом к действию со стороны капитана, вступившего в бой, изогнутый меч звякал о кинжалы и прямые клинки эльфийской работы. Тем временем оружие матроса вонзилось в горло напавшего на Принца Разгула, брызнув алой жидкостью на палубу. Умирающего оставили дергаться в конвульсиях. Да, это избиение младенцев. Но кто может судить даэдра? Впрочем, избиение младенцев больше для Мерунеса Дагона. Некоторые бунтовщики, к расстройству даэдрического принца, прыгнули за борт, обрекая себя на скучную смерть. Подмигнув «призвавшей», Сангвин высосал жизненные силы из очередного противника, скоро сваливая тела в кучки, марая пол. Он же играет в дремору, увы, нужно драться. Но, к сожалению, призыв и так длился слишком долго. Пришлось раствориться в воздухе, поддерживая спектакль. — Кого ты призвала… — поражался Старший маг, заметив странный жест «младшего» даэдра. — Я призывала скампа, — скривившись, девушка продолжила развязывать путы на товарище. — Это был я, — на палубу поднялся рыжий альтмер, с улыбкой помахав своим «соплеменникам». Те хорошего настроения не разделяли. — Каюсь, забрался без разрешения. Но, кажется, отплатил с лихвой? Бой скоро кончился победой «стороны» капитана. Сангвин же театрально отряхнулся, выжидающе поглядывая на магов. Под «шторками», которые они на себя навешали, его цепкий взор (ему просто было интересно, носит ли девушка что-то под «шторками») заметил ещё одно одеяние. Был замечен и недоброжелательный взгляд. Если с женщиной нужно будет буквально подраться за близость, то это и впрямь его развлечет. Может, ей по молодости нравился Мерунес или Бал? «Ну, я могу поощрить в постели даже это, если заслужить,» — мысленно Сангвин уже шел на компромисс, хотя у «партнерши» ничего не вызывал, кроме подозрений. — Ага, оплатил, — кивнул редгард, кашлянув. Сложно не радоваться такому способному в магии нелегальному попутчику. — Тогда как насчет праздника? — Сангвин усмехался, медленно подкрадываясь к эльфийке и укладывая ей на плечо руку. — Неси вино! — он крикнул редгарду. Звякнувшая сталь в голосе неприятно резонировала о глухие смешки, последовавшие следом. Противный характер альтмера смешался с веселой и вредной натурой самого Принца Даэдра, рождая нечто комично-жуткое. — Только после этого я прощу вам должок. Ведь могу призвать дремору ещё раз, — он отпустил плечо альтмерши, теперь подгоняя капитана. — Пошевеливайся, ты ведь мой должник. Такая ли большая услуга открыть ящик вина за спасение своей никчемной жизни? А, капитан? Сангвин содрогнутся от смеха, тон его более не звучал угрожающе и более походил на шутку, редгарда это несколько расслабило, но вынудило спуститься в трюм. Перечить меру не хотелось, особенно тому, который может столь долго удерживать призыв странного даэдра. Альтмеры переглянулись меж собой, выразительнее всего смотрели на девушку. Та только жала плечами и пучила глаза, показывая, что ей маг не интересен совершенно. — Вы не так просты, да? Чужой победы вам для повода мало… — даэдра потер подбородок. — Тогда что насчет моего посоха? Кто больше выпьет — тому он и достанется, — эльф достал из-за спины прикрепленный на ремни магический посох, отдаленно напоминавший огромную розу с стеблем размером с ветку. — Я не собираюсь иметь дел с подозрительными личностями. Как и мои коллеги, — маг презрительно скривился и приготовился к ответной агрессии, но его утянули за плечо назад. Старший группы поднял к товарищам взволнованное лицо. — Это Роза Сангвина, — шикнул он ученикам. Побороться за даэдрический артефакт имело смысл, даже если перед ними сам Принц Разгула, мысль об этом уже жила на подкорке у каждого второго из их компании. Тем не менее, этот принц был наиболее «сговорчивым» и легким на подъем. Маленькая пьянка за артефакт. Ничего страшного, так ведь? Сангвин всегда казался безобидным. — Так выпьем за это! Хохотнув, Сангвин вручил каждому по бутылке, включая единственную женщину на судне и самого капитана, единственного штурмана. Эльфы поморщились, но сделали по глотку, редгард же отнесся к происходящему проще: напьется и все тревоги пройдут. Чародейка решила воздержаться. Губительный процесс спаивания был запущен, наивно полагать, что вино было обычным и Сангвин сидел в трюме без дела. — Ну же, за наше славное путешествие! — звучал первый тост. — За победу! — так прозвучал второй. — До дна, до дна, — подбадривающе кричал Принц тост за тостом, толком не выпивая, делая обманчиво большие глотки. — За прекрасную даму! — За знания! — пьяная икота донеслась откуда-то со стороны пьяных веселых альтмеров. — Чего? Я, получается, глупой? — редгард неустойчивой походкой и тяжелым кулаком отправился на разбирательство в причине столь недемократичного повода выпить. Сангвин же довольно наблюдал, наконец замечая не особенно улыбчивую эльфийку в стороне. — Что такое? — раскосые янтарные глаза стремятся заглянуть в чужое симпатичное лицо, которое морщат и отводят. «Недотрога, значит. Ничего, не таких раскалывали,» — кутежник не унывал, продолжая строить милые улыбки. Наверняка эта особа ещё и поклонялась его «любимой» Дибелле, которую Сангвин считал ходячим вызовом. Зато почитательницы у неё всегда были что надо. — От меня даже не пахнет алкоголем, не надо портить личико таким выражением. — Ты нам не товарищ, — удивительно «умный» выговор был вынесен, наконец, спустя час от начала пирушки, хотя Сангвин перестал скрываться почти сразу же. — Да ну? — он просмеялся прежде, чем продолжить. — Кто же тогда? Эльфийка вновь замолчала. Говорить с даэдропоклонником — себе дороже. Он слишком хорошо водил за нос и затягивал в собственноручно расставленные петли, которые тут же затянутся и утащат к нему в койку. Вместо слов ей протянули бутыль с вином. Конечно, её не приняли. — Я слышала, даэдрический принц разгула зачаровывает свое вино, чтобы праздник никогда не кончался. — Возможно, но это вино самое обычное. Давай, лишь глоток из уважения к тому, что я тебя спас. Разве я похож на даэдрического принца? — Не похож, — согласилась эльфийка. — Но похож на его поклонника. — Ну, разве что чуть-чуть, — смеялся тот в ответ. Пронзительный взгляд и настойчиво протянутая бутылка давили на совесть и отчего-то вынуждали верить, заветный даэдра глоток был сделан, он знал, как приятно алкоголь обволакивает рот, едва щиплет, но соблазняет испытать это чувство ещё раз. Всё внимание было переключено на эльфийку, к удивлению которой Сангвин, представившийся чужим именем, оказался вполне себе интересным собеседником, будто бы не склонявший её к постыдному поклонению своему идолу. Бутылку быстро оставили, но слегка захмелевшее сознание было погружено в ведение беседы и не замечало, как умело «альтмер» сменяет темы, обстановку с палубы на трюм, как она походя соглашается, как он делает первые шаги к физическому сближению, касаясь «в шутку» губами костяшек её пальцев, позже вновь перехватывая инициативу разговора, чтобы она побольше «прониклась» его натурой (коли пить не хочет), слушая его речи, теперь более сладкие и богатые на комплименты. Комплименты он делал всему: её красоте, остроте ума, решениям и интересу к знаниям и магии, выбору одежды («шторки» они благополучно сняли). Будет ложью сказать, что девушке это нисколько не нравилось. Имя он произносил при любом удобном поводе и так ласково и маняще, что от одного лишь звука становилось тепло и приятно. Серьезность тем сходила на «нет», скоро Сангвин мурлыкал что-то на ухо красавице-эльфийке, он и сам уже не разбирал, что говорил. Наверняка повторялся в комплиментах, поглаживая тыльную сторону ладони. Шепот и романтичные касания закономерно превращались в поцелуи. Эти строгие альтмеры постоянно ведутся на романтику. Так первая жертва пари пала под силой разговорчивости Сангвина. Бедная, очнувшись, могла обнаружить себя в одиночестве в открытом море. Князя Разгула будто бы и не было, её товарищи и капитан валялись замертво кто где. Уйти с пира Сангвина можно было только в мир иной, чаще именно в его план Обливиона, чтобы пить оставшуюся вечность. Очевидно, это путешествие кончится для неё безумием, если эльфийка, конечно, выживет. «Спасибо за славную ночку и умелые руки!» — гласила записка на столе, рядом с которой лежал предмет спора и попойки. Инструкций к посоху Сангвин никогда не прилагал, впрочем, это даже не всегда был посох. Не найдет подходящей палки — зачарует побрякушку на тот же эффект. По крайней мере, если эльфийке станет скучно, она сможет призвать себе очередного полового партнера. Наивно полагать, что после своей пропажи с корабля Сангвин придерживался какого-то плана, хотя бы даже заранее придуманного. О большинстве пунктов он запамятовал и вспомнил уже намного позднее. Это вынудило посмеяться над собой же и вновь отвлечься, поскольку вокруг вновь гудел праздник, лилось вино и танцевали женщины.***
— Представляешь? — смеялся Шеогорат. — Это лишь часть из того, что мне доносили и что я смог увидеть сам. Кому успел, я помог, конечно. Даровал лучший подарок — безумие! Наш Сангвин, наверное, будет их последним любовником. О, нет, дело не в смерти! Почему-то безумие не считают соблазнительным… Но он ведь и правда смог переспать сразу и с аурил, и с мазкен! Они же у меня терпеть друг друга не могут, а он их, как бы так сказать, соединил! Соединил и даже провернул, наверное… — он потер бороду, задумчиво щурив золотые глаза. — Оприходовать чуть ли не половину Саммерсета, да ещё и частично в облике рыжего альтмера-прохвоста! Так самое смешное, что он и о пари думать забыл, — Шеогорат захохотал, ему тихо вторил Барбас, лежавший где-то под столом. Пса тут же пнул хозяин. — Прямо-таки сексуальная революция, Боэтия позавидует. — Да, здорово, невероятно увлекательно, — цедил сквозь зубы Клавикус. — Зачем ты приперся? — Как это «зачем»? — Шеогорат тут же успокоился, прекратив лежать с тяжелым дыханием на столе от неутолимого смеха. — Мой друг, тебе, получается, наставили рога! — вновь старик ударился в приступ смеха. — Ну, ты… — Не надо объяснять мне каждую шутку, — Вайл поморщился, прокручивая белки по кругу, изрядно уставший от чужого смеха и откровенного унижения собственной персоны. — Если это всё — прочь из Полей сожалений. Я был занят. — Чем? — Шеогорат даже искренне заинтересовался. — Неважно, — огрызнувшись, даэдрический принц кинул недовольный взор на вновь хохотавшего собеседника. — У вас с Сангвином как всегда бездарные интриги, хоть вы работаете по отдельности, хоть вместе, — он показательно фыркнул. — И я не всегда рыжий, что за глупая ассоциация? Я иногда вовсе без волос. Знаешь, я бы посоветовал поучиться твоему Сэмми у Боэтии. Он успевает и плести интриги, и посещать своих любовников. — Тебе бы головку сыра для нервов, дружище, — Шеогорат покачал головой. — Он чувство юмора передал подержать Барбасу, — внезапно появившийся Сангвин не прибавил радости и правда доселе занятому Вайлу. — Уже давно… — Ещё и этот… — Клавикус выдохнул, прекрасно понимая, что его притащил за собой безумный бог. — Так кто выиграл в вашем пари? Что с вашим «Нереварином»? — Не знаю, — в унисон ответили двое Принцев Даэдра, пожав плечами, вынуждая третьего страдальчески приложиться лбом о ладонь. — Вы даже не пытались проследить за исходом? Где выгода в этом споре? — Зачем? Я вдоволь повеселился, Шео, уверен, как всегда, — Сангвин хохотнул, не особенно желая знать, какую безумную пытку применил его «коллега». — К тому же, Нереварин появился гораздо позже этого их симулякра. Не уверен, что это имеет какое-то отношение ко мне. Да и мало ли смертных так себя называет? — Мы спорили на интерес. Нет бы на сладкий рулет, тогда я бы, конечно, потрудился! Потрудился заставить Хаскилла контролировать процесс, — с крайне важным видом отметил Шеогорат. — Нет слов… — выдох Клавикуса сопровождался новым смехом двух горе-интриганов. — Не надо выделываться, Вайл. Ты не то что в Имперском Симулякре, в Кризисе Обливиона почти никак не участвовал, а, как известно, грех не воспользоваться разрухой от наших не-будем-показывать-пальцем братьев, — развязной походкой Сангвин обошел стол и уселся на стуле, тога задралась и еле-еле прикрывала хоть что-то на теле дремороподобного Принца. — А вот мы успели выделиться и там, и там. — Да твои «выделения» известны: запираешь смертного в башне и заставляешь рисовать наготу и непотребство, задерживая военные действия. К слову, на твой «любимый» Саммерсет, — Клавикус вновь ерничал, решительно не понимая решений без отсутствия какой-либо выгоды для себя хотя бы в перспективе. — У Принцев Даэдра — деяния, — Сангвин недовольно ударил по столу, делая акцент на последнем слове. — Не выделения. — Ах, было время! — мечтательно вздыхал бог безумия, предаваясь воспоминаниям о войнах с Акавиром, процветанием хаоса, разрухи, неразберихи, развитием культуры и бóльшим количеством поклонников. — Просто признайся, дорогой Вайл, что ты всё прощелкал, не знаю уж, зажевал ли Барбас твои ботинки и оттого ты не успел, или был столь занят Умброй и прочим, но, знаешь ли… — Мартин Септим был хорош, — Шеогорат был перебит своим развратным товарищем. — Вы бы видели, что он устраивал. Как-то раз на пиру, вооружившись лишь бутылью бренди… — О, вынужден не согласиться! — право говорить было возвращено Принцу Безумия, искренне возмущенному. — Превратиться в дракона! Ну разве это профессионализм? — Да кто же знал… Не тебе возмущаться! Пока я терпел уход из своих последователей внебрачного сына императора, а я даже не знал, что он внебрачный… Ты прибрал к рукам шезаррина! — Сангвин приподнялся со стула, запыхавшись от переполнявших его эмоций. Принцы всерьез взялись спорить, лаявшись не хуже Барбаса с какой-нибудь сучкой со псарни. Узналось, что это они так поделили влияние: Шеогорат «выкинул» Мартина Сангвину, а себе прибрал будущего героя Сиродила, прознав о видениях Уриэля Седьмого. За что обиженный Сангвин устроил «небольшой» разгул под шумок и немного ускорил уход Шеогората в План Порядка. Какая-либо логика в доводах о необходимости или в оправданиях исходила, как ни странно, исключительно от Сангвина, Шеогорат часто вдавался в какие-то сторонние темы и этим мешал спору, нарушая и без того хрупкую логику рогатого оппонента. Вынужденный это слушать Клавикус Вайл с лицом, от которого скисло бы молоко, следил за медленно теряющими смысл дебатами, Барбас даже вылез из-под стола, усевшись рядом. — Принеси чего выпить, что ли, — Вайл обратился ко псу, наблюдая, как уже летают бутылки и еда, золотые кошачьи глаза пучатся на черные склеры с алыми огоньками. — Это надолго.