Так тепло, что

Мы сидели у тебя в комнате. Ты и я. Я и ты. За окном летели объемные хлопья волшебного снега, небо было привычно темным. На синем полотне блестели звезды, а свет, отражаемый луной, был где-то за пределами оконной рамы. Комнату слабо освещала желтым светом твоя настольная лампа, стоящая на прикроватной тумбе. Возле кровати стояла не только тумба, но и маленький обогреватель, который героически боролся с порывами зимней метели, так и жаждущих пролезть через старенькое окно. Настенные часы шумно тикали. Их перебивали штрихи твоего карандаша по рельефной бумаге альбома. Тонкие шторы неаккуратно закрывали окно, пропуская вид на ночное небо. На тумбе стояли две кружки, от которых совсем недавно валил пар. Наверное, чай в них успел остыть. Я сидел смирно, в позе лотоса, разглядывая твою комнату. Иногда даже заглядывая в твои сосредоточенные глаза, которые были направлены на почти белый лист, лишь изредка сверяясь с моей внешностью. Где-то внутри себя я обдумывал разные глупые мысли, где-то внутри себя я пытался разобраться со всем, что я чувствую. Но что-то никак не получилось. Я, наконец, остановил взгляд на тебе, рассматривая каждый сантиметр твоего лица. От светлых волос, до почти блестящих очков. Мне казалось это таким неправильным. Но я все никак не мог понять, что именно мне кажется неправильным. И кажется ли. Мы сидим друг напротив друга на твоей кровати. Ты рисуешь мой портрет, а я стараюсь тебе не мешать. Вчера я сказал тебе, что хотел бы, чтобы ты меня нарисовал. Хоть маленький портретик. Хоть ручкой, на маленьком обрывке листка. Вчера я признался сам себе, что хотел бы, чтобы ты меня нарисовал. Вчера я наконец сказал тебе то, что так давно хотел. Вчера мне стало легче. _ Ты заканчиваешь. Разворачиваешь альбом на кольцах в мою сторону. — Вроде закончил. Ну как? — мелко улыбаясь, ты произнес. Я всматриваюсь в свое собственное карандашное лицо. — Обалдеть! Это ж один в один я! — я беру альбом в руки, — Ты ваще талантище! — и направляю взгляд на тебя. Ты улыбаешься моей похвале, явно радуясь, что я оценил. Но я и не мог по-другому. — Спасибо. — продолжаешь мягко улыбаться. Так по-доброму, что я чувствую, как что-то внутри меня тает. Я смотрю на тебя, не понимая чего же мне хочется. Ты кажешься мне таким человеком, которому я мог сказать все, что мне вздумается. И я посчитал это правдой. — Тох, — я сделал паузу, — ты мне нравишься. Это было так неожиданно. Но в то же время было ощущение, что это в порядке вещей. В комнате было так тихо, так тепло, думалось, что другого я сказать и не мог. Было так тепло, и казалось будто то, что я сказал, было необходимым и даже в какой-то степени ожидаемым. Я положил альбом на простыню. На мои слова ты лишь улыбнулся еще теплее и поправил очки. Мои слова не казались чем-то из ряда вон, поэтому ты просто погасил светильник, отложил карандаш, положил альбом на пол. — Давай спать. И мне стало так легко.