иррациональный.

Хэ Тянь в полной тишине чиркает зажигалкой. Голубоватый огонек негромко шелестит, поджигая спрессованный в сигарете табак. Он затягивается глубоко, держит сигарету между указательным и средним пальцем. Откидывает голову назад, прикрывая глаза и задерживая дыхание на несколько секунд. Затем выпускает серый дым из своего рта. Он медленно растворяется в воздухе. Гуань Шань сидит на диване, подобрав ноги под себя. Больше похожий на мумию, нежели на нормального человека. С перемотанной шеей и запястьями, с кучей нелепых белых пластырей, красующихся повсюду. Гуань Шань сидит на диване и редко всхлипывает, пока выбитыми пальцами пытается наклеить очередной пластырь на колено. Все ещё влажный после душа, в растянутой белой футболке Хэ Тяня — побитый уличный котенок, отобранный у пытающихся его загрызть бездомных собак. — Малыш Мо, давай помогу. Голос Хэ Тяня шелестит в темноте. Бесцветный, как вода, плещущаяся в стакане. Он тушит сигарету в пепельнице и садится на пол перед диваном, даже не дожидаясь ответа. Рыжик что-то бубнит, видимо выражая протест, но сдается почти сразу, потому что сил совсем не остаётся. Он только отводит глаза, когда парень берется за его лодыжку, подтягивая ногу к себе. Чужие пальцы в холодной комнате почти обжигают, и хотя до этого Хэ уже и так буквально обработал все остальные его раны, у Мо не получается сдержать смущённое покалывание в щеках. Парень аккуратно наклеивает пластырь на разодранную кожу коленки. Гладит с непривычной нежностью указательными пальцами мягкую кожу с задней стороны, вызывая мурашки. — Я так испугался… Так испугался, когда увидел тебя таким сегодня. Хэ Тянь еле заметно дрожит, когда говорит это. Он склоняет голову, целует коленку Гуань Шаня прямо над пластырем, и тот смущённо всхлипывает, теребя в израненных пальцах край футболки. Чужая искренность непривычна. Искренность Хэ Тяня и подавно. Ему всегда тяжело его прочитать. Иррациональный: то нежно целующий его лицо, то разбивающий его в кровь. Хэ Тянь мог бы втоптать его в землю, а после целовать ее в том месте, где он лежал. Прямолинейному, простому и понятному как зубочистка Рыжику его не понять. И сейчас, когда он видел его, Хэ Тяня, слезы — там в подъезде, когда тот выцеловывал его соленое от пота, слез и крови лицо, Шань чувствует лишь разрывающееся от боли сердце в своей груди. — Прости… — шепчет, и дрожь внутри обрывает сухожилия. — Малыш Мо, я так не хочу, чтобы тебе было больно. Позволь мне тебя защищать. Хэ Тянь гладит его ноги, тщательно избегая всех повреждений. Смотрит на него сквозь челку и в усталости скопившихся у глаз морщинок помещается столько нежности, что Гуань Шаню хочется проклясть каждый момент своей жизни, когда он смел сказать что-то нелестное в сторону парня. — По...целуй меня… Рыжик очаровательно рдеет и его голос на секунду срывается. Он смотрит на Хэ Тяня во все глаза — во все свои воспалённые, краснющие от слез глаза. Он смотрит на Хэ Тяня, сидящего у его ног и гладящего его колени. Хэ Тяня, глядящего на него сквозь слезы, с выражением бесконечной преданности. И Гуань Шань чувствует, что внутри него что-то окончательно надламывается. С громким треском, от которого закладывает уши. Он тянется на встречу и в ту же секунду чужие губы накрывают его собственные. Хэ Тянь впечатывает свои ладони возле бедер Гуань Шаня, прогибая диван под своим весом. Он целуется всегда по-разному. В движении его губ можно прочитать забавляется он над Рыжиком или же выплескивает свою накопившуюся страсть. Гуань Шань никогда не признается, что ему это нравится. И даже самый первый поцелуй, который у него был нагло украден, Мо лелеет в памяти. Сейчас Хэ Тянь целует его так, словно в любую секунду Гуань Шань растворится в воздухе подобно дыму сигарет. Его губы горькие и до ужаса нежные. Он аккуратно гладит пальцами челюсть Гуань Шаня, зарывается ими в рыжие, чуть влажные после душа волосы. Он касается его так трепетно, что Рыжику кажется, словно он сделан из хрупкого фарфора. И каждое такое касание ощущается больнее всех побоев, что ему нанесли всего пару часов назад. Это злит, вызывая сосущее противоречивое чувство внутри. Ему хочется разрушить это. Мо цепляется руками за широкие плечи Хэ Тяня, тянет его к себе. Подаётся на встречу так остервенело, что врезается своими зубами в его. Проникает языком в чужой рот и тут же задыхается от восторга и стыда. Всего от пары движений в паху тяжелеет трепетно-жадное возбуждение. — Я не педик, блять, — шепчет он, отрываясь ото рта Хэ Тяня, и тут же приникает обратно. Кусает его горькие, напряжённые губы, зализывает эти укусы, ныряет языком в горячий ласковый рот, позволяющий ему делать с собой, что угодно. Трётся своим возбуждением о чужой крепкий живот, пока в голове как мотыльки разлетаются последние трезвые мысли. Хэ Тянь смеётся ему в губы, довольный неожиданным упорством. Отрывается от его рта и целует коротко в подбородок, оставляет влажный поцелуй над бинтами на шее, заставляя Гуань Шаня тихо выдохнуть, зажмурив глаза. Его разрывает от ощущений. Ему хочется сбежать и спрятаться, лишь бы не признавать, как сильно ему сейчас нужен Хэ Тянь. Как сильно он нуждается в том, чтобы тот сейчас именно вот так целовал каждый кусочек неизраненной кожи. Хэ Тянь целует его ключицы, отодвигает ворот футболки и облизывает выступающую косточку на плече. — Малыш, можно я сниму футболку? — его голос вибрирует и от этого Рыжик чувствует, как что-то эхом вибрирует у него в груди. Он позволяет стянуть с себя одежду, позволяет Хэ Тяню рассмотреть свое тело. Позволяет ему приникнуть к своей груди. Себе Гуань Шань позволяет только сдавленный писк, когда губы парня подхватывают его сосок и втягивают его в рот, царапая зубами. Мо с ужасом думает о том, как довольно в этот момент дёргается его член в боксерах, реагируя на ласку. И ему хочется. Ему ужасно хочется, чтобы Хэ Тянь продолжал. Чтобы тот забрал себе все, что принадлежит Шаню. Чтобы он им обладал. Ладони Хэ Тяня гладят его ребра. Губы оставляют горячий поцелуй там, где в заходящемся ритме стучит сердце Гуань Шаня. Рыжик закусывает губы, хмурится, тянется руками к футболке Хэ Тяня, стараясь стянуть ее с парня. И когда это удается, Мо хочет провалиться в обивку дивана от одного вида острых ключиц, твердых грудных мышц и уходящих вниз косых — туда, где натягивается ткань штанов, сдерживающая чужое желание. — Ммм, — горячо тянет Хэ Тянь ему на ухо, поддевая зубами проколотые мочки и заставляя Гуань Шаня резко выдохнуть. — Малышу Мо нравится? Хочешь потрогать? Рыжику хочется застонать в голос только от слов и он смешно жмурится, отворачиваясь, когда Хэ Тянь нежно берется за запястье и кладет его ладонь к себе на грудь. — Погладь меня, — шепчет он сладким, как патока, голосом. Целует его в щеку, в дрожащее непокалеченное веко. Громко выдыхает ему в шею, когда Гуань Шань действительно оглаживает его мышцы, спускается к прессу и давит пальцами на выступающие кубики, спускаясь прямо к резинке штанов и рдея с каждой секундой все ярче. А после всё-таки сдаваясь, позволяя себе соскользнуть ниже, чтобы ощутить кончиками пальцев чужое напряжение. — Ох… Малыш… Я, кстати, тоже совсем не педик. Хэ Тянь смеётся и в его глазах чёртики отплясывают как минимум фламенко. Он толкается бедрами в руку Шаня, облизывает губы и Рыжик сжимает руку сильнее, завороженно следит за движениями, тяжело сглатывая и практически плавясь от желания. Хэ Тянь низко, очень тихо стонет, а после порывисто поднимается и аккуратно подхватывает Рыжика на руки. — Ты что делаешь? — парень вскрикивает, хватается за чужие плечи, напуганно оглядываясь. Но Хэ лишь тихонько смеётся, чмокает Шаня во вздёрнутый нос и несет в спальню, опуская на широкую мягкую постель. Гуань Шань шипит, когда пальцы Хэ Тяня проходятся по эрекции сквозь ткань трусов. Он зажимает его вставший член между средним и указательным пальцами, ведёт сначала вниз, а после вверх, выбивая сдавленный стон парня. Все это уже слишком для Рыжика, он прячет краснеющее лицо в сгибе локтя и дышит сдавленно, закусывая губы. — Ты такой милый, когда упрямишься, малыш Мо. Ведь я вижу, что тебе хорошо. Шань хочет что-то возразить, но чужие пальцы уже ныряют в его белье, чтобы обхватить член. Его прожигает наслаждением насквозь и он не успевает даже подумать, когда изгибается и стонет. Большая и теплая рука Хэ Тяня оттягивает крайнюю плоть, гладит головку, спускается ниже, массируя мошонку. От каждого нового движения Рыжика буквально подкидывает. Он стонет и снова, и снова хмурится, прикусывая губу. Краснота с лица заливает шею и плечи, он рванно дышит, комкая в пальцах одеяло. Хэ Тянь стягивает с него трусы, даже не получая протестов в ответ. Шань лишь дрожит, снова прячет глаза, но при этом призывно разводит бедра, требуя возвращения. Почти моля о нем. И Хэ Тянь не отказывает, наоборот, склоняется вперёд, целует острые углы ребер и вздымающийся подтянутый живот, пока чужой член упирается ему в шею и дёргается в предвкушении. Пока Гуань Шань мычит сквозь плотно сомкнутые губы, неосознанно подаваясь навстречу. Когда Хэ обхватывает губами красную головку Шаня, тот вздрагивает всем телом и взвывает. Его пальцы мгновенно зарываются в темные волосы парня, давят сильнее, заставляя того взять себя полностью, буквально утыкая Хэ Тяня носом в рыжий лобок. Это ощущается настолько приятно: влажно и обволакивающе, что дыбом встают волоски на ногах. Он позволяет парню отстраниться, чувствует, как его язык скользит по длине, давит на выступающие венки, обводит головку, плотно проходясь по уздечке. И от этих движений тело начинает гореть, плавиться. Воздух кажется ледяным, сушит губы и слизистые. Гуань Шань вдыхает его широко раскрытым ртом, утопая в перине и ласковых движениях рук Хэ Тяня. — Тебе нравится, малыш Мо? — шепот въедается в барабанные перепонки, посылая сигналы болезненного, смущающего удовольствия. — Захлопнись, — огрызается Шань и чужой рот снова насаживается на его член, заставляя выстонать. — Да-а… Хэ Тянь смеётся, спускается ниже, лижет чувствительную кожу можонки, подхватывая ее губами. Гуань Шань вздрагивает, протестующе пытается свести коленки. Он чувствует себя совсем неискушенным, маленьким, неловким. Хэ Тянь — этот отвратительный, заносчивый ублюдок — сочится уверенностью. И злиться на него не выходит, пока тот так старательно вылизывает его между ног. Он чувствует, что подходит к своей грани, поднимается на локтях, не в силах спокойно ждать надвигающегося финала, и сталкивается с пронизывающим насквозь взглядом серых глаз. Они глядят на него неотрывно, вызывают жаркую щекотку где-то в груди. И Гуань Шань сдается, кончает от вида Хэ Тяня, ласкающего его член. Кончает так, что его выгибает до хруста в позвонках и он не успевает опомниться, как его бедра приподнимают и как на несколько долгих секунд чужой язык провокационно спускается ниже и вылизывает его вход, заставляя буквально вскрикнуть от переполненности ощущениями. Гуань Шань ощущает себя опустошено, буквально высосано. Руки и ноги непривычно тяжёлые, ватные. А мысли в голове — многотонные валуны. — Ебанный Хэ Тянь, — сипло шипит, пока сильные руки гладят его ноги, грудь и плечи. — Козлина, блять, — беззлобно выплёвывает в воздух, а ласковые руки подтягивают его выше на кровати, подкладывают подушку под голову и укрывают тяжёлым одеялом. — Ненавижу тебя… — шепчет Гуань Шань в последний раз, прежде чем отключиться. Перегруженный мозг отказывается функционировать дальше. На грани уплывающего в сон сознания, он чувствует аккуратный поцелуй в висок и слышит ответный шепот, вызывающий последнюю вспышку эндорфина на сегодня. — И я тебя люблю, малыш Мо.