Профессор Академии Авроров, или Тёмное наследие кицунэ

* ДРАКО МАЛФОЙ * На Дне Влюблённых вечеринку открою я, как и всегда, но в этот раз в паре с профессором Поттером. Дома Гарри настоял, что мы станцуем на вечеринке нейтральный бальный танец, чтобы не давать пишу для сплетен омегам Академии Авроров, не смущать преподавателей и никого не дразнить. Зато дома Поттер устроил нам шоу, когда довольный вернулся из стаи Фенрира Сивого. Нет, он не стал мне рассказывать о том, что произошло между ним, альфой оборотней и всей стаей. Однако его довольный вид говорил сам за себя. Пока Гарри не было я успел принять ванную, хорошенько помылся и почистился, а эльфу Типси я дал распоряжение, чтобы приготовили нам ужин с Поттером: для брюнета — говяжью печень с кровью и пару прекрасных стейков из телятины, а для себя — яблочно-малиновый штрудель венского рецепта и горячий шоколад. Когда любимый вернулся, я бросился к нему в объятия. Альфа поймал меня и поцеловал очень нежно в уголок губ, сказав, что ему надо в душ на десять минут. За ужином Гарри был прекрасен в своём домашнем наряде, я же надел соблазнющую шелковую рубашку на бретельках до бедер, уходяшей сзади в хвост буквой «V», и укороченные, обтягивающие брюки. Я распустил волосы, желая, чтобы Поттер продел их между пальцами, когда будет целовать меня. Я знал, что красив сейчас. Пара капель омежьих духов, немного крема для лица и шеи, чтобы кожа сияла. И я подготовился на всякий случай. Увидев меня в трапезном зале после душа, профессор шумно сглотнул, рассматривая мой облик почти черными от желания глазами, с золотистыми всполохами жажды. Я улыбнулся. Я увидел, как подрагивают его пальцы, как в глазах появляется всё больше золотистого огня кицунэ. — Поставить музыку? — тихо спросил я и Гарри кивнул. — Какую ты хочешь? Поттер взмахнул рукой и заиграла классика — Шопен. За ужином я протянул руку и мизинчиком дотронулся до его руки. Поттер накрыл мою ладонь своей. — Ты так прекрасен, Драко, — произнёс альфа. — Сегодня по-особенному прекрасен. Эта рубашка на бретельках… Никогда её не надевай больше ни для кого — только для меня. Понимаешь? Твои соски так проступают через тонкую ткань. Мерлин. Они так манят к себе. — Они ноют, Поттер, желая ласки, — тихо ответил я. — Моё лоно омеги влажное для тебя. Гарри зарычал, глядя на мои губы. — Штрудель — не еда, малыш, — перевёл он разговор на другую тему. — Тебе нужно красное мясо для гемоглобина, а сладкая выпечка — плохой выбор. Я купил по дороге твои любимые крылышки по-тайски. Жан-Франсуа, — позвал он главного повара мэнора, которого принял на работу, уволив после смерти моего деда прежнего повара. Этот был тоже французом, но преданным Поттеру и Сириусу Блэку, — принеси, пожалуйста, стейк из говядины под соусом. Любимый, это уже ко мне, — для твоей крови нужно красное мясо, орехи, мед, а не штрудель. Давай-ка, поешь то, что я прошу, а сладким побалуешься после танца. Идёт? Я кивнул. Конечно, Гарри в сто раз прав — я, и правда, слишком худенький. Поттер едва ли сам не кормил меня, потому что с его рук я ел охотнее, чем с вилки. А уж когда он слизывал соус с моих губ, я и вовсе просил добавки. Стейк оказался очень вкусным из мяса мраморной говядины. С орехами, по сливочно-апельсиновым соусом. Я не заметил, как съел всё, дрожа всем телом, когда альфа облизывал мои губы и шептал, что я — умничка. Крылышки я уж не осилил, мне и большого стейка хватило. Когда я слопал то, что просил Поттер, он склонился к моим губам и нежно поцеловал. — Потерпи до спальни, Драко, ужин ещё не закончен, пока довольствуйся такими поцелуями. Обещаю, — прошептал он мне в губы, — чуть позже я поцелую иначе, что ты забудешь свое имя, Малфой. Я кивнул, а Гарри накрыл мои соски ладонями, поласкал вершинки большими пальцами и я застонал. — Мальчик мой… — сказал брюнет. — Идём танцевать. Надо порепетировать вместе для завтрашней вечеринки. Я смотрел на своего альфу. Я прекрасно видел, насколько и ему тяжело держаться от меня подальше, ведь он всё ещё связан клятвой. Однако боги к нам благосклонны. Вот Гарри уже получил свободу от связывающего его с нежеланной и совершенно чужой омегой, которая вцепилась в него, как клещ, или как ядовитый плющ. Но сейчас МАКУСА полностью освободил Поттера. Благодаря этому, мой альфа может прикасаться ко мне и целовать вне стен Академии Авроров. Кое-какие послабления мы с Гарри получили. Ну, а я? О, я полостью завишу от Поттера. Проклятые пять месяцев… Заклинаю всеми силами природы и магии: дни, недели и месяцы, бегите быстрее, пусть же поскорее закончится учебный год, сдача экзаменов и состоится моё вручение диплома. Гарри вел в танце просто превосходно, мне и напрягаться не пришлось. Думаю, завтра мы прекрасно справимся с первым танцем на вечеринке по поводу Дня Влюблённых. Лично мне продолжать ужинать совсем не хотелось, сущность омеги требовало другой — более насущной пищи. Мне хотелось моего Гарри, хотелось его поцелуев, ласк и прикосновений. Однако Поттер не разрешил мне подняться из-за стола, пока я не поужинал. Зато после профессор поднял меня на руки, а я просто обнял его, шепча, что люблю его. Я просил показать мир любви и желания самого Поттера, ведь я не знаю, какой он в постели. Для меня мир секса был новым. Я воспитывался Абраксасом едва ли не послушником в монастыре. У меня всякий раз замирало сердце от рук Гарри. На пороге спальни кицунэ поцеловал меня. Я застонал и открыл рот, гостеприимно приглашая любимого завладеть мной полностью. Я не отпускал Гарри, раздвинул ноги и Поттер лёг, целуя меня уже глубже. Как же давно мы оба мечтали о поцелуе, и вот теперь не могли оторваться друг от друга. Пара секунд, чтобы вдохнуть немного кислорода, и новый поцелуй. Профессор вылизывал мой рот, сплетаясь языком с моим. Наши слюнные жидкости перетекали друг в друга, перенося с собой феромоны альфы и омеги. Они смешались, сводя нас с ума. — Дра-а-кк-ко… — стонал Поттер, целуя меня, а я ловил его язык и сосал, руками разрывая рубашку на кицунэ в клочья. Хотелось прикоснуться руками, почувствовать горячее тело, чтобы оно прижалось ко мне, чтобы почувствовать самую важную, родную и желанную в мире тяжесть — любимого мужчину. Я прижимал Гарри к себе и скулил, прося о большем. — Мой ненагдядный омега… Мальчик любимый… — шептал он, оставляя на моих плечах засосы. На шее было нельзя, потому что там видно. — Ещё, Гарри, — сквозь слезы радости умолял я, — поцелуй меня ещё! На каждом засосе я вскрикивал от блаженной боли, потому что кицунэ засасывал мои кожу сильно, пока руки Поттера раздевали меня полностью. Я обнимал любимого и мои ноготки царапали спину профессора. Руки брюнета были повсюду на моем теле. Он обнимал меня крепко, поглаживал тоже ощутимо. Когда рот Гарри накрыли мой правый сосок, я вскрикнул, ибо они были твердыми и чувствительными, словно наэлектризованными, отчего и болели. Моя грудь ныла, а в области ореолов сосков была вот уже с неделю набухшая. Я чувствовал, что совсем скоро начнутся мои омежьи дни недомогания. Гарри это тоже заметил. Он вобрал в рот соски по очереди и ласкал их, мял ладонями и пальцами набухшие ореолы. Кстати, моя грудь больше не была плоской, а приобрела что-то вроде первого размера. Взрослею, должно быть, становлюсь настоящим омегой. Я извивался и прогибался, пока Поттер целовал меня глубоким поцелуем. Он мял мои нежные округлости, и они идеально вмещались в ладонях альфы. За эти месяцы они стали больше. Профессор оставлял засосы на моих боках, на груди рядом с ореолами сосков. А также метил засосами мои колени и бедра — особенно же внутреннюю сторону. Несколько Очищающих заклятий на мой анус, чтобы очистить мой кишечник. Я застонал, когда пальчик альфы проник в меня и смазал стенки теплым вазелином с вытяжкой из цветочного мёда. Мёд — природный антисептик, он очищает и заживляет, успокаивает… Хотя в вазелине его — совсем ничего, но всё же это очень приятно. Миновав внешний и внутренний сфинктер, пальчик достиг предверия влагалища, не нарушив девственность, ибо вход во святая святых омеги как раз был диаметром со средний палец, а не в толщину целого члена альфы, который разрушит вход, когда Поттер весь войдёт. Я напрягся, потому что Гарри сейчас ощупывал меня, чувствовал изнутри и внимательно смотрел на мою реакцию. Я кивнул ему, ободряя, мол, не переживай, мне не больно. Я знал, что дальше идёт влагалище и вход в матку, который закрыт сейчас природной «крышечкой» от грязи кишечника и всяких бактерий. Чуть левее от входа в матку располагалась простата омеги. Я помнил из анатомии моего вида, что во время оплодотворения, во время секса с альфой, простата не будет задействавана, ибо оргазмы я испытаю вагинальные. Но сейчас, когда член Гарри не во мне, не в матке, он может ласкать именно мою простату. — Почувствуй меня, любимый, — произнёс хрипло Поттер. Он стал ласкать вагину и я прогнулся на постели альфы. Это было потрясающе. А потом его пальчик коснулся простаты и я закричал — меня будто пронзило мощным разрядом блаженства. И он только увеличивался. — Мальчик мой, как же узко в тебе и горячо. Я подался ему навстречу и сжал в себе, чтобы почувствовать, хоть и небольшую, но наполненность. Я нашёл губы альфы и прошептал: — Не останавливайся! К среднему пальцу профессор добавил указательный, чем увеличил девственную щелку во влагалище. Двумя пальцами оказалось слаще. Через минуту я уже кричал и стонал в рот кицунэ, который трахал меня языком во рту и пальцами в анусе. Первый в моей жизни оргазм я испытал быстро. Во-первых, я был девственным омегой; во-вторых, первый оргазм чаще всего достигается быстро. Однако он оказался по силе настоящим цунами, и меня накрыло — я сжал в себе пальцы Гарри, и обильно кончил на свой живот и часть груди Поттера. Очищающее мгновенно очистило нас. — Представляешь, когда это будет мой член, Малфой? — улыбнулся альфа, когда я очухался после оргазма. — Я в твоей матке омеги, оплодотворяя тебя, пока мои сперматозоиды не встретятся с твоей яйцеклеткой, пока в тебе не завяжется новая жизнь. — Я хочу твой член сейчас, Гарри, — ответил я. — Позволь мне попробовать тебя? — Ну — попробуй, я не против, — улыбнулся Поттер. Я властно перевернул его и навис сверху. Сначала поцелуи, ласки сосков, трение члена о член, засосы и маленькие укусы от меня моего альфы, а потом мой рот вобрал в себя головку пениса Гарри, и он протяжно застонал. Я целовал и пил предсеменную влагу с крайней плоти, ласкал член языком и целовал; сжимал яички альфы и ласкал их тоже ртом. А после мне захотелось сделать профессору минет — мой первый в жизни. Естественно, мне тяжело сначала было взять его всего — двадцати сантиметрового и широкого, заполнившего весь мой рот. Альфа направлял меня, прося не торопиться. Минут через пятнадцать я уже достаточно смог правильно дышать, чтобы не давиться и не обливаться слезами. Ещё через десять я уже сам кайфовал от вкуса моего Поттера, пока он стонал и подавался мне навстречу, направляя мою голову и задавая темп. Брюнет хотел отстранить меня, но я не выпустил его, поэтому альфа кончил в моё горло. Зато потом Гарри целовал меня и обнимал, пока я не уснул в его объятиях, и в постели кицунэ. Большего нам пока нельзя, но и этого вполне достаточно. Я рад и такому недосексу. Я хочу так каждую ночь, если нам пока дано раз в сутки на ласки по предписанию. Соски перед сном ныли, потому что моё тело не получило головку члена в омежью матку, которая желала быть оплодотворенной по своей природе. Гарри обнимал меня сзади и нежно мял груди. У омег-парней это от нулевого до первого размера. Он массировал их, снимая напряженность. Когда-нибудь все ночи будут наши, как и член альфы во мне, но пока надо смиряться и быть довольным малым. * * * * * * * * * * * Утром Гарри убрал с нас обоих метки засосов, словно почувствовав что-то. Я не стал заморачиваться вопросами «А почему?», да «Зачем? Оставь хотя бы один». Я поверил интуиции кицунэ. Но зато я получил утренний долгий, глубокий и чувственный поцелуй, от которого едва не кончил. Все-таки, Поттер просто потрясающе целуется. — Вечером я заласкаю тебя, Малфой, — произнёс альфа перед тем, как мы вышли из имения и сели в джип. — С праздником влюблённых! — Ненавижу этот день, но с приходом в мою одинокую жизнь тебя, Поттер, всё достаточно стало веселее, и 14 февраля уже так не выбешивает, — ответил я. — Сегодня я приготовил для вашей группы контрольную по ЗоТИ и Артефакторике, чтобы не особо все были в взърошенные с самого утра. — Как думаешь, Браун придёт в Академию Авроров? — поинтересовался я. — Даже если и придёт, Драко, — ответил профессор, — у неё имеется ограничение в магии, а на запястье должен быть надет браслет, отслеживающий применение тёмных заклятий и чар. Одно нарушение и тогда Азкабан ей не избежать. Ей дали возможность спокойно доучиться, однако без всяких происшествий. В Академии меня вызвал к себе директор Снейп. Я удивился, увидев в кабинете самого крестного, Грейнджер и её родителей. Следом за мной пришёл и профессор Поттер. — Министр Шеклболт просит прощение у тебя, Драко, за то, что все эти годы после гибели Люциуса и Нарциссы Малфой, Министерство Магии никак и ничем не помогало. Недостойные люди только усугубили все то зло, что нанесли тебе после смерти старика Абраксаса. В качестве первой компенсации ты с твоим опекуном и семьёй Грейнджер поедете на горнолыжный курорт Невис Рендж — лучший в Великобритании. С 15 по 17 февраля — с пятницы по воскресенье. Полетите на вертолёте. Курорт не-магов, но у нас работают свои люди в этой сфере, поэтому иногда и волшебники могут отдохнуть. Проживание в отеле пять звёзд, есть и домики, однако тебе, Драко, и профессору придётся пожить в номере. Двухразовое питание, где «всё включено», как говорят магглы, но на курорте есть пиццерии, кафе, ресторанчики, так что днем голодными не останетесь. — Крёстный, а ты не поедешь? — спросил я. — Академию оставить не на кого, — ответил Снейп. Я посмотрел на любимого и вдруг увидел его довольное лицо. Я мотнул головой, мол, чего это он так лыбится? — Ты не представляешь, что я сделаю с тобой на курорте, — ответил он шёпотом, когда мы выходили из кабинета Северуса. — Салазар! Ты не обещай, а действуй! Я хочу тебя, Поттер, — ответил я совсем тихо, — и ты это знаешь! — Ты получишь всё, чего захочешь, — кивнул профессор. На переменах между парами я видел в Академии Лаванду, она, как это не странно, обходила меня стороной, однако её глаза только зло сверкали. А ещё по коридорам ходил и осматривался мракобопец МАКУСА — Натан Петкуин. Ещё вчера он был здесь и практически допрашивал Гарри и меня вместе с Гризельдой Даулинг. Сегодня Петкуин здесь по распоряжению МАКУСА, он будет наблюдать за Браун. Также я увидел, как Гарри с Натаном обнялись. Понятно — друзья, понятно — альфы, но ревность куснула в этот момент за сердце, потому что я не стану делиться Поттером ни с кем. Он — мой альфа. Только я хочу обнимать Гарри, смотреть на него и тонуть в его объятиях. После контрольной работы по Артефакторике я задержался на минуту в аудитории, быстро подошёл к Поттеру и жадно поцеловал. Пара секунд, но Поттер ответил, цапнув за язычок. — Здесь нельзя, Малфой! — рыкнул он. — Не обнимайся с Петкуином, профессор, — ответил я, — тогда и я не стану. — Хочу тебя на своём столе, Драко, жёстко и сильно, — кивнул он. — Когда-нибудь я сделаю это. — На выпусном… — рассмеялся и добавил: — Нет — после получения диплома. Как бонус за все наши томления и ожидания. На обеде в кафетерии Гарри не было, мне же пришлось взять себе вместе с Пэнси и Гермионой картофельное пюре и две котлеты, салат из капусты, яблока и моркови, да пару горячих бутербродов. Есть не хотелось, но я обещал Поттеру, что буду правильно питаться, чтобы килограммы немного набрать веса, потому что я сейчас не добираю, и моё обращение в кицунэ под большим вопросом. Я знаю, что мой организм слаб, как сил на многое не хватает. Стоит мне переутомиться немного, так сразу начинает течь кровь из носа. Нечасто, но метко. Вечером мы открыли костюмированный бал с Поттером вальсом Евгения Доги. Держались чинно, понимая, что увлекаться объятиями и проявлением чувств на людях нельзя. После танца с профессором я танцевал с девчонками-омегами быстрые танцы. Однако мне было приятно, что Поттер был больше занят делами, что-то обсуждал с коллегами-преподавателями, а не танцевал со своими фанатами-омегами. Сейчас он разговаривал с Натаном Петкуином — думаю, попросил его обеспечить нам с Гарри безопасность на горнолыжном курорте. И Поттер нет-нет да посматривал в мою сторону. Проверяет, в порядке ли я. Это очень приятно. Я и не заметил, как ко мне подошла Браун и тихо произнесла: — Ты думаешь, что победил, белобрысый ушлепок? Нет, ошибаешься — смеётся тот, кто смеётся последним, Малфой. Мой Гарри не достанется тебе, или я — не Лаванда Браун! — Зализывай молча свой волчий хвостик, Браун, — ответил я. — Свой короткий, куций обрубок, полукровка! — Поттер не достанется тебе, белобрысый и вонючий хорек, — усмехнулась она. — Малфой — смердяк! Совсем скоро свобода будет снова сопутствовать мне, и вот тогда — берегись, хорек! Она отошла от меня, а мне до жути стало больно где-то в области сердца. Нет, Лаванда ничего мне не сделала, просто моё сердце в последнее время — после пребывания в приюте для омег — стало больше болеть. Гарри почувствовал моё самочувствие, поэтому уже через минуту был рядом и поддерживал. — Что такой, Драко? — спросил он. — Я чувствую боль в твоём сердце. Что произошло? Я посмотрел на Браун. Она подмигнула мне и провела пальцем по горлу, мол, пи**ец тебе, Малфой. В этот момент золотыми буквами на потолке бального зала Академии Авроров появились слова: «Малфой — хорек!» и «Малфой — вонючка!» Мгновенно Натан Петкуин оказался возле Лаванды, но её прибор отслеживания магии молчал, Браун оказалась чиста. Тогда кто посмел? Возможно, это её подружки? Студенты все обратили внимание на меня. Они бы ещё долго пялились на надписи, если бы не Пэнси с Грейнджер — девушки убрали всё с помощью магии. — Я хочу домой, — произнёс я устало. Однако меня заметно потряхивало. — Хочу тебя, Гарри! К нам подошли родители Гермионы, и мы договорились встретиться здесь, на взлетной площадке Министерства Магии, завтра в 6 часов 45 минут утра. Вылет ровно в семь. В машине я сел на колени Поттера и целовал его, шепча, как сильно я хочу его, как мечтаю о члене альфы в моем лоне, оплодотворяющего мою матку омеги. Гарри тихо порыкивал и стонал, отвечая на мои поцелуи. Он шептал мне, рыча, что мысленно трахает меня сейчас, а на курорте вы**ет. Я поймал язык Гарри и сосал его, шепча: — Я представляю, что это ты сейчас во мне, любовь моя! Чувствуешь мою открытость и готовность принять тебя? Гарри зарычал. Он опрокинул меня на заднее сиденье и устроился между ног, вылизывая и трахая языком мой рот. Он переплел наши пальцы и целовал меня, а я обхватил альфу ногами, подавался вверх. — Я — твой, Гарри! — шептал я, сходя с ума от желания и того, как глубоко и неистово целовал меня Поттер. — Трахни меня, любимый, трахни сейчас! Я весь мокрый. Я пульсирую для тебя одного. Я знаю, что ты чувствуешь меня всего. Я хочу тебя! — Мальчик мой, что с тобой происходит? Что тебя беспокоит? — рычал мне в губы Гарри. — Драко, прости, но мы не можем это сделать в машине, детка. Однако я помогу тебе снять напряжение. Силенцио! Мой рот перестал издавать звуки. Заткнуть мне рот было правильным, потому что я почти уже кричал, желая секса с профессором. Я весь дрожал, клацая зубами. Напряжение достигло уровня глаз. Мои крики могли услышать Крэбб с Гойлом за ширмой, отделяющей водителя и охранника от нас с Гарри, поэтому и понадобилось Силенцио. Поттер же, обеззвучив меня, расстегнул мои брюки и взял мой пенис в рот. Я кричал беззвучно во все горло, подаваясь в самое горло кицунэ. Он ласкал меня, целовал и делал потрясающий минет. Я кончил с криком и обильно в горло Поттера. Очищающее заклятие и вот пальцы мужчины во мне, а его рот снова вобрал меня всего. О, Мерлин, как же хорошо! Я достиг второго сильного оргазма. После меня перевернули на живот и рот с пальцами Гарри оттрахали меня не хуже члена. Я кончил в третий раз, пока мы ехали в Уилтшир из Лондона три с половиной часа. Только после третьего сильного оргазма мне стало легче. Я успокоился за полчаса до приезда домой на коленях Поттера. Он обнимал меня, нежно целовал в губы и шею, пока я остывал и заканчивал дрожать от пережитого наслаждения. — Членом будет жестче и крепче, Драко, — произнёс хрипло аврор. — Прости меня за шквал эмоций, за выброс энергии, — прошептал я, нежась в объятиях любимого. — Ну, теперь-то ты хотя бы мне расскажешь, Малфой, из-за чего произошёл этот сбой выброса эмоций? — спросил Гарри. — К тебе подходила Лаванда, верно? Что она сказала? Что сделала? Я застонал и уткнулся в шею Поттера, накрыв ртом кожу. Я стал целовать шею, но брюнет был неуёмен. — Она что-то сделала тебе? — поинтересовался кицунэ. — Расскажи мне, милый. — Она сказала, что ты — её и всегда будешь принадлежать ей одной, — ответил-таки я. — Что смеётся тот, кто смеётся последний. Показала на своей шее, как она перережет мою. Прости, Гарри. Болтовня с ней вылилась у меня вот в такой драйв, в некоторую агрессию по отношению к тебе. Я же Малфой. Я был приучен дедом Абраксасом не показывать своих эмоций на людях, и никаких чувств. На вечеринке я сдержался, хоть и ответил Браун достойно, однако после не выплюснутая негативная энергия опустилась в мои чресла, и я изнасиловал твой рот. Я держал тебя за волосы и жестко заставлял брать меня под корень. Ты ничего не ответил, но отсасывал так, как хотел я. Прости меня, Гарри! — Конечно, я не приветствую то, что ты вышел из себя, что был в ярости. Другой раз просто не говори с Браун, не нарушай свой внутренний мир и покой. Лаванда по своей сущности является оборотней, но энергетически она больше похожа на вампира. Знаю, как она может вытягивать все силы из души и тела, — улыбнулся Поттер. — Однако твой напор на меня был прекрасен. Мне понравилось, что ты так хочешь меня. Я тоже подался жару и буквально оттрахал тебя ртом и пальцами. — Профессор поцеловал меня ласково и добавил: — Силенцио — прекрасное заклятие. Я знаю, что ты орал на всю машину, потому что я взял тебя жестко пальцами. Я довел тебя до изнеможения тремя оргазмами — один за одним. Знаешь, мне понравилось. Котёночек мой, обещаю, что вы*бу тебя на курорте. Я кое-что придумал, как нам обойти запрет. — Правда? — улыбнулся я и облизал губы Гарри. — И как же? — Потерпи до курорта, Драко, — ответил Поттер, — там мы будем ещё дальше от Министерства Магии и Академии Авроров.